Интервью ЛАБИРИНТА с Натальей Медведевой

Автор: Редакция Литпрома ВОТ ТАКОЕ ПИСЬМО ПРИШЛО НАМ ОТ ЛАБИРИНТА:
"Привет, Амиго!
Вот то интервью, о котором я тебе говорил. Сделано оно было для журнала "Контркультура" но по разным причинам так и не было там опубликовано. Официозные же издания, типа "Новой газеты" или "Независимой" брать его отказались из-за неоднозначности имени Медведевой.
ЛАБИРИНТ
*************
<a href='http://www.litprom.ru/images.phtml?imgcode=93'>Наталья Медеведева</a>, была одной из тех личностей, которые определили само понятие КК, нанесли КК на карту общественной жизни.
Она была одной из самых ярких и, пожалуй, самой недооцененной личностью НАШЕЙ культуры и общества на сломе веков.Сломе, который накрыл всплывшей грязью многих настоящих ЛЮДЕЙ и их ТВОРЧЕСТВО.
Мы не были знакомы. <a href='http://www.litprom.ru/images.phtml'>Только одна фото- Я, Белкин, Ренсон и Медведева</a>
Фото и 10 минут общения. Иногда они дорогого стоят.
Спасибо ЛАБИРИНТУ за предоставленный материал.
Светлая память Вам, Наталья Медведева.
*
Амиго
************

Наталья Медведева - уникальна. Ее таланты - неисчерпаемы. Ее энергии и шарму могут позавидовать многие. Ее ярко выра-женная сексуальность чарует и совсем не похожа на ту россий-скую вульгарную сексуальность, которая характерна для наших поп-звезд или (что почти одно и то же) проституток . Ее выра-зительный голос запоминается сразу, а всегдашняя экстрава-гантность ее одежд давно уже стала притчей во языцех. Все, чем бы она ни занималась, несет в себе черту яркой индивиду-альности, вкуса и абсолютной творческой искренности и свобо-ды. (После ознакомления Н. Медведевой с этим абзацем текст ре-комендован ею для зачитывания на собственных похоронах с обя-зательным аккомпанементом хора плакальщиков. Прим.ЛБРНТ.)
Петербуржка по рождению, она прожила долгое время в США и Франции и успела побыть там топ-моделью, певицей, писательницей. С начала девяностых годов Медведева перебра-лась в Москву. За годы жизни в России у нее вышло множество статей в периодических изданиях, десять книг прозы, две книги стихов и три музыкальных альбома. Наталья Медведева стала заметным явлением нашей культуры и не воспользоваться воз-можностью пообщаться с нею было бы непростительной ошибкой.

Я ПОЮ С ДЕТСТВА...

- Наташа, давай для начала поговорим о твоих книжках... Вот я вижу у тебя на полке - их тут не менее десяти. Это не считая зару-бежных изданий. Какая из них тебе самой больше всего нравится?
- Наверное, последняя, которую выпустило издательство «Вагри-ус» в серии «женский почерк». (не последняя - в том же издатель-стве вышла книга Медведевой - «Ночная певица». В ней собраны ее эссе и статьи, которые она публиковала в различной периодической печати - от журнала «ОМ» до - под псевдонимом Марго Фюрер - газеты «Лимонка». прим.ред.) Хотя, честно говоря, первоначальный макет оформления был интереснее: там фактура была почетче, фор-мат чуть побольше, текст не проходил по лицу... (показывает эскиз макета)
- Да, твой почерк лучше можно было понять. Но зато на макете - совсем короткие обрывки нечитаемых фраз, а на выпущенной книге можно уже кое-что разобрать в твоем почерке...
- Вот уж не думала, что кто-то будет это рассматривать! А вооб-ще - ну и дай Бог, прекрасно: пусть всматриваются, читают...
- Я, признаюсь, пытался. Там, кажется, что-то из текста этой кни-ги?
- Да, меня в издательстве попросили что-нибудь написать от ру-ки, все-таки серия - «женский почерк». Ну, я и начеркала что-то... (смеется)
- И все-таки - тебе-то как автору что нравится? Ты можешь что-то конкретное выделить в своей прозе? Вообще - тебе что удается лег-че писать? Романы? Рассказы? Повести? Пьесы, быть может? Или эссе?
