Когда друг оказывается ахтунгом

Автор: Доктор Просекос И вот ведь беда. Мы же не только ели из одной тарелки, но и спали на одной кровати. А еще я часто зависал у него в общежитии на ночь, да. И сейчас думаю, а какого мнения обо мне его однокурсники? Хотя однокурснички еще те. Иняз, ебтать.

Да, когда он впервые появился у меня в гостях, моя мать сразу о нем все сказала. А я ей: «Да что ты, не может этого быть!» Ясен фиг, как такое подумаешь, ведь ни сережки у него в носу, ни этого значка с радугой, ни надписи на майке: «Айм донт ту синг стрейт!» («Думаю только жопой!»).

Матери-то надо было верить. Она, кстати, необычная женщина. Вот ведь как с бабами? «А меня есть один голубой друг» Узнаете этот идиотский базар? «Че, вполне нормальный. С ним о косметике поговорить можно. Он вообще как подружка. И не домогается». Это уже в пятьдесят три года моя матушка изрекла: «А кому он нужен, мужик, который не домогается?!?» (с).

Обидно ведь что? Талантлив. Ага, пидор, но талантлив. Остроумный, саркастичный, едкий, отвязанный. А вот же, в дымоход, оказывается, пялится.

Еще часто говорят, дескать, я нейтрально к ним отношусь. Ладно, мол, пусть педик, так ведь это он где-то там педик, а я с ним поддерживаю нормальные отношения - деловые или приятельские. Хуяссе! Да педик – это не болезнь жопы, это болезнь духа. То есть болезнь духа, превращенного в жопу. (с) Христос из воды вино делал, а эти вон как! И рано или поздно педик проявит себя так, что мало не покажется! Вы даже не представляете, на что он способен.

Вот и Коля мне рассказывал. Попал в аналогичную (прошу не каламбурить насчет «аналогичной») ситуацию. Дружил с одним типом, афганцем, блядь, в танке горевшем, здоровым таким быком, не один год женатым. Несколько лет вместе водку пили, с гопотой хуярились. А однажды афганец пригласил его к себе на день рождения, накрыл ужин, разлил коньяк, поставил Моцарта… Нет, я не могу об этом говорить. Короче, товарищ закрылся от него в комнате на крючок какой-то. «Если что – я бы из окна выпрыгнул». Восьмой этаж! «Уж лучше холодцом, чем ахтунгом». (с) Коля).

Нет, меня-то он не домогался, ни до того, как «вышел из тени», ни после. А вышел-то как – обоссаться. Сначала ведь уехал из России (корни, понимаете ли, зашевелились у этого типа известной национальности). Уже оттуда и написал мне: «да, я гей, и был таким всегда». Зачем ты мне это, я ведь тебя даже не спрашивал, гей ты или нет. Правильно, нахуя такое, если считаешь человека нормальным?

Я письмецо это поганенькое разорвал на мелкие части, в лужу выбросил. Поголубела лужа. А потом он из своей «цивилизованной страны» на побывку приехал. Что я сделал? Да, встретился с ним. Я ведь все думал, что он прикалывается, разводит меня. А он – просто пиздец какой-то ходячий: и значок-радуга, и майка с пидорской надписью, и на шее хуйня какая-то. В прямом смысле хуйня: стрела такая с двумя кружками. И он мне с гордостью: «Это самый пидорский знак, еще круче, чем значок-радуга». Я ему говорю: «Ладно, я чувак добрый, ходи, в чем хочешь. Только если ты скажешь, что гомофобия – это скрытая педерастия, я тебя заставлю сожрать этот значок».

И вот заходим мы в кафе одно. А там солдаты, реальные такие типы, водку минералкой закусывают и осматривают всех нехорошим таким дембельским взглядом. Я ему говорю: «Застегни куртку с надписью пидорской, а то нам сейчас пиздец придет». Он: «Да они все равно не смогут прочитать, что здесь написано, а если прочитают, то не поймут». Зато они чувствуют. И ведь опять же, что обидно? Сейчас начнется драка. Ты будешь стоять, а я с ними пиздиться. Меня изобьют ногами, а может, и розочкой достанется, и все из-за того, что ты пидор.

Все обошлось, но лучше бы меня избили, а то я такое услышал… «Из дневника пидора», короче. Как он на дискачи голубые ходит, как дрочит (зачем пассивному уебку дрочить?), как объяснялся с родителями…

Больше мы не встречались. Нет, он, конечно, видел меня, да и мне интересно было посмотреть в этот момент ему в глаза. А потом… главное робу не жалеть, все равно ведь выбрасывать. У него только изумление (блядь, чуть не сказал, на лице). Ножом надо в груди как следует повернуть, и как можно резче – так учили. Железо над самым значком прошло. Я еще испугался, подумал: «А вдруг у геев от частого жопоебства сердце не там, где у людей находится?» Но ничего, через пять секунд он рухнул на колени, забросив голову назад, потом упал на спину.

Самое трудное было отцеплять значок – я ведь в перчатках был, в старых таких, не чувствительных. Потом разжал ему челюсть – операция «Крокодил». Так делали учительницы в школе, заставляя выплюнуть серу изо рта. А значок зашел в глотку хорошо, также и цепочка, только «хуйня» зацепилась за зубы.

«Спи спокойно, Антон. Наконец-то я свободен от ненависти, которая меня так душила. Я больше не гомофоб. Спасибо, что избавил меня от этих чувств. Не могу долго ненавидеть. Тяжело это, Антоха. А тебе спасибо за избавление».

…Надо спешить. Я завернул за угол, потом еще за один. Еще. Затерялся в толпе. Вышел в Гайд-парк, сел на лавочку, включил радио, надел наушники: «Сегодня, третьего июля, в британской столице проходит грандиозный "Парад гордости" гомосексуалистов и лесбиянок, в котором участвуют около сотни тысяч человек. Ожидается присутствие мэра британской столицы Кена Ливингстона. Парад призван отметить достижения...»

Скукотища. Я переключил радио на волну, транслирующую «лаунж-музыку».