Клуб любителей французской литературы (завязка и развязка)

Автор: Ebuben Предысторийа конкурсного креатива

Степан Иванович Большов очень любил грубый секс. К этому выводу он пришел, совокупляясь с одной весьма утонченной особой, которая во время коитуса тихо постанывала и активно помогала себе рукой. Степана это раздражало. Сразу появлялось какое-то ощущение неполноценности и фиктивности: тонкие пальцы профессиональной пианистки активно обрабатывали клитор, и она словно забывала о своем партнере, упорно долбившим ее в довольно-таки неприлично большую для интеллигентной дамы пизду. Кончала пианистка исключительно при помощи своих мерзких белых пальчиков, иногда даже вперед самого Степана. При этом она была сторонницей только традиционного секса и совершенно не принимала всяческих извращений и излишеств. Категорическое и оскорбленное «нет» аналу, уничижительный взгляд на весьма культурное предложение немного пососать и дикий вопль негодования при просьбе кончить на лицо. Все это было чуждо манерной женщине, воспитанной в лучших традициях русских аристократических семей, поэтому Степан довольствовался скучной еблей, которая вскоре перестала его хоть как-то расслаблять. Еблась пианистка скверно, двигалась какими-то урывками, совершенно не в такт и, конечно же, изводила Степана своей рукой, сновавшей в области пизды с самого начала полового акта, не позволяя любовнику почувствовать себя настоящим любовником, или, выражаясь по-русски, умелым ебырем.
В общем, такая ебля очень скоро наскучила Степану, и он принялся искать развлечений на стороне, поебывая шлюх и всяких разных дам, любящих пожестче. Неожиданно Степан зашел так далеко, что увлекся этим делом не на шутку и открыл для себя совершенно новый мир, в котором царили крики, удары и насилие. Ему это нравилось.
Пианистка была девушкой Степана и имела весьма недурные виды на будущую совместную жизнь. Ей хотелось поскорее переехать в квартиру к своему возлюбленному и выйти за него замуж. Квартира Степана располагалась в центре города, в исторической его части, и имела довольно-таки большую стоимость. Сама пианистка жила где-то на окраине с престарелыми родителями, которые, насколько знал Степан, неизлечимо больны и выжили из ума. Так что первое время бедная пианистка закрывала глаза на то, что Степан перестал с ней созваниваться, интересоваться ее делами, приходить на концерты, и вообще внезапно испарился из ее жизни. Когда она решила узнать, в чем же дело, то наткнулась на механический женский голос, сообщавший, что «абонент временно недоступен». Подождав еще некоторое время, девушка приняла отчаянную попытку застать своего Степана дома, но и там на ее звонки в дверь никто не отвечал. Общих знакомых у пары не было, из-за чего пианистка совсем загрустила, отчаялась и бросила свое фортепиано. Как назло, именно в тот самый момент, когда несчастная девушка готова была наложить на себя руки, (ставшие, кстати, главной причиной разлуки), потеряв всякую надежду на воссоединение со своим возлюбленным (и его квартирой), ей позвонил Степан и предложил встретиться в ресторане этим вечером. Окрыленная пианистка наскоро привела себя в порядок и предстала перед Степаном в чудесном вечернем платье, с глубоким вырезом-декольте, который открывал полукружия ее бледных и упругих грудей. Выглядела мисси помято, но вполне сексуально; так, что занявшему столик в самом углу дорогого ресторана Степану внезапно захотелось отыметь ее прямо в здешнем туалете. Но, вспомнив, что пианистка никогда не была способна на такие причуды, в отличие от его новых подружек, Степан приветливо махнул ей рукой и окончательно утвердился в мысли, что больше его ничего с ней не связывает. Собственно для этого Степан и пригласил сюда свою бывшую любовницу.
– Добрый вечер, Степочка, – поздоровалась пианистка первой, присаживаясь за стол.
Степан ненавидел свое имя и всяческие его вариации. Теперь, кстати, его величали по-другому, но об этом позже.
– Привет, – кивнул Степан, – что будешь пить-есть?
– Не знаю… У меня такое настроение, что непременно хочется чего-нибудь экзотического, желательно острого… Но мне ведь нельзя… Не знаю, Степа, – выдохнула пианистка.
«Как дурой была, так и осталась» – отметил про себя Степан, а вслух заметил:
– Давай начнем с вина, Катя. А дальше посмотрим.
– Прекрасно, – улыбнулась Катя. Вообще, она предпочитала, чтобы ее называли Кэтти, на аглицкий манер и сильно удивилась, почему это Степан стал называть ее по-крестьянски. Раньше она была для него только «Кэтти». Ее это насторожило.
