Бусинки со дна Селигера

Автор: Lyudmila С собой на Селигер я взяла браслет из кошачьего глаза, который впоследствии благополучно разлетелся по полу родной редакции. Каюсь, я суеверна, бусинки подобрала, сунула в чехол из-по герленовской пудреницы и иногда разглядываю.

Бусинка первая

Мы сидели на корточках где-то в камышах, курили тонкий парламент, прикрывая ладошками огоньки. Перед нами окунулось в Селигер июльское солнце, за нами – зеркальные буквы «Россия». На голове у Лизы был венок, а я ей завидовала – не только венку, сарафану в пол и отличительной русской красоте, но и умению писать, материться, пить как сапожник и вляпываться в истории.
— И вот послушай, днем он укусил меня за шею, знаешь, якобы в шутку, а вечером я залезла к нему в палатку. Провозились мы долго, но я, кажется, влюбилась.
— По-моему, спать с нашистом – это предательство.
— Предательство?.. Ха-ха… Чего и чему?
— Ну, вот раньше за секс с фашистом врагом народа объявляли. А здесь получилось, ты стала «подружкой народа», политической проституткой, Лиза. – я не хамила, просто саркастически пыталась шутить.
— Ты нисколечьки не любишь меня? – эта вечная присказка Лизы.
— Нет. – это вечный мой ответ.
— Ладно, он глуп как пробка, и член у него маленький, а еще он из города туалетной бумаги – Набережных Челнов. И презервативы были какие-то подозрительные…
— Проколотые?..
— Нет, просто дешевые. Кажется, «Гусарские» или что-то в этом роде. Да прекрати смеяться!.. Он мне правда очень понравился.
По всему берегу были раскиданы мелкие группки «тех, за кем будущее нашей страны». Их голоса звонко разносились над озером. Там невозможно остаться в одиночестве.
Днем, помню, сидела в шатре библиотеки, сквозь полиэтилен разглядывая толпу. Вокруг все занимались делом: уткнувшись в ноуты, телевизор или книги. А я просто отдыхала от зноя. «Девушка, с Вами все в порядке? Почему Вы ничем не заняты? Вам плохо?» — обратился ко мне расплывчатый молодой человек. Я не удостоила его ответом, забрала свои босоножки и покинула шатер в поисках покоя. Покой им точно только снится. Мысли слетели с губ:
— Гитлерюгенд, блядь. Вежливые молокососы, верующие в победу своего проекта самозатачивающейся зубочистки.
— О, если ты будешь продолжать так злиться, ты быстро состаришься, а я перестану угощать сигаретами.
— Не вижу логики: если я не буду курить, я состарюсь медленнее, чем ты.
— Скажи мне, зачем ты сюда поехала?
— Загорать и купаться.

Бусинка вторая

Я правда совсем не знаю как оказалась на форуме. Я этого не помню. В дороге было слишком много выпито.

