Взгляд Иисуса из темноты

Автор: rak_rak Пролог

Что творится в свете божьем - наблюдать из тьмы удобней
Свет - одно лишь направленье, а во тьме: их - бесконечность.
Жаждут света лишь растенья, ну, ещё - слепые дети,
Темноту же любят черви, крысы, ангелы святые.

Миром правит справедливо наш Господь-Великий-Мудрый:
В темноте рождая бесов, он при этом все ж безгрешен
(Как Иисус, сожравший крысу, пойманную им в пустыне,
Где он маялся дней десять, с голодухи подыхая.)

Крысы, ангелы и черви - они все одной природы.
Все они копают норы, любят ползать под землёю,
Поедая на погостах разлагающуюся падаль,
Но не брезгуя и теми, кто в гробу лежит недавно.

Детство

Раньше ангелы летали над землёй и океаном,
И пыльцой с полей цветущих они голод утоляли.
Под землёй почти не жили, и не пробовали падаль…
Но когда Иисус родился - резко всё переменилось.

По преданьям - он сын Божий, но правде - это вряд ли,
Потому, что если б дева увидала лик Господень,
Сей же миг она скончалась от инфаркта и инсульта,
И Иисус бы не родился, ангелы - не одичали.

Он ещё в младые годы, ночью выбравшись из люльки,
Изловил большую крысу, и воспользовавшись щепкой
Стал снимать с неё он шкурку, неумело, но усердно,
А потом впервые в жизни он вкусил животной крови.

И невидимые глазу, ангелы, дрожа, смотрели
Как Иисус с утробным визгом рвёт на части тело крысы,
Как, проснувшись, закричала Марья, глянув на младенца,
И Иосиф, как мел бледный, прибежал на крик с дубиной.

После этого, покинув дом с творящимся бесчинством,
Ангелы галдели шумно: как такое да возможно?!
Кто-то предложил немедля доложить об этом Богу,
Но, подумав, все ж решили подождать - что будет дальше?

Случай с крысою замяли, наплетя соседям, будто бы
Мария закричала, увидав во сне кошмары…
Но потом супруги в страхе, причитая и ругаясь
Отмывали своё чадо от засохшей крысьей крови.

И с тех пор у Иисуса крыса стала лучшим блюдом
Даже ангелы привыкли к столь постыдному влеченью,
Позабыв полей просторы и пыльцы чудесный запах,
Они ползали по норам, крыс ловя и пожирая.

Отрочество

Будучи с рожденья слабым, Иисус терпел насмешки,
Но внезапно обнаружил у себя такое свойство:
Если он кому-то в гневе пожелает смерти жуткой,
То обидчик погибает где-то через пару суток.

Между тем умел он также и вылечивать болезни,
Что он делал неохотно, и за бешенные деньги.
Притом цену назначал он только после исцеленья…
Не сумевших расплатиться, он карал на месте страшно.

Потому его боялись, стороною обходили
Обзывали "крысоедом" из-за запертых калиток,
Сверстники с ним не дружили, зная нрав его поганый -
Так что был он одинокий и обиженный судьбою.

Ангелы - хотя и редко - на поверхность вылезали.
Исключительно ночами и невидимые людям,
Потому, что облик внешний стал у них весьма ужасен,
Да и к темноте привыкли их глаза в подземном мире.

Многие ещё летали, натыкаясь на деревья,
Но охотней и проворней они ползали по норам,
Превращая свои крылья в жесткий и шершавый панцирь, -
Навсегда свою теряя приспособленность к полётам.

Бог смотрел на это хмуро, но вмешаться не пытался
Потому, что лезть под землю было очень уж противно.
И тогда созрела мысль Иисусу дать заданье:
Убедить людей в его скором пришествии на Землю.

Но сойдя, (опять же ночью) Бог пришёл в тоскливый ужас,
Видя, что стряслось с планетой за коротенький период.
И всерьёз подумал, стоит ли ему сюда спускаться,
Но потом, махнув рукою, стал разыскивать Иисуса.

