Тайские заметки. Часть 4 из 4. 2011 г.

Автор: Grobik Когда-то ещё совсем недавно, будучи под первым впечатлением от страны, начитавшись об идеализированном образе тайцев, я был немного озадачен и возмущён высказыванием на интернет-форуме, что, мол «помните! за улыбчивым таиским лицом может скрываться мерзкая узкоглазая рожа»… Но замечаю, что всё чаще испытываю раздражение по отношению к местным. Это неправильно, сам понимаю! Ведь это я приехал сюда, туда, куда меня никто, в общем-то, не звал… Но иногда взору предстают такие характеры и такие ситуации, что начинает просто поколачивать! И вот, в один прекрасный день, помотавшись по Бангкоку, вечером уже, в вокзальном кафе, расслабился и вдруг, неожиданно сам для себя сказал в лицо сидященй напротив тайке слово «обезьяна». Сказал с улыбкой, спокойно, даже как-то ласково. Сказал и сам удивился – что это такое со мной? Обезьяна… А на душе-то полегчало!

***
А вот ещё история. Ездили в страну Лаос, чтобы специально в тайском посольстве вытребовать длительную визу. И прямо возле границы Натальей Александровной был замечен лаосский город со смешным названием Накончай. Замечу, что эта женщина не глупа, увлечённо читает классику и современную литературу и любит хорошее кино со смыслом. Но её также веселят вот такие забавные вещи – и это лучшее подтверждение того, что она цельная, разносторонне развитая личность. Я же недоумевал – если название таково, значит, по идее, жители города должны быть в курсе, что их населённый пункт называется именно так – Накончай. А если они об этом знают – значит, когда-то они дали разрешение на такое название, согласились быть накончайцами и проч. Это было мне так удивительно, что я даже хотел задержаться там на пару дней и исполнить волю местного народа! Слава Богу, были дела, и пришлось ехать дальше. А то, знаете ли, пища тайцев, людей плотоядных и похотливых – это сплошь бананы, мидии, моллюски, восьминоги и прочая пища, провоцирующая спермотворную функцию. Опасаюсь, что вскоре лаосцам пришлось бы спешно строить рядом с Накончаем небольшую деревушку под именем Давайужезаканчивай! Чтоб я хоть как-то остановился. Вот так, друзья. Юмор это всегда очень непросто.

***
Люблю я бангкокское метро. Московский подземный трупопровод просто sucks по сравнением с этим чудом компании Siemens. Тихое, в смысле не громкое. Чистое, в смысле вылизанное. Быстрое, небольшое, просторное, безопасное, продуманное, удобное. Классное. Своё роднее, конечно, особенно волгоградский «метротрам». Но… Патриотизм и правда редко шли под руку. И вот я еду по делам. И вижу я по телевизору в метро пару роликов социальной рекламы. И поражаюсь я – с одной стороны, креативной мысли сценаристов, а с другой – тому, что это так запросто крутят в метро.
Ролик первый. Папа засовывает в свой автомобиль бензиновый пистолет. Сын стоит и нюхает пары. По шлангу от бензоколонки бегут, обвиваясь, листья тростника, пистолет вырывается из бака и вздымается в небо зелёным колосом или просто пучком растительности. Мол, топливо и природа, камыш и прогресс! Далее сын и папа лежат на лугу, в руке у ребёнка крутится пропеллер на палочке. Родственники смотрят в небо, камера отъезжает и мы видим, что над их головами степенно крутятся такие же, только огромные, пропеллеры ветряков. Вырабатывают электроток, опять же, из энергии ветра – экологично и просто.
Ролик второй. Тёмный хлев. Во тьме блестят пытливые глазёнки. Это дети затаились за забором и чего-то ждут. Чего же они ждут? Крупным планом – коровьи зады. Хвосты отодвигаются в стороны, из пространства под хвостами, из щелей пробивается нестерпимое сияние. Детские зрачки расширяются, дети чувствуют, что стали свидетелями чуда! И тут перед ними в навоз падают три нестерпимо яркие лампочки. Мол, коровы серут светоносными диодами и лампами дневного освещения! Навоз источник электричества! Не дадим говну пропасть, другими словами.
Больше добавить нечего – просто так, история об увиденном.

