The Kids: Красная майка с номером "девять".

Автор: Paranoid Красная майка с номером «девять».

В баскетбол я пришел, можно сказать, случайно. Мы, в ту пору четвероклассники, сидели на ненавистном уроке математики и выписывали в тетрадках малопонятные формулы. И тут дверь класса отворилась, и на пороге возникла Вагида (классная) с какой-то невысокой женщиной.

- Я – Наталья Сергеевна, тренер ДЮСШ-2 по баскетболу, набираю мальчиков 72-73 годов рождения в секцию. Если кто-то желает заниматься баскетболом – я жду вас в коридоре.

Надо ли говорить, что из класса с радостью выбежало все его пацанячье население, на зависть девчонкам, вынужденным продолжать долбить формулы.

До первой тренировки добралось около половины из первоначально заинтересовавшихся. Переодевшись в трико с отстроченными «стрелками» и лямками на пятках и какие-то футболки, обутые в кеды «Два Мяча», мы, взяв в руки по мячику, нестройной шеренгой выстроились вдоль площадки. На дальнем от нас кольце, всячески игнорируя нашу разношерстную компанию, деловито стучал мячом какой-то длинный пацан старше нас. Мяч у него, в отличие от наших безлико-коричневых полуистертых «клизм», был болгарский - восхитительно оранжевого цвета, с желтой овальной этикеткой, и был самым ярким пятном в спортзале. «Длинный» ловко попадал мячом в кольцо разными способами и с разных дистанций, чем заслужил наше всеобщее уважение.

- «Мастер» – уважительно перешепнулись мы. И мяч у него мастерский. Такой, наверное, выдадут, если будешь хорошо играть.

Тут из тренерской вышла Наталья Сергеевна, свистнула в свисток и мы, неумело шлепая ладонью по мячу, побежали вокруг площадки на своей первой в жизни тренировке.

С течением времени нас оставалось все меньше, - кому-то надоедало, кому-то запретили родители по причине поздних тренировок на другом конце города. Через пару месяцев из сорока-пятидесяти человек осталось не более двадцати. Среди них - я, Сидор (одноклассник) и Альфон из соседнего подъезда. Позднее к нам примкнул Дэн – еще один одноклассник и сосед по парте. Так мы и шли вместе до восьмого класса, пока нас не начала раскидывать по свету судьба.

Мне было особенно трудно играть, так как при своих -6 я не отличался особой зоркостью, а контактные линзы появились у меня только через три года - чехословацкие мягкие линзы, купленные по страшному блату в областной больнице. Играть же в очках было небезопасно как для меня самого, так и для окружающих. Я пытался привязывать очки в толстой роговой оправе непосредственно к голове при помощи резинки «от трусов», напоминая при этом Шурика из «Кавказской пленницы» или Знайку-переростка. Однако баскетбол - очень контактный вид спорта, и в пылу борьбы мне регулярно прилетало по лицу то чьей-нибудь пятерней, а то и мячиком. В результате очки мои часто оказывались на полу, и мы всей командой собирали с паркета осколки стекол. Было решено играть «наощупь».

Также моим занятиям баскетболом мешала музыка, точнее скрипка, на которой я играл уже четвертый год, и особо бросать не хотел. Впрочем, совместительство это продолжалось недолго, так как играть на струнном инструменте с выбитыми пальцами было абсолютно невозможно. Выбор был сделан окончательно и бесповоротно в пользу баскетбола.

Я продолжал тренироваться, быстро рос и за пару лет стал одним из самых длинных в команде, догнав в росте даже того «Мастера». Несмотря на плохое зрение, я научился играть вслепую, неплохо ориентировался по оранжевому пятну, летающему в воздухе, стабильно попадал из-под кольца, то есть делал все, что положено было делать центровому. Да, центровому, ибо расти стал ну просто с космической скоростью и за два года вырос на 35 сантиметров. Но стоило отойти от кольца на пару метров, как мои снайперские качества куда-то улетучивались. Так что штрафные я пробивал тогда из рук вон плохо - гораздо хуже, чем это делает сейчас Шакил О’Нил.

И вот в один прекрасный день, усадив нас на скамейку, Наталья вышла к команде и огласила интересную новость: мы едем на соревнования. И не просто соревнования, а «Республика» для 69-70 годов. Стала называть фамилии тех, кто поедет, и это был самый адский кастинг в моей жизни.

