Комплекс справедлитвости (2)

Автор: Александр Паршутин
Вечером, после не долгих уговоров директора аэроклуба, он получил телефон Светланы. Но была проблема. Это был домашний телефон. Он сбился со счета, сколько раз его набирал, но в ответ каждый раз слышал длинные гудки. Телефон молчал.
Молчал он и на следующий день, и через день и через три. Светлана потерялась.
Сан Саныч, видя удручающее настроение своего ключевого сотрудника начал его пытать, что да как, кто обидел? В конце концов, Сергей решил рассказать ему про Светлану, все равно не отстанет, пока не узнает.
- Люди! Свершилось чудо! Сдох последний мамонт! Сергей влюбился! – громко воскликнул Саныч, вознеся руки к потолку.
- Саныч, прекрати издеваться, я с тобой как с другом, а ты… — обиженно сказал Сергей.
- А уж не ты ли мне постоянно говорил, что если к своим годам ты не встретил человека, с которым готов связать свою жизнь, то уже и не встретишь? — улыбаясь, ответил Саныч, и продолжил свою пламенную речь, — А я, что тебе говорил? Что настоящая любовь всегда внезапна. Нельзя влюбиться по плану. И сейчас мы видим доказательство моих слов, чахнущего Ромео, то есть тебя. Интересно, что она в тебе нашла? Но в меру высокий, но вреде не урод, но этого мало. Ты же не тонкий человек, тебе не знакомы полеты чувств и радость написания стихов для любимой. Ты же строго технический человек. Самолеты тебе подавай, да оружие. Надо будет у нее узнать, когда познакомишь.
- Что лучше делать, подскажи, Нострадамус?
- Что-что, ехать к ней домой, с букетом алых роз.
- А откуда я знаю ее адрес?
- Давай телефон, сейчас все узнаем, не зря же я на охоту с нужными людьми езжу, — самодовольно заключил Саныч.
Через пятнадцать минут в руках у Сергея был листок с адресом Светланы. Улица Цветочная дом 12, квартира 146.
- Спасибо, Саныч, — сказал Сергей, на ходу беря со стола ключи от своей машины.
- С тебя место почетного гостя на свадьбе, — ответил тот.
Еще никогда Сергей так люто ненавидел пробки как сейчас. Ему казалось, что стоит весь город, что все светофоры специально включают ему красный свет, а троллейбусы перегораживают перекрестки. Через полтора часа он был во дворе нужного дома. Типичная новостройка, каких сотни в Москве. Видно, и слышно по звуку перфораторов, что жильцы заселились недавно. У соседнего подъезда таджики разгружали Газель, унося в открытую дверь мешки с цементной смесью.
Сергей подошел к нужному подъезду, потянул за входную дверь, но она оказалась закрытой. Он набрал на домофоне 146. Пропиликав 30 секунд, домофон отключился. Тут дверь открылась, и из подъезда с громким лаем на Сергея бросился йоркширский терьер, таща за собой поводок. Вслед за поводком из подъезда вышел крупный мужчина.
- Муся, замолчи! – басовито прикрикнул он на собаку, — Простите, пожалуйста, она добрая, не кусается.
Мужчина за поводок подтянул к себе своего карманного волкодава, наклонился, взял Мусю своей ручищей, и направился в сторону небольшого парка. Лишь оказавшись на руках хозяина, Муся замолчала, но некоторое время поглядывала в сторону Сергея настороженным взглядом.
Сергей придержал открытую дверь и вошел в подъезд. Он уже практически дошел до лифтов, когда раздался голос, по интонациям которого Сергей понял, здесь не пройти.
- Мужчина, а Вы к кому?
Сергей повернулся на голос и увидел, что он не заметил окно вахтерской. Окно было не большим. С обеих его сторон висели доски объявлений. Внутри, на самом окне висели белые занавесочки с рюшачками, на подоконнике стояла цветущая герань. В комнате на стене висел календарь и портрет Пугачевой. За столом сидела бабуля, с накинутой на плечи шалью. Всем своим видом и взглядам она давала понять Сергею, что и не таких останавливала, а если не послушается, то она сразу вызовет полицию.
