Альтернатива (на конкурс)

Автор: Волин 2 июня грянул набат. К местному райотделу милиции подтянулись жители райцентра Врадиевка, Николаевской области. За неделю до этого двое ментов вместе со своим друганом, водителем такси, насиловали и убивали жительницу этого городка Ирину Крашковскую. Убивали тщательно, но, так же как и большинство ментов, даже тут не смогли сделать все как следует – не добили. И эта мелкая оплошность вылилась в следующее…

В десятитысячном городке новость передавалась от жителя к жителю быстрее, чем пакеты данных по оптоволкну. Колки были натянуты до предела. Все ждали, какую мелодию сыграют на народных струнных инструментах власти. Власти не подвели. Для начала они проволынили задержание подозреваемых, а потом, приняв к сведению фальшивое алиби одного из мудаков в форме, сообщили, что он де, в ночь совершения преступления, честно выполнял свой долг, сидя в дежурной комнате перед камерами наблюдения. В ночь на второе июня к зданию РОВД подтянулся народ. Требования были просты и вполне законны – линчевать суку в милицейской форме. Власти, вместо того чтобы дать народу зрелища, невнятно выходили на крыльцо здания и пытались что-то мямлить о законности и порядке. Через несколько часов безрезультатных криков в РОВД полетели камни. Потом обрезки труб. Потом «коктейль Молотова». Горело хреново. Гавно — материал плохо горючий. Тем не менее, дым заставил ментов выскочить на улицу где они и были подхвачены толпой и разорваны на части словно бояре во времена Великой Смуты.

К утру о бунте во Врадиевке знала вся страна. Из соседних сел и поселков к городку потянулись люди. Адамовка, Новогригорьевка, Березки, Каменный Мост и еще несколько близлежащих деревушек увеличили число бунтующих втрое. Штаб восстания разместили в местной школе. К обеду в город начали съезжаться представители политических партий с журналистами телевизионных каналов. Все крылья — от крайне левых социалистов до ультраправых националистов талдычили в один голос о произволе властей. О невозможности больше терпеть. О подъеме самосознания масс. О необходимости менять строй и режим. И еще о многих важных вещах, без которых народу никак не прожить дальше. Народ внимательно выслушивал своих избранников и после каждой речи, цитируя классика, мол, вы вас породили, мы вас и грохнем, вешал депутатов на местной Аллее Славы – единственной достопримечательности города, упоминающейся в «Википедии».

После того как главы партий и Верховная Рада начали понимать что с их членами случилась какая-то неприятность, а в ютубе начал набирать лайки, выложенный ролик аллеи, украшенной висельниками в костюмах от «бриони», «пауля смита», и «патрика хелмана», власть гневно осудила беспорядки и решила покарать строптивцев. Президент, имеющий пару ходок по 141 ч.2 и 102 статьям УК УССР, первоначально призвал гасить ментов, решив, что пора поквитаться за грехи молодости. Но, понаблюдав за развитием событий, понял, что запахло импичментом и расстрелом на Андреевском спуске. Была дана команда: стянуть к гнезду бунтарей ОМОН и несколько подразделений из воинских частей Николаева и Первомайска. Войска оседлали бэтэры, а ОМОН загрузился в старые «пазики». И тем и другим было жарко и совсем не хотелось воевать. Один из срочников, сержант Сергиенко, был родом из Врадиевки и с середины марша позвонил отцу на предмет встречи сына и холодного пива для него и его товарищей. Сергиенко-старший, быстренько выведал маршрут и примерное количество надвигающейся «армады». По всем прикидкам в «армаде» было голов триста плюс сотни две ОМОНа.

