Дело старовера. Быль.

Автор: Grobik Когда нас фотографировали для милицейского каталога преступников, нам дали новые имена – 3355, 3356, 3357. Думаю, совсем неплохая статистика для миллионного города – всего чуть более трёх тысяч негодяев в картотеке. А может, туда попадают только самые красивые мужчины… не знаю.
Потом нам испачкали руки чёрной краской и сняли пальчики, ещё раз пальчики и ладошки. Малохольный сержантик с Калашниковым на плече руки мыть запретил и вообще, с наслаждением фашиствовал. Есть всегда везде мелкая безусая тварь, которую ещё позавчера унижали одноклассники, а нынче он сам бегает по краю унитаза, ножками топает, спешит насладиться моментом славы, пока не пришёл опорожниться хозяин и не опустил стульчак. Вот такая метафора пришла мне в голову.
Cameraman на американском языке означает совсем не то, что на российском. Мы были помещены в условия просто райские – в нашей камере нас было всего трое. Бетонный гроб 4 на 2 метра, две ледяные железные ребристые лавки вдоль стен. Вонь наследственная: ароматы алкашей, российских клошаров и прочих заблудших личностей. Дверь – стальной лист 10 миллиметров толщины, на мощных петлях, над полом дырки вентиляции. Оттуда сосёт кардинальный сквозняк.

***
Попросили вынуть из карманов все вещи. Удивились отсутствию наркотиков и хоть какого-нибудь оружия, каждого обыскали по три раза. В числе сданных часов, денег, паспортов и компакт-дисков оказались два нательных серебряных креста. Согласен, кресты нестандартные, реплики новгородских распятий X века. Пишут – белого метала. Так проще. У Петровича №3357 в кармане было только что купленное на рынке красивущее бронзовое распятие. Большое, с полторы ладони в длину. Он его, значит, выкладывает с грохотом на стол перед сержантом – у всего наряда глаза вылезают наружу. Вы что, говорят, секта какая-то? Нет, отвечает Петрович, крест у бабки купил сегодня. Я, говорит, православный человек и видеть не могу, когда предметами культа на прилавке промышляют. Пишут в протоколе – изъят крест желтого метала. Петрович говорит: это не желтый метал, это бронза. А точнее, если учесть, что бронза это сплав меди и олова, то… Слышь, не умничай! Для меня это – жёлтый метал! – обрубил старшина. Петрович проникся презрением к дилетантам и замолчал.
Кресты отдайте, говорит №3355! Нательные кресты, должны быть на нас. А что за кресты такие диковинные, — спрашивает мент. Репей по своей привычке начинает бубнить что-то невнятное под нос, слышно только «Новгород… христианство… X век..» Староверы вы, что ли? – старшина уже в ступоре. Понятный перец, всю карьеру тебе везут уродов, дебоширов и прочее социальное дно, а тут – по обвинению в избиении гражданина и употреблении площадной брани привозят трёх приличных мужчин, всех в крестах, которые ещё тебя интеллигентно грузят про желтый метал и новгородскую культуру. Может, в этот самый момент он даже начал понемногу любить свою работу…

***
-О! Староверы пришли! Старшина в дверях улыбался нам как чему-то светлому в своей биографии. – Чего пришли-то?
-Ну как же, вы ж нам сказали сами прийти в понедельник в 9 утра.
-Да? А что у вас было-то? За что забрали?
-Ну… был инцидент… парень нам слов наговорил нехороших – мы ему набили морду, что, в принципе, даже громко сказано…
-Ааа! Помню! В баре? Да. Щас, погодите.
И слышно было по коридору, как старшина разъясняет своим, за что нас приняли в отделение, но использует уже чёткую юридическую формулировку. «По пасти дали» — говорит, остальные облегчённо подхватывают, будто вспоминали неделю и наконец-то! Как бывает, мелькнёт где-то по телевизору знакомое лицо, и ходишь мучаешься, аж до нервной дрожи – не можешь вспомнить фамилию актёра. На языке вертится, а точно не помнишь. Так нервничаешь, раздражаешься – пиздец просто!… И тут тебе подсказывают — «по пасти дали»! Ах, точно ж! По лбу себя – тресь!!! Фу, гора с плеч… А я думаю – сколько слов я наговорил, пытаясь описать ситуацию, выделить пострадавших и злоумышленников, но и отобразить при том всю неоднозначность произошедшего правонарушения. А тут уже готов термин! По пасти дали – очень мудрая сентенция. В ней чётко расставлены все точки над Ё. Была чья-то пасть, которая раскрылась и исторгла неприличное, непристойное, как минимум неуместное. Обратного быть не могло, так как в самой семантике слова «пасть» заключена изначальная негативная коннотация. Пасть ничего хорошего произнести не могёт. Что следует дальше по смыслу? По этой пасти дали. Логический декаэдр замкнулся. В принципе, все милицейские чины понимают, что за «дали по пасти» осуждать не стоит. Мы даже не киваем головами. Мы это знали с самого начала. Нам скорбно за наши провонявшие одежды и унизительное сидение взаперти. Но на нас кресты разных металлов и мы полны терпимости и стоицизма.