***
У тайского правительства, очевидно, неплохой бизнес с Камбоджей. На границе с этим соседним государством происходит оживлённейшее перемещение грузов. Точнее, людей, впряжённых в грузовые телеги. Это не рассказать словами – это нужно видеть, насколько масштабны эти перевозки! Эти телеги гружёны по-максимуму, с горкой, да такой, что кажется, будто человек, впряжённый в эту телегу, решил раз и навсегда покинуть Землю и поэтому забрал всё-всё-всё, что у него было в жизни и даже прихватил немало у соседей. Дело же вот в другом. Такое ощущение, что всё, что у него было в этой жизни – это исключительно какой-то мусор…
Старые бочки, какие-то ошмётки холодильников, мешки пыльной дряни, пластиковые недоноски и прочая бесценная рухлядь. Кое-что упаковано в огромные тюки – они увязаны один на другой в высоту, наверное, метра три – и по тому, что с ними обращались так заботливо, я был уверен, что там находится нечто действительно ценное. Скорее всего, это арбузные корки, рваные кеды или… о боже, неужели грязь?!
Чуть позже я заметил, что и по разным тайским городам тоже колесит много таких грузовичков – набитых всякой дребеденью. Мне стало казаться, что тайцы поставляют в Камбоджу свой всяких мусор, там его сортируют и возвращают назад. Что с ним происходит дальше – для меня загадка в кубе. Не удивлюсь, если тайцы покупают его назад с тем, чтобы продать назад в Камбоджу, дня через два. И кхмеры с радостью его покупают, потому что надо ведь что-то возить через границу в своих телегах. А так как все они тут вокруг буддисты, то вопрос выгоды от этих умопомрачительных сделок их не занимает вовсе. Вот так.
Надо, кстати, сказать, что основой экономики ещё одного государства на юго-восток от Таиланда, Лаоса, является, по всей видимости, частный извоз, массаж и… пока недостаточно изучил быт этой страны, извините, так что воздержусь от комментариев. Хотя нет, вот написано – Лаос является одним из крупнейших поставщиков опиума и гашиша, а рядышком – «предпринимаются попытки развивать в стране туризм». Я думаю, что опиум и травка – это как раз одно из магистральных направлений в развивающемся местном турбизнесе. Жаль. Что на границе с Таиландом почему-то всё отбирают. Завидуют, наверное.

***
Сидели целый долгий вечер, пили с друзьями некрепкую травяную настойку, кушали всякие премудрые блюда, разглагольствовали о несущественном и о великом – не делая разницы. Собеседники приятнейшие – старые и новые знакомые. Атмосфера разлагающая – не хочется ни двигаться, ни течь куда-нибудь ручьём, ни даже лежать камнем на берегу. Хочется просто исчезнуть, раствориться, стать звуком и рассеяться. Я закидываю голову и пялюсь в небо. Гляжу и понимаю, что всё это правда – пальмы вокруг, перевёрнутый месяц и прочая экзотическая декорация. Обращаюсь к друзьям с вопросом – а давно ли они дёргали себя за уши, нос и прочие причиндалы – давно ли напоминали себе, где они находятся, чем дышат, живут и что их окружает каждый день? Или каждый день победил, и никто за работой не видит уже ни барашков на волнах прилива, ни диковинных деревьев, ни чего-то ещё, чего я сам уже, наверное, не вижу? Кто-то молчит. Кое-кто отвечает.
К Таиланду нельзя привыкать, нельзя утыкаться в быт, в жратву, в сон, в работу. Впрочем, то же самое можно сказать про любое место, которое Вам сейчас кажется раем и мечтой, где вы втайне мечтали бы жить или проводить значительные отрезки времени. Так можно сгубить любую недосягаемую мечту, смять её зажравшейся жопой и превратить в «фи, ну и что?»… «Станешь таймшеровцем!» — с ужасом прошептала Ненастья. В голове застрянет одно: качать бабки, баблосы, лавэ высасывать из своей мечты. Будешь воспринимать эту страну как большой жаркий офис, где ты только на время, чтобы откачать свой капиталец и свалить в отпуск. Потом снова, уже нехотя вернуться – и снова: suck, suck, suck… Бррр.
Поэтому нужно себя постоянно щипать и напоминать, в том числе и окружающим – вы в Таиланде, дяди-тёти! Это не дача за городом, это не бассейн с кадками на крыше отеля – это место, в которое вы некогда стремились, как в чудо! Помните это. Хотя, понимаю, очень сложно.