Десяток агитаторов во главе с отцом солдата выдвинулись в район Полтавки, а сотня активистов, загрузив несколько канистр с бензином в полуприцеп на двух «Богданах» рванули в Доманевку. Солдаты ВС Украины были остановлены между Полтавкой и Садыбным. Сергиенко старший выступил с пламенной речью, делая упор на единство армии и народа. Солдатам, вчерашним выпускникам школ и ПТУ, слова «задрали», «твари», «всех давно пора мочить», перемежающиеся простыми, незамысловатыми оборотами, были понятны и доходили до сознания лучше, чем окрики командиров и взывание к долгу и присяге. В итоге двоих офицеров пытающихся достать оружие, закололи штык-ножами, а остальных разоружили и отпустили восвояси. Около семидесяти человек примкнули к повстанцам. Еще пятьдесят, несколькими группами, возглавляемыми агитаторами, разъехались по своим родным местам. Остальные просто разбрелись кто куда. Из оставшихся сформировали костяк в тридцать человек и, дополнив численность до полутора сотен местными жителями, развернули бэтэры на Первомайск. К вечеру в городе горело все, на чем висели атрибуты государственной принадлежности. Станции Первомайск на Буге и Подгородная перешли под контроль восставших и блокировали железнодорожное сообщение в западном и южном направлениях.

Под Доманевкой в это время разгорелся короткий бой. Твердолобые омоновцы, привыкшие гонять рыночных торговцев и строить у стенки менеджеров проверяемых предприятий, продавили живой заслон из двух десятков человек в начале села. В конце села они были вынуждены остановиться перед перегородившим дорогу трактором. Пока командиры соображали что делать, со второго этажа школы в автобусы полетели канистры с разливающимся бензином. Через минуту ОМОН забыл о своей наглости и катался по земле пытаясь сбить с себя пламя. Те, кому посчастливилось не загореться, растерянно смотрели на окружающий их ад и падали один за другим снимаемые выстрелами из охотничьих ружей. К пяти часам вечера все было закончено. Оставшихся в живых и относительно невредимых вояк разоружили и отпустили с наказом сказать там, наверху, что – «Скоро им пиздец!»

К 15 июля весь сельско-поселковый юг Украины был охвачен восстанием. Центры группирования создавались в небольших селах и к 17 числу в Кузнецово, Сухой Балке, Липецком, Великой Михайловке и Троицком сосредоточилось около тридцати тысяч человек. Отрезав от пограничников узкую полосу по линии Кучурган-Слободка, повстанцы создали подобие внутренней границы, отлавливая на дорогах пытающихся рвануть к кордону местных князьков и их приспешников. Их без шума потрошили, вытрушивая наличность, и закрывали для последующей работы в охраняемых коровниках.

На востоке страны, тем временем события развивались следующим образом. Телевидение и интернет разносили вести быстро, но искажали их в сторону подающих. Но так уж повелось в нашей стране, что и за тысячу километров у каждого найдется, то ли кум, то ли двоюродный брат, то ли сосед по номеру пансионата в Евпатории, у которых остался ваш номер телефона, и которые снабдят вас самыми верными сведениями. Крупные города смотрели новости, выходили утром на работу в офисы и конторы и обсуждали бунтарей, рассуждая, прежде всего о возможности отдыха на юге. Но времена начала прошлого века, когда все революции проходили в столице, прошли.

