Черный крем

Автор: Шева Котов собирался на рынок.
Воскресенье, надо скупиться на неделю. Ну, не на неделю, а так, чтоб хватило хотя бы до среды-четверга. Потом, если что, подкупит в маркете.
Но сегодня решал пойти не на свой рынок на районе, куда он обычно ходил, а в другое место. Недавно недалеко от них открылся новый продуктовый рынок, соседи по дому хвалили.
Уже оделся, но вдруг глянул на ботинки.
Нет, в таких ботинках выходить нельзя — надо почистить.
И тут обнаружил, что крема в баночке — на самом дне. Почему-то расстроился.
- Исчез, иссяк, испарился – сам над собой изгалился Котов.
Вспомнил из юности название знаменитой вещи Роллингов — Я все хочу покрасить в черный цвет.
Черт, и крем туда же.
Ну да ладно. Не забыть только купить надо будет.

Погода на улице была ранне-весенняя.
На рынке тоже — сыро, слякотно. Мокрый, тающий снег под ногами и мокрый, колючий – в лицо.
Скупился, и тут вспомнил про крем.
Подумалось еще — Хорошо, хоть не дома вспомнил.
Подошел к палатке, в которой продавалась всякая мелочевка. Типа: полиэтиленовые пакеты, крышки, батарейки, дешевые зажигалки, бумажные цветы, салфетки, другая копеечная мелочовка. И крем.
Увидел — есть тот, который он всегда покупал. Полез в карман куртки за деньгами.
Поднял глаза, посмотрел на продавщицу.
Посмотрел, как обычно на рынке смотрят на продавца — как на живой говорящий функционал. Безразлично скользнул по лицу.
И вдруг…
Пойманным бельчонком забилось сердце, стало жарко до дурноты.
Он узнал ее.

Это было двадцать лет назад. Даже, пожалуй, чуть больше.
В самом начале девяностых.
Ему тогда стукнуло уже тридцать шесть. И он с горечью все чаще начинал задумываться над тем, что чего-то главного в его жизни так и не произошло.
Ей было тогда…Сколько же ей было? Сейчас и не вспомнишь. Вроде двадцать пять. Но выглядела она моложе — на двадцать один — двадцать два.
Он тогда работал на авиазаводе. Замначальником в одном из отделов конструкторского бюро. Она там же — в диспетчерской. Их там было с десяток – девчонок, которые по технологической цепочке переносили кальки чертежей из отдела в отдел.
Дальше — банально. В строгом соответствии с заеложенным, но от этого не утратившим сакральную меткость выражением — увидел и пропал.
Звали ее Оксана. Тоненькая, дюймовочная фигура, восточный абрис лица с широко расставленными большими карими глазами, пухлыми губами.
Ах да, еще – длинные, слегка волнистые каштановые волосы, очень высокая, статуэточно-нефертитиевская шея и потрясающая очень гордая походка.
Постепенно она начала принимать его знаки внимания. И, как говорил его друг студенческих времен Жэка, — самого отличать от стенки.
Несколько раз встретились за пределами заводских стен. Кино, кафешка.
Желание и напряжение нарастало.
И — чудо! жена на выходные уехала к тетке. В деревню.
Мгновенно был придуман пошаговый план – в субботу вечером сначала в ресторан, потом – к нему домой.
А дальше, как в мультике – А потом, наверняка…

Надворе в полный рост правили лихие девяностые.
Оксана забоялась идти в ресторан – вон, знакомая девочка рассказывала, ее подруга с парнем сидели в каком-то ресторане. Рядом гуляла компания бритоголовых парней. Так один из них подошел к ее парню и сказал, чтобы он за них заплатил. Иначе…
Он высмеял ее тогда, что в тот ресторан, куда они пойдут, такие пацаны не ходят. С рестораном, а это был респектабельный ресторан в центровой гостинице, действительно получилось хорошо. Все прошло, как он хотел.
Когда по завершению ужина Котов объявил вторую часть плана, Оксана для приличия немного посопротивлялась, но затем, выйдя из ресторана, они взяли такси и поехали к нему.
Заранее приготовленная бутылка шампанского, конфеты.
Из серванта достал самые красивые хрустальные фужеры, подаренные на свадьбу тещей.
Был июль, а может, и август – одним словом, было очень жарко, а точнее – душно. Под этим предлогом он снял рубашку. А потом, как-то незаметно, и брюки. Заодно – и плавки.
Оксана же не спешила. Но благодаря его нетерпеливым рукам вскоре тоже осталась лишь в одних трусиках.
Стянуть которые ему никак не удавалось. И на вопрос – Почему? Он услышал странный ответ – Знаешь…Потом такая пустота в душе остается. Не хочу.
Он был удивлен и раздосадован. Она вдруг предложила – А давай покурим?
Разочаровано ответил – Тогда пошли на балкон! Я же не курю, жена сразу запах почувствует.
Так голые и стояли на балконе, благо – двенадцатый этаж с видом на лесопарк. Двенадцатый час, темно.
Злой, вернулся в комнату, наполнил бокалы. Принес на балкон и поставил их на узкий металлический уголок ограждения.
Может, выпьет, и передумает?
Наступил, как метко писал Богомолов, момент истины.
Взглянул на нее.
Затягиваясь сигаретой, она молчала, но он чувствовал, что она думает о том же, что и он. Решение было за ней.
И видно она его приняла.
Потому что отбросила в ночную темень недокуренную сигарету, улыбнулась, и посмотрев ему в глаза, протянула руку к своему бокалу и сказала – Ну, что, давай?
Он окунулся в этот взгляд, с трудом вынырнул, и севшим вдруг хриплым голосом ответил – Давай.
Все было понятно.
Она выпила первой и поставила пустой бокал на уголок ограждения.
Но поставила неловко, наверное, на краешек.
Потому что бокал как-то очень быстро и резко наклонился и полетел вниз.
- Ой! – воскликнула Оксана.
- Блядь! – не смог удержаться Котов.
В голове мелькнуло – Это пиздец. Приедет жена – что я ей скажу?! Да еще тещин свадебный подарок…
Оксана, видно почувствовав неладное, прижалась к нему голой грудью – Извини. Но это не самое страшное в жизни, верно?
Котов расстроенно молчал.
В унисон с настроением Большого брата член тоже поник.
Оксана, приобняв Котова, томно прошептала – Пойдем в комнату…
Раздраженный пьяный Котов ответил – Нихуя. Пойдем искать!
…Оделись, спустились вниз. Искали долго – минут пять. А может и десять. Он сжег тогда, наверное, с коробок спичек.
Но – кусты, густой высокий бурьян.
Не нашли.
В квартиру уже не возвращались.
И после этого случая как-то …
Как-то стало никак.

Эта давнишняя история в мгновение прокрутилась в голове Котова.
Он выдавил из себя — Здравствуй, что-ли.
Было видно, что Оксана – сохранившая фигуру, но заметно постаревшая лицом вспомнила его. По опущенным глазам было понятно, что ей тоже неловко.
И вдруг совершенно ясно и отчетливо со всей открывшейся глубиной, тоской и безнадежностью Котов бесповоротно понял – Жизнь прошла. Все. Не вернешь.
И может от осознания этой безвозвратности, может – от присущей ему и раньше несобранности, расхристанности мыслей, неумения сконцентрироваться в нужный момент на главном, а может от чего-то другого, неожиданно для самого себя буркнул — И ты это…Раз уж встретились…Черного крема — дай.