***
Как ни печально, однако, иногда хочется, остро хочется удариться виском обо что-нибудь острое! От бессилия, которое охватывает меня в результате диалога с туристами. Я намеренно не уточняю, с какими туристами – это неважно. Суть конфликта – отношение к местной кухне. Я человек рисковый, мне дай попробовать какую-нибудь пакость – я закрою глаза и съем! Иначе, какой же я гид, если буду ходить мимо на цыпочках, морщить носик и отводить глазки?! Я обязан освоить от 65 до 108% всех местных чудес и пакостей – и еда не затерянная в джунглях деревенька, она тут, здесь и вокруг – лежит на прилавках, расцветает в красочных меню и топорщится из каждой забегаловки! Пробуй же, потешай желудок! А скорее, даже ум – поскольку желудок завтра самоочистится, а память и опыт останутся при тебе. Нет же! Турист опасливо глядит на местный тайский колорит, рисует сам себе кошмарные финалы любой трапезы с употребленьем местных блюд и вызывает из памяти какие-то жуткие некрологи времён Конана Дойла. Короче, упоённо будит средневековых химер в своём подсознании. А эти зверюшки ох как живучи! И вот уже – смотрим, вместо неглупого старшего инженера, непугливого майора МЧС, бывалого бухгалтера и рискового бизнесмена передо мной – кучка жмущихся друг к другу кликуш, родом из дремучей Московии, шышнаццатый век, вторая четверть. Опускаются ручонки у меня. Хочется свистнуть овчарок и загнать их всех назад, в овин!
Сон разума рождает чудовищ! – так сказал Гойя. Когда разум спит, а тело его бродит по земле, человек уже не умеет анализировать вещи, смотреть на них под разными углами, сравнивать с опытом прошлым и позапрошлым – как отмечал известнейший социолог С.Кара-Мурза, «люди теряют способность к рефлексии». Человек превращается просто в организм с физиологическими функциями. Организмом начинают руководить дремучие инстинкты – в основном, самосохранения. И всё бы хорошо, но такой организм не способен к исследовательской деятельности, получения нового опыта путём риска и апробирования новаторских, непроверенных методов. Он способен лишь сидеть в пещере, жечь костёр, отпугивая зверей, и сухожилиями сшивать вместе шкуры пингвинов, чтоб закрыть зияющий вход пещеры, за которым, о ужас! – пугающая темнота. Так и было бы до сих пор, если б не живой пытливый ум хомо сапиенса.
Есть прекрасное английское слово «open-minded» — то есть, «открытый разум». Открытый для поглощения непознанного, свободный от стереотипов, не пребывающий во власти заскорузлых предубеждений. Но в отношении многих людей (отнюдь не только россиян) справедливо было бы изобрести неологизм «close-minded», то есть, «замкнутый ум» — замкнутый сам на себя, ограниченный.
Ближе к теме. Почему «руссо-туристо» почти всегда утыкается в чан с картошкой, макаронинами и всем, что приблизительно напоминает оливье? При наличии огромного выбора блюд, специй, гарниров, наполнителей – наш выбор в любой стране: пельмени, борщ (чтобы потом сказать, что борщ-то здесь дрянь!), картоха-фри (эстетский вариант – пюре) и водка. Это как-то пугает, даром, что просто убого!
Привычные ответы на предложение приобщиться к чудесам чужеземной кулинарии таковы:
-к такому надо долго привыкать, я это есть не могу (кисло, остро, слишком пряно);
-мне просто не нравится (это барышни — в 100% случаев объяснить, что конкретно не нравится, не могут);
-я боюсь, а вдруг отравлюсь (игнорируя факт, что родная магазинная еда всё больше похожа на крысиную отраву, а тайская кухня считается одной из здоровейших в мире);
Никто не ждёт, что все туристы будут сплошь потомками Тура Хейрдала и Миклухо Маклая. Но ведь в основном сталкиваешься именно с твердолобым н е ж е л а н и е м получать какой-либо опыт, кроме развития старого, алкогольного. Особенно жуткое впечатление оставляет такое нежелание, круто замешанное на слепом патриотизме, хотя совсем непонятно, при чём здесь он? Тогда турист начинает по любому поводу кривиться, заявлять, что «я русский человек, у меня в жилах течёт борщ, мне чужеземных яств не трэба» или «что тайцу вкусно, то русскому смерть». После этого мне хочется спросить, а не молится ли он вечерами картофельному клубню и кто так ловко угольком нарисовал ему на жопе человеческое лицо.
Я не давлю, не навязываю и не принуждаю. Я сокрушаюсь. Ведь выдавать видимое за желаемое – это одна из любимейших человечьих забав. И ещё – кто хочет, ищет поводы, а кто не хочет – ищет причины (читай «отмазки»). Вся эта деревенская гастрономическая ксенофобия проистекает из простейшей убогости – и вкуса, и мыслей. Это неумение понять, найти свежие интересные нюансы, встать на чужое место – это видно здесь, на примере экзотической кухни, но отражает и общую жизненную позицию этих людей!