- Я в 146-ю, — ответил Сергей.
- А кто Вам там нужен? – не сдавалась бабуля.
- Я к Светлане, мне по личному вопросу, — Сергей уже чувствовал себя на допросе, бабуля точно была из органов, по крайней мере, в ее молодости СМЕРШ ею гордился бы.
- К Светочке? Так нет ее.
- А когда будет? Я подожду.
- А не знаю когда. Она мне ключ дала, чтобы я цветы поливала. Уехала она, что-то в семье у нее произошло. Так что, мил человек, ступай ка ты домой, — уже подобревшим голосом сказала бабуля.
Сергей вышел из подъезда и угрюмо побрел к машине.
«Что-то случилось в семье, — повторял он в уме слова вахтерши, — значит она замужем».
«Но семья не всегда муж, может родители», — продолжал Сергей свои размышления.
Вернувшись на работу, Сергей все поведал Сан Санычу.
- Да, — протянул тот, — проблема. Только человек влюбился, а объект любви пропал. Вот что я скажу тебе, Серега, если судьбе нужно будет, встретитесь. Она же тебе сказала, что будет еще прыгать с парашютом. Ну, так вот, когда будешь заниматься этим непонятным для меня делом, узнавай, была ли твоя красавица в аэроклубе или нет. Как появится, бегом по известному тебе адресу. А если не появится, значит, не хочет она с тобой видеться, избегает. Значит нечего ее искать.
Вторая часть рассуждений Саныча Сергею совсем не понравилась, но в первой был резон. Аэроклуб их познакомил, аэроклуб им поможет встретиться вновь.


Начались обычные трудовые дни. С наступлением осени Сергей организовал охотничьи экспедиции для двух групп. Из-за нелетной погоды прыжков не было, поэтому свои визиты в аэроклуб Сергею пришлось прервать. Звонки на квартиру Светланы ничего не приносили. Все шло своим чередом. В конце недели мама попросила Сергея съездить в деревню:
- Съезди, посмотри как дом, огород, да и яблони обтрясти надо, а то ветки у них обломает. А то с июня не были, мало ли что.
Был у родителей Сергея дом в деревне, в Тульской области. Его мать была оттуда родом. С отцом они познакомились уже в Москве, когда она училась на зоотехника. Думала вернуться назад, в деревню. Было это еще в 70-х годах прошлого века. Самый расцвет так называемого застоя. Молодежь стремилась уехать из деревни в город, а она наоборот, стремилась вернуться. Нравилась ей в деревне. Речка, протекавшая невдалеке, в которой летом можно было купаться, а зимой, мальчишки расчищали лед и, одев валенки, без коньков, играли на нем дотемна в хоккей. При этом одна команда обязательно была наша, а другая канадцами. За право быть Харламовым была нешуточная борьба.
Нравился лес за околицей, полный ягод и грибов. Парное молоко с утра. Запах солярки от ватника отца, когда он приходил с поля, он у нее был трактористом. Наверное, часть любви матери к природе и спокойствию перешла к Сергею, не зря его тянуло в лес, в тишину.
Она познакомилась с отцом на танцах. Как приятно звучит « на танцах». Не то, что сейчас, встретились в клубе, на дискаче, или еще хуже, в чате. Скоро все знакомства станут в чате, не люди, а чатлане какие-то.
Отец был видный кавалер, высокий, стройный брюнет. Без пяти минут инженер и уже работал в «ящике», то есть институте на оборонку. Это было очень престижно. У него уже была своя комната в общежитии, а по окончании института ему обещали квартиру от работы. Но не это понравилось ей в отце. Он был другой, чем все. Не говорил, воодушевленно, о планах партии и правительства, или наоборот не осуждал его на кухне. Его просто интересовала сама жизнь, во всех ее проявлениях. Он был начитан, любил читать стихи, особенно Маяковского. Он был спортсмен, имел разряд по гребле. Он обожал природу. В первый же визит к своим родителям мама полдня пыталась увести его с берега реки, а он все сидел и рассказывал про очередной перелив света в небе, необычный шум леса за рекой, о красоте лошади, скачущей вдоль реки и мальчишке, погонявшем ее. Понравился он и ее родителям. Ее отец, присмотревшись к будущему зятю сказал:
- На таком семья держаться будет. Он не городской, он наш.
