Расплата

Автор: Captain Fantastic — Р-ребята, вы кто такие, что вам надо?
— Не пиздеть, — голос был металлическим. Стальным. Нет, титановым. Услышав такой голос голос хочеться завернуться в одеяльце и крепко сжать мишку. Даже если тебе 34 и это мишка твоего сына. В подвале не было одеяльца. И уж тем-более там не было мишки. Зато были крысы. И плесень. Много крыс и плесени, как и должно быть в подвале.
В глазах мутно, голова раскалываеться от не давнего удара увесистым томом какой-то кулинарной книги. У Лены, язвы счастливой жизни Степана Иваныча много таких. Только это ни хуя не Лена. Это понятно сразу. Она конечно, не сахар, вот только зачем ей связывать и тащить в подвал своего мужа? Нахуя вообще кому-то связывать и тащить в подвал почтальёна пенсионного возраста? Всего похитителей трое, двое стоят сзади, пока связаный Степан Иваныч лежит на холодном полу.
— Где велик?
— К-к-к… какой велик?
— Двухкалёсный, блять! Ща как ёбну сука… Хуле ты мне тут Незнайку включаешь?!
— Ребята, о чём речь? Я ничего не..
— Падла, я те ноги выдерну и плясать заставлю! Ты у меня...
— Тихо! Давай я. — Вмешался второй. Тоже в маске. Обошол Степана с правой стороны и присел на корточки. Несколько секунд он смотрел в глаза несчастного почтальёна, а потом проникновенно спросил:
— Где велик?
— Да ты пиздец прям мастер гипноза! Хули ты вообще встрял? Мой велик, вот я сам и разберусь.
— Ну а нахуй ты тогда нас позвал?
— Я что дурак один идти? Ты его жену видел? Это же Эймпайер-Стэйт-Билдинг сука, только волосатый и воняет пиздятиной. Кароче. Я сам разберусь, не мешайте.
Он сел, лицом к лицу со связаным и спокойным тоном начал излагать:
— Значит так, дед. Два дня назад я ехал здесь на моём ослепительно прекрасном, сияющем божественными лучами, как трон Зевса на Олимпе, велике. И надо-же было такому случиться, что мне жутко, нестрпимо, прямо до боли в мочевом пузыре захотелось ссать. Я оставил мой прекрасный, как колесница Апполона, горный велосипед Amigo, а сам пошол в кусты. Там, залюбовавшись природой и — чего уж душой кривить — своим идеальным членом, мечтой всех местных мокрощелок...
С двух сторон послышалось фырканье сообщиников. Говоривший обвёл их быстрым взглядом, слегка смутившись почесал маску и продолжил.
— Так, вернёмся к велику. Так вот когда я вышел из кустов, — он на секунду замолчал, тяжело вздохнул, и вместе с горечью, ненавистью и брызгами слюней отправил в лицо Степану Иванычу слова: — Его Там не было блять! Не было! Спиздили! Суки, даже следов не оставили — на руках бляди унесли! Я знаю, это ты сделал, пидор! Где он, отвечай гнида! Я тебе лампочку в анус вставлю!
Почтольён сидевший на полу заревел, откинулся на спину и стал биться головой о пол остервенело выкрикивая:
— Не знаю! Не знаю! Видит Бог — не брал! а-а-ы-ы-ы-ы-ы… Забирайте мой! Забирайте! Всё забирайте! Телевизор, холодильник, грамофон старинный — в рот я его ебал! Ленку забирайте к хуям собачим! Пусть она сгинет в степях монгольских! Пусть её шакалы в жопу заебут… Не брал я нихуя!
Последние слова он выкрикнул совсем уж дико. Будто от боли. Будто его ударили. Топором. По ноге. И начисто отрубили. Без наркоза, без предупреждения и вообще без смысла.
Третий бандит, до этого стоявший молча, стал пятиться к выходу со словами:
— Слушайте, да ну его нахуй. Че те впёрся этот ебаный велик? Он же душевно больной нахуй. Он себе сейчас голову расхуярит, а там мы точно ничего не найдём.