В заключение два стандартных диалога:
-Ты этот суп что ли нам предлагаешь, том ям? Неее, он чем-то блевотным пахнет!
-Чем же, позвольте узнать? Там из приправ только имбирь и лимонник…
-Да, лимонник, точно!
Ремарка: я понимаю, чистая вкусовщина – кому-то коньяк клопами пахнет, кому-то клопы коньяком смердят. Но какие приправы использует нынешняя русская домашняя кухня, чтобы мы так воротили нос? Перец, укроп-петрушку, чеснок? Кто точно знает, что такое майоран?! А кто его использует? Выходит, воротят носы не от искушённости, а от невежества?

Диалог два:
-Ой, а вы саранчу ели? А этих, жуков?
-Да. И ещё люблю салат из папайи с тухлым рыбным соусом.
-Буэээээээ….
Ремарка два: почему вот сразу «буээээ»? Я всегда предлагаю вспомнить людям, что из себя представляет мочёная в бочке капуста, вяленая рыба к пиву и варёные раки. Капуста-то по-честному – скисшая, тухлая, рыба тоже продукт третьей свежести, а раков в Европе почитают за мерзость, жрущую всякую падаль. Всё зависит от точки зрения. И после рака и вяленого окуня русский человек может смело съесть и соус «пла ра», и жареного кузнечика.
Но вот вам пример: не далее как сегодня, полчаса назад, новая партия туристов попала в ресторан — 77-й этаж небоскрёба, 5 кухонь мира: тайская, русская, европейская, японская, каковская-никаковская. И вижу я на тарелках – макароны, картошка-фри, салат с фасолью. Манджа, рагацци, щёлкайте челюстями!


***
Во время поездок на остров Чанг, что в переводе означает «слон», я приобщился к дурной забаве – заглядывать под воду при помощи маски, дыхательной трубки и плавательных ласт. Вся эта процедура называется по-заграничному «снорклинг» и вызывает массовый восторг у общественности. Раньше я, как и всякий мерзкий сноб, с пренебрежением относился к подобным забавам, видя в них лишь желание странного, причудливого удовольствия, тяга к которым редко идёт от богатства интеллекта. Но, будучи отягощён праздным безделием, которым вечно мается туристический гид, решил попробовать и заглянуть туда, где царствует Посейдон и отвратительные пиявки. Выбрал себе маску под размер носа, научился пользоваться загубником, засовал в тесные ласты толстые пальцы ног и ушёл под воду. И вот что открылось мне! Расстояния искажаются под водой – кажется, будто красивая жемчужина валяется глубоко-глубоко на дне морском, а на деле она оказывается в метре от твоего лица. Ракушки выпускают красочные лохмотья мантий наружу и прячутся стремглав, как только твой палец касается их прелестей. Морские ежи выпучивают на тебя ярко-фиолетовые флуоресцентные глаза и уползают за валуны от греха подальше. Барракуды стайками торчат в толще воды, как прибитые гвоздями – чисто щуки, да щуки и есть! Рыба-попугай обкусывает клювом кораллики, а морской огурец при напряжении эякулирует липкими тягучими соплями. У симпатичных туристок, погружённых в созерцание недр, отменно тюлюпаются сиськи, будучи в воде в 6 раз легче. И это, пожалуй, главное в снорклинге.