- Надо сначала выяснить - а что такое, например, «роман»? Если в традиционном русском понимании, то тогда «роман» - это то, что я никогда не писала. А на английском такого понятия даже нет, есть слово «novel» (не путать с русской новеллой). Мне кажется, что мои тексты как раз очень хорошо подходят именно под западное опре-деление.
- В изданных книгах - твое вчера. А сегодня у тебя что пишется?
- Пишется что-то такое странное... Я тут в романе Бредбери на-шла подходящее определение этим текстам - «футурологическая проза» (смеется).
- Скажи, ты пробовала писать от мужского лица? Ну, чтобы твой главный герой был мужчина...
- Да... Он, правда, какой-то потерянный, не уверенный в своей мужественности. (смеется) Есть в последней книге такой рассказ - «Мусор, сумерки, капуста». По-моему, получилась очень хорошая новелла - как раз в нашем русском пониманиии.А ты почему спро-сил?! (кричит) Ты же говорил, что читал мою последнюю книгу? В ней как раз эта новелла...
- Наверное, незамеченной прошла... Мне зато там очень понрави-лась заглавная вещь - «А у них была страсть...».
- Ну, это уже повесть, она покрупнее...
(Я смотрю в книгу и тут же вспоминаю эту злополучную новел-лу. Она мне тоже понравилась (просто название вылетело из голо-вы) - как, впрочем, многое, из того, что написала Наталья. В свое оправдание я даже предлагаю пересказать сюжет новеллы, но Медведева только довольно смеется и машет мне рукой: дескать, прощаю...)
- Наташа, я в некотором затруднении: ты - человек, у которого столько много всяких разносторонних талантов, что я не знаю, ка-кому из них отдать предпочтение. Я даже не могу вот так, с ходу, сказать, что тебе лучше удается, что хуже...
- Это точно, талантов у меня много! Вон, видишь, на стене кол-лаж висит... И там, и вон там... (Она показывает на стены своего ателье, на которых - множество достаточно оригинальных и со вкусом сделанных работ: фотомонтажи, что-то типа картин в духе «ап арта», наклеенные на деревяшки куски каких-то кукол впе-ремежку с кусками металла и дерева... Мне они напоминают по ду-ху оформление хипповских флэтов.) Между прочим, все эти поделки - моих рук дело!
- Что, иногда руки чешутся что-нибудь сделать эдакое? (это я по себе знаю, тоже порой чем-то подобным балуюсь).
- Ага, очень!
- Что, только для себя делаешь?
- Да нет... Вот недавно подарила одну работу нашей соседке, Светлане Шишкиной. Она, между прочим, художник и дизайнер; ей понравилось - увидела у меня и говорит: «Какие у вас прекрасные коллажи!» - ну, я взяла и подарила, не жалко.
(В комнате появляется муж Натальи, рок-гитарист Сергей Вы-сокосов, известный многим под кличкой «Боров» в группе КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА. Естественно, при нем - неизменном органи-заторе и участнике рок-группы Медведевой ТРИБУНАЛ - настала пора поговорить о музыке...)
- Коллажи - это, конечно, здорово. Красиво, прямо скажем. Но это, так сказать, для внутреннего употребления. А что у Медведевой на музыкальном фронте?
Наталья переглядывается с Сергеем, потом бормочет под нос:
- Что, что? Черти что! Ничего.
- Что, ни концертов, ни репетиций? И это после двух компактов, выпущенных на таких солидных лэйблах, как «ФИЛИ» и «ОРТ-рекордс»?
- Ну да, вполне солидные конторы... «ФИЛИ», например, при-глашала в Москву Диаманду Галас. Только мной почему-то они не стали заниматься дальше.
- А это, кстати, очень интересный вопрос... Первое, что приходит на ум, когда видишь тебя на сцене, - прямые ассоциации с Галас или Хаген. Почему же они этого не видят? Может, у тебя музыка экс-тремальнее, чем у них?