Услышав знакомый голос Иваныч резко затих и рывком поднялся.
— Сашка?
— Нет...
— Сашка! Ёб твою душу мать, это что вы тут удумали?..
— Ну заебись теперь. — Снова заговорил второй — Я говорил что ему не надо идти? — он схватил велосипедиста двумя руками за голову и стал орать: Говорил?! А? Че блять молчишь? Дибил сука. Велосипедист ёбаный. Сейчас тебя покатают. Сейчас нас всех прокатят, по селу Пиздюлево и близлежащей территории!
— Дядь Стёп, мы...
— Слышь, дед, ты это… ну извини, ошиблись мальца...
С лестницы послышались шаги и какой-то стук. Сосед Николай Петрович и его пиздюк Лёшка, 10-ти лет отроду, услышав шум решительно направлялись в подвал что-бы задержать и, возможно, наказать (если повезёт) нарушителей и, возможно, наркоманов.
— А ну, кто здесь шариться? Падонки, ментов не боитесь — передо-мной обосрётесь. У нас есть палки, мы с Лёшкой будем вас ими пиздить.
— Дядя Коля не надо, бля, пожалуйста.
— Микола, это ты?
— Я. Степан Иваныч?
— Коленька! Миколка! Это Сашка-распиздяй с дружками своими. Пизди их всех Миколка! Они мне лампочку хотели вставить! Пизди гандонов сраных! Меня только не надо, я тут связаный лежу!
— Не ссы Иваныч, ща мы тебя высвободим!
— А вот хуй там! Я между прочим вообще постродавшая сторона и пиздить себя не позволю. Так-что иди на хуй, дядя.
Снова подал голос сашка:
— Вован, ну чё ты бычишь? Нам и так пиздец, а теперь над нами ещё и издеваться будут.
И стянул с головы шапку-террорку, явив на свет Божий своё далеко не божественное лицо. Остальные двое решили сделать тоже самое.
— Кароче надо валить отсюда.
— Как?
— Быстро и без последствий.
— Да как?
— Да я ебу что-ли как? Твой подвал ты и думай.
Пока троица лихорадочно соображала что делать, Степан Иваныч мысленно возблагодарил Богородицу за столь удачный поворот событий, и начал пытаться выбраться из тугих пут, предвкушая скорую расправу над злоумышлиниками.
Не найдя адекватного решения по выходу из не простой ситуации Сашка передал инициативу товарищам.
— Ебучий велик. Сладкий, чё делать будем?
Секунду поразмыслив и так-же не найдя достойных решений, Сладкий, которого считали самым адекватным из всей троицы, вооброзил себя Белым Генералом, и начал вдохновлять товарищей на решительную, скорее всего последнюю схватку в своей жизни.
— Значит так, опездолы. Враг уже близко. Я слышу шаги и матюки Смерти, её зловонное дыхание. Мы истощены и загнаны в угол. Если сейчас мы не решимся на стремительную атаку, нас схватят и опиздюлят. Есть вероятность, что даже если мы решимся на неё, нас всё-равно схватят и опиздюлят. Но я верю в вас! Мы сможем победить и вернуть Вовану его ебучий велик. Мы довершим начатое до конца и...
Хуяк!
Удар палкой. Тело Сладкого слегка покачнулось прежде чем рухнуть на землю. В подвале на несколько секунд воцарилась тишина. Лишь несколько крыс с противным писком посчитали лучшим быстро покинуть место происшествия. А потом всё сново ожило. Вован стал дико орать получая удары деревянной палкой. Сашка носился из угла в угол тщетно пытаясь проследовать за крысами и спастись от свистом расекающего воздух костыля, Михаил Петровичь бил и матерился, Иваныч колотил ногами по полу разрываясь от смеха… и лишь 10-ти летний Лёшка молча наблюдал картину, отдалённо напоминавшую Варфоломеевскую ночь.