***
С иностранными туристами может работать и тайский гид – довольно много их прилично разговаривает на английском языке. Но вот с русскими туристами – труба. Английский они учили плохо, как и другие предметы, а общаться с русскими не сможет никто кроме русского – это проверено. Поэтому гиды находятся под нещадным наблюдением тайской туристической полиции, которую сдерживают только взятки и щедроты российских туроператоров и мелких агентств. Но вот иногда блюстителям справедливости нужно показать начальству и королю своё рвение – и тогда начинается самая настоящая охота. Гиды попадают на серьёзные суммы, их выдворяют из страны, некоторые идут ради работы на полную смену ФИО, меняют черты лица надфилем и даже тогда не расстаются с тревожным чемоданчиком. В нём накладные щёки, искусственные бородки и усы, несколько разного цвета шляп, клоунский нос, рыжий и лысый парики, петарды, баночка с вонючим составом, чтобы сбивать со следа ищеек, пистолет Макаронинова, удавка, пушистые наручники, маска Ястржембского и таблетка цианистого кальция – на всякий случай, но не для себя.
Туристы обо всех этих трудностях не знают и думают, что гид просто ездит с ними отдыхать. За это ещё получает деньги – и потому его нужно ненавидеть, ведь он, сучара, тепло устроился и не любит свою замечательную Родину.


***
Вьентьян – деревня. Обсуждать тут нечего. Ах, да — Вьентьян — это столица соседнего Лаоса.

***
Эту заметку хотел бы назвать прямо в лицо, честно, как думаю. Хероватый тайский рок-н-ролл. Без затей, ибо он таков. Не плохой, не хреновый – а именно хероватый. Надеюсь, в этом эпитете чувствуется семантический оттенок недоделанности. Кстати, говоря о рок-н-ролле, я имею ввиду не «би-бап-белу-ба-щиз-май-бэйбе», а тот, который «раскаты артиллерии» — если вы понимаете, о чём говорю… На самом деле, как музыканты – тайцы выше всяческих похвал. Они мастерски исполняют каверы и даже играют свои собственные сочинения. Правда, это настолько вторично и третично, так как до последнего флажолета скопировано с европо-американских аналогов. До тошноты похоже. Pop-love-metal, недо-emo-core, прочая mainstream-мода. Но когда дело доходит до вокала – ухи сворачиваются в трубку! Тайский язык и так слишком певуч, мелодичен и мягок до невозможности. Это язык тональный, и его часто называют либо птичьим наречием либо мяуканьем. И представьте саундтрек в духе Barone или Immolation с вокалом Лагутенко – это и будет тайская «тяжёлая» музыка. А где же рок-н-ролл?! Где заряд агрессии, что всегда делал его мишенью для старшего поколения? Где современный демонизм и мотивы саморазрушения? А вот тут-то и есть главный конфликт. Тайцы – буддисты и мотивы разрушений и саморазрушений им не свойственны. Тексты о душевных метаниях, страстях и неразрешённых вопросах бытия оказались бы психическим диагнозом вокалисту. Поют, в основном, о милых вещах – любви мальчика к девочке, аграрных буднях, бытовых отношениях на селе...