Первыми всколыхнулись шахтеры. В городах Родинское, Доброполье и Белозерское возникли стихийные митинги в поддержку новых революционеров. Тут власти просчитались во второй раз. Привыкнув, что криком и нахрапом можно загнать это быдло снова в их забои, непуганые менты вышли разгонять митингующих. Это была тотальная ошибка Востока. По сути, шахтеры, смотрящие ежедневно смерти в глаза и имеющие четкую вертикаль подчинения и дисциплины в своих бригадах, являлись готовыми военизированными формированиями. Те же горноспасатели и без всякой сути, а по факту. Все чего им не хватало, чтобы встать с колен, так это успешного примера. Пример пылал огнем на юге. Когда несколько человек в форме повисли на карнизах городской библиотеки Доброполья, власть поняла что дело нешуточное и попыталась сменить тон, выигрывая время. Пока главы горсоветов старались пряником загнать людей назад, обещая тысячные зарплатные блага и полную амнистию и неприкосновенность всем бунтарям, из областного центра, было вызвано подкрепление. У Красноармейской развилки подкрепление было блокировано реквизированными фурами и разорвано аммонитными зарядами, заложенными взрывниками в чугунные урны вдоль дороги. Оставшихся в живых забили арматурой. Опыт рынков не помог ОМОНу и тут. К началу августа вокруг Донецка образовалось кольцо из подконтрольных шахтерским советам городов. Блокировав станции Иловайск, Дебальцево, Волноваху и Красноармейск повстанцы закрыли город в блокаде, оставив узкий коридор на север по трассе в Харьковском направлении. Маленький спортивный аэродром в Моспино послужил базой для авиации повстанческих войск. На выезде из области в городке Изюм промеж двух холмов, всех, пытающихся вырваться, тормозили и допрашивали на предмет классовой принадлежности. За несколько дней верхушка всех городков была переловлена и согнана в цеха завода «Стирол». Сам Донецк также постепенно проникался настроением провинции. Тут власть допустила ошибку номер три. При этом на такие грабли наступали в каждом более-менее крупном городе страны. Власти, не имея четкой позиции и плана усмирения восстания, не нашли ничего лучше, как через руководителей предприятий запретить людям выходить на митинги под страхом увольнений, а бюджетникам грозили всеми возможными финансовыми карами. В ответ около шестисот шахтеров и рабочих ДМЗ, сорвав ворота асфальтового завода «Альтком» выгнали с территории всю тяжелую технику и направились на ней к зданию облсовета. По Красноармейскому шоссе, тем временем, в город въехало около десяти бульдозеров, снятых повстанцами с карьеров Часов Яра. К концу дня около двух сотен единиц тяжелой техники стояло перед областным Белым Домом. Фуры блокировали все выезды из райоделов Ворошиловского, Куйбышевского, Киевского и Калининского районов. В отдаленных районах здания РОВД, не мудрствуя лукаво, просто подожгли по примеру бунтарской Врадиевки. Еще по пять тракторов и бульдозеров, охраняемые вооруженными повстанцами разъехались по элитным кварталам и местам компактного проживания местного руководства. Руководство умудрилось выстроить на скромные зарплаты чиновников небольшие замки с башенками, но не удосужилось вырыть вокруг них рвы и поставить на башенках лучников. Ровно в полночь техника, угрожающе рыкнув, начала утюжить дома и дорогие машины на стоянках. С легких самолетов взлетающих с Моспинского аэродрома на здания обл, гор и рай советов сбрасывались бочки с мазутом. Вторым заходом мазут был подожжен и власть, признав свои ошибки, вышла к народу. Народ встретил ее тишиной, заглушив на время двигатели техники. Народу надо было время, чтобы покрепче привязать представителей власти к ковшам экскаваторов и скребкам бульдозеров. К утру количество руководящих работников увеличилось втрое. Их разорванные на части тела валялись на площади перед догорающим зданием облсовета.

Запад страны играл по своему сценарию. Националисты выставили кордоны вдоль трассы Овруч-Житомир-Винница до Сокирян и, вспомнив методы борьбы своих предков, начали систематически вырезать всех кто был связан с властью. В тяготеющих к Европе областных центрах Львов, Тернополь, Ивано-Франковск, проходили тысячные митинги за отсоединение и образование Западноукраинской Республики. Под шумок в Черновцах провели большой сход западных земель и образовали свое переходное правительство. Польша, Венгрия и Румыния обещали новоявленной республике всеобщую поддержку и ходатайство перед «сильными мира сего». Повстанцы Юга и Востока, занятые свержением властей, на своем вече в Бериславе решили не вмешиваться в дела Запада и подписали с лидерами отсоединения «Декларацию невмешательства и взаимопонимания». Основной постулат этого документа заключался во взаимном уважении культур и общей борьбе с режимом угнетения. Обе стороны гарантировали свободное перемещение через условную границу и декларировали политику невмешательства во внутреннее устройство каждой части страны, Отдельной строкой была выписана возможность самоопределения территорий не согласных с политикой переходных правительств. Первой этой возможностью воспользовалась Закарпатская область. Местному активу приходилось бороться на два фронта – и против властей и против сторонников национализма. Выставив блок-посты у Перечина, Воловца и Рахова актив Закарпатья перехватывал агитаторов националистов и заворачивал обратно. Особо ретивых уводили в горы и хоронили в живописных местах у водопадов и горных речек. Из остатков танковых подразделений Мукачева и Ужгорода был сформирован сводный батальон Республики Закарпатья. Перекрыв перевалы несколькими единицами бронетехники и, взяв под контроль тоннели железнодорожных веток, закарпатцы собрали «Съезд Единой Народной Воли» в Мукачево и объявили о создании Народной Республики Закарпатья. Там же были приняты законы «О языке», «О верховенстве народной воли», «О принадлежности природных ресурсов» и еще несколько законодательных актов, легших в основу будущей Конституции новой страны. Сильного кровопролития удалось избежать благодаря выдворению всех карательных органов за горы. С той стороны с ними уже разбирались львовские наци и станисловские гуцулы.

