Атом, Блядь и джуджалярим

Автор: Абдурахман Попов Одна немолодая уже женщина, с кучей разного рода болячек и сыном-оболтусом, вдруг решила стать блядью. Мы то знаем, что ничего вдруг не бывает — одна рождается такой, другая идёт к этому всю жизнь. Как бы то ни было, проснулась Мила Ниловна однажды и подумала: «Господи, слово то какое хорошее. Солидное, если вдуматься, слово. И почему бы и нет?» И стала блядью.

Давно у нас заведено — раз в год люди в тельняшках разбивают пустые бутылки об свои головы. Бывает, правда, что не пустые и не об свои. Так или иначе, но только двадцать лет назад, на пляже, один десантник по кличке Атом разбил на спор об свою голову бутылку из-под портвейна «777». Его подруга Света сказала, что он позорит её и ушла. Атом почувствовал себя преданным. Почувствовал себя обманутым. Ради кого он старался? Он сидел на берегу и просеивал песок сквозь пальцы. " Ни одна женщина в мире не будет считать себя предателем, что бы она не натворила" — размышлял Атом. Он вспоминал, как однажды в ущелье духи подбили их БТР и у него расплавились кроссовки, прямо на ногах. Он чудом выжил тогда и это был самый счастливый день в его жизни.
Атом посидел ещё немного, потом выкопал небольшую ямку, поместил туда бутылочную «розочку» и аккуратно присыпал песком. Замаскировал хорошо. Теперь забудьте о нём.

Маленький сын Милы Ниловны, совершенно голенький, увидел, что по реке плывёт белоснежный теплоход с музыкой. Он побежал к нему, смеясь и протягивая к теплоходу руки. Он оступился, его повело в сторону, ножки запутались и он сел на песок — прямиком на «розочку». Малышу ампутировали оба яичка, и вскоре муж Милы Ниловны ушёл из дома. Мила Ниловна была дипломированным библиотекарем, а как известно, библиотекари просто физически не могут повысить голос. Расставание прошло спокойно. Миле Ниловне было не до этого.

Муж поселился у своей матери. Мать торговала разбавленным спиртом на вынос и местные алкоголики частенько присылали своих детей с молочными бутылочками с делениями. Муж не мог смотреть на детей. Он ненавидел их — определённо у мальчиков были яйца, а у девочек их никогда и не было. У алкашей были совершенно здоровые дети. Настоящие зверёныши с цепкими лапками и острым взглядом. Дети были знакомы друг с другом, и муж Милы Ниловны видел в глазок, как мальчики прижимали к стене девочек. «Как там сынок?» — думал он и становилось тошно. Он стал пить, забросил работу. Он опускался. Однажды мать застала его за тем, как он выковыривал из зубов яблочные кожурки и кидал их в телевизор. Кожурки прилипали к лицу Якубовича. Муж Милы Ниловны подползал к телевизору собирал кожурки и отправлял их обратно в рот. Это было отвратительно. Мать ушла на кухню и расплакалась. Сын терял рассудок, опустошал запасы спирта. «Отравить, может?» — думала мать. Но этого не понадобилось.
Как-то ночью муж Милы Ниловны проснулся и подумал: «Я никому не нужен.» Он пошёл на балкон покурить. «Я не сделал ничего, чтобы стать нужным, и сделал всё, чтобы стать ненужным» — думал он. Он достал из шкафчика ножницы, отрезал бельевую верёвку и приладил её к потолочному крюку. Он встал на табурет и засунул голову в петлю. «Смерть — это результат неправильного образа жизни» — неожиданно подумал он.
— Неплохо бы это записать, — вслух сказал он.
В соседней комнате заворочалась мать и он шагнул с табурета. И чёрт с ним.

И вот теперь, когда сыну исполнилось двадцать лет, и он, располневший, с тонким голосом, дни и ночи проводил за компьютером, Мила Ниловна решила стать бескомпромиссной блядью. Утром, днём и вечером в квартире стали появляться мужчины. Непонятно, где Мила Ниловна находила их. Бывает, едешь в маршрутке, смотришь в пол. Смотреть на людей нету сил. Вдруг поднимаешь голову и видишь — салон забит женщинами, ты окружён ими, хмурыми, недружелюбными. Есть ещё водитель, но он смотрит вперёд и сосредоточен на червонцах. Но и у него есть своя статистика: поздно ночью он паркует «Газель» и думает: «Сколько баб до хуя развелось.» И прикидывает, чем бы таким помазать ноги, чтобы не так потели.

