Важное
Разделы
Поиск в креативах


Прочее

Было дело:: - Концептуал

Концептуал

Автор: евгений борзенков
   [ принято к публикации 12:26  06-08-2013 | Na | Просмотров: 2023]
Что может быть естественнее фамилии Сидоров? Только имя её носителя – Эгрегор, сын Юнгвальдта. Эгрегор Юнгвальдтович Сидоров, собственной персоной, слесарь-сборщик металлоконструкций с местного ОЭЗ, потомок стильных кубанских казаков, соль земли русской. Их род берёт начало… впрочем, это глупо, ведь ясно же, что все они были чокнутыми. Какой-то заморский спид тронул умы его древних предков и они пошли глумиться друг над другом, выдумывая мальцам заковыристые имена. Но казакам испокон можно доверять всякие тайны и в разведку за положняк. У них не отнять боевой дух и традиции. Вот и наш герой: не так вроде и стар, но кризис возраста в полном разгаре, до тошноты общителен, имеет благородно поношенное лицо мыслителя, великолепную печень, не менее огромное сердце, и как следствие – в обнимку со всей бригадой слегка подшофэ, он после рабочего дня ведёт их к себе домой, чтобы продолжить приятный вечер. Попросту — догнаться.

Расходиться не хотелось, они душевно оттянулись в прифабричном шалмане, разбитый желток луны приятно стекал за шиворот, но вот мигом налетели тучки, тучи, почти накрыло, даже стало накрапывать, а дома – он обещал! – всё, что в печи – на стол, гостеприимная хозяйка, сухая одежда, горячий чай и бесконечное радушие.

Хоть из простых казаков, но Юнгвальд-тыч был странноват. Любил, знаете, отчебучить эдакое. Ведь ни капли же во рту не было – третий год, как закодирован – он взял под руки самых подвыпивших и бессовестно повис на них, приподнимая ноги, заставляя пьяненьких пахать до седьмого пота. И все всё знали, но смиренно волокли на себе это тяжёлое трезвое тело, понимающе переглядывались и прощали весельчаку его незлобное ребячество. А он ронял голову на грудь, пускал слюни, вскидывался, горланил песни на всю улицу, наступал себе и им на ноги, путался, подворачивал ступни, пару раз они всей гурьбой валились в кювет друг на друга. Хохотали до уссыку, до усёру.

Умора.

Вечер удался.

- Токо ебята, — Сидоров с трудом собирал глаза до кучи и, что называется «лыка не вязал», — преуреждаю; моа глухонемаа, поэтому, если чо – молчок! – И палец к губам, тсс…

- Вот она, конфетка. — Сидоров залюбовался возникшей на пороге, тушей, и отстранился, пропуская гостей. Заслоняя скудный свет лампочки, в прихожей громоздился тёмный великан с копной пережжённой пакли на голове. На великане висел халат, перешитый из автомобильного тента. В цветочек. Вернее, в тенте были просто проделаны дыры для рук. Парни по-над стеночкой проследовали на кухню. При виде вышибалы в дверях, у них хмель осел в ноги. Ну что ж, расселись, хозяин выставил на стол обещанный шнапс. Эгрегор Юнгвальдтович суетился. То, сё, помидор, огурец, пепельница, соль, сахар… Налили-выпили. Хлеба оказалась одна горбушка. Занюхали ею по очереди.

Пошёл разговор, вначале тихо, после – перекрикивая друг друга. По работе всё, разумеется. Постепенно забыли о хозяйке.

А она – нет.

Прервав беседу, дверь на кухню прогнулась от удара и со звоном впечаталась в стиральную машину. Вошла Нина Васильевна. Света здесь было поболее, и ребята смогли вдоволь насладиться приятным лицом, туго набитым синей ветошью изнутри, крепким выразительным носом, широко раздвигающим щёки, внимательным прицелом фарфоровых шаров навыкате, с намалёванными злыми зрачками. Багровые щёчки, как персики. Тонкие лезвия хлеборезки угрожающе полуоткрыты, готовые безжалостно кромсать, как только включат рубильник. Ручищи, эти «сталинские руки»… Она воткнула ими в каменные бока и неторопливо посмотрела каждому в лицо, поворачивая голову короткими рывками, словно башню танка. В гробовой тишине скрипели ржавые шестерёнки. В башне заряжали орудие. Терпилы разом высели на измену и заметушились, завертели головами в поисках окопа, но крошечная кухня не оставляла шансов. Все с надеждой повернулись к хозяину дома. Тот мечтательно смотрел на супругу и светился, подперев щеку. Нин Васильна, Ниночка… Она протянула длань, сграбастала со стола единственную горбушку, сжала в кулаке.