За амбаром было сыро, пахло плесенью, дул ветер,
Дождь накрапывал промозглый, в небе звёзд не видно было.
Но Иисус, зарывшись в сено, невзирая на погоду,
Караулил вместо кошки нору, вырытую крысой.

И, как только показалась из норы её мордашка,
И Иисус, готовясь прыгнуть, завилял тихонько задом -
Вдруг раздался треск, и вспышка осветила стену дома.
И явился к Иисусу Бог, подобный грозной туче.

Вкратце изложив заданье, пожелав в делах успехов,
Бог покинул Иисуса, содрогаясь с омерзеньем.
Иисус, в душе вздыхая по упущенной им крысе,
В тот же час собрал все вещи и отправился в дорогу.

Юность

По пути он встретил множество людей занятий разных,
Исцелял, лечил за деньги или за приют комфортный,
Проповедовал блаженство, предвещал визит Господний
В скором времени на землю. Но никто ему не верил.

И тогда он понял чётко, что ему мешает Дьявол
Наставлять людей безмозглых на путь истинный и светлый.
И решил он с Ним сразиться, побороть и уничтожить,
Чтоб не мог мешать тот больше выполнению заданья.

Наловивши крыс, завялив, и собрав их в одну связку,
Иисус велел дождаться всем, кто верит в его дело.
Он отправился в пустыню, где скрывался хитрый Дьявол,
Покушающийся подло на его святые цели.

Уморившись, наконец, и от жары сдурев немного
Иисус сел на песок и откусил кусок от связки.
Чем искать, подумал он, пусть сам придёт, коль не боится,
Как приблизится ко мне, - так и набью ему я рыло.

Дьявол, видя, как несчастный безо сна, воды и хлеба,
Бродит по пустыне тёмной и рискует стать безумцем
От открытого пространства и отсутствия общенья, , -
Предложил ему беседу, власти, хлеба, вина, женщин.

Но Иисус, почуяв подлость, гневно всё это отринул,
Вызывая его биться, а не прятаться в пустыне.
Оскорблённый в лучших чувствах, Сатана пожал плечами,
И Иисус опять остался в одиночестве безмолвном.

Пробродив почти неделю, Иисус решил вернуться
Чтобы завершить заданье, посланное ему свыше.
Он зарос за это время и, к тому же, слегка спятил -
Стал угрюм и агрессивен даже с лучшими друзьями.

Те немногие, кто всё-таки смогли его дождаться,
Увидавши, разбежались и попрятались за камни,
Но, тот час же, устыдившись, возвратились все обратно,
Кланяясь и называя его вновь "Учитель мудрый".

Снова в путь они пустились, по дороге громя рынки,
Обустроенные в храмах с целью выручки на праздник.
С обезумевшим Иисусом вряд ли кто-то мог бы сладить,
И его парней двенадцать тоже были не салаги.

В общем, жизнь в Иерусалиме встала боком простым людям,
Хорошо, что у Иисуса дар казнить не сохранился -
А не то бы превратился город в кладбище большое,
Так, как Иисус безумный проклинал всех без разбора.

Зрелость

Но тогда ещё хотя бы матери не знали горя -
У Иисуса составляли рацион одни лишь крысы.
Ужас весь начался позже, возле мелкой горной речки,
Когда Иоанн-Креститель совершал обряд крещенья.

Жертвой там служил младенец, двух неделей нет от роду -
Иоанн терзал зубами обезглавленное тельце,
Погружая временами руки вместе с трупом в воду,
Уносящую потоки ярко-алой детской крови.

Иисус, подобно зверю, тотчас пал на четвереньки,
Шею вытянув, он принялся лакать, как кот из миски
Воду в маслянистых пятнах, так как был в низу теченья.
И бросал он взгляд голодный на святого Иоанна.

Иоанн, икнувши сыто, отшвырнул остатки трупа,
И, увидев Иисуса, поманил его рукою.
Приказав ждать возвращения друзьям, застывшим в страхе,
Иисус пошёл учиться совершать обряд Крещенья.