Мужчины Милы Ниловны были разными и кончали по разному — одни молча, другие с театральными стонами. Мила Ниловна позволяла проделывать с собой вещи, о которых раньше и подумать боялась. Она лизала промежности. Её били по щекам и пускали слюни в рот. Она слизывала сперму с собственных грудей. На этом фантазии мужчин иссякали. А Мила Ниловна ровным счётом ничего не чувствовала. Ей хотелось большего, а чего — она и сама не знала. И она придумала, и вскоре сын разместил в сети объявление:

ПОЧУВСТВУЙ СЕБЯ ЖЕРТВОЙ
НАКАЗАНИЕ, УНИЖЕНИЕ, ЛИШЕНИЕ ВОЛИ.
ГРАНДИОЗНАЯ ПОРКА ОТ БЛЯДИ
БАЛЬЗАКОВСКОГО ВОЗРАСТА


Соседи Милы Ниловны ни о чём не догадывались. Они даже не подозревали, что рядом живёт дипломированный библиотекарь, по совместительству блядь, с сыном-кастратом. Соседка слева знала только, что солнце восходит у неё на кухне, а заходит в спальне. Соседка справа была обеспокоена своим утренним запахом изо рта. Она ложилась спать, зажав в зубах кусок мыла. Она даже подумывала о самоубийстве.

Мила Ниловна стала зарабатывать деньги. Она поняла — когда мужчина платит, у него разыгрывается фантазия. За свои-то деньги. Мила Ниловна закупила партию латексных перчаток, ошейники и плётки. Мила Ниловна вспоминала мужа и становилась по настоящему жестокой. Её клиентам это и было нужно — на пару часов раздавить в себе то немногое мужское, что ещё осталось в них. Они платили за это. У сына появился новый, более мощный компьютер. Он не интересовался делами матери, они жили в разных комнатах.

Мила Ниловна научилась определять с первого взгляда вид наказания для клиентов. Одного надо было превратить в пса, другого в первоклашку. Она никогда не ошибалась. У Милы Ниловны окрепли мышцы, болезни отступили, в голосе появилась сталь. Ни один мужчина не мог выдержать её взгляда. Но Миле Ниловне хотелось большего.

Однажды к ней пришёл тридцатипятилетний татарин. « Ему нужно поплакать» — подумала Мила Ниловна, глядя на него. Она прижала его к груди и погладила по голове. Татарин обмяк в её руках. Уткнувшись лицом в грудь Милы Ниловны, он забубнил: « В моей жизни ничего не происходит, годы летят, я ничтожество, не выбраться из нищеты, жена хочет второго ребёнка, а я боюсь, простатит замучил, смысла не вижу, хочу умереть» и тому подобное.
- Вот дурачок, — сказала Мила Ниловна и обнажила грудь.
Татарин ухватил сосок губами и принялся сосать.
И Мила Ниловна с изумлением обнаружила, что грудь отнюдь не пуста. Татарин сосал молоко.
Через несколько минут он насытился, заплатил за сеанс, и ушёл, немного смущённый.

И Мила Ниловна стала исцелять мужчин. Их приводили жёны и матери. Безвольных, опустошённых алкоголиков и наркоманов. Мила Ниловна порола их без жалости и давала сосать грудь. Молока хватало на всех. Молоко наполняло их смыслом. Женщины крестились и клали деньги на тумбочку в прихожей.

Однажды утром Мила Ниловна проснулась и подошла к зеркалу. Она посмотрела на своё отражение. За окном была не то осень, не то весна. Это не имело значения. Природа утратила свою власть. Бога не существовало – это было очевидно. Мила Ниловна смотрела на себя – длинные чёрные волосы, серые беспощадные глаза, груди, налитые молоком десятипроцентной (она проверяла) жирности. Мила Ниловна подняла правую руку и приподнялась над полом. Она парила в воздухе, перед зеркалом.
- Я ваша мама, — сказала она, — мои цыплята. Мои скоты.