С.В.: Да какое экстремальнее, вон Диаманда как орет!
Н.М.: Кстати об ассоциациях. Я тут была на какой-то презента-ции, то ли чего-то там открывали, не помню уже... Так вот там ко мне подскочил один мужичок пьяненький, да как заорет на меня: «О, Диаманда!» Я шарахнулась от него, подумала - сумасшедший какой-то.
- Интересно, а тебе самой Диаманда нравится?
- Если говорить серьезно, в Галас есть, конечно, этакое вероятное безумие... Все эти ее крики и стоны - чистая трагедия; у нее же брат умер, от спида... Это - не Хаген. Хаген искусственная. Да просто немка, чего тут еще о ней говорить! Если она и была когда-то пан-ком и пела песни DEAD KENNEDYS, то сейчас поет «Аве Марию», чуть ли не живет в буддийском монастыре... Может, и мне стоит в монастырь податся, а? Но мне кажется, что я, если туда попаду, то уже никогда отттуда не выйду. (смеется)
- Почему? Понравится?
- Разве можно так говорить - «понравится»? Это как говорить о Диаманде Галас - «нравится - не нравится»... Я видела таких: выхо-дим из зала после ее концерта в театре Эстрады, а рядом идут двое и переговариваются между собой: (орет) «Какая у нее техника!..» Ка-кая, к черту «техника»! Я, к примеру, восприняла ее выступление как публичное харакири... Все эти безумства, которые она там вы-творяла... Плача, рыдая, взывая к небесам и аду... Так что - возвра-щаясь к монастырю - эта совсем не та сфера, которая может нра-виться или нет. Это как Ларри Кинг (известный американский те-лежурналист, CNN - прим.ЛБРНТ.) в своих интервью: вот он бесе-дует с Далай-Ламой, а потом следует Ричард Гир - и Кинг у него справишает: (кричит) «Ричард! Почему ты принял буддизм?! Тебе понравилось?!» По-моему, так говорить - абсурдно. Или еще гово-рят - «выбрал». Это как «я выбираю пепси»... Кто-то, значит, выбрал буддизм, кто-то - пепси, а кто-то - Ленина; а получается в конечном счете, что все это одно и то же?!!
- Наташ, я вот что сейчас подумал: если с ТРИБУНАЛОМ у вас сейчас не клеится, может, тебе пока издать твою кабарешную про-грамму? Помнишь, ты мне показывала свою французскую кассету, которую тебе в восьмидесятых годах в Париже издали?
- Так у меня же это был самый первый компакт, который я издала в России, Аркадий Семенов - спасибо ему! - помог, выпустил на своей фирме «ЗВУКОРЕКИ»...
- Да нет, тот компакт - с романсами. А на кассете ты пела свои вещи, под пианино.
- Ну, эту запись никто сейчас издавать не станет. Вот, может, ко-гда я умру...
- Вернемся к тебе живой. Все-таки, чего же в тебе больше? Певи-цы? Писателя или поэта?. Музыканта? Или - просто женщины? А! Прости, мы же уже о последнем выяснили...
- И что ты выяснил?
- Что ты - гуманист и космополит. А немного - и феменистка, на-верное.
- Возможно, я слишком долго жила на Западе, но я бы себя не от-несла ни к тем, ни к другим, ни к третьим...

...Тут нашу беседу прервали. К Медведевой заявились двое. Один - приятель - привел для «деловых переговоров» своего знакомого биз-несмена. Бизнесмен, который в первый раз видел Наталью, был пьян вдребодан, еле держался на ногах и вообще - впервые будучи в этом доме, вел себя совершенно по-хамски. У приятеля в руке звенел по-судой пакет с алкоголем. Непьющая Медведева психанула: «Я сей-час ударю вас по лицу!» - и поддатая парочка тут же оказалась за дверью несолоно хлебавши. Наталья остыла минут за пять и с ха-рактерным для нее громким заразительным смехом стала вспоми-нать об историях, связанных с алкоголем...

