Галка залетная.

Автор: Кичапов Когда меня спрашивают, как мы обходимся по 5 месяцев без женщин в тайге, я отвечаю: нелегко. Но с ними — одна беда, а не работа. Знаю, о чем говорю. За 30 лет старательской жизни насмотрелся всякого. Да и не только насмотрелся. Скажем так: был активным участником многих событий. Тем более что сам, все же, любитель сладкого. Когда набираю бригаду на новый сезон, сразу говорю новичкам: забудьте про женщин и про то, для чего они нужны. Плюс к этому — жесткий сухой закон. Большинство приехавших с разных концов страны и даже ближнезабугорные соглашаются сразу на все условия. Понимают, что дальний путь проделан из мест неразвитого капитализма не за малыми деньгами. Именно они, а вовсе не таежная романтика и золотая лихорадка, как вы могли бы подумать, стоят во главе насущного вопроса. Наши пять месяцев их год кормят, одевают, обувают и детей учат. Тут уж можно потерпеть без праздника тела.
Но, уже перекурив пару раз с бывалым народом, новички получают легкодоступную и обнадеживающую информацию: есть все же и у вольных отшельников мелкие радости жизни. Шеф их не такой уж зверь, чтобы держать своих подчиненных, работающих по двенадцать часов в сутки без выходных, в черном теле. Понимает однако, что тело то, вскормленное хорошим харчем на свежем воздухе, относительно исцеленное нехваткой алкоголя, даже в условиях напряженной трудовой повинности, может превратиться в сексбомбу замедленного действия. Как поведет себя мужик, напичканный до маковки гормонами — угадать трудно. И лучше не ждать того момента. Вот и организовывает босс раз в месяц сексдесант на ближайший поселок в ста восьмидесяти километрах от участка. На все радости жизни: познакомиться, поухаживать, соблазнить и т.д. даются сутки. И тут уж как сам пошевелишься.
Да простят меня моралисты, я сознательно иду на такой блуд. Есть мне три оправдания. Первое: поощряю работников нетрадиционным методом и вдохновляю на ударный труд, сберегая их моральное и физическое здоровье. Второе: не даю вымереть без любви и потомства поселку, затерянному в дебрях Колымы. Вот здесь надо сделать отступление. И не лирическое.
Знаете же, что беда всех безработных глубинок, в какой бы части страны они не находились — переизбыток женского свободного населения. Традиционно к тридцати пяти годам женщина становится или вдовой, или разведенкой. Почему — объяснять не требуется. Всем известно о слабостях мужского рода. А женский род даже в нашем суровом краю с каждым своим годом крепчает и наливается живой силой. Кому ее подарить, как не принцу на белом коне? А вот и он. Таинственный и незнакомый. С вездехода слезает, орлиным глазом кругом смотрит. Хотя и вездеход не его. И глаз слегка косит. Но кто на это смотрит, когда сутки всего на растерзание.
За эти сутки мои ребята все ж успевают много. Душа русская (хотя кто из нас русский-то? Иго монголо-татарское в крови) рамок и ограничений не признает.
Не раз приходилось заминать с местной властью дела о драках, хулиганских выходках, междоусобных разборках моих орлов с остатками местного мужского клана. Женщины, защищая право на свой кусок счастья, тоже не остаются в стороне. Медпункт в дни десанта работает в авральном режиме. Но зато и детский сад не только функционирует, но и на пристройку выбивает средства через местных депутатов. Да, пока не забыл. Была потешная история. Уж, недаром говорят, что мир тесен. Наш, местный магаданский мужичок лет тридцати от роду, пару сезонов сеял грядки в огороде одной симпатичной поселковой вдовушки. И так ладно у него получалось, что забеременела девушка как раз накануне бальзаковского возраста. Не стала пока говорить своему орлу о нечаянной радости, собралась и поехала в Магадан для детального врачебного обследования. Все ж возраст. Все ж в первый раз. Доктора с ней обошлись ласково, порадовали, обнадежили. Выйдя с поликлиники, будущая мамаша решила позвонить давней подруге, учились что-ли они когда-то вместе. Встретились, обнялись. За разговорами поделились новостями. Беременными, но с большой разницей в сроке, оказались обе. Разговор зашел о виновниках торжества — любимых мужчинах. Обе достали из сумочек по новенькому телефончику с камерой (Ах, у нас и телефоны одинаковые, Ах, и мне мой милый подарил) Обе показали друг другу своего милого. Обе потом не знали, что сказать…
Ходил после милый по участку чернее тучи. Не от побоев, он тогда в поселок до конца сезона больше не ездил. От дум тяжких. Но что-то, видимо, надумал, раз на мой участок на следующий год не попросился.
Теперь о третьем пункте, оправдывающем организованный мной народный разврат. Есть все же на нашем участке единственный человек вне закона о женщинах — это повариха. И тут уж я ничего не могу поделать. Пробовал брать в повара мужиков, но они, почуяв, что на металле можно заработать намного больше, чем на горелых кашах, рвались на дОбычу и сажали тем самым на голодную диету весь трудовой коллектив. А, не поевши — не поработаешь. Потому и пришлось поступиться принципами, не скрою, в пользу себе. Человек я официально холостой, и как уже сказал, не лишен слабостей в отношении красивых женщин. Как начальник, должен иметь неоспоримые преимущества перед подчиненными в легкодоступности сладкого. Вот и имею. И беру на должность повара обычно женщин скромной, но аппетитной внешности в своем вкусе. Оказывается, не только в своем. Конечно, это риск. Конечно, приходится быть на страже, ибо сладкая косточка, брошенная в стаю кобелей становится яблоком раздора и неприязненных отношений с применением жестких аргументов. Но парни знают, что со мной в состязание лучше не вступать. И не вступают. Здоровье берегут. К чему я все это рассказываю? Да еще заявил такое название повествованию? А вот к этому эпизоду из старательской жизни мы теперь и подошли.