Самым сложным было то, как своровать у мамы чадо,
Не подняв при этом шума и оставшись невидимкой.
Ну, а дальше всё - как с крысой, только мясо понежнее,
Правда, крови тоже много, есть опасность извозиться.

Потому Креститель мудрый приносил тела на речку,
Там следов не остаётся, и вообще - кругом природа.
На природе есть приятней, и усваивается лучше.
И всегда помыться можно, даже - постирать одежду.

С этих пор по всей округе пропадать начали дети -
Их обглоданные трупы находили повсеместно.
Видно было, что как будто их зубами рвали звери,
Город в панике метался, моля власти о защите.

Подглядев за Иисусом трапезу его ночную,
Ангелы решили тоже к его делу приобщиться, -
Но могли лишь только ночью воровать детей из люлек,
Если те стояли в полночь под открытым звездным небом.

Паника не утихала, город весь стонал и плакал,
Как внезапно римской стражей пойман был, избит и связан
Святый Иоанн Креститель с свежим трупиком младенца,
Аккурат в той самой речке, где Иисус его увидел.

Нелюдя казнили сразу. Люди плакали от счастья,
Что никто не угрожает больше их любимым детям.
Но, однако, через месяц тот кошмар возобновился.
Снова пропадают дети. Снова трупы, кровь и слёзы.

Все двенадцать соучастников Иисуса покрывали,
Обеспечивали алиби и прочие отмазки,
А потом всей шайкой вместе трапезу в саду делили;
Лишь двенадцатый - Иуда - к людоедству был не склонен.

Выкроив денёк свободный, Бог решил слетать на Землю,
Заодно проверить, как там обстоят дела Иисуса -
Много ли народу смог он подготовить к появленью?
Или, может, счастье в мире для людей уже настало?

Но, узревши, что твориться, даже он слегка был в шоке:
Иисус с учениками, как зверьё, ребёнка рвали,
И в сторонке, отвернувшись, человек сидел и плакал, -
Видно что ему противно изуверское занятье.

Ну, и Бог в великом гневе вопросил тогда Иуду,
Что же он стоит как столб и не препятствует бесчинству?
И Иуда отвечал, что он боится страшной кары,
Пообещанной Иисусом в случае неповиновенья.

Бог сказал: "Не ссы, Иуда, и беги скорей за стражей!
Пусть повяжут этих тварей, всех, пока они бухие.
Если бы я знал, что может здесь подобное случиться,
Умертвил бы всех их, мразей, я в утробах материнских!"

И с готовностью исполнил то Иуда повеленье -
Стражники схватили гадов, отлупили и связали,
И на суд их потащили к прокуратору Пилату,
Захватив с поляны косточки младенца - как улику.

Выслушав все обвиненья и проверив достоверность,
Прокуратор приказал казнить всех, кроме Иисуса.
Так как он произвести решил допрос маньяка лично
Без присутствия свидетелей, в приватной обстановке.

На вопрос "Зачем ты сделал?" был ответ "То воля божья!"
На вопрос "А что есть бог?" он отвечал "В него я верю!"
"Что есть Истина? Ответь мне!" он рычал: "Сожрать младенца!"
И Пилат решенье принял - на кресте распять маньяка.

Крест большой соорудили, принесли его на площадь, -
Его должен был преступник волочить до места казни.
А вокруг кричали люди, матери кругом рыдали,
От расправы над маньяком лишь цепь стражников спасала…

На горе его прибили, водрузили вертикально,
Тут же полетели камни, сучья и гнилые фрукты.
Иисус держался стойко, да ещё кричал к тому же:
"Очень вкусная печёнка у твоей дочурки, слышишь?!!"

Эпилог

Вскоре на кресте он умер. Но порой он все ж приходит
В своём истинном обличье, что дано ему при смерти
Богом, вознегодовавшим и отчаявшимся в людях.
В наказанье всему роду за звериные поступки.

Да и ангелы остались в мрачных тёмных подземельях.
Хоть они и не выходят больше к людям на поверхность,
И давно забыли вкус младенцев, краденных из люлек, -
Все равно, ждут терпеливо: кто пожалует к ним в гости…