***
Помимо собак и слонов страну населяет ещё и обширная диаспора обезьянъ. Практически везде, где есть лесок и гора, вы обнаружите этих забавных зверьков. Как бы соскочить с тона, присущего Николаю Дроздову, не знаете? Потому что рассказывать, какие они, приматы, милые, я не буду. Расскажу наоборот, что местные обезьяны – существа с низким интеллектом и доходом. Одеты неряшливо, закормлены туристами донельзя и потому обленились и деградировали. Макаки многочисленны и жадны. Агрессивные самцы с большими тестикулами разгоняют толпы малышей, нещадно кусая их за хвосты и раздавая подзатыльники. Очень остро реагируют на улыбки и поднятые руки – сразу скалятся, становятся в угрожающие позы. Гамадрилов видел только пару, и то в клетках – обезьяна серьёзная, сильная и агрессивная. Гиббончики встречаются часто и в домах простых тайцев – их держат ради своего удовольствия и для привлечения туристышей. Гиббон качается на длинных руках, иногда оглушительно орёт, норовит сорвать у вас хлопковую кепку, золотую цепку или дёрнуть за волосы. В общем, как и многие люди, обезьяны оставляют после себя гнетущее впечатление – дурной осадок, как после общения со злобным мизантропом. Но что мне нравится и даже, не побоюсь этого слова, пленяет! Как и человек – в минуту опасности даже небольшой примат способен броситься на превосходящего противника! Это восхитительная отвага, проистекающая из безысходности. И потому я постоянно рискую, вызывая обезьян на бой, дразня и задирая вожаков – так хочется увидеть их воинственные клыкастые рожи, от которых, честно говоря, по коже бегут огромные мурашки.


***
Мы, российцы, не умеем ещё путешествовать, получая удовольствие. Нет культуры чаевых, нет опыта большого туризма. Система «фортуна» — изобретение хитрожопых турагентов для массовой бедноты, когда ты до последнего момента не знаешь, в какой отелик тебя поселят. Экономия на всём – турист тратит ради приличия скромню денюжку на простейшую экскурсию, а после этого весь срок отдыха сосёт лапу или чего повыше. Гиду неинтересно работать – туристы жмутся и не желают купить элементарной фоторамки, произведённой, между прочим, путём неимоверных обонятельных унижений из слоновьего говна! 200 рублей – и у туриста возникает финансовая затыка! Это напоминает мне анекдот про некоторых пафосных мужчин, которые купили себе «лексусы», а на бензин уже не хватает.
Ещё гадкая черта – туристы постоянно сравнивают всё с родным, родненьким говном. Море грязное им вечно, ресторация паршивая, потому что других они и представить не могут, в отелях заранее ждут кучи навоза в кровати и тупо провоцируют местный простецкий люд на воровство.
Гида почему-то через пару общих опрокинутых рюмок начинают считать чуть ли не членом своей семьи – то есть, он должен тут же рассказать им, где купить те или иные товары по цене производителя, причём, практически должен сам договариваться о скидках и компромиссах! Никто почему-то не думает о том, что гид живёт за счёт немногочисленных откатов с продаж в магазинах и прочих туристических развлекух. Привёл клиента – получи копеечку. Когда эта тайна восьми мудрецов становится для русского туриста явью, он оскорбляется в своих лучших чувствах и начинает считать гида почему-то сразу пидорасом. А ведь именно в этом вопросе он отчаянно щепетилен и не позволяет разнотолков!
Ещё русский турист постоянно подозревает, что его стремятся объегорить и надуть. Попользоваться, так сказать, его финансовыми возможностями, растранжирить его кровные! Во суки! Ведь он приехал сюда копить и приумножать свои богатства – а ему тут предлагают что-то купить и навязывают обслуживание! А ведь он и без того всё может сам, ибо он мудр как волос из бороды Хоттабыча! Он сам всё знает и заранее прочитал всю историю государств Юго-Восточной Азии в 46-ти томах и, между прочим, в подлиннике! Часто сидит такой знаток и прошаренный умеха и бубнит себе под ноздри: мы не из таких, мы на развод не ведемся! Это там-то дешевле, это сям-то доступнее, камни ваши самоцветные я вообще на пляже куплю за двести рублей, а масло кокосовое не может столько стоить. И я часто говорю ему в таких случаях, что для таких, как он, самое выгодное и простое было бы вырастить пальму самому, прямо на четвёртой сотке своей сургутской дачи, дождаться плода, прокусить его зубом мудрости и выдавить целебное масло прямо в жадные ладошки. Это будет дёшево по максимально дешёвому тарифу. И грянет счастье российского туриста. И фанфары – без них нет чувства торжества.