В прошлом сезоне я взял на работу нового механика, Романа. Раньше никогда с ним не работал и даже не был знаком. Взял его считай из любопытства. Меня поразило при первой встрече то, что он оказался удивительно похожим на меня двадцать пять лет назад. Может, не совсем внешняя копия но: рост, осанка, походка, уверенность в каждом движении, в каждом слове. И нос, как у меня, не малый, и взгляд с вызовом. Я понял сразу: знает себе цену и как самцу, и как спецу, не должен ее опустить. Из вредности будет работать. Чуть позже понял, в чем наше различие. Я в свое время не был так нагл. Не знаю, чем таким одарила меня природа, но я, даже не особо напрягаясь, всегда и везде становился лидером, пользуясь уважением даже братвы за умение жить по понятиям. Этот же парень лез по чужим головам без зазрения совести и оглядки на товарищей. Чувствуя сопротивление, зверел и опять же лез. Удивился я еще тому, что с таким характером он не сделал еще ни одной ходки. Но есть такие типы возлезоновские, что ходят на грани и тем красуются. Я считаю их клоунами и не питаю к таким уважения. Может, и надо было бы поискать другого механика, но сезону же начался, машины пошли в поле.

Месяц прошел в суете и нервотрепке. Пока ждали, прорвет или не прорвет паводок дамбу, пока установили всю технику на боевые позиции — скучать было некогда. Сняли первый металл, и я понял, что угадал место четко. Не подвел меня нюх, полученный в наследство от отца, отточенный еще Чукоткой. Мужики, поняв мое настроение, взбодрились на удачный сезон.
Потом зарядили дожди. Это работу не останавливает, но результат и настроение резко снижает. По техническим надобностям я сгонял Ромку в город. Он охотно выполнил приказ, поскольку и сам не в накладе остался. Как хвастанул, аж к двум подругам успел за настроением заглянуть:
-Я без баб не могу. Это мне, как покурить, пачку на день надо. И у меня для них интересный сюрприз имеется.
Вот трепло. Оказалось, что он из города еще кое-что с собой прихватил.
Я ж его, гада, ну если только не обыскал по прибытию на участок. Прямо спросил: колись, провез водяру? Ну, что ты, говорит, начальник, у нас же закон. Вот, морда наглая, знает же, что я не люблю, когда меня начальником называют. Наслышан, небось, по какой причине и все же. Я пытать его не стал, но решил понаблюдать за скользким типом. И все ж не усмотрел.
Где он спрятал привезенную с собой водку, в какой норе на подступах к участку, теперь уже не имеет значения. Главное, ведь нашел же момент опорожнить тайник. Ну, даже это можно было бы списать на несдержанность любителя. Но ведь та падла, нажравшись, села за рычаги бульдозера. Что он из себя хотел изобразить, не знаю. Но изобразил. Запорол движок к чертовой матери. Машина, взятая в аренду под кучу зеленых нулей встала мертвой грудой.
