Комплексный обед

Автор: goos Антона не любили все. Даже не то, что не любили, скорее брезговали. Было в его ауре что-то отталкивающее, как у таракана: вроде бы, жук, как жук, а в руки взять противно. Отец – бравый военный, полковник, красавец и бабник, чаял видеть в сыне продолжателя традиций. Но, глядя на долговязого, сутулого, бледного, прыщавого подростка, понимал, что армия вряд ли будет рада видеть в своих рядах подобное чудо.
В школе друзей у Антона не было. Дружить с ним считалось моветоном, и даже те, кого сажали с Антоном за одну парту, становились объектами насмешек. В восьмом классе, когда настало время первых поцелуев, первой нетрезвости, первых романтических переживаний, когда гормоны кипятили кровь, требуя любви, приключений и самоутверждения, Антон оказался за бортом. Без него пили портвейн, курили, дрались район на район, без него ездили с палатками на водохранилище, где, сидя у костра, трогали упругие тела одноклассниц.
Антон давно свыкся со своей участью изгоя и одиночки. Вечерами он сидел в кресле с книгой. Читал быстро, много и бессистемно. Библиотекари устали выписывать ему новые читательские карточки. С каждой книгой багаж интеллекта и эрудиции прибавлял в весе. Учителя уже не вызывали Антона к доске, опасаясь выглядеть глупее его. Но и это не помогло влиться в коллектив сверстников. Да и необходимость в этом отпала, слишком велика была разница между умищем Антона и умишками сверстников. Книга заменила ему всё и всех, давя на корню подростковый стадный инстинкт, душа зародыши пубертата, безжалостно топча первые ростки сексуального влечения. Даже с мастурбацией у него не сложилось. Книга оказалась интереснее.
Но социум не прощал такого обхождения с ним. Найдя своё счастье в литературе, Антон нашёл своё несчастье в жизни. Неокрепшая юношеская психика под напором презрения, вечных издёвок, тупых шуток обрастала комплексами. Он пытался не реагировать, не подавать вида, что его это задевает, всячески показывать, что ему наплевать на всех, но, очевидно, получалось не очень убедительно. С чьей-то лёгкой руки к нему прилипла кличка «Комплексный обед».
Обида на весь мир засела глубоко в душе. Несправедливость, жестокость окружающих, тупого необразованного быдла, породила в Антоне ненависть. Тихую, ждущую своего часа. Часа «Хэ»
Закончив школу, Антон вздохнул облегчённо, но, поступив в универ на факультет журналистики, столкнулся с тем же самым. Студенческая жизнь прошла, как в тумане, проплыв мимо бесшабашности общаг, стройотрядов, пьянок, гулянок и беспорядочного секса. Всё это заменили книги – верные друзья, не позволяющие себе бестактности и хамства. Им, в принципе, было всё равно, кто их читает, но они, хотя бы, не проявляли по отношению к Антону никакого негатива.
Мало того, Антон попробовал себя в сочинительстве. Первый свой опус он спустил в унитаз. Второй – оставил, но тот где-то затерялся. Все последующие складывались в папку. С каждым рассказом получалось лучше, складнее, вырабатывался стиль, слог. Некоторые даже понравились самому автору, и он вылизал их, переловил всех блох, переписал начисто. Накопившиеся произведения просили читателя. Родителям показать своё творчество Антон не решился, а больше никого у него и не было.
Судьба сделала всё-таки подарок. После окончания ВУЗа, Антон устроился на работу в издательство, попав под крылышко самого Кипарисова. Кипарисов – солнце русской поэзии, любимец публики, путеводная звезда модного в те времена литературного андеграунда, пригрел странное существо, по имени Антон. «Польсти бездарности – получишь верного слугу» — говаривал Кипарисов. Антон кивал в ответ и бежал делать чай великому мэтру, не принимая, конечно, эти слова в свой адрес.
Кипарисов стал первым читателем содержимого пухленькой папки, робко подсунутой ему Антоном.
Листки бумаги летали по кабинету. «Говно! Х…ня! Параша! Полнейший отстой! Кто написал этот мусор?» — восклицал мэтр, бегло пробегая взглядом написанное. Антон готов был убить его прямо сейчас, не откладывая на завтра. Слёзы наворачивались на глаза, ноги предательски дрожали. Он чувствовал себя облитым с ног до головы дерьмом.