- Ы. — Сказала отчётливо и задрала свободной рукой подол тента. Ошеломлённым мужикам предстал густо поросший низ огромного живота. Нина Васильевна раскорячилась и слегка присела. В тёмном кустарнике между ног блеснули сизые створки развальцованной технологической скважины. Она уверенно провела по пизде куском хлеба и гневно швырнула в угол.

Юнгвальдтыч поднялся и успокаивающе выставил ладонь: ребята, всё окэй!

Вскочил на табуретку, двумя пальцами поправил галстук и ласточкой прыгнул на жену. Вцепившись клещом, повис у неё на спине и взнуздал, намотав волосы на кулаки. Она завертелась, пытаясь его сбросить. На кухне стало неуютно и душно. В действиях Сидорова чувствовалась сноровка, похоже, каждое движение было не раз обкатанным; он заломил ей руку, применив болевой приём, упёр головой между раковиной и столом, и бойко расчехлил задницу. Сидящих за столом отбросило и размазало по стенам. Ещё никогда им не доводилось видеть такой жопы. Эгрегор Юнгвальдтович, как опытный охотник на мамонтов, не теряя времени, одним движением освободил себя от брюк. Они упали на пол. Сидоров проискал глазами подставку, она оказалась тут же, подтянул ногой, вскочил и, направляя своё копьё в гнилую вену животного, стал короткими ударами таза добивать дичь. Она замычала. Сидоров быстро защёлкал в воздухе пальцами, указывая на чайник. Кто-то догадался, подал. Сидоров совершал фрикции, стараясь двигаться по полной амплитуде, одной рукой гладил широкую как стол спину мамонта, а из чайника поливал ему на голову.

По стеклу барабанил дождь.

Пролетел комар.

У кого-то за стеной работал телевизор.

У кого-то заурчало в животе.

С головы Нин Васильны на пол капала вода.

Никто не дышал.

В большой, с полкухни, глухонемой женщине с хлюпаньем двигалось мягковатое копьё охотника, не причиняя вреда. Совсем скоро, буквально через минуту, забрезжил конец. Сидоров тонко пискнул, высмыкнул член и подбежал к лицу добычи. Та покорно ждала, приоткрыв жернова и выдвинув тяжёлую челюсть. Сидоров, закатив глаза, повизгивая и мучаясь на слабых ногах, суетливо подгонял сантиметры копья в кулаке и целился в любимую. Наконец тусклый оргазм мыльным пузырём лопнул в мозгу, о чём Эгорегор Юнгвальдтович возвестил стоном и уронил несколько мутных капель сначала на одну, потом на другую ноздри Нин Васильны. Она облизала сперму, проведя языком по лицу. Удивительно, но он свободно доставал до лба. Распрямилась. Гости расселись поудобнее – чутьё подсказывало, что пьеса ещё даже не достигла кульминации. И точно: оттолкнув мужа, придерживая задранный халат, она ухватила лобок в могучую жменю, приподняла и пригвоздила Сидорова короткой очередью. Потом повернулась к гостям. Каждый получил свою порцию золотого дождя. Обоссав гостей трассирующими струями, хозяйка налила стопку, с лязгом раскрыла пасть в голове и вылила туда водку.

И ушла смотреть телик.

- Юнгвальд-тыч, мы всё понимаем, — робко подали голос мужики после долгого молчания, отряхиваясь и вытирая мокрые лица, — но это же пиздец какой-то… Что это было?

- Перевожу: — Сидоров решительно выпил водки, тем самым легко и изящно аннулировав код, поднял в углу хлеб, им же закусил, продолжил, — на языке жестов она мне говорит: пиздуй, говорит, за хлебом. Я отвечаю, мол, хуй тебе в сраку, там дождь идёт. А она: тогда, мол, пошёл ты нахуй, и гости твои, ссала я на вас. Вот и всё.

Сказать, что ребята были восхищены – не сказать ничего. Скудная серая житуха. Ни театра, ни кино, ни развлечений. Ночные клубы – это для тех, других. Для них – бухло, карты, домино, сплетни, кусок осточертевшей супружеской вагины раз в неделю, пьяные разборки, унылая дрочка в туалете, пожрать-посрать, от получки до аванса, глотать слюни и пялиться на случайно блеснувший обнажённый окорок на улице, телевизор, леденящие новости, и работа, работа, работа…

И если бы из пальца, приставленного к виску, можно было застрелиться…

А тут глядишь, такая роскошь на сером фоне.

Эй, а можно задать ей пару вопросов? – Вдруг выпятил грудь самый молодой, Антоха. Наглый, падлюка.

Да, — пожал плечами Сидоров, — без проблем, тока смотри, она левша. Предпочитает работать джебами по печени, так что, старайся не открываться.

А я тоже хочу… И я… И я… — Мужики приосанились, заулыбались, переглядываясь, в глазах засияло доселе неведомое. – На тебе, Гриша, деньжат, сгоняй пока за бухлом. А мы тут покалякаем с твоей. И это… сидор-пидор, кароче… Ты не торопись.

