Урало-сибирская туса. Сине-зеленый отжиг от первого литса

Автор: Сэмо Все началось с того, что я был в недельном завязе. Да ладно, пизжу, но не пил алкаголя четыре дня – факт. Вот и поэтому ожидал тусу с тревогой, все будут пить-курить, а я? Не удержусь ведь!
Ну, и не удержался в итоге. И хуй с ним. Отжиг был заебат. Итак…
На часах и мобильниках прохожих, к которым я приставал по привычке с целью спросить ,сколько времени – полвина девятого. Я подруливаю бодрым шагом к привокзальной площади, под Варешку, там где два чугунных танкиста показывают своими ручищами на ближайший алкомаркет «Магнум». Со мной только Анька-Поганка, других – не вижу. Слегонца накрапывает дождь, погода не то что бы вешайся, но могла быть и получше.
- Сэмо! Сэмо, блять! – оборачиваюсь на крик и вижу охуевшие ебла пермяков, Пх и Антрацита. Оказывается они в поезде курили ганж всю ночь. Облизываю губы. Хочется тоже дунуть.
Ждем. Откуда-то со стоянки заставленной разнокалиберными точилами появляется сам Владимир Влупердяев и грит, что он привез Тото-масквича, который ожидает нас в машине. Действительно, Тото, в спортивном кастюме и чуть с покоцанным шнобелем. Дядька такой.
Анька-поганка с Зеленой отправляются в кафе пить чай и гретmся, а мы встречаем Истопа, который ради тусу съеб с работы, придумав смешной отмаз. Типа его клещь укусил. Ржем.
Владимир В угоняет за автобусом – ПАЗИКОМ, который он снял, чтобы катаца и заблевывать по возможности его пол.
Я знаю, что согреваца пивом, как-то моветон, но все же покупаем его, По бутылке, потом еще. Говняное клинское, но хули нам. Не до пафоса. Пиво мягко проходит в глотку. Хорошо.
Еще должен подъехать Крестьянин из Тюмени, поэтому утрення пианка продолжается. Я же маленечко, утешаю себя. Еще по одной? Хы! Три батла в одну каску – не вопос. Семечки и децвто.
Крестьянин оказывается своим челом в доску. Еще бы, белая футболка с надписью «Хуй», это вам не на люстру сцать.
Наконец – все в сборе. Брэкстафф – тонкий, звонкий и прозрачный чел с интеллигентским бритым ебом фотает нас у памятника.
Кто-то, может быть я? – предлагает зашобить прямо здесь. На привакзальной площади. Сказано – сделано. Пашла мазута… Дым мягко толкает в затылок, липнет к языку, в голове – приятная легкость, все лыбятся друг другу и молчат.
Владимир Влупердяев, подогнав уже автобус, предлагает пройти туда и не мазолить никаму глаз. В авобусе пока ждем Сашка, девачку Крестинина, успеваем пропустить еще пару касяков. Залив из пивом. Водила – не против. Из люков и форточек салона на улицы выплывает кумар.
ЧУВАКИ! ДАЙТЕ Я СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ НАПАСНУСЬ! Ни хуя.
Подходит Эфиоп – втыкатель, мужик, похожий на какова-то туриста или иснтрукотра по физкультуре в пионер-лагере. Джинсы и рубаха. Синие.
Еще по одному косяку и можно ехать за бухлом.
ЕДЕМ!

Трип начинается. Картинки с выставки.
Алкомаркет «Магнум».
- Три ящика зватит?
- Не-а, бери четыре или больше…
Лады, пусть выбирают, я же тупо втыкаю в винный отдел. На пару с ПХ. Пристаем к продавщице и она в итоге всучивает нам литровый батл какова-то кислосладкого пойла. Накуренный и непьющий ПХ довльствуеца баночкой напитка энергетика.
Наша команда неслабо затарилась пивом, поэтому мы получаем в подарок какие-то рюкзаки Эфес-списнер. Хуйнявойна. Приятно.
Порка мы втыкали в винную полку, чуваки успели порамсица с охраной. Типа в магазине снимать нельзя. По хуй.