Из полумрака возник официант в ослепительно–белой рубашке. Учтиво улыбнувшись, он протянул Степану меню и карту вин, после чего незаметно удалился.
«Почему он подал меню ему?» – возмущенно подумала Кэтти.
– Что выпьем? – поинтересовался Степан, взглянув на Катю поверх меню.
– Я не знаю.
– Я на свой вкус тогда.
– Хорошо, – вздохнула Кэтти.
Как джинн появился музыкант, выслушал заказ и исчез, почти как чеширский кот, оставив после себя только ослепительную улыбку.
– Катя, – начал Степан.
Кэтти поняла, что такое начало не сулит ей ничего хорошего. Степан словно приступил к разъяснению нерадивому ребенку, что такое хорошо и что такое плохо.
– Катя, я долго тебя не видел и успел соскучиться. Я не стану врать, что у меня было много дел. Нет, Катя, дел у меня почти не было. Понимаешь… Мне тяжело это сформулировать, потому что я к тебе испытываю какое-то непередаваемое ощущение. На словах оно звучит в разы хуже, чем в моих мыслях…
– Не надо, – прервала его Кэтти, – все понятно. Давай без лишних рассуждений. Мы больше друг другу никто, так?
– Нет…
– Так или нет?
Степан неожиданно для себя смутился и потупил взор, пытаясь отыскать ответ.
На его счастье, к столу подошел официант с бутылкой вина и двумя бокалами. За время, пока улыбчивый гарсон расставил все на столе и удалился, Степан успел собраться с мыслями и бесстрастно ответил Кате:
– Так, Катя. Ты меня больше не интересуешь.
От особы вроде Кэтти можно было ожидать чего угодно. Степан даже побаивался того, что она может учинить скандал и разнести все заведение. К его великому облегчению (и Степана и заведения), все обошлось.
Пианистка залпом осушила бокал красного вина и шумно вздохнула. Она пристально посмотрела в глаза Степана, бывшие некогда ее небом, и тихим спокойным голосом попросила об одной услуге.
– Друг мой, – сказала пианистка, – расскажи мне, куда ты пропал. Ты знаешь, я очень люблю истории. Особенно твои. А не то, – она ухмыльнулась, – я могу сделать что-нибудь очень мерзкое.
– Ты действительно хочешь это слышать?
Катя кивнула и наполнила еще бокал.
– Все как есть?
– Если будешь врать, я замечу.
– Хорошо, – согласился Степан, – мне все равно надо было с кем-то поделиться.
– Только правду, – наказала Кэтти и щелкнула в воздухе своими длиииинными белыми пальцами с краснющими ногтями, – водки, – сказала она официанту. – Мне и моему другу.
Степан улыбнулся. В некоторых случаях Кэтти не было равных.
– Ты плохо еблась, – с места в карьер начал Степан и подождал реакции Кати. Она нетерпеливо замахала рукой: мол, продолжай. – Ты постоянно совала свою руку в пизду. Это меня изводило. Поэтому однажды я решил, что достоин настоящего секса и пошел прямиком к блядям. Те оказались чуть лучше тебя. С ними я мог по-настоящему трахаться, но все равно не испытывал подлинного удовольствия. Однажды мне попалась весьма необыкновенная проститутка, которая подсказала, чего мне не хватает, и дала кое-какие адреса…
Однажды Степану попалась совершенно необычная проститутка, чем-то походившая на цыганку, и после ебли вдруг принялась расспрашивать его о всяких разных вещах, которые касались, естественно, секса. Такое встречалось в практике Степана впервые. Раньше бляди все больше помалкивали и только изредка постанывали, чтобы раззадорить своего клиента.
– Тебе ведь мало этого? – одеваясь, вопросила якобы Белла.
– Чего? – тупо спросил Степан, разыскивая свои трусы.
– Простого секса.
– С чего ты взяла?
– Ты неистовый.
– Почему это?
– Так зло меня никто еще не ебал, – произнесла Белла, манерно похлопав Степану.
– Ебал как ебал, – буркнул Степан.
– Нет, дорогой, ты ебал как зверь, как собака ебал.
Степан посмотрел на Беллу. Она показалась ему уже слишком старой и разъебанной.
– Смотри, – сказала шлюха и вытянула вперед свою загорелую руку. Чуть выше локтей виднелись красные следы, почти царапины, – этого мы не оговаривали.
– Чего не оговаривали?
– Того, что ты станешь меня калечить.
– Никто тебя не калечил! – рыкнул Степан и натянул трусы.
– Не беспокойся, дружок, – проворковала Белла, – я скажу тебе кое-что интересное.
– Иди уже, – махнул рукой Степан, – время вышло.
– Дай мне только ручку с бумажкой.
– Иди отсюда, – повторил Степан.
– Значит, так запомнишь: Зарайский переулок 6. Клуб по интересам.
– До свидания, – кивнул Степан и встал с кровати, – тебе пора работать.
– Удачи, зверь, – хихикнула Белла, – тебе там понравится.
Степан захлопнул дверь за проституткой и лег на кровать.