Вот так. Скинулись, насыпали ему денег. Выпроводили, хлопая в спину, и бесцеремонно закрыли дверь.

Сидоров постоял, помялся, прислушиваясь… Вздохнул и пошёл.

Когда вернулся, приложи ухо к двери. Судя по звукам, там стоял дым коромыслом. Гиканье и визг, содом и гомора. Веселились. Без него. Он погрустнел. Настроение вдруг упало, рука с полным пакетом бутылок опустилась… Он взглянул на противоположную соседскую дверь. Раздумывая, приблизился, занёс палец… И решительно нажал на звонок. Когда с внутренней стороны глазок потемнел, Сидоров отскочил на три шага, чтобы его хорошо было видно, и спустил брюки. Поставил пакет на пол, завёл руки на затылок и резко задвигал тазом из стороны в сторону, сурово глядя в глазок. Его пенис болтался, громко шлёпая по животу и бёдрам. За дверью затаили дыхание. Тогда Сидоров оделся, напоследок скрутил дулю невидимому зрителю, и ключом открыл свою дверь.

Что значила сия пантомима в таинственном андеграунде глухонемых – трудно сказать. Переводчик молчал.

На кухне никого. Все были там, все вместе. Там было шумно. Там почти не было слов, одни лишь звуки, грязные, чавкающие, охи, вздохи, ахи… Там из его супруги выпускали джина, и он, новорождённый, злой и похотливый, витал в воздухе его, Сидорова, квартиры, хозяйничал, проникал в поры, щели, под кожу.

Отныне всё не так. Всё по другому.

Он вошёл в комнату, стараясь не глядеть туда, на кровать, на огромный человеческий торт, словно созданный рукой безумного шеф-повара из полуживых червей. Они выглядели мелкими, эти ожившие гнилые опарыши на подпорченной плоти, бывшие друзья, копошились на его жене и поедали, впитывали в себя. И каждый видел в ней принцессу, свой идеал, недостижимый грааль. Её было много, их ещё больше, над кроватью висело тошнотворное облако из смешанных запахов феромонов, кала, немытых ног, пота, мускуса, спелых каштанов, эстрогенов и «Красной Москвы».

Через всю комнату, издевательски медленно кружась, пролетел парашют и упал Сидорову на голову, сломав его полностью.

Её вещь. Её праздничные панталоны с начёсом, с горечью отметил Сидоров.

Не поворачивая головы, он стащил их с себя и прошёл к пианино в углу. Задумчиво смахнул с него пыль, постоял, открыл крышку, провёл пальцем слева направо… Спящее пианино вздрогнуло и отозвалось утробным переливом. Сидоров опустился на табурет, закрыл веки, замер. Рядом с ухом просвистел и шмякнулся в стену чей-то лапоть. Сидоров не открыл глаз и даже не вздрогнул.

Он начал играть.

Он сидел, повернувшись спиной к кипящему котлу с грешниками, его пальцы жили собственной жизнью, порхая по клавишам, и в открытую форточку лесенкой потянулись прозрачные мотыльки нот.

Прокофьев, Рахманинов, Ференц Лист, лёгкий как шампанское, Шопен, торжественный Бах, пронзительный Моцарт – Сидоров самозабвенно прыгал с одного на другое, он задыхался, его лицо блестело от слёз. Постепенно утяжелялся бег его пальцев, каскад мелодий опускался ниже, зазвучало что-то напряжённо-минорное, отчего сразу потянуло холодом по полу.

Наконец он замер на секунду, покосившись через плечо…

И комнату наполнили до отказа, вытесняя всё лишнее, выжигая всё недостойное, холодные, чистые, безжалостные и победоносные звуки возмездия.

Да, ошибиться невозможно. Конечно же, это был «Полёт Валькирий», Рихарда нашего, Вагнера.



Теги:





4


Комментарии

#0 15:48  06-08-2013Na    
...ойся, ты ойся. ты меня не бойся...(с)
#1 16:41  06-08-2013Владимир Павлов    
Жень, я бы уже десять "Концептуалов" написал, а ты все мнешь тот самый, коричневого цвета...
#2 20:52  06-08-2013basic&column    
Франсуа Рабле умер бы от зависти. Я просто умерла.
#3 21:00  06-08-2013Григорий Перельман    
молодец, что уж

с удовольствием написал

мата нет - большой плюс сразу в карму
#4 21:10  06-08-2013Илья ХУ4    
а я читал уже.



Женю всегда читаю.
#5 00:29  07-08-2013евгений борзенков    
с рубрикой, конешно не угадал я, метил гораздо ниже. по-видимому, кое у кого выходной. всем сэнькйу.

Гриша, глянь почту, плиз.

павлов немного удивил. интересно, отдуплил ли он сам, что написал?))))