Даже когда она сказала, что остается в городе, родители как-то спокойно восприняли эту новость. Со временем только попросили, чтобы, когда они умрут, не увозила она их в город, а похоронила здесь, на местном кладбище, на холме над рекой. Первой ушла ее мама, а папа без нее смог прожить два месяца, потом и его не стало. Теперь над ними растет березка, отец Сергея над их могилками посадил.
Сергей вместе с родителями часто ездил в деревню. Здесь прошли самые яркие моменты его детства. Когда еще были живы бабушка с дедушкой, родители оставляли его у них на все лето, а сами уезжали в Крым, в санаторий. Сергей любил то время и часто его вспоминал, когда он весь день пропадал с дедом, помогая копаться ему в тракторе. Когда же дед сажал его на колени и давал ему порулить, то старенький Беларусь представлялся ему огромным кораблем, дорога морем, а он — капитаном корабля. Он был счастлив. В деревне у него было много друзей. Вместе они бегали на речку, прыгать с тарзанки. Они вместе играли в мушкетеров, превратив в шпаги ивовые прутья с надетыми на них старыми жестяными крышками от банок. Найдя в бабушкином сундуке отрез синей ткани, он сделал себе плащ мушкетера, нарисовав на нем желтой масляной краской крест и закрепив его вокруг шеи. Увидев мушкетера, бабушка охнула, охватив свое лицо руками, и с укоризной сказала,
- Я же хотела из этой ткани юбку твоей матери сшить, сорванец ты этакий. Вот вернется дед с работы, я ему все расскажу, он тебе покажет.
Бабушка старалась придать своему голосу строгости, но это у нее все равно не получилось.
Все бои Сережи с гвардейцами кардинала прошли с мыслью о приходе деда. А вдруг дед накажет, вдруг больше не будет брать с собой на трактор? Сережу никогда не ставили в угол или тем более не наказывали физически, его наказывали лишением общения. Просто могли не разговаривать день, или не взять с собой. В эти моменты Сережа был готов отстоять в углу, или даже получить крапивой по ногам, так наказывали его друга Леху с соседней улицы, лишь бы молчанка со стороны дедушки или бабушки закончилась. А когда дед пришел с работы, то для Сережи все произошло наилучшим образом.
- Одной тряпкой больше, одной меньше. А форма парню нужна. Ты, кстати, Сережка, банку с краской закрыл? – произнес дед, сидя за столом в ожидании ужина и рассматривая гордого защитника короля Франции. Тот стоял посреди комнаты, в сандалях, со ссадинами на голых коленках, синем плаще, повязанном вокруг тонкой шеи и верной шпагой в правой руке. Во взгляде мушкетера виднелся легкий страх перед возможным наказанием.
Сережа кивнул в ответ.
- Вот видишь, ничего не произошло, мать. Зато своими руками сделал, — сказал дедушка, потрепав одной рукой Сережу по голове, а другой приподнял вверх один конец Сережкиного плаща, рассматривая его мазню в виде мушкетерского креста. По крайней мере, та непонятная фигура Сереже напоминала именно знак королевских мушкетеров. Бабушка с укором посмотрела на деда, покачала головой, а потом обняла Сережу за плечи, сказав:
-Мушкетер ты мой любимый.
Сережа отпустил рукоять своей шпаги, она с шумом упала на пол и закатилась под стол. Сергей охватил бабушку руками и, уткнувшись в ее фартук сказал:
- Я тоже тебя люблю, Ба. Если хочешь, бери мой плащ и шей маме юбку, они теперь еще красивее будет.