В команду я попал. Попали также Сидор и Альфон.

В процессе сборов выяснилось, что нам не в чем ехать – старая форма была в буквальном смысле старой, а на новую ОБЛОНО не выделило денег. Выход был очевиден – ввиду абсолютной пустоты на полках спортивных магазинов будем мастерить форму из подручных материалов.

Я высказал предположение, что мой отец сможет помочь нам раздобыть трусы. Отец отнесся к просьбе с пониманием и достал. 15 комплектов черных сатиновых трусов… презент от взрослой заводской хоккейной команды. Меня с этими трусами вся команда во главе с тренером дружно послала нахуй, и, в общем-то, они были правы. Видуха у нас была еще та… в каждую штанину (или в данном случае – «труснину») запросто помещалось по одному юному баскетболисту. Для прикола мы попробовали в них нарядиться и устроили феерическое шоу с бегом по поляне, криками, улюлюканьем, прыжками и прочим дурдомом. Наталья Сергеевна внимательно посмотрела на нас и сказала – «чтоб духу этих трусов тут больше не было».

Но мир не без добрых людей. Трусами с нами поделилась дружественная «первая» спортшкола. Синими. Не то чтобы «семейными», но очень похожего дизайна и фактуры. На них не было никаких наворотов и украшений, и, по тренерскому замыслу, наши многострадальные матери должны были пришить к ним по три красных полоски, чтобы было типа «адидаса». Не знаю, кто как, а моя мама встретила тренерский креатив без особого энтузиазма, однако, поворчав, села-таки за швейную машинку. Полоски для моих «адидасов» были выкроены из старого пионерского галстука. Как потом выяснилось – у остальных тоже, и только у пары человек был материал типа того, которым обшивают трибуны к первомаю и прочим праздникам.

Чьи-то родители увидели в магазине «Одежда» майки-«алкоголички» ярко-красного цвета. Других цветов не было в наличии, зато красных было в достаточном количестве. Их и приобрели.

После тренировки инициативная группа во главе с Натальей Сергеевной осталась в подсобке рисовать на майках номера. То есть рисовали мы, а Наталья руководила процессом. Нам была выдана олифа, желтая масляная краска и трафареты с надписью «Актюбинск» и порядковыми номерами от 4 до 16.

Изрядно перепачкавшись краской, мы развесили получившиеся шедевры на веревке и с чувством выполненного долга принялись их разглядывать. Нам всем очень понравилась наша будущая форма: во-первых, она была собственноручно изготовлена, а во-вторых, другой все равно не было.

На следующей тренировке мы принялись делить майки и распределять номера. «Шестым» номером не хотел быть никто, поэтому номера решили вытягивать из шапки, чтобы было все по честному. Мне достался номер «9».

Дальнейшие сборы были недолгими, и, потренировавшись пару недель в усиленном режиме, на самолете ЯК-42 наша команда вылетела на свои первые по-настоящему серьезные игры – первенство Республики.

В аэропорту нас встретили организаторы турнира и провели в Автобус. Персональный Автобус «Икарус» для нашей команды и тренеров. Мы почувствовали себя весьма крутыми спортсменами, и с нарочито-презрительными кислыми минами, какие, по нашему мнению, должны были быть у спортсменов, взирали из окон автобуса на достопримечательности г. Караганды.

Соревнования прошли для нас не особенно удачно: мы проиграли абсолютно все игры. Надо сказать, что два года разницы в детском возрасте значат очень много. Это сейчас 72, 70 или 74 год рождения мало что значит, а тогда это было принципиально. Во всех без исключения командах против нас выходили едва ли не двухметровые игроки, тогда как в нашей команде я со своими 170 был центровым. Да и два лишних года тренировок по сравнению с нами тоже давали свои плоды. Нас забрасывали дальними бросками, ломали под кольцом, переигрывали в технике. Однако тренера поддерживали нас в любом матче до самого последнего свистка.

Одну из тех игр проиграл я. На последней минуте игры я не смог забить ни одного из четырех подряд штрафных бросков, и мы проиграли всего одно очко. В раздевалке я плакал навзрыд, вытирая слезы и сопли той самой красной майкой.

Потом были другие соревнования и другие города.

Ташкент, где я впервые прокатился в Метро и от восторга и радости навернулся с эскалатора. Также там продавалась апельсиновая жвачка по 50 копеек и острое блюдо со странным названием «кукси».

