Важное
Разделы
Поиск в креативах


Прочее

Графомания:: - Кладбище

Кладбище

Автор: skitaletts
   [ принято к публикации 00:16  30-04-2011 | бырь | Просмотров: 1452]
Я люблю это кладбище. Странно звучит, но как можно не любить место, где тихо, спокойно, красиво? И с которым так много связано.
Каждый вечер меня тянет сюда. Я будто сделан из железа, и невидимый магнит тащит на это место. Я прихожу, поднимаюсь по ступенькам, сажусь на каменные выступы по бокам лестницы и смотрю по сторонам.
Кладбище заброшенное, старое. Находится на самом краю парка и мало кто сюда заходит. Разве только влюблённые парочки, но я их ни разу не видел.
Летом, весной и ранней осенью здесь особенно хорошо. Кладбище со всех сторон окружено деревьями, они создают заслон и ограждают от внешнего мира. Наверное, так и должно быть на последнем пристанище. А когда по темноте поднимаешься по лестнице, то свет луны, проходящий сквозь кроны деревьев, создаёт волшебную иллюзию, — кажется, что деревья усыпаны белыми лепестками. От этого кладбище теряет свою мрачность и превращается в самое безопасное место в городе.
А ещё здесь живёт самая непонятная из женщин – Память. У каждого она своя, каждый видит призраков, и каждый гоняется за видениями.
У меня тоже есть призраки.
Каждый раз, когда я поднимаюсь по лестнице, ведущей на кладбище, я понимаю, что здесь ступали её ноги. Каждый раз, когда я сажусь на каменный выступ, я сначала прикасаюсь к нему рукой, — здесь сидела она. И когда листья, сорванные ветром или осенью, раскачиваясь из стороны в сторону, словно пьяные, спускаются по воздуху на землю, я понимаю, что по этой земле ходила она. А несколько раз к этой земле прикасались её руки – она теряла серёжку. И присев на корточки, она рыла кучи осенних листьев, а я светил ей мобильником, но серёжки в тот вечер мы так и не находили. Находил её я на следующий день, когда светло. Серёжка всегда лежала на самом видном месте.
И я прикасаюсь сейчас ко всему, к чему притрагивалась она, словно надеюсь снова почувствовать её, ощутить её тело, запах. Словно надеюсь, что камень, или земля, или гнилые листья отдадут мне её.
И самое непонятное, во что я отказываюсь верить, — то, что иногда она действительно здесь, я её вижу. Я беру в руку жёлтый-жёлтый листок и понимаю, что этот листок держала она в руке много дней назад.
Притрагиваюсь к камню, который должен быть по всем правилам холодный, но чувствую тепло, которое идёт из камня в меня. Она всегда нарушала правила.
Слышу её голос в шуме ветра и просто в тишине, которая окружает меня. В тишине её голос даже становится громче. Он переливается, звенит, я слышу, как она смеётся, хотя вокруг тихо. Слышу звук, с которым свет луны льётся на землю, и понимаю, что она – в этом звуке. Слышу о чём переговариваются деревья на высоте двадцати метров – и там слышу её голос. Он спускается серебряным потоком на землю и создаёт белоснежный лёгкий туман, который расползается по кладбищу. И из этого тумана появляется её прозрачный силуэт. Я не могу обнять её, хотя так хочу. Эта не она, это всего лишь память.

Сижу на камне, один, хотя когда-то мы сидели здесь вместе с ней, она — у меня на коленях. Я смотрел ей в лицо, в её большие и всегда такие красивые глаза. Весёлые, грустные ли, — но всегда неимоверно красивые. А пахла она весной, солнцем и карамелью. Там, где сейчас этот запах, — там жизнь.
Она болтала, я слушал её. Не всегда было важным то, что она говорит, — важным была она сама. Я гладил её по волосам, по лицу, мог бесконечно водить кончиками пальцев по её лбу, щекам, губам. И не нужно было ни одного слова, потому что в словах не было смысла. Всё было понятно без них.
Мир диктует свои правила.
Я обозлился на мир, на Бога, на неё, — а на неё за то, что она оставила меня на растерзание железным стенам, на обед темноте, хотя её вины не было. Я усомнился в реальности всего происходящего.
И вспомнил, что она мне говорила.
Настоящее всегда останется настоящим.

И сегодня ноги сами привели меня на это место. Я поднялся по каменной лестнице и сел на выступ с правого края, там, где мы с ней сидели всегда.
Здесь мне всегда становилось легче, но вместе с тем я особенно остро понимал, как мне её не хватает. Достал из кармана часы, которые она мне подарила. Часы давно остановились, но я всё таскал их в кармане как талисман. Когда-то она прикасалась к ним, и я теперь словно дотрагивался до неё.
Ветер пел песни, и в его шуме я вроде бы уловил знакомый голос. Да, это точно она. Сотый раз рассказывает одну и ту же историю, словно знает, что мне не надоест слушать.
Не до историй сегодня, я сидел, опустив голову, сжимал в руке часы и ни думал ни о чём. Но в первый раз ветру было наплевать на моё спокойствие. Он усиливался и стал срывать листья с деревьев. Я поднял голову и огляделся. Творилось что-то странное. Листья не падали, а кружились в каком-то порядке, и порядок этот сводил с ума. А потом листья в воздухе стали складываться в слова.
Настоящее всегда остаётся настоящим, вот что они написали в воздухе. И когда последняя буква обрела форму, я увидел, что никакие это не листья, это лепестки роз.
А потом они снова закружились в хаосе, ветер подул сильнее, луна зазвучала серебряным смехом. И они стали падать на определённое место на земле, один на другой. То место, на котором она больше всего любила стоять.
Они опускались на землю и растворялись в ледяном блеске. А когда они исчезли все, я увидел, что на этом месте что-то растёт.