Осень же навсегда запомнилась Сергею запахом яблочного варенья. Он залезал на яблоню, срывал самые высокие яблоки и кидал их маме. Отец с дедом собирали с нижних ветвей и те, которые уже упали на землю. А бабушка, в большом тазу варила из них варенье, и аромат его распространялся на много метров вокруг дома. И у каждого дома был свой аромат. Осень была самым вкусным временем года.
Когда Сережиного отца не стало, мама похоронила его рядом с родителями. Отец был детдомовцем и как-то сказал, что встретив маму, он нашел и родителей, чем до слез их растрогал.
Первое время, он с мамой, старался приезжать сюда каждый месяц, а потом все закрутилось, все эти дела, суета, они приезжали все реже. А когда здоровье у мамы стало не очень, давление пошаливало, то Сергей стал ездить только несколько раз в год.
Однажды, Сергей спросил маму:
- Может нам продать дом?
Ему нужны были деньги в его косметический бизнес. Продавать дом мама запретила, даже обиделась на сына за его предложение.
-Умру, тогда продавай, а сама родительский дом продать не смогу, и не хочу. Я там человеком стала. А продать, это значит предать. Не могу. Родной он мне.
Вот и сейчас, Сергей поехал один. Свернув с шоссе, он уже долго ехал по разбитой грунтовой дороге. Мелкий осенний дождь накрапывал по лобовому стеклу, а дворники с легким скрипом смахивали его капли. Патрол урчал и громко плюхал шинами, ныряя в очередную яму на дороге. Колея становилась все глубже, но машина уверенно по ней двигалась, высоко подбрасывая комья грязи. Из динамиков раздавалось шипение. Уже давно приемник не мог поймать никакой станции, но Сергей не включал диск, он был в своих мыслях.
Оттуда его вернула ржавая табличка на столбе, стоящем около дороги. Если приглядеться, то на серо-ржавом фоне, который когда-то давно был белый, можно было прочесть «Изосимово».
«Вот и приехали, — подумал Сергей, — а деревенька-то все уменьшается и уменьшается».
От большой деревни в две полноценные улицы осталось от силы восемь домов, в которых доживали свои дни старики, не желавшие покидать родной дом, чем вызывали большое неудовольствие социальных работников, так как им приходилось ездить сюда из ближайшего поселка, что в семидесяти километрах.
Остальные дома были пусты. У многих не было стекол в окнах, и они смотрели на мир словно мертвецы, у которых не было глаз. У некоторых провалилась крыша, других практически не было видно из-за высокого бурьяна. Деревня умирала, даже одинокий фонарь посреди нее напоминал поминальную свечу.
Проезжая по улице, Сергей увидел, что в одном доме, хозяева которого уже давно уехали в город, горит свет в окне, а на крыше были прикреплены флаг ВДВ и антенна в виде зеленой тарелки.
«Странно, кто-то приехал, — подумал Сергей, — хотя может и сюда волна дачников из Москвы докатилась, вот и начали дома скупать».
Он доехал до своего дома, увидел, что ворота в заборе заросли бурьяном, а заниматься их расчисткой в сгущающейся темноте и под моросящим дождем у него не было ни какого желания. Сам штакетник покосился и требовал срочного ремонта.
«Завтра займусь», — подумал Сергей.
Он припарковал машину поближе к забору, хотя понимал, что по улице кроме него вряд-ли проедет, заглушил мотор и вышел из машины. На улице было практически темно и сыро, под ногами скользко от грязи. Сергей взял из машины сумку с вещами и продуктами, закинул на плечо и, подняв ржавое кольцо, которое работало запором на заборе, с трудом открыл калитку и вошел во двор. Тропинка до крыльца заросла травой, а где не было травы, была скользкая грязь.
«Когда-то мы с отцом и дедом ее керамзитом засыпали, хорошая была тропинка, широкая, всегда сухая, и где тот керамзит сейчас», — думал Сергей.