- Один как-то здесь, в Москве, пристал ко мне: давайте выпьем! Я - зачем это вам? Я не пью и не хочу. А он: ну как же, у вас в книгах все время о том, как вы пьете. Должен я хоть раз увидеть это наяву?!
- Ты объяснила ему, что не надо путать поступки персонажей книг с их авторами?
- Ну да! Даже если бы этот персонаж был наполовину я, то все равно - ему в книге двадцать лет и все такое прочее; совсем не так, как сейчас: другая страна, да и лет мне теперь побольше...
С.В.: У меня тоже была подобная ситуация: в начале девяностых я вообще семь лет не пил, а со сцены приходилось петь о «Рашен водка». Ну, и после концертов часто подходило много людей - нака-тывать водяры...
Н.М.: ...А в Тулузе один французский журналист после интервью пригласил меня в один ресторан, где он заранее уже заказал для ме-ня (кричит) шампанское! Я туда вхожу, мне тут же подносят - а я: «Я не пью!..» Он, бедный, так был разочарован!
- Раз Наталья сама мне не может сформулировать ответ, спрошу у Сергея: скажи хоть ты, какого таланта в Медведевой больше?
Н.М. (перебивает паузу, имитируя ответ): Никакого! (смеется)
С.В.: Мне кажется, что у нее наблюдается некое равновесие, взаимозависимость всех ее талантов... Один тянет за собой другой и каждый друг без друга не может существовать...
К.Е.: Ну хорошо, с песнями еще как-то понятно... Поскольку На-талья пишет стихи, то песни могут ожидаться...
Н.М.: Не скажи, я привыкла отделять: стихи как, скажем, литера-туру, и поэтические тексты, которые могут стать песней. Обычно песня у меня вырастает из какой-нибудь фразы, которая проговари-вается в голове несколько раз; потом из нее возникает некий музы-кальный образ, который можно уже спеть. Когда я жила в Париже, я просто тут же садилась за пианино, и начинала искать к этой фразе какие-то нотки... Они повторялись, повторялись... Я могла куда-то пойти, и там снова в голове крутить эту фразу... И такие повторы длились до тех пор, пока не рождалась мелодия и собственно песня.
- Наташа, скажи пожалуйста, с какого возраста ты поешь?
- С детства. Лет с четырех. Мой брат даже звал меня «птичкой».
- А когда голос таким низким стал?
- Знаешь, у нас в семье у всех такой голос... Наследственность, наверное, сказалась: известно же, что чем ниже голос, тем тоньше связки.
- Ты, наверное, училась вокалу?
- Еще как! Брала и частные уроки, и в колледже занималась...
- Эти уроки были связаны с тем, что ты хотела делать карьеру пе-вицы? Или ты просто испытывала внутренную потребность зани-маться пением?
- Да нет, все не так! Просто я тогда жила в Лос-Анджелесе. Гол-ливуд и Лос-Анжелес - это же одно и тоже. А раз я тогда начала жизнь манекенщицы, то в нее естественным образом входили и эти уроки. Все это взаимосвязано: модельные агенства, тут же - кино-студии, где существовала масса возможностей пойти на пробу в ка-кой-нибудь сериал, телерекламу, получить маленькую роль в каком-нибудь фильме. А для всего этого, разумеется, лучше всего иметь какие-то элементарные навыки, нужные актерам. Поэтому Лос-Анжелес - это город классов. У меня одно время вообще было такое впечатление, что там все официантки - актрисы; все молодые люди, работающие на бензоколонках, - актеры; перевозчики и грузчики -тоже все актеры, или студенты, во всяком случае... Куча, куча клас-сов! Там можно всю жизнь куда-нибудь ходить и чему-нибудь учиться. Другое дело, что они в основном платные... Но есть воз-можность ходить в бесплатный городской колледж - по месту, так сказать, своего жительства. К примеру, я ходила в «L.A. sity college» и изучала там английский, историю театрального костюма, музы-кальный театр, современный танец, актерское и вокальное искусст-во... Бывало, что по целым дням училась.
- Ты помнишь свое самое первое выступление?