А через неделю состоялась его знаменательная встреча с т. н. «клубом по интересам».
Перед этим, правда, Степан успел совершить одно примечательное дельце: он обесчестил одну несчастную девочку лет тринадцати-четырнадцати прямо в своей квартире и не прилагая для этого никаких особых усилий, кроме шарма и обаяния. Слегка пьяненькая девчушка сама прыгнула к нему в постель и сама взяла в неумелый рот хуй. После того как она безрезультатно исслюнявила всю залупу г-ну Большову, он уговорил ее перестать заниматься ерундой и приступил к настоящему сексу. Акт дефлорации прошел безболезненно и почти без крови. Сначала девчушка совсем не понимала, чего хочет от нее Степан, и как-то нелепо подпрыгивала на хую, то и дело соскакивая с него. Особого удовольствия она не получала, но ей ужасно нравилось, что ее ебет в первый раз взрослый красивый мускулистый мужчина, чему, несомненно, станут завидовать ее подруги. Степан же с удовольствием орудовал внушительных размеров членом в еще узенькой пизде малолетки и получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Ему было глубоко похуй, что он лишил девственности девочку – психологический аспект этого процесса для него значения не имел, но тесная гладко выбритая пизденка и аромат молодого упругого тела заставлял его громко постанывать от блаженства. Когда дело близилось к развязке, Степан сжал упругие грудки девчушки, навалился на нее всей массой и кончил в юное тело, бывшее когда-то совсем непорочным. Все это он умудрился проделать с такой грубостью, что девка взвизгнула от страха, и впечатления от первой ебли у нее осталось навсегда смазанным.
– Тихо, – погладил Степан девочку по голове, вынимая из влагалища мокрый и стремительно опадающий хуй, – все нормально.
Девка ничего ему не ответила, а полезла целоваться. Перспектива лобызать уста девицы, которая только что отсасывала хуище, не прельщала Степана, и он быстро ретировался в ванную комнату. Предохраняться Степан не любил и поэтому тщательно ополоснул свой член, понимая, однако, что если зараза и была, то вряд ли такая гигиена убережет его от болезни.
Выйдя из ванной, Степан обнаружил девчонку уже одетой и сидящей на кровати.
Он подсел к ней и положил руку на плечо, стараясь выразить какое-то непонятное чувство. С одной стороны, ему было немного жалко девчушку, которая, скорее всего, будет через несколько лет жалеть и стыдиться такой вот первой ебли. Это на первых порах она будет шляться восхищенная, надоедая свом подругам физиологическими подробностями и восторженными описаниями. С другой же стороны, эта девка была первостепенной шмарой, еще похуже проституток. Никто ведь не силой не тянул ее ебаться. Ей самой захотелось каких-то странных и опасных приключений на свою пизду. Она наверняка знала, что очень и очень рискует собственной жизнью, но все равно послушно проследовала в квартиру Степана. Может, она была просто наивной дурочкой. Очень хорошо если так. Но Степан все же склонялся к другому: девка была заведомо блядью. Так воспитана.
Ощущение после секса с малолеткой у него было неестественное, гадкое. Выпроводив из квартиры свою любовницу, Степан лег на диван и весь вечер бесцельно пялился в телевизор, попивая из горла дешевый коньяк. Ближе к полуночи он заснул, все еще перебирая в голове различные варианты судьбы этой девочки, появившейся в его жизни совершенно случайно и пропавшей, наверное, навсегда.

Если только она не решит заявить об изнасиловании, – вдруг полыхнуло в отяжелевшей голове Степана и он резко сел на кровати.

Часы показывали без пяти час, за окном было темно, а в комнате тихо.

Дальше

Пианистка охнула, а Стефан вымученно улыбнулся.
– Вот, собственно, и все, что я тебе хотел сказать.
– Бедный, бедный, – запричитала Кэтти и попыталась обнять Степана. Он с презрением оттолкнул сочувствующую пьяную особу и гордо выпрямился на стуле, всем своим видом показывая, что приближающаяся смерть его не сломила.
– Бедный, бедный… – рыдала вконец опьяневшая Кэтти.
Стефан смотрел на нее.
Потом они вместе ушли из ресторана, а остаток своей жизни Степан-Стефан провел бок о бок с пианисткой Катей. Почему она не оставила его? Загадка.