Вова, ты просто клинический графоман ))) я по крайней мере этого стесняюсь.

#6 05:19  07-08-2013Владимир Павлов    
Евгений, да я видел уже у тебя это гавно. Просто не думал, что ты считешь его не-гавном. Раз публикуешь который раз, значит считаешь
#7 11:41  07-08-2013Рабонах    
борзенков, я тебя поймаю и жестоко надругаюсь когда-то

#8 11:53  07-08-2013евгений борзенков    
#7 Рабонах, но ведь ты уже надругался разок над моим концом, помнишь? )) который тебе так близок? ну тебя нахуй, у тебя слишком шершавый язык ))))
#9 12:10  07-08-2013Рабонах    
Ничего подобного, ты зассал прийти на стрелку и там умереть, ты на словах только храбрый и резвый, я вырву твою печень мразота.
#10 12:12  07-08-2013Рабонах    
и брошу ее шалудивым собакам, которые чавкая будут жрать это церозное недоразумение.
#11 12:28  07-08-2013евгений борзенков    
пойми, хуесос, если мне будет надо, я выебу тебя ржавым ломом ))) не хватало мне ещё реагировать на приступы обострения сетевого сумасшедшего, у которого кончился аминазин. продолжай дрочить и мажь на лоб, это немного охладит твой мозг.
#12 12:33  07-08-2013Рабонах    
Ты все сводишь к сексуальным извратам, с гомосячьими наклонностями. Это не есть конструктивный диалог. а я тебе просто вырву печень. не помогут тебе побасенки про ржавые ломы и прочую хуйню. сцыкло.
#13 13:12  07-08-2013евгений борзенков    
#12 зачем тебе моя печень, богатырь?

лучше дунь мне в хуй покрепче, чтобы я лопнул
#14 13:14  07-08-2013Варя Нау    
вот чувствуется в борзенкове этакая врожденная интеллигентность, да...
#15 13:16  07-08-2013Рабонах    
опять ты хуем своим размахуешь. не надорвися

#16 13:17  07-08-2013Рабонах    
сучонок бля

#17 13:21  07-08-2013евгений борзенков    
к моей подошве что-то прилипло и воняет. это опять ты, рабонах?
#18 13:22  07-08-2013Рабонах    
нет это ты в говне по уши )))
#19 13:28  07-08-2013евгений борзенков    
экая ты свинья, старина ))) хочешь, чтобы я почесал тебя за ухом? ну прекрати, скотина, на нас же смотрят. не трись мне о ноги, пошёл, пошёл...
#20 13:37  07-08-2013Рабонах    
Я там произведение написал про жопу, так вот оно посвящено тебе. Так и написано: посвящается борзенкову.
#21 21:34  07-08-2013    
точно что пиздец.

Позор какой-то, гггы. Мне понравилось +
#22 19:22  20-08-2013Шева    
Действительно, концептуально. Молодца.

Комментировать

login
password*

Еше свежачок
11:21  19-12-2024
: [3] [Было дело]

Кому вообще нужен сценарий для праздника, тем более, для нового года.

Вопреки житейской мудрости, гласящей, когда двое поступают одинаково — получается все-таки не одно и то же. Эти двое, Рахим и Мурад, решили всё-таки поступить одинаково. Одинаково опрометчиво....
15:44  15-12-2024
: [2] [Было дело]
Февраль бесшабашно спикировал на великий город, как всегда увлечённый извлечением адреналина из терпкой смеси выживания, мириада способов обогащения, жизней и смертей, спасений и убийств, совокуплений и размножений, и уже через десять дней он должен был увенчать свой экватор всевластным днём Святого Валентина....
10:43  15-12-2024
: [8] [Было дело]
Мне прилетело нежданно-негаданно,
косточка черепа треснула, хрустнула,
это была железяка карданная,
мир разлетелся, распался в корпускулы..

Ноги мои оторвались от тверди,
пятки секундно в закате сверкнули,
слышу отчётливо "Реквием" Верди,
далее мрак, бляяять, опять ебанули!...
не смею и думать, о, верные други,
что снилось сегодня любимой супруге.
она в этот час, отдыхая от бдений,
обычно погружена в мир сновидений,
а мне под будильник проснуться и в душ бы,
пожрать и собраться на чёртову службу.
и вот я под душем стараюсь согреться,
мечтая о сладком релизе секреций,
вдруг, свет погасает, и как по заказу,
супружница рядом, и вниз лезет сразу,
о, сладкие стоны!...
10:16  23-11-2024
: [3] [Было дело]
Когда молод в карманах не густо.

Укрывались в полночных трамваях,

Целовались в подъездах без домофонов

Выродки нищенской стаи.



Обвивали друг друга телами,

Дожидались цветенья сирени.

Отоварка просрочкой в тушке продмага....