Июльским утром возле станции метро Динамо развелось подозрительно много автобусов. Молодые люди политического содержания и непривлекательного вида неумело закидывали сумки своих барышень. Подъезжали папы-мамы, смахивали слезу и напутствовали радивых деток в десятидневный лагерь политического разврата. Среди общей интеллигентной картинки выделялась парочка: девочка лет семнадцати в подозрительно коротких шортах с початой бутылкой мартини и представительный мужчина лет сорока в белоснежном костюме. Как-то не по-семейному они ссорились. Слов было не разобрать: девочка рассекала воздух ладонью, требовательно верещала что-то, не глядя собеседнику в глаза. Дядька отрицательно мотал головой, в конце концов, заметив пристальное внимание со всех сторон, быстро залез в салон новенького мерседеса и сунул в ручку странной особы несколько шуршащих купюр.
Девчонка чмокнула «Мерседеса» в губы, слегка пристав на цыпочки, усадила в машину, дождалась пока он уедет – и стремглав побежала в ближайшую палатку. К автобусам она вернулась с пакетом, набитым сигаретами и пивом.
— Здорова-здорова!.. Виктор Алексеевич, – с напускной серьезностью обратилась она к серьезному пареньку, — отметь, что Ахметзянова не опоздала.
— Мил, ты же знаешь, что на Селигере пить запрещено. – возмущенно поглядывал на пакет Виктор.
— Ну я в лагере и не буду. Но до него же еще доехать надо. А мы с этим быстро управимся. – заявила Мила, потягивая остатки вермута из горла.
— Ты с этим поаккуратней. Комиссары же ходят. Начальство…
— Ты мое начальство, Виктор. Выпить на дорожку не хочешь?
— Ахметзянова, не позорь меня. Репутацию решила мне подмочить? Отвали вообще. Иди к метро остальных встречай. Миронова! Даш! – Витя обернулся ко мне.
— Нечего так орать, я в двух шагах от тебя.
— Иди с Милкой встречать остальных. Лизу не пропусти.
— Лексеич, я в салон провизию поставлю.
Милка была короткошерстная и короткошортная дворняга. Меня к ней сразу потянуло, как будто узнала среди кучи блаженных праведников грешную Магду. До отъезда я видела ее на так называемых собраниях нашей банды. Мы встречались в тихом кафе на Большой Никитской, занимали весь стол: кто-то приходил, кто-то уходил. Делились идеями и искали вдохновения чаще в кофе, реже в виски. Звались мы «медиа-группой Информпотока», «элитой направления» и «надеждой отечественной журналистики». На деле мы были выловленными из разных городов самородками, каким-то чудом оказавшиеся в Москве и страдающие хуйней в силу возраста и развивающихся личных жизней. Ахметзянова опаздывала каждый раз, порой приходила зареванная, но всегда одетая с иголочки. Было видно, что за ней хорошо ухаживают. Дворняжка попала в хорошие руки. Ее ценил наш главный за острый язык и умение добиваться своих целей: информации, мужчин, денег. Милке на самом деле было уже двадцать три года, она успела уже окончить какую-то шарагу, получить диплом, сменить три редакции и осесть не в самой плохой, завести правильные знакомства и свои правила жизни, которые с общепринятой моралью не совсем совпадали. Такая классическая продажная журналистская сволочь. Но милая…
Милка была чудо как хороша в мужской рубашке и со свежим мальдивским, по ее словам, загаром. Ахметзянова болтала без умолку:
— А нас освободят от лекций. Мы же «медиа-групп». Будем освещать изнутри, так сказать, работу форума. Мартини будешь?.. Я ничего не буду делать. Ничегошеньки. Дайте мне мой ЖЖ и Твиттер – все будет чики-пики. Даха, как мне плохо, у меня бессонная ночь была, а опохмеляться вермутом я тебе не советую. Ты человек толковый: вот скажи, где Лиза потерялась с коньяком, а?..
Ехали мы долго, но почти незаметно, бутылки выбросили за территорией лагеря и с трудом прошли сквозь охрану. Поговаривают, что не понимающие юмора бронежилеты в масках – из ФСО. А нам было плевать. Мы были молоды, пьяны и оттого счастливы.

Бусинка третья

— Давайте в каждом номере на обложке публиковать свои части тела под лозунгом: «Собери свою девушку на Селигере!». Или парня. – я прикурила от костра и якобы поучаствовала в редакционной летучке.
— Даш, не стоит свой недотрах распространять на весь форум. – строго говорит мне лысый главный редактор, приставленный нашему отряду неизвестно из какого места.
— Вы прекрасно знаете, что недотрах не у меня одной, а у процентов восьмидесяти аудитории.
Лысый впоследствии нажрался где-то за территорией лагеря, лишился своей преподавательской карточки и объявился только под конец смены. Это был неприятный мне человек, который считал себя умнее и креативнее двадцати юнцов. Между прочим, среди молодых юнцов была молодая мать. Но это выяснилось потом.
Милка с Лизой на время летучек всегда уходили «по очень важным делам» в сторону иностранных делегаций. Один Витя все записывал и запоминал и даже делал вид, что с Лысым ему работать комфортно.

Бусинка четвертая

В первую же ночь меня поселили в палатку с Вадюшей и Славиком. Места в их родной делегации (Волгоград) им не хватило, потому их занесло к «москалям». Вы знаете, что из регионов отправляют на форум действительно талантливых ребят? У них там строгий конкурс. Провинциалы обычно и знают больше, и к жизни приспособленней.
Так вот, Вадюша и Славик возненавидели московскую делегацию, то есть нас. Отряд наш был блатной: от лекций освобожденный и ничем толковым не занимающийся. Вадюша и Славик занялись троллингом и весь вечер убеждали нас в свое гомосексуализме, кришнаизме и нацизме. Надо отдать им должное – они-таки ввели нас в заблуждение. А затем аккуратно вывели.
Гомосексуалистами Вадюша и Славик не оказались, спала я между ними, но сексуальным домогательствам подвержена не была. В особливую жару даже спала в одних трусиках, и особо за свою мнимую девственность не беспокоилась. Вадюшее и Славику было не до этого. Они работали: писали статейки для Лысого, носились по лекциям и доводили преподавателей до нервных срывов. Один психоз мне запомнился.