«А вот это достойно!» — неожиданно воскликнул Кипарисов. – «А вот это действительно сильно! Это ваше?»
Никто никогда не узнает, действительно ли рассказ понравился или это была та самая лесть. Но это сработало. Антон воспрял, он готов был пойти в огонь и воду за своим начальником. Сам Кипарисов похвалил! Это неспроста! Это говорит только об одном – о моём таланте, который еще предстоит раскрыть, очистить от шелухи, натереть до блеска и доказать всем…
Антон успел взять несколько уроков у великого Кипарисова, прежде, чем был уволен по сокращению штатов. Шеф даже не вступился. Да что там, даже не простился по человечески. Но, несмотря на это, Антон кичился знакомством со светилом и при любой возможности упоминал его имя, иногда даже всуе.
Приобретение компьютера изменило жизнь Антона радикально. Писать стало намного легче. Не нужно было перепечатывать тексты по десять раз, редактирование доставляло удовольствие, и от этого тексты приобретали ту огранку, которая делала из алмаза бриллиант. Только жаль, что любоваться своими творениями приходилось в одиночку. Но и это решилось, как только Антон подключился к интернету. Получив несколько плевков от неблагодарных хамовитых онлайн-читателей, он нашёл свою аудиторию. Даже появились поклонники, а что самое волнующее – поклонницы. Восхищённые комментарии придавали уверенности, а плевки, на которые автор не обращал внимания, открыли интересную грань сетевого общения. Безнаказанность. Ты мог говорить человеку всё, что угодно, не рискуя получить за это в лицо. Мало того, сеть кишела неадекватными, нервными, обидчивыми людьми. Сам Антон уже давно выработал иммунитет к хамству, да и цену себе знал. Он был породист, и обращать внимание на тявканье дворовых шавок, было выше его достоинства. И уподобляться им Антон не собирался. Просто лаять – утеха для плебеев. Он же будет душить, брать за горло и сжимать всё крепче, пока хрипы не умолкнут, и агония не отпустит обмякшее тело. Час «Хэ» подошёл. Он будет мстить. За несчастное детство, за унылую юность, за комплексы, которыми его напичкали окружающие. Он заразит своими комплексами каждого, с кем столкнётся в сети. Пусть почувствуют на своей шкуре, как это быть изгоем.
Спешить было некуда, и Антон методично и планомерно стал завоёвывать авторитет. Блистать умом – дело третье. Умников не особо жалуют. Нужно стать заметным, ярким, оригинальным. Форумы запестрели пользователем с ником «Папокарло». Циничные аватары, смелые комментарии, яркие рассказы, срывающие овации. Писал он в большей степени эпатажные вещи, не стесняясь в выражениях и словах, писал про дерьмо и грязь, роясь на свалках человеческих отношений, выискивая наиболее сгнившие кусочки. И скармливал их неприхотливой публике, уставшей от школьной программы. Некоторые фразы становились крылатыми и разлетались по сети. «Повидловое варенье» и «Дядя мнёт писю» стали гимном поклонников Папокарлы. Издательства шарахались от одного его имени. Антон и не стремился издаваться на бумаге. Настоящее искусство создано не для народа, сказал кто-то древний и умный. Не хватало ещё, чтобы его книги лапали сальные руки пролетариев и домохозяет.
Глумление над классиками, отвержение общепринятых правил, восхищение малоизвестными деятелями. «Вы не читали Володю Тейтельбойма? Я не верю! Обязательно ознакомьтесь». «Толстой – старьё и графомания. Зачем сейчас читать Толстого? Унылое говно». «Тарковский – скука и уныние. Не смотрел и смотреть не буду. Нет ничего лучше Тарантино». Отрицание слов собеседника и навязывание собственного мнения на уровне истины. Любые возражения высмеивались. Всё это делало Антона в глазах форумчан свежим, необычным, своеобразным и уважаемым корифеем. На многих ресурсах он укрепился, как человек весомый, авторитетный, эрудированный и оригинальный. Используя принцип лести бездарям, оброс свитой, поддерживающей его в любых спорах. Его уважали, боялись, ненавидели. И признавали.