Он дошел до крыльца, достал из одного кармана ключи, из другого телефон, нажал на кнопку, чтобы включился экран и с помощью такого импровизированного фонарика стал пытаться попасть ключом в замочную скважину. Ключ уже был в замке, когда на крышу крыльца что упало и стало слегка шуршать. Сергей сделал два шага назад, встал на ступеньку и задрал голову, чтобы разглядеть, что же там такое. В этот момент, доска под его ногой не выдержала, время сказалось и на ней, треснула и слегка провалилась. На мокрой поверхности доски нога Сергея поскользнулась, поехала, и Сергей, смешно размахивая руками в разные стороны, увлекаемый сумкой, задом плюхнулся в грязь. Телефон отлетел далеко в траву и светил оттуда экраном, словно вызывал спасателей для своей эвакуации. Сергей посмотрел наверх и увидел, что на него смотрят два глаза. Хозяина глаз видно не было.
- Мяу, — сказали глаза.
И в то же время из темноты показался кот и, скользя передними лапами по столбу, подпирающему крышу, стал пытаться слезть с крыши. Он грациозно оттолкнулся от столба, приземлился на перилах крыльца, а оттуда прыгнул на крыльцо. Картина была живописна, на крыльце, под крышей, на сухом месте сидел полосатый кот, а перед крыльцом, в грязи сидел человек. Иерархическая цепочка в иллюстрациях.
— Мяу, — еще раз промяукал кот, как будто говоря, — ну и что лежим, я уже давно жду, когда мне откроют дверь.
— Иду, иду, Ваше величество, — вслух сказал Сергей.
Он встал, посмотрев на себя, понял, что одежда безнадежно испачкана и до момента ее полного высыхания, до грязи лучше не прикасаться. Нашел в траве телефон, тот уже выключил экран и прекратил звать спасателей, но его выдала блестящая каемка вокруг экрана. По ее блику Сергей телефон и нашел. Он зашел на крыльцо, переступив, через сломанную ступеньку, повернул торчащий из замка ключ и открыл дверь. Кот встал, и, потершись о ногу Сергея, а также не забыв потереться о косяк двери, и урча от удовольствия скрылся внутри.
- Ну и ты заходи, что ли, — как будто разрешая себе зайти, сказал Сергей, шагнул в темноту дома и закрыл за собой дверь.
Внутри пахло деревенским уютом и сыростью.
«Надо будет протопить», — подумал он.
Сергей нащупал на стене выключатель, включил свет и положил сумку у своих ног. Все в прихожей было так, когда он уезжал отсюда летом. В углу, среди старой обуви стояли его резиновые сапоги. Там же были калоши, которые одевала мама, когда приезжала с ним. На вешалке висели вперемешку, дедов прорезиненный плащ, отцовская старая куртка, пару старых женских пальто. На стене висело овальное зеркало, у края которого была приклеена наклейка времен ГДР, с блондинкой, улыбавшейся всем, кто смотрел в зеркало. Кота в прихожей Сергей не увидел.
Дом был не большой, кухня, гостиная и две спальни, бабушки с дедушкой и его родителей. Если родителей не было, он спал там. Если же приезжали они, то пока он был маленьким, он спал вместе с родителями, на раскладушке, а повзрослев, раскладушка, вместе с ним переехала в гостиную. Потом в этой комнате появился их старый диван и Сергей спал на нем.
В доме были покатые, деревянные полы, покрытые множеством слоев коричневой краски. Простые обои, в полосочку и мелкие цветочки, отличавшиеся в разных комнатах только цветом этих полосок и цветочков.