***
Бляха, Петрович! Это из-за тебя нас так тут долго держут! Из-за твоей идиотской фамилии! Ефременков! – сейчас сидит какой-нибудь капитан или майор и матерится! Не может правильно написать. Или прочитать не может. Хрен знает, что за фамилия – хазарская какая-то, неправильная, заковыристая. То ли дело – Русских, Мешков, Серпов – я перечисляю фамилии бомжей, поступивших за сутки. Какие простые и вместе с тем мощные, величественные фамилии! Люди не вынесли бремени своих фамилий. Слишком они для них грузные, наполненные смыслом и значимостью – вот и спиваются, сбродяжничиваются человеи. А тебе, Ефременков, живётся, как мотыльку! Стыдись!

***
Петрович! №3357, он же гражданин Ефременков! Почему наша камера до сих пор не отполирована до зеркального блеска?! Что случилось?
Нужно знать, как Петрович любит полировать железо. Железо Петровича боится, так он любит пидорить его наждачной шкуркой, кожечкой и войлочными насадками с пастой ГОИ. У него наверняка есть специальная железа, его собственная, которая отвечает за полировку окружающих предметов. Ни у кого больше на Земле нет такого органа – эта железа называется «ефременок», и в природе она встречается только в организмах людей по фамилии Ефременков.

***
Петрович оставляет дежурному свой номер телефона. Диктует набор цифр, а в конце три шестёрки.
-Петрович, это что – твой номер?
-Ну да.
-Шесть-шесть-шесть?
-Яволь, майн фюрер.
-Six-six-six?
-Ну да.
-Ты что, Петрович, сдурел совсем? Меняй номер, срочно! Бля, а я думаю – что это, как мы с Петровичем бухаем – всё какая-то задница выходит!
-А ты знаешь – у него адрес электронки какой? – спрашивает Хельги. – У него адрес тоже с прибабахом сатанинским – petrushka_666… Чё это, родный, за Петрушка такой недобрый? Что у него за переизбыток генов?!

Эх, если б я мог превращаться в мышку! Набедокурил, в табло дал, другая какая юридическая катавасия завертелась – по фигу! Юрк в норку, шмыг в щелку. Мне б цены не было! Но я б никому не продавался..
Жаль, что правосудие у каждого своё. Ведь чувство справедливости у всех одинаковое. Вроде, родители всем прививают одно и то же: воровать нехорошо, но ещё хуже, когда воруют у тебя; драться нехорошо, но сдачи дать полагается; оскорбили тебя изустно – словами горю не поможешь, нужно заткнуть сквернословие кулаком… Но государственная власть имеет на сей счёт совершенно собственное мнение. Взвешенное, разумное, отстранённое, справедливое. Накатили тебе в бубен – прокляни себя. Дали трындюлей – пожалуйся старшему по подъезду. Назвали козлом и швалью – иди на берег Волги и топись. Будешь охуенный пацан.

***
Привезли паренька. Заперли в камеру. Не к нам, у нас тихо и хорошо, воняет только мерзостно… Заперли касатика в общую бомжарную. А вонь оттуда шибает как из брандспойта. Короче, поднялись вопли, крики, взаимные притязания – выволакивают паренька наружу – смотрю в глазок: старшина на него наступает. Чё такое? – спрашивает. Чё такое, чё не так? И короткая тычка по челюсти. Тот не знает, как себя вести. Но это он не знает, а милицыонер вполне осознаёт, что почём. Заперли его за решётку в обезьянник.
Он долго качал права, что его забрали по ошибке, что он человек с достоинством и вообще казак, что ему западло и претит находиться здесь в заключении. Он заявлял о нарушении прав человека и требовал начальника и прокурора области вместе. Он стал угрожать, что нанесёт себе увечья, и стал громко биться чем-то обо что-то. Грохот стоял оглушительный, бился он немилосердно. Вскоре, однако, успокоился, стал просто огрызаться, кричал, что тут могут работать только пидарасы, потом начал нести полную околесицу, забавную при том:
-Что? Майор? Да я сам майор, между прочим!
-Майор чего?
-Майор службы!
-Какой службы, слышь, ты!
-Секретной…службы быстрого реагирования… Да вы такой не знаете!
-Поди ж ты..
-Я бля требую прокурора! Прокурора области!!! Тут нарушаются права человека!!!
Неуважение к офицеру!!! Я ща как позвоню – туту такой шорох начнётся!!!...
-Заткнись, урод.
-Я, между прочим, человек! У меня достоинство! Я казак! Казак из станицы Елисаветинская! Пустите меня! Меня незаконно задержали на рынке!
-Слышь, не нервируй, сука, — менты беззлобно так отвечают, а самим же ж интересно послушать, чё дурачёк несёт – будут дома за ужином рассказывать, детишек веселить, жену умилять.
-Мне на работу надо! Я бля на заводе «Баррикады» работаю!
-Эй, ты ж майор!
-Я два месяца работаю – два в отпуске!
-В отпуске?
-Ага… кому отпуск, а кому на перевал!
……………….
Тут после паузы мы просто рвём себе животы, а он не перестаёт, чувствует поддержку из зала, как Петросян Смехопанарамосян.
-Я требую прокурора, пра-ку-ро-ра!!! Пра-ку-рора! – он скандирует и бьётся жёсткой головой обо что-то твёрденькое. Грохот стоит ужасный.
-Пра-ку-ро-ра!!!
Тут чей-то голос роняет:
-Я тут…
Пауза, тишина. Казачёк, охреневший, видать, от неожиданности, говорит робко, неуверенно, но с вызовом:
-Здесь?! Ну… подойди… подойдите сюда!
-Минуточку! – глумливый чей-то голосок, стебутся уже, неинтересный стал клиент.
Тут приехало что-то, зашумели люди, загремели засовы, психу заломили руки, он заверещал, звякнули медицинские штуки, вкатили молодцу лекарствия и увезли обмякшего… куда? Наверное, в дурдом. Стало скучно и снова захотелось в туалет.