Я узнал об этом уже когда протрезвевший от страха Ромка, схватив из своего балка, что под руку попалось, убежал в тайгу. Попались кстати спальник, карабин (зарегистрированный, я проверял во избежание) и лоток. Он хвастался мне как-то этим своим сокровищем, рассказывал, что купил за бешеные бабки у известного на Колыме фартового старателя вышедшего ныне на покой. Фамилию назвать отказался. Да она и без надобности мне. Я, взглянув на лоток, уж не стал говорить гордому Ромке, что видал — перевидал в своей жизни лотки и получше. Пусть парень тешится. Я не запрещаю своим походить иногда по выработкам.

Оставшись без механика, пришлось самому вспомнить старое, засучив повыше начальственные рукава. Осмотрел бульдик и опять долго матерился. Работы чуть ли на неделю. Разобрать такую махину в полевых условиях — это одно. Привезти деталь из города за семьсот километров — это другое. А установить вручную движок весов в полторы тонны — песнь особая. Не буду грузить вас техническими подробностями, лишь скажу, что подставил стервец меня, и на деньги, и на время, и на физические страдания. Встретил бы тогда… Но не встретил. Хотя оказалось, что Ромка далеко не ушел Пока мы с парой башковитых парней реанимировали бульдозер, да презрев все законы земного притяжения, вручную поднимали на домкратах и тальблоках охрененно тяжелую коробку на высоту в полтора метра, чтоб сунуть ее в нутро бульдика, голова моя работала над темой: где взять нового бульдозериста. Ясен пень, что в разгар сезона хорошего механика мне уже не найти. И что самому теперь придется, случись какая поломка гайки крутить – тоже было понятно. Черт с ним, вспомню молодость. Но вот ворочать рычагами бульдозера по двенадцать часов на породе у прибора, простите – не царское дело. Я ж все же здесь босс, а не наемный трудяга. Мое при мне и так будет.
Опять послал в город гонца с приказом: отыскать бульдозериста и доставить. Доставили, выдернув из какого-то затрапезного коммунального хозяйства. Ну, что вам сказать? Генка – парень неплохой. Чувствуется, что жизнью, побит, но пока не испорчен. Прост и бесхитростен. Как такое могло случиться с детдомовским парнем – ума не приложу. Но факт на лицо. Спокоен, деловит без суеты, слушает, что ему старшие говорят. Школу закончил почти отличником, но профессию получил рабочую, с прицелом на металл. Как объяснил, хочу, чтоб в моем доме все было. Дом, у него, кстати, уже был. От сгибнувших по пьяни родителей чудом получил в наследство двушку. У нас, оказывается, соцслужбы иногда крепко стоят на стороне детдомовцев. Женат. Сказал о жене кратко: Она — королева! и заблестел, как медный пятак. На сезон не попал по глупости кадровиков. Те, к кому он пытался устроиться на работу, купились на Генкину молочность. Двадцать два для них не возраст. Но когда я посадил его за рычаги и предложил показать, что он умеет, понял, что мне с парнем повезло. Машину он вел, как игрушкой играл. Сказал, что специально тренировался после смен в своем коммунальном хозяйстве.
Начав работать у меня, Генка тоже не спешил после полусуток валиться на отдых в балок. Сначала осмотрит машину, а уж потом на покой. Я и успокоился. Да видать, рано.