Сергей вошел в гостиную и включил свет. Время здесь, как и во всем доме остановилось. На стене, в простых деревянных рамках висели фотографии бабушки с дедушкой, родителей, самого Сергея. Одна, где он в школьной форме перед первым сентября, а другая, курсантских времен, где он в военной форме. Посредине комнаты был солидный круглый стол, накрытый вышитой скатертью. У одной стены стояла стенка, гордость деда. В ней были книги, сервиз, всякие безделушки и статуэтки. Напротив, у другой стены, стоял его любимый старый диван. Даже когда Сергей приезжал один, он спал на нем. Хоть и стояли кровати в спальнях, Сергей предпочитал им жестковатый диван. В углу, на тумбе стоял старый, ламповый телевизор, накрытый кружевной салфеткой. На салфетке сидела фарфоровая собака – ночник. Сергей, когда был ребенком, всегда просил, чтобы либо родители, либо бабушка включили ее, тогда у нее начинали светиться глаза, и Сергею казалась, что она охраняет его, распугивая своими глазищами всех чудовищ в темных углах. Над диваном висел гобелен с вышитыми оленями. Такие раньше были во всех домах. Сергей подошел к подоконнику, посмотрел на цветочные горшки с землей, в которых раньше росли цветы и о них сейчас напоминали только засохшие веточки, торчащие из земли. Затем он взял большой будильник поставил на нем время и завел его. Будильник громко затикал. Сергей вернулся на середину комнаты и аккуратно, чтобы ничего не испачкать, стал снимать с себя грязную одежду. Оставшись в футболке и трусах, он аккуратно перенес грязную кучу в коридор, достал из сумки спортивный костюм, одел его, и, потирая себе бока, чтобы прошел легкий озноб, зашел на кухню. Включив свет, он увидел виновника своего падения сидящим перед холодильником, у которого было открыта дверца. Холодильник был выключен. Кот смотрел на Сергея непонимающим взглядом.
- Да, когда люди уезжают, они холодильник отключают, — сказал он коту, — поэтому жди ужина, тогда тебе может что-то перепадет, вредитель.
Сергей проверил газ в баллоне, он был полным, открыл вентиль и зажег горелку в колонке.
- Скоро будет тепло, — сказал он коту.
Лет двадцать назад, дед и отец вместе установили отопление в доме. Тогда говорили, что в деревню подведут магистральный газ, а они не стали ждать, а сделали систему отопления на газе от баллонов. Газ в деревню так и не подвели, а благодаря их стараниям, в доме в любое время года было тепло.
Достав из сумки хлеб, несколько помидоров, коляску «Краковской» колбасы и несколько пачек «Доширака» Сергей стал думать, что он съест на ужин. Взгляд кота на колбасу помог определиться. Пока он ее резал, вскипел чайник на плите. Сергей заварил чай, сделал себе бутерброд и бросил кусок колбасы коту. Тот принялся есть.
- И тебе приятного аппетита, — сказал Сергей.
Поужинав, он лег на диван, укрылся старым пледом и долго лежал с открытыми глазами, глядя на тени на стене, отбрасываемые деревом за окном. В ноги к нему запрыгнул кот, потоптался кругами и улегся, рассматривая Сергея своими глазищами. Под этим взглядом и под громкое тикание будильника Сергей уснул.


Его разбудил яркий луч света, который мерцанием бил в лицо. Приоткрыв глаза, он увидел, что за окном не по-осеннему голубое небо и яркое утреннее солнце. Его лучи пытаются пробиться в комнату, но ветки, растущей под окном яблони, словно вратарь на воротах, раскачиваясь, пытаются их остановить. Вчерашний возмутитель спокойствия сидел на подоконнике и подставлял солнцу бока. Сейчас он предстал во всей красе, большой, серый в темную полоску, с белыми передними лапами. На коте был ошейник. Кот посмотрел на просыпающегося Сергея, встал, потягиваясь, выгнул спину, и уселся на прежнее место.
- Да ты смотрю не бродячий, а совсем даже домашний. Как здесь оказался, Матроскин?
Тот, как будто понял его слова, посмотрел на Сергея, задержал на нем взгляд, словно обдумывая, что ответить, и снова отвернулся в окно.
Сергей вытащил ноги из-под пледа. За ночь дом прогрелся, в комнате было тепло. Он подошел к окну, машинально провел рукой по голове кота и стал рассматривать окрестности. Казалось, за окном не поздняя осень, а середина лета.
— Красота, правда?!
Кот мурлыкнул в подтверждение.