Из земли поднималась роза. Он пробила землю, и тянулась ввысь к луне, стебель расширялся, бутон раскрывался и сжимался, и сверкал всеми цветами и оттенками красного. Я понятия не имел, что у красного столько оттенков. Бутон начинал раскрываться, я не знал как может он бесконечно раскрываться, но я видел лепестки, которые появлялись один за другим. И тут лепестки стали петь.
И я узнал её голос. Она действительно была во всём вокруг – в свете луны и солнца, в шелесте ветра, в земле, в камне, в воде, в смехе каждой девушки, в дожде, который разрезает гладь озера, в свете фонарей, которые отражаются в озере, везде. И роза пела мне об этом, пела её голосом, и я внимал ей, слёзы катились по щекам, но я не замечал. И я вспоминал её.
Настоящее всегда остаётся настоящим.
И голос розы раздавался вокруг, и мёртвая природа человеческой души оживала, и где-то там глубоко появлялись ростки чего-то нового и прекрасного.
Настоящее всегда остаётся настоящим.
А потом роза стала сиять. Сиял каждый лепесток по отдельности, и вся роза целиком. Бледно-розовые лепестки сияли бордовым цветом, кроваво-алые – нежным розовым цветом.
А потом песня розы и её цвет стали одним бесконечным целым – всепоглощающим сиянием, в котором слился воедино весь мир.
Роза сияла так ярко, так ярко.
И на какое-то мгновение я был ослеплён.


Теги:





-1


Комментарии

#0 01:15  30-04-2011Dr. Mor    
Одно произведение за другим! И опять неудача с рубрикой!
Начало рассказа было хорошим. Многообещающим было начало рассказа. А вот концовка, к сожалению, смазана.
#1 01:55  30-04-2011skitaletts    
а я не знаю за какие заслуги здесь можно попасть в хорошие категории. да и как-то всё равно.
Вот здесь концовка — художественный приём. Она не очень понятная, не говорит, что было дальше, но я и не хотел писать внятно. Концовка была придумана до того, как было придумано начало.
Этот рассказ, к сожалению, очень биографичен. Поэтому такая недосказанность.
#2 02:10  30-04-2011Dr. Mor    
Твоё отношение к категориям понятно. Пожалуй, оно правильно.
По поводу биографичности — как раз хотел спросить: автор, тебе было плохо? ты страдал? Хотел, но не стал спрашивать.
А ты сам ответил.
#3 09:11  30-04-2011Шизоff    
есть мнение, что это аццкая и вредная хуета, замаскированная под безвредное «смеркалось»
#4 09:37  30-04-2011Изыди , сатана    
тоска засосала пиздец как… пришла редкостная утренняя мысль ебануть водки.
#5 10:07  30-04-2011Агата Кристи    
рубрика гавно, стих заебись. И похуй что не стих, а полный бред, наркоманская романтика. Понравилось.
#6 13:16  30-04-2011castingbyme    
бунинщина
кладбище — это всегда романтично
на мой взгляд — слащаво
хотя, справедливости ради нужно сказать, что я таким тоже когда-то увлекалась
с возрастом пройдёт, будешь писать про осквернение могил и гаданье на дохлой кошке
Шизофф ооочень строг, но справедлив
#7 14:55  30-04-2011дервиш махмуд    
ученические упражнения. как будто автору лет 12-14. по форме и содержанию- текст, присланный в советский подростковый журнал.
#8 16:04  30-04-2011Яблочный Спас    
нада решить чего таки роза творила — сжималась иле расжималась. и роза ли это была.
#9 16:04  02-05-2011Ванчестер    
Не понял ничего. Неинтересно как-то.

Комментировать

login
password*

Еше свежачок
08:51  28-06-2025
: [1] [Графомания]

Если Пушкин после первой встречи
Светской даме не писал стихи
Нафиг знатной черный человечек
Без ей посвящённой чепухи.

Всласть Есенин трахать мог дежурно
Кого только вышло повстречать.
Пусть стишок окажется культурным
Только не про пугало опять....
14:42  24-06-2025
: [5] [Графомания]


Пришел за полночь вымолвить на ушко,
-Одну тебя лишь ласково люблю.
А ты змеёй шипеть собралась ушлой,
-Давай сначала кровушки попью.

-Собой владеть попробуй ради Бога
Подарок мой порвёт неровен час.
Взирает он на змей гремучих строго
Мангусту жить понравится у нас....
07:41  24-06-2025
: [8] [Графомания]
Прошу, Господь, прости меня -
Грешки мои мелки!
Хотя бы на четыре дня -
Продли мои деньки!

Карать огульно не спеши
За все мои грехи,
Не буду больше я грешить
И сочинять стихи!

Прошу, прими в святую длань
Ты преданность мою!...
09:52  23-06-2025
: [8] [Графомания]
Я очень стеснительный человек.
Редко плачу в подушку, когда никого нет.
Кончаю сам усердно и строго на пол.
Мне омерзительны сперма и этанол.
Контрастные медики глотаю часто,
Чтоб не знать и не множить вне и внутри несчастья.
На людях по мне стоит ваять памятник ублюдку:
Любому прохожему – страх и ненависть за случайную шутку....
01:27  23-06-2025
: [2] [Графомания]
Бойтесь жизни больше своей смерти.
Жизнь идёт с улыбкой палачах.
Я прошу, на слово ей не верьте,
не касайтесь дружески плеча.
Пусть она карает, как Миледи:
огненным цветком вас заклеймит.
Кровью заработанною медью
каждый шаг оплачено звенит....