В заботах последней недели я как-то совсем забыл про Ромку. Ну, сбежал, да и сбежал. Не пропадет. Какое-никакое, но транспортное сообщение в нашей глуши есть. Камазы с топливом каждую неделю туда-сюда мотаются. Продукты опять же привозят. Это где-нибудь ближе к цивилизации тебя с обочины часами не подберут, а здесь народ проще. Стоишь на дороге – значит, помощь нужна. Но Ромка на дорогу не пошел. Все, что я дальше буду рассказывать – лишь плод моих наблюдений и догадок. Точные детали откуда мне взять? Если только приврать слегка…

Вот и разбирайтесь сами, где правда, а где мое.
Отлежавшись во мшанике в паре километрах от участка, протрезвев окончательно, Ромка стал обдумывать ситуацию. И без всяких колебаний (еще бы он колебался) решил: оставшись без работы, он не должен остаться без своего куска. То, что участок у него под ногами богатый, он понял по реакции босса на первую съемку. Конечно, Егор результатов не разгласил, но видно ж было, как сдерживал изо всех сил радость. Хмурый обычно, тут он так раздухарился, что даже ужинать со всей сменой остался. Обычно повариха Маринка ему жратву в балок таскает. Потом он ее там таскает до полуночи.
Ромка аж зубами скрипнул: Неплохо гад устроился, уверенно. И даже не замечает, что мы с Маринкой уж не раз перемигнулись. Думал вот-вот – и мне далеко ездить не придется. Придумал же эти десанты. Да там уже печатей на девках ставить негде. Шмары одни. Маринка все ж пока не затаскана. Он себе выбирал. Парни, конечно, предупреждали: Не замай. Убьет босс… А что мне этот старый ворон? И золота возьму, и девку его. Пошакалю пару – тройку недель. Стоит того. Пустьпоймает, еслисможет…
Вот, наверное, такие мысли и привели Ромку обратно к участку. Как он Маринку подловил, догадаться не трудно. Она ж то за водой на речку для кухни, то позагорать в укромное местечко бегала. Так и добегалась. И договорилась в минуты услады с беглецом: она ему еду да ласку, а он ей – себя с выездом из глуши в одну из столиц на постоянное место жительства в любви и согласии… До чего женщины бывают наивны. Я даже в голову не брал такие варианты. Не до того было. Работа под погодку навалилась, комиссии разные поперли одна за другой. То сохранность природы проверяют, то меряют шагами участок и документы роют. С этим у меня всегда все в порядке, но нервам все ж щекотно. И отвлекают такие визитеры здорово: рыбалочку им подавай, лося под мушку подгони, девочек вынь да положи. И приходится идти навстречу, поскольку шестьдесят семей твоих работников на тебе висят, и кушать просят. В общем, две недели, считай, Маринку лишь второпях гладил и ручьи толком с проверкой не обходил. Обычно я сразу вижу, шакалит кто чужой рядом или нет. Генка подошел ко мне поздно вечером, когда я уже туго соображал после проводов очередных «гостей» и проверки владений. Что-то мне в последнем обходе не понравилось. То, что ребята лотками балуются, это видно и понятно, сам позволяю. Но в этот раз обнаружил следы, говорящие о том, что кто-то моет конкретно при достатке времени и наглости. О том и думал на крыльце балка в дыму Парламента.
- Егор Сергеевич, можно я с вами кое о чем поговорю? — умеет же Генка разговаривать, как не в лесу, а на пороге кабинета.
- Ну, давай, а то я уже спать размечтался, – у меня не было сил даже злиться на него. Да и причем здесь пацан?
— Я хотел Вам «спасибо» сказать. Нравится мне работать у Вас. Теперь всегда буду в вашу артель проситься. Правда, не знаю, как надолго все. Галочка моя настаивает, чтобы я в университет поступал заочно. Говорит: Начальника из тебя делать буду! Она у меня такая хваткая. Это я в хорошем смысле слова. А красавица! Мы ж, считай, с детства друг друга знаем, соседи через стенку. Я даже думать не смел, что она придет однажды и скажет: Бери меня замуж! И жена красавица — умница у тебя будет, и квартира огромная. Я уже знаю, как две наших объединить. -
И так все хорошо теперь у нас!
- Рад, Генка, за тебя. Может, ты мне потом о любви своей расскажешь?