Позавтракав вчерашней колбасой с хлебом, чему Матроскин был очень рад, Сергей набросил на себя старую куртку и вышел во двор. Земля была влажной, но уже не было той грязи, которая была вчера под дождем. Посмотрев на забор, Сергей понял, что лишнее открывание ворот ему на пользу не пойдет. Решив, что машина и на улице постоит, он занялся ремонтом. Найдя в сарае рядом с домом все необходимые инструменты, Сергей принялся мастерить подпорки, с помощью которых он хотел выровнять забор. На забор Сергей потратил почти полдня. Отобедав Дошираком, остатки «Краковской» пришлось отдать Матроскину, он вышел в сад. Его любимое место в детстве. В нем пахло яблоками. Здесь было восемь яблонь и все разных сортов. Антоновка, белый налив, сенап, других названий Сергей уже не помнил, но все яблоки были по-своему вкусными. Они были везде, на деревьях, на земле, на старом садовом столе. Осмотрев масштаб работы, он решил, что домой будет возвращаться завтра, раньше он просто не управится.
Сначала он выкопал яму и собрал туда все гнилые яблоки, которые лежали на земле. А затем, принеся из сарая большую плетеную корзину, он принялся собирать яблоки с веток. Каждое яблоко он аккуратно укладывал в корзину. Сработала давняя привычка, выработанная в нем еще бабушкой.
«Не кидай яблоки, у них от этого бока темнеют, и они лежать не будут», — говорила она.
Собрав яблоки с двух деревьев, он присел за стол передохнуть, заодно и перекусить яблочком. Он ел и, разглядывая оставшиеся деревья, размышлял с какой яблони ему продолжить сбор урожая. За этим занятием его и застал голос.
- Хозяин! Бог в помощь, зайти можно?
Сергей посмотрел на голос. За забором стоял мужчина. Хотя нет, стоял бугай, где-то на голову выше Сергея и намного его шире. Из-за растительности на лице определить его возраст было не возможно, но было ясно, что этот бугай в полном расцвете сил, этакий русский богатырь, Алеша Попович, благо цвет его волос очень походил на цвет волос богатыря со знаменитой картины Васнецова. Правда, на оригинале богатырь был длинноволос, а тут на голове был короткий ежик. Богатырь был одет в военный бушлат, такие же военные штаны и высокие ботинки. На груди виднелась тельняшка. Только ярко- красная бейсболка с надписью «Теремок» диссонировала с комплектом одежды.
«Вроде не пьяный», — подумал Сергей, но на всякий случай сдвинулся на лавке поближе к большой палке, с помощью которой он снимал яблоки с деревьев.
- Заходи, — ответил он незнакомцу.
Тот аккуратно, словно боясь сломать, приоткрыл калитку, протиснулся во двор и пошел в сторону сада. Только сейчас Сергей увидел бутылку, торчащую из кармана бушлата незнакомца.
- А может и пьяный, — подумал Сергей, еще ближе пододвинувшись к палке и положив на нее руку.
- Привет, а я смотрю, машина незнакомая на улице стоит. Думаю, пойду, познакомлюсь. С соседями всегда нужно ладно жить. Меня Иваном зовут, мой дом вон на той стороне улицы, — сказал незнакомец, показав толстым пальцем сквозь сад в сторону домов на другой стороне улицы.
- Сергей.
- Ты как, заезжий или местный?- и тут же повысив голос – Прапор! Я тебя целый день ищу, а ты тут на постой устроился.
- Это Вы о ком? – удивился Сергей.
- Да кот мой, вон смотри, он у тебя дома на окне сидит. Я думал он по кошкам пошел, а он дезертировал. Прапор, лишу пайки!
Кот, словно услышав слова Ивана, решил удалиться вглубь дома, подальше с глаз. Сергей, решил, что от хозяина Матроскина угрозы ждать не стоит и убрал руку с палки.
- Давай на «ты». А то я на «вы» не привык. Если хочешь, можно и официально, но здесь как-то по простому, по нашему, по-деревенски говорить хочется.
- Давай на «ты», — Сергей улыбнулся новоявленному жителю деревни Изосимово.
- Если хочешь, можем выпить за знакомство, я, правда, днем это дело не люблю, но если надо, поддержу.
