Еврейский ответ

Автор: Иван Хоев Перебирая истертые четки популярных сегодня тем и забав, таких как обезналичивание миллионов Ксении Собчак, ловко провернутое Следственным Комитетом, дружное пинание оппозиционера Удальцова или тягостные стоны невинных дев, томящихся в залитых кровью политических застенках, невольно зеваешь от скуки и мелочности, от звуков мышиной возни, тянешься к чему-то вечному. Или, пусть не вечному, но хотя бы древнему, проверенному годами, и даже — не побоюсь этого модного слова — винтажному.

А многое ли в силах сравниться по древности с еврейским вопросом? Не было еще на Земле ни Путина, ни Навального, ни даже Карла Маркса с Фридрихом Энгельсом, а Моисей уже водил свой народ по пустыне, годами выписывая затейливые линии следов на песке. И вопросительным знаком морщинилось лицо фараонова военачальника, пытавшегося выследить и покарать беглецов.

Безусловно, история евреев уже тогда была богата событиями, но едва ли гипотетический сторонний наблюдатель смог бы выделить этот народ из числа прочих, многих и многих, проживавших на нашей планете. И позже, когда Иисус уже родился и умер, распятый на римском кресте по воле иудейского духовенства, ничем особым не отличалось отношение иных народов — к этому.

Для римлян Иудея была лишь одной из провинций, иногда строптивой, иногда покорной. Конечно, если смотреть на историю глазами еврейского ортодокса, весь мир всегда вертелся вокруг Израиля. Но чем-то такой взгляд напоминает сериал «Польские дороги», исходя из которого можно заключить, что Вторая мировая шла исключительно на территории Польши.

Будемте реалистами.

Маленький народ на небольшой земле, то удерживавший, то терявший свое царство, едва ли вызывал у египтян или римлян больше эмоций, чем те же парфяне или Карфаген (к слову, разрушенный до основания — такая уж была традиция в те нездоровые, негуманные годы).

Когда же возникла ненависть? Это странное чувство, время от времени утихающее до едва заметного недовольного зуда вроде «ну да, он же еврей, поэтому пролез», а затем вспыхивающее в огне инквизиции, черносотенских погромах или идеологии нацизма. Давайте же разберемся, снимем с истории слой за слоем, очистим эту луковицу, невзирая на раздражение глаз и носовой полости. Поехали.

Первое, что приходит в голову, — нынешнее «евреи и арабы». Казалось бы, эпохальное противостояние, уходящее корнями в обросшее мхом. Ан нет. Оказывается, до новообразования государства Израиль никакой особенной ненависти между жившими там палестинцами (евреями и арабами) не было. Так, обычные соседские терки.

Не обнаруживается она и в более раннем периоде, во времена крестовых походов. Да и сам Мохаммед вовсе не призывал к уничтожению евреев. Напротив, они, наряду с христианами, считались «людьми Книги», более близкими последователям ислама, нежели прочие гяуры.

Конечно, всех немусульман так или иначе преследовали по причине чужеродности — как и нехристиан в Европе, но именно евреи и там, и тут оказывались чужими. И нельзя сказать, что страдали от этого больше, чем те же армяне, миллионами вырезанные и депортированные турками в начале двадцатого века.

Поэтому то, что бросается в глаза сейчас — самое поверхностное и простое, по сути своей являющееся проявлением недовольства местных — пришлыми. Ибо, как бы ни полагали евреи, к середине двадцатого века на нынешней территории Израиля проживали не только они. И не только они считали эту землю своей. Разумеется, тесниться никто не хотел. Но вот, как говаривают некоторые в Москве: «понаехали тут».

Так и понаехали в Палестину миллионы евреев со всего света. Попросили арабов потесниться. Убедили (то есть заставили). Устроили инородное, обособленное, религиозное государство в центре не менее религиозного и потому заведомо враждебного арабского мира, обеспокоенного и начинавшего шевелиться на волне освободительного движения в Северной Африке и дележа Палестины, бывшей тогда под британским мандатом. Иными словами, создали врага. Громоотвод. Мишень для состязания в меткости.

Слушая арабские выступления против Израиля, задумываешься: а не соревнуются ли ораторы друг с другом, подобно горячим джигитам? Пожалуй. И внутриарабская борьба, как бы парадоксально это ни звучало, является одной из основных рек, питающих ближневосточную ненависть к евреям.