Вы знаете, что происходит, когда организм накурен и хочеца сцать? Затягиваюсь из миниатюрного кальянчика Сашки. Ощущения странный. Смесь тяжести и легкости.
Кто-то просит водилу остановица. И это прально, а то еще чутьи будем из окон сцать. Думаю.
Ставлю зачем-то волосы на гель ПХ. Сейчас они жирные и кажеца, что чуть и зашевеляца. Итоп натягивает себе на башку гандон. Резина рвется.

На 17 километре Московского тракта – граница Европы и Азии. Приятно стоять одним яqцом в Азии, а другим, в Европе. И курить. Горло уже настолько сухое, что пиво проникает в него не смачивая. Как песок по шершавой бумаге, свернутой в трубку. И снова миниатюрный кальянчик так и просится в руку. Еще напас.

Все. Меня накрывает, я слушаю свое партизанское радио. И мало что помню. Реальность, расцвеченная красками, но все же воспринимаемая, возвращается только на даче у Владимира Влупердяева. Попустило.
Девчонки - к салатам. Мы – по водочке. Эфиоп принимается готовить шашлык. Из косули.

Водка из граненых стаканов. Хлоп! Рабочее-крестянский стиль. Садовый домик пахож на картнонный сарайчик. Но уютно, еще бы! Стены плавно загибаются в потолок. Все настолько мягкое. Дикая тактильная чуствительность. Ощущаю каждую крошку на столе. Уже ничего не берет и не вырубает. Полет ровный.

Уходим с Владимиром встречать двух девчонок. Аленку-малышку и Юльку. Каким-то образом стрелу проябываем, зато берем еще пивка. Паримся с легонца (девчонки-то не местные!) и это действует отрезвляюще. Хорошо. Значит, можно еще накатить. Когад мы возвращаемся, уже видим Аленку-малышку. Бежит навстречу. Радуеца чему-то. Мои обычно светло-карие, почти рыжие глаза – черны. Ничего кроме зрачков. Ничего. Зеркало мне улыбается.

Эфиоп травит каие-то байки. Звучит китара. Кто-то орет: «Бардов на хуй!». Странно. Я ору свои стехи, членораздельно их выговаривая Крестьянин с глумливой какой-то улыбкой ушел в свой очередной отруб.

Проверяю, взяв Аньку под мышку, нашу баню. Там темно как не знаю где, потому что в жопе у негра я не был. Проебали баню, она уже успела достаточно подостыть. А хули нам кабанам. Топим по новой. Качегарим, что пиздец, какими-то досками, на которые нам указал Владимир Влупердяев.

Кто что торлько не делает. Кто спит, кто тусит. Я сижу и туплю в костер. Может водки? Да нет, не стоит. А вот пивка – в самый раз. Заходим с Анькой-Поганкой в баню. Жара. Сходу покрываемся потом. В предбаннике мало места и темно, мои таны и удостоверение летят в таз с водой. Штаны – спасены, высохнут, а ксива журанлиста идет па пизде. Потому что я забываю ее спешно вытащить и она плавает там до утра.

Баня создана для того чтобы мыться, а не для чего-то другого. Но попытатся можно. Хорошо, чувствтительность кожи и кончиков пальцев – повышена. Странная трава, однако. Отбиваю себе колени и колени. На губах – соль. Пот заливает глаза.

Все уже завалились спать. Пытаемся с Анькой найти свободное место – хуй там, все занято. Просим у тестя Владимира подушки, он дает их, указывает на баню и оттопыривает большие пальцы на обеих руках. Типа – так держать. А хули – держим.

Но места в бане мало.

С Утра – никакова похмелья, только рожа помята. Факт. Свежее пивко, сигареты, по водочке. Последний шашл чуть не вырываем друг у друга из рук. ПХ, катается на дестком трех-калесном велике. Монстр.
Сборы какие-то долгие. Пора зайти в кафешку и провожать не местных.
Пол-батла литрового водовки так и не допили. Приканчиваем по быстрому в троих. У киоска, закусывая мороженным.