Теперь можно было приступать к главной цели – мести. Обосновавшись на нескольких литературных сайтах, он выбирал себе жертв. Новички, пробующие себя в графоманстве, были его основной дичью. Рецензии писались жестокие, беспощадные и безапелляционные. «Автор, зачем вы написали это говно? Вы думаете, оно кому-нибудь интересно? Мой вам совет, никогда ничего не пишите. Такой х… ёй и без вас всё завалено. Попробуйте себя в чём-нибудь другом, например, в подметании улиц. Ради вашего же блага». Обиженный автор сначала робко возражал, но это только затягивало его в паутину. «Друг мой. Ничего личного, – отвечал Антон. – Но ваш рассказ – настоящая какашка. Вы же согласитесь со мной?» Автор не соглашался и начинал возражать. «Вы со мной собираетесь спорить? Увольте. Спорить о говне я не собираюсь». И когда у несчастного графомана срывало крышу, Антон наслаждался, представляя, как бедолага брызжет слюной, мечется по квартире в своей жалкой беспомощности, подбирает правильные слова, чтобы побольнее ужалить обидчика. Но Антону наплевать. Он льёт желчь, виртуозно фехтует цинизмом и сарказмом. И как апофеоз, спускает лишайных борзых, которые и добивают несчастного своими насмешками и упрёками в неадекватности. Но на этом охота не прекращается. Жертва отслеживается везде, где пытается выложить свой рассказ. И продолжение следует до тех пор, пока загнанная, истерзанная жертва не уходит в подполье или вообще, прокляв Майкрософт, Билла Гейтса и Всемирную Сеть, начинает бояться компьютера.
«Получите! Жрите дерьмо!» – радостно восклицал Антон, представляя душевные терзания затравленного графомана. Где-то появилась родная душа, полная неуверенности, жалости к себе и ненависти к окружающим. Готовая мстить за себя, а заодно, и за своего обидчика. Отравить. Всех отравить. Побольше яда. Иногда от восторга с Антоном случался непроизвольный оргазм, что только убеждало в том, что его дело правое, нужное… и приятное.
И так каждый вечер, вырвавшись из потных страшных лап реала, Антон восседал на виртуальный трон, надевал виртуальную мантию, стучал виртуальным молотком и вершил суд, восстанавливая гармонию и справедливость.

Встречу форумчан назначили в пивной с простым названием «Пивная» — одном из оставшихся островков совкового общепита, который не успели переделать в очередной фастфудовский конвейер. Место выбрано не случайно, оно символизировало дань уважения к поэтам тех времён, гонимых и официально не признанных, но любимых народом и свободных душой в тотальном государстве.
Пришло двенадцать человек. Почти все уже встречались до этого, и поэтому пиво и беседа текли непринуждённо, не требуя ритуала неловкости при знакомстве. Папокарлу никто не ждал. Он никогда не принимал участия в подобных мероприятиях. Никогда ни с кем не встречался, не выкладывал своих фотографий, и не давал о себе никакой информации, придавая этим своему имиджу ещё больше туманности и мистики. Без возраста, без имени, без лица мрачным призраком он бродил по интернету, наводя ужас на сетевых писак. Но сегодня он решил выйти из сумрака. Антон слился со своими аватарами и казался себе симпатичным парнем с острым взглядом и лёгкой ироничной улыбкой, уверенным, популярным, весомым. Пришло время менять жизнь уже в реале.
Компания состояла из солидных мужчин от тридцати до сорока. Выпив по бокалу пива, заговорили о бабах, компьютерах и контркультуре. Откуда-то появилась бутылка водки, что означало длительное и увлекательное продолжение банкета. Сдвинули столы, взяли ещё по бокалу, наколдовали народный напиток «ёрш».
— Привет, падонки! – долетело оптимистическое от входной двери.
Все умолкли и уставились на вошедшего.
К столу шёл высокий, худой сутулый мужчина с нездоровым цветом лица. Улыбка на лице должна была означать, что он рад всех видеть, и ждёт ответных чувств от публики. Каждый тут же бегло прокрутил в голове, кто бы это мог быть. Ведь аватар обычно выражает не внешние черты скрывающегося за ним человека, а состояние души, поэтому угадать не удалось никому.
Антон взял за соседним столиком стул, и присоединился к компании, загадочно улыбаясь. Пауза затянулась, все смотрели на новоприбывшего в ожидании, что тот представится. Но том молчал, растягивая интригу.
— Ну, и? – спросили, наконец. – Гюльчетай, открой личико.
— Папокарло я, — сказал Антон, доставая из сумки бутылку.
— Нифига себе! – то ли бутылке, то ли Антону удивились форумчане.