- Мне было лет восемь, наверное; я училась в Доме Культуры му-зыке, играть на фортепьяно и паралельно этому занималась в дет-ском драмтеатре. Так что первой моей ролью была роль кошечки, которая возвращается к своим котятам. Я там плясала и пела неапо-литанскую тарантеллу. Очень хорошо помню - и роль, и свой грим, и костюм, который на мне тогда был... Потом я ходила в Дом пио-неров в драмкружок, там мы уже выступали в институтах, перед достаточно взрослыми людьми - и, представляешь, они на нас смот-рели как на профессионалов, наверное...
- Это все интересно, но я имел в виду другое...
- Это когда (презрительно) за деньги, что ли? За деньги я впер-вые выступала в русском кабаре «Миша» в Лос-Анжелесе на Сан-сет-бульвар. Пела романсы и прочие русские песни. Имела (иронич-но) большой успех.
- Наверное, тебе после подиума не трудно было выходить перед людьми на сцену?
- Конечно! (кричит) Да я всегда любила выступать! Я выступала на кухне перед соседками, в школе я всегда лезла на сцену высту-пать и вообще (смеется) я хотела всех куда-то за собой увести...
- Интересно, почему у тебя с таких ранних пор это было? Тебе нравилось выступать или ты просто хотела побольше общаться с людьми?
- Может, из-за комплексов? То, что не можешь сделать или ска-зать в жизни, то можешь сделать это на сцене в чужой роли... Надеть вещь, какую ты никогда не носишь... Уйти от рутины, от самой себя, в общем... Но, как мне кажется, сейчас это настолько смешалось, что уже не понятно, где я, где не я. В последнее время, кстати, я за со-бой замечаю, что становлюсь противником всяческих шоу, спектак-лей; я сейчас как раз больше придерживаюсь символисткого взгляда на вещи: «Искусство есть жизнь, жизнь - это искусство». И жизнь свою надо постоянно создавать, давать ей определенный стиль - и все такое прочее... Короче, ты создаешь себя самого.
- Как мне кажется, именно этим ты всегда и занималась.
- Ну да, так всегда и было со мной. Одно время мне даже в этом старались помешать. Знакомые говорили мне: «Что это за чушь та-кая, чем ты занимаешься?! Надо идти учиться на косметолога или маникюршу и зарабатывать деньги. Конкретно, постоянно, тупо хо-дить изо дня в день на работу.» И я даже пыталась устроиться куда-нибудь на постоянную работу - секретаршей. Я пришла на собесе-дование: вся такая деловая, в образе - как я себе представляла секре-тарш... А после разговора дамочка, которая меня расспрашивала, че-стно мне сказала, что мне ничего не светит в этой должности. Дес-кать, «у вас такой уверенный вид, что это вы должны проводить со-беседование, а не приходить сюда в поисках работы»... После этого я с горя напилась и сказала в пьяном пылу своим друзьям, что (кри-чит) вы - все сволочи, гады! Хотите засунуть меня в какой-то мага-зин, в какую-то секретаршу вместо того, чтобы пропихивать меня на сцену!
- Что же сейчас мешает Наталье Медведевой быть постоянно на сцене?
- Я не уверенна, что на ней надо быть постоянно, хотя, конечно, считаю, что для такого рода деятельности надо отдавать все свое время. Ну, может быть, это не всегда должно быть публично... но заниматься этим надо всегда, это жизненно важно. Воозвращаясь к твоему вопросу, отвечу так... Понимаешь, когда я здесь, в России, появилась, когда ты с Марочкиным свел меня с хэзешниками (музы-кантами из группы ХУЙ ЗАБЕЙ - прим.ЛБРНТ.) все получалось у меня достаточно легко. Я приезжала в студию, исполняла под пиа-нино свои песни; потом мы что-то придумывали, я слушала, по-правляла что-то... Происходил такой совместный процесс. Потом мы с тем же Лешкой Заевым из ХЗ сделали демо-запись для сле-дующего альбома. А потом я познакомилась с Серегой... И в каком-то смысле, благодаря этим знакомствам, началось оживление в моей музыкальной деятельности. У меня же все было на бумажках или в голове. А для того, чтобы все было по-настоящему, звучало, жило своей жизнью, нужна была группа. Стали появляться какие-то люди: барабанщик какой-то, басист, три гитариста - Костыль, Серега, За-ев... Потом вместо того барабанщика пришел Шатуновский Андрей - очень известный музыкант, который без всяких коврижек обещан-ных просто из интереса играл с нами. А потом все стало понемногу отсеиваться... Вообще-то, у нас было чересчур много музыкантов, и отсев был необходим. Я хочу сказать вот еще что: у меня в какой-то период исчезло чувство инициативы, самостоятельности. Получи-лось, что существование группы теперь зависело не только и не столько от меня - и это напрягало...