Меня начинает по тихому равзозить. Это уже не трава, алкаголь. В кабаке «Метелица» заказываем жрач. Идет обычный пиздешь за контр-культур и гусарство. Владимр покупает официантке букеты цветов и грозица отпиздить хача-посетителя, который этой тетке окупает цветы.
Поддав пивка, я начинаю отжигать под музыку. Свои шаманские танцы. Нижний брейк под хмелком, чуть не сел на шпагат, отбил все колени. Брекфест снимает меня на камеру.

- Ахуительено! – ору я. Падаю на пол. Лежу. Холодныйе плитки, дико приятно. Меня утаскивают за стол, так как лежать посреди кафе и пускать мыльные пузыри из глотки – это как-о не коильфо. Поддаю пифка и болтаю о чем-то с Юлькой. Потом начинаю орать на весь зал:
- Мы же – ангелы!!! Нам все можно! – еще глоток водки и я в ахуе и в ауте. Проябываю момент, когда прямо в зале кафе народ раскуривает очередной косяк. Пока я пребываю в стотоянии палстилина, девчонки пытаюца меня накрасить. Тото пытается им помешать, но – безуспешно, я вяло бормочу:
- да пусть расписывают, мне – по хую…

Меня отмывает Истоп. Слега трезвею, но прихожу в себя только на подьезде к дому Влупердяева. Все остальные куда-то уехали. Остались только Владимир, я и Тото. Я помню мы их провожали, но когда – как отрезало. Но что проважали – точно. И это успокаивает.
Я уже гатов снова накаичваца пивком. Берем с собой сиьки четыре дешевого пойла «Бегбир». 4, 2 градуса спирта.

Ржом, встукаем в Удафф. Владимир громогласасно читает свои скоцкие стихи, Жжжот, кароче. Мы – ржом. Потом приходит идея, сходить в кафе и пожрать.
Хорошо что в летнике немноголюдно. Заказываем шашлы, картошку фри и пифко. Громко над чем-то ржом. Охранник - насторожен, но мы – так добры и улыбчивы, что он успокаивается. Вроде бы.
Строим всякие фразы, от которых нас прет все сильнее. Этакий словестный ананизм.
- Для меня… себя нет! Ик…
гы-гы-гы-гы
еще глоток пифка.
Мое внимание привлекает компания молодежи. Какие-то парниши и девчонки, лет по 16-17. Направляюсь к их столу и начинаю читать стехи.
- А хотиет я вам стехи почитаю? Не хотите? А я все таки почитаю!...
После сеанса читки ребятки чуть прихуевают.
И кто-то, толи Тото, Толи Владимир, выдает вразу:
- ну, нет, вы тут грустите, а я то – причем?
Вся наша компания срывается в ржач. Охранник тоже лыбица. Компания съябывает. Тото бешено записывает эту фразу на клочок бумаги. Для будущих поколений.

Я пиан. Швыряю зажигалку в потолок летнего кафе, потому что – лишняя. Чуть не попадаю в лампу. Кормлю бездомную собаку картошкой с руки, обзывая ее ебливой сукой.
- Это вообще-то – кобель, - замечает охранрик.
- А мне по хую, - отрыгивая я.

Дома у Владимира Влупердяева на автомате допиваем пиво. Бесконечно, одну за другой – сигареты. Должно быть снова напирает трава, так как сиги, удлиняются визуально, и я курю их до тех пор, пока огонек не обозжет фаланги пальцев.
В дымном кумаре проваливаюст спать, ведь завтра – на работу.
Утром никуда не охота, поэтому допиваю пиво. Сто пудов опоздаю, скажу – простыл.

- Ну, главное, чтобы у тебя на работе проблем не было, я не хочу, чтобы из-за меня тебя уволили, - предупреждает Влупердяев.
- Не ссы, бро, уволят, пойду к тебе штукатуром в бригады – допиваю я пиво.

И отчаливаю. Пол-двенадцаттого. Офис. Начинается новый день. Похмелья нет, вернее есть, но он – ровное и гудящее. Голова не болит, однако все тело выгибает трясет и колбасит. Выжил. Отжог. Всем – респекты.