Общение вернулось в своё русло, снова загалдели, посмеялись над анекдотом, вспомнили несколько историй из сетевых посиделок. Антон влился в беседу легко и непринуждённо, слегка расстроившись, что его появление не вызвало ожидаемого фурора. Подошли ещё несколько человек, придвинули ещё стол, заказали ещё пиво.
— Мужики, может пожрать закажем? – поступило предложение. – Есть тут у них комплексный обед?
Антон вздрогнул. Комплексный обед. Царапнуло, срывая корку с почти зажившей раны. Антон выпил рюмку, сам, без тоста, чтобы прижечь выползшие воспоминания. Удалось. Разговор снова затянул, заказали всем окрошку и пельмени.
Краем уха Антон услышал, как кто-то декламирует стихи. Плохие стихи. Мужчина, небритый и пузатый, подняв в тостовом жесте рюмку, читал что-то из свеженького. Про лето и лета, про летать и лётать. Про девушку Литу в латах. Белое, неритмичное и с довольно условными рифмами. Закончив, чтец выпил рюмку и оглядел присутствующих. Раздались жидкие аплодисменты и скупые одобрительные реплики, но на большее автор и не рассчитывал, и поэтому сел на месте довольный собой.
— Говно! – вдруг выкрикнул Антон. – Полная х…ня! Я такие стихи могу левой ногой писать. Но не хочу. Зачем плодить калек?
Все уставились на Антона, потом перевели взгляд на поэта. Тот в недоумении и смятении вертел в руке рюмку.
— Да я и не претендую, — стал оправдываться чтец.
— Братишка, без обид, может, у тебя есть и лучше стихи, в чём я сомневаюсь, но этот – полнейший навоз. Ты кто на форуме?
— Кривой дрозд.
— Помню, помню тебя. И ник у тебя дурацкий. Ты не мог ничего пооригинальнее придумать? Ты же считаешь себя креативным, да?
— Папокарло, угомонись, — сосед потянул Антона за рукав.
— Да я и не буяню. Просто высказал своё мнение. Имею право. Почему я должен делать вид, что стихи хорошие? Если я вижу говно, то я и говорю – «говно». Приятель, прости, ничего личного.
Антон повернулся в поэту, но того уже не было за столом. И вдруг что-то потянуло назад, заваливая вместе со стулом. Пол уплывал из-под ног, вестибулярный аппарат пытался исправить ситуацию, но неведомая сила мешала это сделать, увлекая Антона назад и вниз. Он упал, стул отлетел в сторону, и сразу же резкая боль пронзила спину в области почек. Попытался встать, но новый удар повалил его на пол. Вокруг всё замерло. Форумчане сидели, застыв в позах немой сцены. Никто не бросался помогать, никто не собирался мешать расправе. Антон поднял голову, чтобы посмотреть на источник боли, но прямо в лицо ему ворвался носок ботинка. Последнее, что Антон увидел – выемки протектора на подошве. В голове взорвался радужный фейерверк и тут же погас, оставив беспроглядную темноту.
— Прости, ничего личного, — сказал Кривой дрозд бесчувственному телу. – Я тоже, когда вижу говно, не могу удержаться.
Закричала официантка, грозясь вызвать милицию.
Стали подниматься, наспех допивая пиво и доедая пельмени. Обходя Папокарлу, двинулись к выходу.
— Вот урод, и тут всё испортил.
— Чувак спутал реал с виртуалом. Заигрался.
— Бывает.
— Я его другим представлял. Стрёмный товарищ.
— Я бы сам с удовольствием приложился. Дрозд, дай клешню пожать. Правильно ты ему навалял.
— Может вернёмся, добавим? – поступило предложение.
На улице ещё было светло, поэтому решили передислоцироваться в другое заведение, где и продолжить распитие и общение. Никаких сомнений, что обсуждать будут инцидент и его героев. А завтра новость разлетится по всей сети. К бабке не ходи, кто-то успел снять на телефон несколько кадров поверженного Папокарлы.
В «Пивной» приводили в чувство избитого гражданина. Милицию решили не вызывать. Лишний геморрой заведению не нужен.
Антон сидел на стуле, вытирая салфеткой кровь с лица и трогая языком шатающиеся передние зубы. Боль не давала думать, только отдельные слова прорывались, да и те почти все матерные. Всё вернулось к самому началу. Он снова стал «Комплексным обедом», несчастным, обиженным и ненавидящим весь мир.

(C)goos