***
В слове «бомж», если кто ещё не в курсе, ударение падает на первый слог. Соответственно, бомжи, бомжу, бомжами – короче, ударение постоянное, при склонении место не меняет. Но история не об этом. Жило как-то в одном городе сообщество бомжей. Точно такое же жило и в другом городе, и в третьем. Так вот, жили эти бомжи своим сообществом, бродили весь день, искали счастья или хотя бы удачи, одевались кто как, по предварительному сговору не чистили зубы, пили отвратительные неэлитные напитки, протестуя таким образом против общества талмудических ценностей. Жили кто где, часто ночевали друг у друга в гостях, но в целом частной собственности не имели… но история не о том. Без определённого места жительства – так ведь и расшифровывается аббревиатура БОМЖ. Кто это только выдумал, такую сухое бесчеловечное обзываетельство?! Наверное, СлеЗОПы или какие-нибудь УВЗаДнеГи. Я считаю, это просто провокация! Звукоподражание «бомж» — это провокация! Подсознательно, любого человека при этом слове тянет показать бомжу, где рак телят не гонял. Ах, вы бомж?! Ну, тогда не обижайся – бац! бум! бомж! бомж! бомж его мордой о фонарь… Свинство, короче, но история не о том.
А история о том, что вокруг сообщества БОМЖей жило другое – не менее несчастное, но по-своему, сообщество СОМЖей. У этих беда была иного характера. Каждый СОМЖ был так привязан к своему определённому месту жительства, что порой невольно останавливался на улице, оборачиваясь на влачащегося БОМЖа, и надолго уходил в грусть. И я уверен! Ежли б от БОМЖей так не несло ссаньём и прочими безобразными субстанциями, ежли б были они одеты попристойней, гладенько выбриты и не так зверски голодны – многие, очень многие граждане с определённым местом жительства плюнули б однажды прямо в клумбу с анютиными бля глазками, пнули жирного своего кота-кастрата, зашвырнули в нужник ключи от машины и пошли куда глаза глядят…

***
В это время человек, которого позже назовут цифрой 3357, взял стул. Как-то замедленно, близоруко оглядываясь по сторонам, он на полусогнутых ногах приблизился к дерущимся нам и как-то без замаха стал опускать стул на головы. Причём, попадало и нам, и тем, и по телевизору. Потом стул отобрали, потому что Петрович стал работать по-старинке – он сильно близорукий и дерётся так – поднимает руку с кулаком, долго целится, а потом о-о-очень сильно бьёт. Обычно со второго раза попадает и этого вполне достаточно. Какая-то в нём сидит тупая, неумная сила. Опасный парень Ефременков. Из-за него и в тюрьму можно попасть, хе-хе-хе…

***
Бомжей и алкашню то отправляют на работы, то снова запирают в камеру. Слава Богам, что не в нашу. Кто-то уговаривает старшину отпустить к деточкам, обещает тут же принести штраф. Кто-то в глазок постоянно просит дать сигаретку, чем выводит из терпения, а его плохое настроение сказывается на всех нас. Я уже хочу этому курильщику дать в прясло.
-Что! Кто бля! Как стоишь! – старшина маленький, короткая стрижка, седина по всей башке, энергичный такой, не то чтобы орёт, а очень жёстко спрашивает. – Кто такой, докладывай, как положено!
Робкий голосишка забулдыги выдавливает заученную роль:
-Товарищ старшина! Мешков на отсидку прибыл!
-Ммммаладец! Проходи в камеру!
Симбиоз какой. Эти люди не просто «попадают» сюда иногда. Они, как в армии, наоборот – их ненадолго выпускают «на побывку», проведать, как оно там, что за температура за бортом.