Бусинка пятая

Наш психолог был достоин Вадюши. Громадный мужик с внешностью Алексея Кортнева в оранжевой футболке. Вы представляете себе групповую терапию молодежи? Под солнышком на берегу озера?.. Ну вот, потому это был единственный семинар, который мы, блатные, посещали.
— А теперь разобьемся на группки по три человека. Да-да, живее, ребята! Задание такое: каждый из вас должен рассказать свою мечту партнерам. Как можно больше деталей! «Я хочу быть богатым» — что для этого тебе нужно сделать. «Я хочу стать известным журналистом» — через какие этапы тебе придется пройти?.. – и прочая лабуда звучала из уст оранжевого проповедника.
Меня усадили перед двумя очкастыми толстячками. Они мне приветливо улыбнулись.
— Итак, начали! – взвыл недоделанный доктор Гебельс.
После незамысловатых желаний очкариков прозвучала моя домашняя заготовка:
— Здравствуйте, меня зовут Даша, и я хочу свой медиа-концерн. Для этого мне придется попотеть. Пару лет поработать элитной проституткой. Я подсчитала, триста баксов за час – самое то. Двадцать часов в неделю. Шесть тысяч баксов, половину из которых придется отдавать агентству. Около двухсот пятидесяти тысяч долларов за два года. Этого хватит для того, чтобы основать свое эскорт-агентство.
— Так ты же медиа-концерн хотела? – прерывает меня толстячок, слегка прихуев от моих простых житейских планов. Я не знаю, зачем мне потребовалось врать. Возможно, никакой мечты на том жизненном этапе я не имела, а слегка эпатировать аудиторию – это дело всегда благое.
— Да-да, конечно. Когда я открою бордель, мне придется отмывать где-то деньги, а делать это лучше через фотостудию, модельное агентство (тогда и девочки будут всегда свеженькие), а затем и глянец. Скромный такой глянец по франшизе. А затем уже ежедневную газетку, сайтики подогнать…
— Ну, ребят, как справляетесь?.. – спрашивает Гебельс. – Вижу, Даша даже схемку составила пути достижения своей цели. Молодчина!
Жаль, Гебельс не вдавался в подробности наших желаний. Много нового бы узнал.
Все это время Вадюша стоял в кустах, в группке не работал и всячески вызывал антагонизм Гебельса.
— Вали отсюда, ты не работаешь.
— Разве я Вам мешаю? Мне абсолютно не нравится Ваша методика преподавания, я считаю ее бессмысленной, но мне смешно посмотреть за Вами на занятии, а того запретить Вы мне не можете, поскольку охрана лишит за прогулы мой бейджик девственности, а ведь Вы знаете, чем это грозит…
— Хватит. Я сказал: пошел вон отсюда! – Гебельс стал из оранжевого красным.

Бусинка шестая

— Ты будешь заходить в воду после этого утопленника? – брезгливо поморщилась Милка.
— Полежи на солнце еще десять минут – тоже побежишь в воду.
— Да ну тебя, там трупный яд… Да и вообще мне вся эта история неприятна.
— Сегодня родители мальчика приехали тело забрать.
— Хватит! Не хочу ничего слышать об этом сраном утопленнике! – Милка перевернулась на животик и уткнула лицо в песок.
…но через пятнадцать минут все-таки зашла в воду.

Бусинка седьмая

— Построения мне напоминают Майдан.
— Ты там была? – спрашиваю у Лизы.
— Ага, пришлось. Там у меня бабка как раз умирала, мы с мамой ездили квартиру делить.
— И как там?
— Ну, восемнадцать метров отсудили.
— Не, на Майдане?
— Говорю же: так же.
Я оглядела сколько-то там тысячную толпу. Каждый регион был одет в футболочку своего цвета, в небе взвивались флаги республик и областей. Выкрикивались лозунги, а на лицах окружающих не было ни тени мысли и усталости.
— Стадо… — прорезюмировала я.
— По отдельности каждый из них очень даже ничего. За исключением светлого идиотизма в глазах. Просто не стоит спрашивать об их проектах-изобретениях-предприятих.

Бусинка восьмая

Мы уезжали, у меня сломались наушники, и я слушала Нино Катамадзе через динамики телефона. Ко мне подошел молодой человек, узнал Катамадзе, я прониклась, и мы с ним разговорились.
— Я получил миллион на свою разработку инновационной системы отопления.
— Чего в ней инновационного?
— Она другая… — парень замялся. – и дешевле.
— Ммм, круто, целый миллион. И надолго его тебе хватит?
— На три месяца аренды офиса, наема сотрудников и покупки пропиленовых труб.
— Зачем тебе трубы пропиленовые, если это инновационная разработка?.. Я думала, у тебя там все без батарей, нанотехнологии всякие.
— Тебе будет сложно понять мою концепцию. У тебя нет инженерного образования.
— У тебя его тоже нет. Сам только что сказал, что учишься в МГЮА.
— Ладно, давай девочка, пока.
— Я не девочка. Я Даша.

Больше молодого человека, знающего Нино Катамадзе, я не видела, на Селигер не ездила, с Лизой напилась на Камергерском всего один раз, а Милка пропала где-то на Гоа с очередным «Ягуаром». Мы переписываемся ВКонтакте с Вадюшей и Славиком, да иногда я по старой памяти захожу в кафе на Никитской, чтобы вспомнить молодость и пропустить пару олд фэшнов. За столиком под постером «Рай» уже не курит нервно наш руководитель, и никто не предлагает протолкнуть сомнительные материалы. Кроме Виктора Лексеича. Он пошел в гору и напрямую получает финансирование от Администрации Президента. Не зря нас по автобусам рассаживал.