Итак, сняли шкурку, а под ней — новый слой, более ранний. Фашизм. Доведенный до абсолюта принцип «бей рыжих» — и, что немаловажно, богатых рыжих. Гонения на евреев, выбранных Гитлером в качестве внутреннего врага, одновременно консолидировали немецкую нацию, которую следовало вытащить из разброда Веймарской республики, и дали эффективный источник финансирования для развития экономики.

Анализируя же явление, известное как «гонения на евреев», традиционно забывают, что сходную позицию нацисты занимали и в отношении, например, цыган. Почему забывают – понятно: за цыган заступиться некому, их страдания не растиражированы, из них не сделали фетиш. Безусловно, это напоминание не должно умалять глубину трагедии еврейского народа. Как и глубину страдания белорусов – население Белоруссии, как известно, в ходе Второй мировой войны сократилось на четверть.

Очевидно, Гитлер должен был кого-то выбрать на роль внутреннего врага. Простого, понятного, доступного. Коммунисты — само собой, но ведь это политика, а нужно было задеть бюргерское нутро. И он напомнил о многовековой латентной ненависти, то дремавшей, то просыпавшейся в европейцах по отношению к евреям. К инородным, обособленным, но распространенным, между тем, повсеместно.

Скажем, житель Мюнхена мог не любить штутгардцев, но для парижанина и те и другие были на одно лицо, а уж для каталонца – и подавно. Иное дело, когда, куда ни кинь взгляд, везде «блуждает выговор еврейский по желтой лестнице печальной». Это и есть одна из причин исторической враждебности: чужеродность и повсеместность.

Другая причина – беззащитность. Безнаказанность погромов. Некому было заступиться «за своих», никто не объявил бы войну. Тысячи возмущенных не взялись бы за оружие внутри страны. Потому что никогда не существовало ни единой военизированной еврейской сети, ни всемирного еврейского заговора. Были люди, которые пытались жить по своим законам на чужой территории. С весьма закономерным результатом.

Переворачиваем страницы истории, одну за другой. Находим про обязательные желтые звезды на одежде. Между прочим, не фашисты их выдумали; желтые круги и прочие знаки отличия – к примеру, остроконечные колпаки – евреям периодически предписывалось носить, начиная аж с раннего средневековья. Читаем о преследованиях евреев в Испании, об изгнании евреев с Британских островов. Узнаем об ограничениях на собственность (евреям не всегда и не везде позволялось владеть землей — кстати, эпизодически — везде, и в России тоже), на род занятий (отсюда — скрипачи, портные и ростовщики), на форму одежды, на свободу передвижения. А процентные нормы в учебных заведениях? Последние негласно существовали даже в СССР.

Закрадывается сомнение: уж не ревность ли питала осененных крестом европейцев? Ревность к народу, находящемуся в родстве с Христом? Ведь Иисус, по крайней мере, наполовину, был евреем...

Нет, чур меня, чур! Ни ревность, ни месть за распятого божьего сына не могли создать такой трясины неприязни, зацепить на бытовом уровне десятки миллионов простых людей, большинство из которых и понятия не имели, где находится Палестина. И многие если и вспоминали о своей вере, то в основном как о поводе помахать мечом. Или в качестве средства в последний момент схватиться за соломинку, мечту о бессмертии, спасти душу. Все те же причины: чужеродность, повсеместность и беззащитность, растянувшиеся на тысячелетия. В чем только евреев не обвиняли: в принесении в жертву христианских младенцев, в распространении чумы, в черной магии. Однако настоящая причина не изменялась: банальная дикость народных масс при нежелании пришлых ассимилироваться.

Что же, не так и много оказалось одежек на этом луке.

Но сказав «а», следует произнести и «б» (ибо «критикуешь – предлагай») или русское классическое «что делать?!» Есть ли выход из этого положения?

Как ни печально, скорее всего выхода не будет до тех пор, пока коренным образом не изменится сознание типичного человека (чего не стоит ожидать в ближайшие сотни лет). До того времени евреи будут охранять территорию, которую считают своей землей обетованной, а арабы будут пытаться вернуть себе кусок планеты, который так же полагают своим. До тех пор обыватель будет приглядываться к соседу на предмет «а не еврей ли?», но, стоит попасть в общую заваруху, как к тому же соседу обратится: «прикрой, браток». И чем крепче будут становиться в обществе «традиционные и духовные ценности», то есть чем крепче станет национализм и религиозный догматизм, тем скорее появятся новые черные сотни с хоругвями или свастикой, скандирующие: «Бей жидов, спасай ...» (подставить по назначению).

Вот и весь еврейский вопрос, такой древний и загадочный. Такой простой. И по-прежнему — никакого ответа.


13.10.2012