- Я уйду сейчас, Егор Сергеевич, только вопрос у меня к Вам есть. Галочка моя услышала от женщин, что Вы иногда позволяете женам рабочих на участок приезжать. Вот и просится теперь. Очень хочет тайгу посмотреть, отдохнуть здесь. У нее отпуск как раз. Это на работе моей не отразится. Я пахать буду, а она пусть другие ж на море сейчас рвутся. А она ко мне.

Я смотрел на него и удивлялся: откуда такие сейчас наивные берутся? Не восемнадцатый век, однако.
- Ген, ты соображаешь, о чем просишь? Твою королеву — и на прииск, где стадо голодных мужиков ждет — не дождется выезда в поселок? Вторую неделю им обещаю, да некогда. Ты хочешь, чтобы
ее здесь разорвали?
У Генки были такие глаза. Как будто он уже увидел эту картину. Повторять дважды не пришлось. Он торопливо попрощался и побежал в свой балок, доставая на ходу из кармана комбеза сотовый телефон.
Галке слова мужа в одно ухо влетели, из другого вылетели. Она явилась пассажиром на бензовозе как раз в тот ранний вечер, когда я, наконец, спровадил всю свою кодлу в поселок на разгрузку чресл.
На прииске остались только охрана, Маринка, я, да Генка, не подозревающий даже, какая «доставка» ему случилась. Галочка сошла с лесовоза, действительно, по-королевски. Как будто не в тайгу, а на кинофорум явилась: сарафан солнце – клеш в горошек, кудри дыбом, бусики, сережки, титечки дыньками и ножки — словами не описать. Интересно, что же я ее в городе такую не видел?
Генку сюрприз к земле приковал. Только и смог, что облапать, да помычать что-то в ухо своей красотке. Потом она подошла ко мне знакомиться. Ручку подала, как для поцелуя. Аха, сейчас, обслюнявлю. Жал ей птичью лапку и Генку жалел. Вот же попал парень. Она ж из него не только
начальника сделает, но и лося с новыми рогами на каждый сезон.
Но, видно слишком долго я те пальчики в своей руке держал. Как два солнечных зайчика по моим
очкам ударили: в Галкиных глазах интерес мелькнул, и Маринкино злое лицо в окне балка-кухни.
Отпустил, махнул рукой: Добро пожаловать, располагайтесь.


Ужин прошел в напряженно – дружественной обстановке. Страдали все. Генка от нетерпения,
Маринка от ревности, Галка от желания, но невозможности поиграть уже сейчас. Я еле сдерживал, вдруг накатившее веселье. Это ж надо, в какой водевиль попал. Ну и радовался, конечно, что на
этой сцене нет остальных парней.

Пока ужинали, свечерело окончательно. Желали друг другу спокойной ночи торопливо. Галка щебетала, что спать в такой вечер не собирается, хочет искупаться, купальник обалденный купила недавно, мол, пусть Гена полюбуется.
-Хотя у вас тут можно и без купальника, такая глушь, — бросила уходя через плечо гостья.