***
Стоим с терпилой (раз уж и менты кличут пострадавшего по фене, то мне так даже проще), так вот стоим мы с терпилой у конторы нотариуса. Заверяем справку о займе – что мы ему должны денег. Уже холодно, морозит, 3355 курит постоянно, Ефременков грустит и обижается, тут я смотрю – сквозь голые ветки, вижу на другой стороне улицы –стоит грузовичок с тентом, а на тенте номер автомобиля. Меня ажъ в дрожь кинуло – три шестёрки! Я на Петровича смотрю, говорю – дядя, я с тобой общаться не буду. Ты или бросай свои эти штучки или третьего не дано… Слава богу, быстро оформили бумажки и разошлись. А то я прям впечатлился и стал сатанинское присутствие ощущать.

***
Старший дознаватель – мужчина статный, страшный и упитанный. Часа три слушал mp3 сборник Раммштайна. Потом, не торопясь, выключил и поставил подборочку такого мёртвого блатняка, что ухи сворачивались в трубку. «Папиросочка забитая», «мусора-мусора» и все остальные прелести жанра. А он ни ножкой не потопывает, ни ручкой не подёргивает – как глиняный ком за компутером своим – печатает одним пальчиком, только что язык от усердия не высовывает.
А дома жена долго смеялась, когда увидела УК выпуска 1985 года, который я ненароком всё-таки оттуда спёр.

***
Мы вели себя развязно. Да нет, мы просто перевернули вселенную вверх главной чёрной дырой! Мы кушали мяско, приехал Ефременков, мы стали поглощать весёлое тёмное пиво. Из подсобки вылезли три малохольных волосатика, прыщаво начали гонять какие-то квадратные стандарты, барабанщик полная жопа, гитарасты вааще пролёт. Нам весело, а они зачали блюз. Мы стали на каждые два квадрата орать «ооооуууууееее!!!», чем развеселили самоих себя до потери пульса, но куры за соседним столом морщили носы и протестовали. Отчего же вы согласны, что из телевизора вам в уши стругают всякое аудио-порно?! Мы подпили ещё, нам взгрустнулось и мы затянули старинную казачью «Не для меня»… Опасная стадия, но об этом на планете знают единицы.

***
Трусливый дристунок назначил цену своим увечьям. Разбитые часы, пафосный телефон, разорванный пуловер, швы, ссадины, сломанные пальцы и душевный дискомфорт был оценён в тысячу долларов – сумма на троих небольшая. И нас, ей-богу, пожалели, что тут кривляться. Я до сих пор не знаю, кто и по чьей указке за нас впрягся – но мать пострадавшего семейства с удивлением говорила: «Я не знаю, конечно, что у вас за связи… Но мне позвонил друг детства, майор такой-то и очень убедительно сказал – заберите заявление, не трогайте этих ребят». Ей же богу, я в высокопоставленных связях не замечен, мои «подельщики» тоже птицы невысокого полёта… Но этому благодетелю я крепко благодарен. Больше я благодарен только маме, за то что так ловко выстрелила мною в мир.
Выплатив всё в три присеста, мы с Новиковым остались в кафе «Дуплет», где, собственно, и проходила передача денег. Мздоимец держался независимо. Знал, что мама живёт на соседней улице, а мы связаны нотариальной клятвой.
Мы остались в кафе. И почему-то именно тут ни с того ни с сего высказалось невысказанное. То ли нас сплотили последние пережитые события, то ли просто созрело, что называется… Мы решили, что мы создадим свой военно-исторический клуб и назовём его «Шатун». Название устаканилось как-то сразу.
Мы заказали по пиву. Потом ещё по пиву. Потом ещё, и заказали еды, водки и позвонили Ефременкову. Вот, собственно, и всё.

***
Но когда мы отдавали деньги, оплачивая утраты и травмы, улаживая конфликт финансово – я вспоминал глаза этого мальчишки, когда он сидел на полу среди битой посуды, растоптанной жратвы, укропа и чипсов. Когда меня трясла и колотила такая ярость, которой я в себе и не подозревал – я готов был разжевать этого самодовольного мажорного отрока в кашицу и проглотить; я вспоминаю его глаза – большие, испуганные, как у какающей мышки… И могу сказать, что сумма, назначенная за такой аттракцион, вполне себе ничего. Хоть сама история — источник сомнительной моральной ценности, но оно того стоило. Таков итог «дела старовера», а кто не верит – пусть проверит.

Вотъ.

2006