- Ну вот, прошло с тех пор семь лет - и что за плечами? Два вы-пущенных альбома, несколько неплохих концертов, кое-что в про-екте и - после отсева - вы с Сергеем как костяк группы. Не густо...
- Понимаешь, не все так просто. Если бы рядом был продюсер, который, прослушав наши наметки, сказал бы «классно, играй так вот и так» - и вдобавок убедил бы меня в своей правоте...
- Извини, но ты не создаешь впечатление человека, которого можно в чем-то убедить. Из тебя такой авторитарный напор прет...
- Ничего подобного! К примеру, к нам однажды пришли два че-ловека из ВГИКА и сказали, что хотят сделать клип. У них был блокнот, на котором было записано несколько вариантов сценария. Я сказала себе самой: «Заткнись и слушай!» Я слушала - и мне по-нравилось! Потом мы снимались - и я делала все, что они мне гово-рили, потому что это соответствовало и настроению песни, и музы-ке, и тексту, и нашей с Серегой истории...
- Ну, и где этот клип?
- Да они ни хрена его не смонтировали! Экономическая сторона, так сказать, подвела. А могло все быть очень даже красиво и здоро-во.
- Наверное... У тебя ведь большинство песен просится в клипы.
- Ну да, у меня же в песнях - готовые истории!
- Я лично снял бы «Токсово» - там такая яркая ретро-картинка: семидесятые, хипповская тусовка, танцы с BEATLES & SLADE, му-зыка очень запоминающаяся...
- Чего вы все так любите ностальгировать? (кричит) Сегодняш-ним надо жить! Старые пердуны, ёпэрэсэтэ!
- А знаешь, как определить старого от молодого? Старый вспо-минает, а молодой - мечтает...
- Ну да, это от возраста совсем не зависит!
- Давай лучше поговорим еще про одну сторону твоего творче-ского «Я» - про твою журналистскую деятельность. Когда ты стала этим заниматься?
- Началось все с рассказов. Этот жанр имеет границы. Если он пишется для какого-нибудь журнала, то обычно это шесть-восемь машинописных страниц. Ты уже автоматически настраиваешь себя на такой объем повествования. И, исходя из этого, уже потом поя-вились более коротенькие зарисовки, которые и стали зачатками ка-ких-то статей или репортажей. Я начала печатать их в газете «Но-вый Взгляд». Но я не могу сказать, что это - традиционная журнали-стика. Скорее, это эссеистика; она вмещает в себя и конкретную ин-формацию, и личные наблюдения, и какие-то философствования, и художественность описания присутствует... Можно даже и стихо-творение туда вставить - короче, такой многоплановый жанр, кото-рый позволяет отвязаться в тексте по полной. Например, для ОМа я сначала писала что-то типа зарисовок о мужчинах: «Мужчина и ма-шина», «Трус и не трус в трусах», об очкариках... И несколько таких эссе у меня получилось. Но потом... мне хотелось, чтобы со стороны журнала ко мне было тоже какое-то поступательное движение, что-бы я чувствовала их заинтересованность. Когда я спросила, о чем бы им хотелось получить от меня текст, они ответили «ну, нам все рав-но, напишите о чем-нибудь»... С одной стороны - это фантастика, чего хочешь, то и пиши. А с другой - это ужас: что им, поток созна-ния каждый раз выдавать? Маразм! Мало ли у меня что в голове - и выкладывать это напоказ я не хочу.