Самара, в которой у меня и еще двоих в паровозе украли зимние ботинки. Мы ехали в плацкарте с какими-то зэками, и я думаю, что это их рук дело. Наталья из своих денег купила нам новые ботинки, ибо ходить неделю в кедах в 30-градусный мороз было невозможно.

Оренбург, в котором свободно продавалась пепси-кола. На радостях накупив диковинного лимонада с изрядным запасом, мы вывесили излишки за окно, погрузив их в «авоську». Надо ли говорить, что в 20-градусный мороз пепсикола наша очень быстро замерзла, и наутро мы обнаружили за окном куски коричневого льда вперемешку со стеклами.

Чирчик (рядом с Ташкентом), где мы едва не огреблись по полной программе от местных баскетболистов и их «фанатов». Там же, во время утренних пробежек мы обнаружили небольшой пруд, даже не то чтобы пруд, а большую лужу, кишащую лягушками и жабами. После игр мы всей компанией отправлялись к этому пруду и нещадно лупили земноводных камнями. «Мастер» как-то свалился в эту лужу (не помню, сам ли он захотел искупаться, или кто помог). Когда он встал из воды, весь покрытый тиной и водорослями, словно Водяной, держа в руках огромных размеров каменюку, которой он, по всей видимости, хотел прихлопнуть сразу несколько лягушек, то вызвал сначала наше всеобщее охуение, а потом дикий, истерический ржач.

В те времена у меня завелись первые карманные деньги – остатки от талонов на питание. А кормили спортсменов в те времена неплохо – на 3,50 в день. За неделю соревнований, особенно если они проходили в родном городе, можно было сэкономить приличную сумму, которую я с удовольствием тратил на кассеты. Так в моем магнитофоне появились AC/DC, Мановар, Акцепт, Iron Maiden и другие «металлисты».

Тогда же на телевизионных экранах появился Большой Баскетбол. Атланта Хоукс, «Лучшие игры НБА», финал «ЦСКА» - «Жальгирис», матч «Россия-Греция». Сабонис, Куртинайтис, Йовайша, Ткаченко, Тихоненко и Тараканов, Мэджик Джонсон и Ларри Берд, Карим Абдул-Джаббар и Спад Вэбб, Никос Галлис и Дражен Петрович. Сейчас я не знаю многих современных звезд, а в те годы мог наизусть назвать стартовые пятерки многих европейских и американских команд.

Где бы я ни был, в каких поездках, я всегда возил с собой ту самую первую майку. В ней я играл на тренировках в Универе, а также за сборную факультета. А зачастую просто выебывался, надевая ее просто так, на улицу. Боевая, выцветшая и растянутая, порванная в некоторых местах и небрежно зашитая, она была для меня памятью о тех наивных годах из далекого детства.

…

Моя не очень звездная спортивная «карьера» окончательно завершилась в Универе, после третьего подряд гипса на голеностопе. Кроссовки были повешены на гвоздь, а красная майка была сдана на хранение родителям и покоилась в одном из шкафов со старыми тряпками.

Однажды я приехал к родителям на летние каникулы. Было лето, я сидел на кухне и пил пиво. Неосторожно дернув локтем, я смахнул бутылку со стола, и она, естественно, разбилась. Я пошел за веником и тряпкой, чтобы собрать стекла и вытереть пол.

То, что я увидел в ванной, повергло меня в замешательство. На полу лежала серая, выцветшая тряпка, которая неуловимо напомнила мне что-то очень знакомое и важное. Развернув ее, я увидел вытертую цифру «9» и надпись «Актюбинск» полукругом по спине.
…

Со стороны это, наверное, выглядело глупо: здоровый мужик сидел в ванной, держа в руках половую тряпку, а в глазах предательски блестели слезы.
…

Альфон сейчас по прежнему живет в Актюбинске. Сто лет не виделись.
Дэн обосновался в Новосибе, отец двоих детей и совладелец агентства недвижимости.
Сидор, поиграв за несколько российских профессиональных баскетбольных команд, уехал по контракту в Турцию. Недавно он звонил мне из Штуттгарта, где сейчас живет на постоянке, преподает в колледже. Говорит, что полысел и носит очки.
Наталья Сергеевна, по слухам, живет в Алма-Ате и продолжает тренировать детишек.
Автор в настоящее время проживает в городе-герое Москве.