***
Собаки не столь милы, как оказалось! Эти днём тихие и равнодушные к жизни и смерти животины ближе к вечеру показывают тот нрав, за который их и назвали собаками. Да что там собаками! Собачка, вафлик – это милые имена. Ночью они становятся настоящими псами. Не псинами, но именно псами, исчадиями Ада. Несколько раз и довольно даже много мне приходилось выходить из дому около 3-4 часов ночи. Через пару десятков метров я уже слышал издалека их осатанелый лай и кровожадный вой. Они стаями окружали меня и приближались, капая слюной. Анальное моё отверстие сжималось в нано-прокол между мирами живых и мёртвых! Я оборачивался и видел в темноте их мерцающие зрачки и острые топорщащиеся ухи! Откуда они взялись, чёрт, эти заострённые пресловутые уши доберманов, любимых собак немецких концлагерей? Собаки, паскудно поскуливая, щёлкали челюстями следом за моими штанишками, окружая меня, заходя в тыл. Когда расстояние становилось критическим, и пятки обдавало раскалённое дыхание, сердце моё выскакивало из груди, как у петуха в духовке. Не уверен, что кто-то жарит петухов вместе с потрохами, но я чувствовал себя именно так – сытным куском плоти, аппетитным человечком с подмышками, нашпигованными чесночком и пучком кинзы, торчащим из места, откуда салюта не дождёшься. Тогда я оборачивался, как Зорро, только без плаща и принимал неравный бой! Собаки останавливались, низко склонив головы к почве, и камни плавились от жара, исходившего из их инфернальных недр. Я произносил заклинание, которому меня научила моя бабушка, злая мордовская ведьма – и собаки отскакивали, будто получив прочным «гриндером» прямо по кончикам носов. Неведомая им сила уносила их в бурьян, вертя, как рождественские шутихи, и уже там они лопались со звуком перезревшей ртутной лампы. Это останавливало дальних псин, находившихся в арьергарде, но скоро они опоминались, и уже их оральный смрад спутывал мне нижние конечности и пробирал кости огненным морозцем. На счастье, всегда, как апокриф среди канонической клеветы, из кромешной ночи появлялся таксист-мотобайщик и, повинуясь моему магическому пассу, останавливал свою коляску, освещая оскаленных псищ снопами искр из-под когтистых колёс. Я вскакивал к нему в седло и вслед нам нёсся только оскаленный визг этих лишайных демонов, в очередной раз не отведавших тёплой крови спешащего на работу гида.


***
Оказывается, я прекрасно сплю под звуки смываемых унитазов. Утром, когда туристы встают точно ко времени, которое я им соврал с запасом, чтобы они не опаздывали, я ещё полчаса изволю почивать. Я слушаю, как они фырчат под душем, матерятся от бессилия побороть последствия вчерашней беспричинной радости, туго, с надрывом пердят в сортирных кельях и смывают, смывают воду в унитазах. Прекрасны отели на берегах реки Квэ, где тонкие циновки заменяют кирпичные стены моей родины! Нехитрая жизнь и функциональное эхо российских организмов выставлено здесь без выдуманных прикрас. Романтика отношений полов смыта водами «реки буйволов», интимность жизне- и тошнотворных процессов стёрта бумагой широких ручных полотенец, которыми, кстати, отирать тылы проще и поэтичней. Как подтереться простынёй – намного умнее и шире, нежели узкой полосой туалетной целлюлозы. Я бы, будь моя воля, подтирался исключительно широкими, как душа казака, полутораметровыми отрезами батиста и бархата. Но кто ж мне позволит?! Ни зарплата, ни совесть. Ни жадность.

...to be continued…