И это прозвучало, как вызов.
Интересно, — мелькнула мысль, — а как она себе это представляет? Вот же шмара! Хотя хороша…
Маринка стала кидать тарелки в мойку, как жонглер, но со зверским выражением лица. Во мне заговорил собственник:
- Марин, ты бы потише, а то посуды до конца сезона не хватит.
- Я б тебе, Егор, и очки бы побила за то, как ты на нее смотрел! – Маринка повернулась ко мне всем телом и поставила руки в бока. Я невольно залюбовался. Вот нафига на мне жениться, если я и так все это вижу, слышу и имею?
- Интересно, как и что ты увидела? Очки ж затемненные, — я продолжал веселиться.
- Да у тебя глаза больше очков были! Так и искрили. Конечно, я ж кухарка. На один сезон, – вот сейчас польются слезы. Пришлось встать, погладить дергающуюся в праведном гневе спину. Ну и шепнуть в ухо: Глупыш, ты все это придумала. Заканчивай здесь все дела и приходи ко мне. Соскучился. Давно не встречались». Всхлипы сначала стали сильнее, потом попритихли. Девочка моя расслабилась, стала поглядывать виновато, сказала тихо:
-Иди. Я скоро.

Мне же предстояло еще поговорить с Галиной. Ее и искать не надо было. Сама на огонек сигареты прилетела. Уже в каких-то невероятных штанишках со шнурочками и разрезами, да в слишком открытой маечке.
– Генка там порядки в балке наводит, развел свинарник. Можно я с тобой посижу? Много о тебе наслышана.
Во как, мы уже и на ты… Даже брудершафта не дождалась, — думаю.
- Что ж, посиди и послушай, что я тебе скажу.
Уже по моему голосу Галина поняла, что шутить я с ней не намерен. Напряглась, глаза сузила.
Вижу, готова внимать. Ну, я и выдал:
- Ты Генку не послушалась, приехала, хотя это я не велел делать. По рассказам его понял, что тебя сюда пускать нельзя. А теперь и увидел: уже завтра к вечеру проблемы будут, когда сюда толпа вернется. Значит так: сегодня купайся, ночуй, завтра загорай и ублажай мужа до после обеда. В 14.00 на моей машине охранник увезет тебя в поселок. Оттуда в город сама выберешься. Все поняла?
Гостья слушала, забыв отбиваться от комаров. Помолчала с полминуты после окончания моей речи, встала. Лишь голову ко мне царственно повернула. Сказала, как плюнула ядом:
- Поняла. Приятно было познакомиться.
И пошла в темноту между балками. Как же она пошла!.. Вот уж артистка…
Как вовремя из балка вышла Маринка! Не заметившая ничего, вроде повеселевшая, но все же слегка зажатая. Двигаясь впереди меня в мои «апартаменты», все оглядывалась почему-то на темноту.
Разве ж я знал, что в это время Ромка, наблюдая из кустов, как я веду Маринку в свой балок, крошил зубы от бешенства. За время моей трудовой занятости он так привык безраздельно владеть ее душой и телом, что сегодняшний мой захват поварихи просто вывел его из себя. Хотя Маринка,
думаю, его предупреждала, что ей не удастся сбежать.

Мы с подругой еще уснуть не успели, как в окно кто-то сильно заколотил и закричал благим матом. Я узнал голос Генки. Выскочил на крыльцо. На парня смотреть было страшно. Лязгая зубами, с трудом подбирая слова, рассказал, как они с женой пошли купаться на речку. Еще и не окунулись, а ее уже заели комары. Генка побежал за валежником, чтобы развести костер: подымить, да погреться после купания. Близко хвороста не оказалось: парни мои все давно подобрали и пожгли. Когда блудил в темноте, услышал Галкин крик. Потом вопль захлебнулся.
Прибежав на пляж, Генка нашел лишь ее гламурненький шлепанец. Поорав, покружив в прибрежном лесу, и не найдя жену, кинулся будить нас.

