Непобежденный

Автор: МихХ Вот уже третью неделю Николай Андреевич Сидоренко жил один. Схоронил он свою жену Анастасию Петровну на деревенском кладбище и остался за хозяина в старенькой двухкомнатной квартирке с окнами на тенистый сквер.
Вроде любви между ними особой и не было. Заботы все туманом житейским застилали. Но уважали они и жалели друг друга всегда. Трудились тяжело, не воровали, детей в люди вывели. Так незаметно сорок девять лет и одиннадцать месяцев пролетело. Несколько недель до золотой свадьбы не дожила хозяйка его, не дотянула. Умерла, как жила, трудясь. Постукивали тихонько вязальные спицы, под тиканье старинных настенных часов и перестали.
С тех пор Николай Андреевич дома почти не находится. Поспит на диване в зале, не раздеваясь, в спальню заходить даже не мог, и на кухню. Стакан кефира, ломоть хлеба и во двор. Пусто в осиротевшем доме он себя чувствовал.
А в скверике за столиками какая-никакая компания. В шахматы играли. Костяшками домино постукивали, беседы разные неспешно вели. Стариков еще много в соседних дворах осталось. Вот и собирались, как потеплеет заслуженные бездельники с самого утра до позднего вечера под такими же древними, как и они сами тополями.
А девятого мая к годовщине Победы, так повелось, непременно большой шахматный турнир проводили.
Еще с молодости полюбил Коля шахматы. Любую другую игру в сравнении с ними баловством считал. Научил восьмилетнего мальчишку древней забаве школьный завхоз Антипыч. Да так умело преподнёс, что будто не игра это вовсе, а настоящее сражение, с тактикой и стратегией, наступлением и защитой
Поражаясь разнообразию ходов и комбинаций, Коля представлял себя то Ганнибалом, то Цезарем, а то и самим Наполеоном. Историю из-за этого даже любить стал. Он смело вел в бой беззащитных пешек. Прикрывал атаку резвых коней и стремительных слонов мощными башнями-ладьями. Совершал успешные вылазки с помощью всемогущего ферзя и стремительно достигал победы. Нередко, защищая юркого, но уязвимого короля, умудрялся привести почти проигранное сражение к почетной ничьей.
Природный талант помогал Николаю Андреевичу сносно играть и нередко побеждать таких же, как и он самоучек. Ближе к пенсии он начал почитывать учебники, разбирать этюды и с азартом решать шахматные задачки.
На свой шестидесятилетний юбилей новоиспеченный пенсионер сделал сам себе прекрасный подарок — стал чемпионом сквера. Он стремглав прошел путь до претендента, а в финале наголову выше был кандидата в мастера, восьмикратного в прошлом чемпиона — Зяму Ржавцева.
Десять лет пришло с той поры, а будто вчера все было.
Настало время одиннадцатого чемпионства. Все бы ничего, но то ли на беду, то ли на искушение, принесла нелегкая в соседний двор нового жильца.
Борис Ефимович из Израиля к детям своим приехал, помочь за внуками приглядеть. Интеллигентный такой старичок, вечно с книжечкой. Увидал, что шахматы под липами в почете и в компанию попросился. Играл новичок великолепно. Что-то было в его манере нестандартное, сродни гениальности. Никакие книжные наработки не могли его с панталыку сбить. Сражался смело, зло, непредсказуемо. Каждый ход его, тщательно продуманный, совершенно в теорию не вписывался.
« Хороший соперник интересно с ним потягаться будет. Самородок, но так не бывает, что бы без науки и побеждать…» — думал Николай Андреевич, с деланным безразличием, следя за невероятной игрой Ефимовича, на пути в претенденты.
Наступил праздник Великой Победы. Проснулся Николай Андреевич с легкостью какой-то на душе. С удовольствием позавтракал. Закурил сигаретку и к форточке. Мог бы где угодно теперь смолить, никто ворчать не стал бы. Но не курилось, как-то, в другом месте, да и не хватало упреков добрых.
Потом костюм выходной из шкафа вытащил. Вспомнил, как вместе с женой материал выбирали. Отутюжил брюки, рубашку белую погладил. Оделся, и к зеркалу.
Посмотрел на себя разодетого и прошлогодний праздник вспомнил. Как Анастасия Петровна его на турнир провожала. Как щеткой одежной до самого выхода его обмахивала, пылинки только ей видимые, сметала. И так тоскливо Николаю Андреевичу сделалось, что непрошеная слеза по морщинистой щеке покатилась.
Налил он стопочку и за упокой души супруги выпил, помянул. И не закусив, схватил доску и на улицу.
А там готово уже все. Народ вокруг стола собрался. Одеты все празднично. Птицы поют, в синем высоком небе солнце сияет.
«Ох, ты. Вовремя-то как…» — улыбнувшись, подумал Николай Андреевич, медленно подходя к столику. Сдавило на секунду грудь, жестко так, словно клещами железными. Воздуха хватать перестало, а вдохнуть совсем уж не возможно. Но через секунду отпустило. Только слабость какая-то во всем теле появилась.
Сел за стол Николай Андреевич, доску свою счастливую разложил, фигуры расставил. И началась баталия. Действующий чемпион белых в бой повел, а претендент черных.
На восьмом ходу понял Николай Андреевич, что играют они «русскую партию». Дебют вроде и стандартный, но непредсказуемый. Да и очень не хотелось еврею, а не своему русскому, чемпионство отдавать. У них и так всего много, каждый второй великий с их фамилией.
На семнадцатом догадался, что не так прост претендент оказался, без науки шахматной не обошлось, и нелегко будет совладать ему с оригинальной игрой его. Да и перед глазами плыло все, а сосредоточиться все труднее и труднее удавалось.
На тридцать пятом ходу взял чемпион коня белого за шею. Приподнял, чтобы на клетку, секунду назад избранную поставить, и задумался. И так вдруг ясно ему стало, что проиграл он вчистую. Разгромлен в пух и прах.
Поставил он аккуратно фигуру на место. Сигарету вытащил, прикурил. Затянулся глубоко, вверх в небо синее высокое посмотрел, залюбовался. С облегченьем дым выпустил, глаза закрыл. А открыть уже не получилось.
Навалилось, чтото тяжелое, злое, холодное. Сдавило грудь сильно, по-хозяйски, и жизнь перед глазами, словно кинолента побежала. И понял Николай Андреевич, что светлый он, а не темный, и нечего ему больше бояться.
«Чемпионом ухожу, непобежденным» — подумал он, и свет яркий, невыносимый черноту сменил.
«Ну, встречай, Настенька» – с эхом понеслась ввысь самая последняя на этом свете мысль его.
Старик улыбнулся, обмяк, тихо сполз вниз и умер.