По херсонской степи с рейдами носились легкие бригады на УАЗах вооруженные пулеметами и охотничьими карабинами, отлавливая бегущих из Крыма в центр представителей власти. Утопив работников ГАИ в Сиваше, на месте постов на Чонгаре и в Армянске были организованы фиильтрационно-пропускные пункты. Тех, кто пытался уйти через Арбатскую стрелку, принимали в Геническе и варили в горячих термальных источниках особо не разбираясь – пытался выбраться через «черный ход», значит виновен. Пройдя на катерах из Скадовска до Балаклавы, народные мстители подожгли стоящие у причалов яхты и закрыли выход из бухты подошедшим из Феодосии танкером. Лидеры местных татарских общин решили, что в этой мутной водичке можно выловить и свое счастье с теплым морем и ничегонеделанием вышли на площади Симферополя и Бахчисарая. Российский флот наблюдал за событиями не вмешиваясь, но явно симпатизируя повстанцам. Крымские лидеры восстания стояли на распутье. С одной стороны им очень хотелось быстренько перестрелять всех буржуев и за пару лет выстроить на полуострове цветущий рай «а-ля Анталия». Но с другой стороны Черноморский флот с непредсказуемой реакцией и угроза перекрытия Северо-Крымского канала грозящая превратить Крым в пустыню склонили чашу весов в пользу объединения с остальными повстанцами юга и востока страны.

В Киеве тем временем шло одно за другим заседания Верховной Рады, Кабмина и Совета безопасности. На каждом последующем заседании недосчитывались либо нескольких депутатов, либо пары тройки министров с замами. На город шли повстанческие войска шахтеров с востока и хлеборобов с юга. Правительство, давно не чем и не кем не правящее, обратилось к мировому сообществу за помощью. Демократические государства Европы осудили революцию и мысленно перекрестились, что не успели принять такой «подарочек» в свою евросемью. Штаты, привычно завизжали о принципах демократии, но весь мир давно «наслаждался» роликами пыток в ментовских застенках, убранством дворцов народных избранников и видами нищеты и забвения депрессивных городов Луганщины. Кроме того свое слово сказала Россия. А слово то было простым – это их дело, но если кто-то решит что это и их дело, то это станет и нашим делом. Когда на землю упал первый снег, президент решил покаяться и выступил по телевидению с признанием своих ошибок и уверением что стоит только стране встать за станки и к домнам, как все будет по-другому. Повстанцы прослушали речь на установленной по такому случаю плазме и вошли в город. Столица не сопротивлялась. Состоявшая на две трети из приезжих селян и заробитчан с западной Украины она влилась в движение и выкатила орудия Киевского ВО к Банковской. Через час президент, не найдя своих слов, воспользовался «бояном» на тему что он устал и он уходит. Ему дали уйти, но не далеко.

В итоге на площади перед Радой было принято решение об образовании Федеративного Государства Вольных Земель Малороссии. Первым кто признал легитимность нового образования, была Россия. Вот так закончилось дело об изнасиловании ментами односельчанки…

Так могло бы закончиться, но не сложилось. А почему? Ответьте сами на этот вопрос.