Я не знаю, на что рассчитывал Ромка, утащив с собой в лес Галину. Генку, впавшего в истерику, мы с Маринкой вырубили хорошей дозой снотворного (это у меня завсегда есть на всякий случай в аптечке), он был бы лишь помехой в моем поиске. А найти Ромку я посчитал своим личным делом. То, что это был именно он, Маринка мне созналась в слезах.

Я шел по следам, чуть обозначившимся утром, и видел, что женщина отчаянно сопротивлялась. Хваталась за ломкие деревца, спотыкалась, выворачивая босыми ногами клочья мха. Вот она вырвалась на миг из Ромкиных рук, рванула в сторону, но он в два счета нагнал ее и свалил на землю. Я представил, какой ужас она испытала в тот миг: кто-то выскочил из леса, кто-то потащил. Темнота, сильные грубые руки… Потом я увидел лишь цепочку крупных, четко отпечатавшихся мужских следов. Значит, Ромка оглушил Галину и понес ее на руках.
Нес не долго. В ложбине, где под огромными таежными елями растет мягкий мох почти по колено, я опять нашел довольно измятый участок. Осмотрев его, собрал в горсть несколько крупных бусин с Галкиной шеи. Постоял, прислушался к тишине.
Знаете, вы можете мне поверите на слово. Там, где совсем недавно случился половой акт, энергетика совсем другая. Запах уйдет, мох распрямится, а тот выброс энергии, что происходит
при слиянии двух тел, зависает в пространстве надолго.

Ну, что ж. Хотела девушка приключения, она его нашла. Трупа ее нет, это уже хорошо. Ушла, значит, своими ногами.

Я опять пошел за цепочкой следов. Опаньки! А ведь Ромка уже не волокет Галку. Женский шаг ровный. Вижу, что иногда они останавливались, топтались на месте. Окурки в местах остановок валяются. Опять мох измят. Ну ни хрена себе. Это уж на место изнасилования никак не похоже: повалялись, что называется, и дальше пошли. До самой Ромкиной стоянки. Я обнаружил ее не так далеко от участка. Парочка только сделала крюк по лесу и вернулась забрать Ромкины вещи. У кострища осталось лишь пластиковое ведерко, в котором, видимо, Маринка таскала беглецу еду с кухни, да несколько консервных банок со знакомыми этикетками. Ну повариха, не дала умереть с голоду уроду.
Далее следы вели в сторону дороги. По ней сегодня уже прошел лесовоз в сторону основной трассы.
Очнувшемуся Генке я сказал все. Жалко, конечно, было парня, но он же так и рвался в лес на поиски жены. Выслушав меня, ушел в себя на сутки. Потом попросился съездить в город. Обещал вернуться.
Пока его не было, я нашел водителя, подобравшего нашу парочку. Тот рассказал, что женщина была сильно избита, от одежды ее оставались одни клочья, но что странно, смотрела она на своего спутника, словно на «ну не знаю, на кого, не на икону же…». Прижималась, не стеснясь водилы, хохотала, как безумная, ногу на его колени закидывала. По дороге мужик попросил сделать
остановку. Понятно, зачем они уходили в кусты…

Генка вернулся. Через неделю за ним приехали менты. Мне было доложено, что наш тихоня
обвиняется в убийстве Романа Гнатенко с применением огнестрельного оружия типа карабин, зарегистрированного на имя пострадавшего. Ведется следствие, его детали не разглашаются.
Галка, продав квартиру, вскоре уехала с Магадана. Куда – неизвестно. Неизвестно мне и то, сколько металла тогда добыл Ромка. В моем городе ни он, ни Галина не смогли бы от него избавиться без моего ведома. Да и в другом каком месте надо знать, куда и кому сдавать.

Иначе можно потерять все. Даже жизнь..