- Наверное, тебе по духу работа в ЛИМОНКЕ была ближе? Там уж точно можно было отвязаться по полной.
- Да ну, какая там была работа? Полторы страницы, не больше - что в них уместишь? И потом - если бы я не была, так сказать, зна-комой Лимонова (смеется), то это было бы - класс: меня взяли в та-кую газету, я пишу, что хочу! А тут эта личная жизнь, эта лимонов-ская газета, эта лимоновская партия.. - в общем, получалось, что я чуть ли не должна была лезть везде, где Лимонов. А я как раз не хо-тела этого, меня к тому времени Лимонов уже достал со всеми своими делами. Я хотела свалить куда-нибудь - туда, где были мои дела. Тем более, тогда как раз Семенов выпустил мою первую пла-стинку. Аркадий вообще мной очень вдохновился и предложил за-писать пластинку с Иваном Соколовским (музыкант-компьюторщик, писавший музыку к таким проектам как ЯТХА, СОЛДАТ СЕМЕНОВ, МИТЬКОВСКИЕ ТАНЦЫ и - собственнному - МЯГКИЕ ЗВЕРИ). Но стиль работы Соколовского мне совершенно не понравился. При встрече он мне сразу предложил: «давай найдем темпы к твоим песням». Но как это сделать?! В какой-то темной комнатке, с клавишной байдой в полторы октавки, с драммашин-кой... У меня были песни, кторые я пела, сидя дома за пианино. От-куда я знаю, какие у них темпы?! Они вообще должны были бы зву-чать с рок-группой! А тут, в этой комнатке, я должна была немед-ленно сказать: «В этой песенке - сто двадцать. Нет, сто восемна-дцать! Или нет, возьмем сто...» Шизофрения по-моему. (имитирует речь Соколовского) «Не надо петь, только аккорды дайте..» То есть ему, по-моему, совершенно не важен ни текст был, ни моя интона-ция... Самое смешное, что в Париже я как-то получила из Москвы несколько рок-журналов: КОНТРКУЛЬТУРА, ДАВАЙ-ДАВАЙ, еще что-то. Все это мне было так интересно! Я еще подумала: какое бе-зумие, какие сумасшедшие люди это делают! И вот в одном из этих журналов я обнаружила что-то типа интервью, где очень хорошо го-ворилось о музыке, это было созвучно моему восприятию. А это как раз был Иван Соколовский... И мне тогда еще подумалось - как ин-тересно было бы познакомиться с этим типом. И познакомилась!.. То же самое могу сказать и о КОРРОЗИИ МЕТАЛЛА. Когда во вре-мена перестройки на Западе стал моден Советский Союз, по шесто-му французскому каналу по ночам без конца крутили непонятно кем снятые рок-концерты из Союза... Причем преимущественно это был тяжелый рок. Самое жуткое впечатление на меня произвел ЧЕРНЫЙ КОФЕ - я думала, я сойду с ума; мне хотелось залезть в телевизор и убить тех, кто там играл... Но там же я увидела КОРРОЗИЮ. У меня не осталось конкретного воспоминания о музыке, осталась лишь память о каком-то безумном напоре, драйве... (кричит) А-а-э! Я помню, что я даже где-то там в дневничке у себя написала: мол, КОРРОЗИЯ впечатлила.
- Тебе, наверное, всегда такая музыка нравилась?
- Какая?
- С напором.
- Я могу тебе сказать, что какой-нибудь ансамбль русских музы-кальных инструментов может с таким напором играть, что любому современному панку дадут жару. (возбужденно) Там пяток каких нибудь безумных балалаечников, да еще три бас-балалайки стоят, да мандалинщики еще, да плюс какие-нибудь безумные домбристы... (смеется)
- А ты ходишь куда-то, видишь что-нибудь?
- Конечно.
- И что тебе запомнилось?
- Мне, к примеру, понравились такие ироничные истории Кирил-ла Немоляева из БОНИ НЕМ - как он сделал Дассена или тему «В мире животных» (смеется). Это просто хорошо сделано!..

февраль 2002, Москва