- Нет, давай отложим. Я тоже днем не люблю. А что же ты сомневаешься в правилах деревенского знакомства, раз местный?
- Да я местным только два месяца как стал, а так я городской был. Тут всего восемь домов жилых, старики живут, да еще в пару домов дачники приезжают. Я со всеми уже перезнакомился. Со стариками, как ни знакомство, так обязательно за бутылкой бежать надо. Вот я и решил, что если ты местный, то за бутылкой бежать не придется. Хотя, судя по машине, на местного ты не похож. Правда Прапор по дачникам не ходит, принципиально, все по старикам. А он не ошибается.
- Сам не знаю, местный я или приезжий. Это дом моих родителей, точнее их родителей, а моих дедушки и бабушки. С этой стороны я местный. Но судя по тому, как редко я сюда приезжаю, то скорее приезжий. Поэтому суди сам.
- Будем считать, что местный. Да и кот так же считает. Давай, что ли, помогу тебе урожай собирать. Я тут местный тимуровец, всем помогаю. А то ты до ночи яблоки собирать будешь. Их в этом году много уродилось. Старики просто так приезжим отдают. Пропадает, жалко.
- Не откажусь.
Сергей достал из сарая еще несколько корзин. Вручил одну из них Ивану, провел ему инструктаж по сбору, который Иван выслушал с серьезным лицом, и они приступили к сбору.
Периодически, они перебрасывались фразами. О том какая хорошая погода, какая ожидается зима. Иван рассказал о своей подготовке к зимовке. Сколько у него уже банок консервов, сахара, макарон. Какую замечательную картошку он купил и отвратительную капусту, придется еще покупать. По описанию запасов и их основательности, можно было подумать, что Иван готовится к ядерной зиме. Или он собирается подкармливать всю деревню в ее не многочисленном количестве.
Вдвоем дело спорилось. Солнце только стало клониться к закату, когда они закончили сбор урожая.
- Пошли в дом, поужинаем, — сказал Сергей, — правда у меня все больше консервы и Доширак.
- Отставить сухпаек, — отрезал Иван, — на, ставь в холодильник, а я скоро буду.
Он протянул Сергею бутылку водки, которая все это время была у него в кармане, и быстро ушел со двора.
Сергей вошел в дом. Еще раз посмотрел на кучу из своей грязной одежды, сложил ее в большой мусорный пакет и решил, что почистит ее дома, а поедет домой в спортивном костюме. Затем он прошел на кухню, посмотрел на выключенный холодильник и набрал в кастрюлю холодной воды. Затем он положил туда бутылку водки. На его шум из комнаты вышел Матроскин.
- Так ты оказывается Прапор, а не Матроскин. Жди, сейчас твой хозяин придет, может тебе поесть принесет.
Сергей подошел к старому приемнику, который стоял на холодильнике, включил его в розетку и стал искать какую-нибудь музыку. В приемнике было одно шипение. Пока он изучал местный радиоэфир, дверь распахнулась, и в дом вошел Иван.
- Серега, я пришел.
- Тут плохо ловиться, нужна антенна подлинней, — продолжил Иван.
Он положил в прихожей огромную, зеленую сумку. В такую Сергей укладывал парашют в аэроклубе. Иван, сняв свои армейские ботинки, выпрямился во весь свой богатырский рост.
- У меня тапок нет, но полы теплые, — сказал, извиняясь, Сергей.
- У меня дома тоже тапок нет, так что будем как дома, — ответил Иван и громко засмеялся.
Из кухни вышел Матроскин-Прапор и потеревшись о ногу Ивана продефилировал к сумке. Кот её понюхал, и став на задние лапы передними стал пытаться приоткрыть ее, чтобы сунуть туда свою морду.
- Сейчас кто-то получит по наглой полосатой харе. Мало того, что дезертир, так и воровством промышляешь. Не стыдно, Прапор? – сказал Иван, одной рукой беря кота и подняв его на уровень своего лица. Последние слова своей фразы он произносил уже глядя в кошачьи глаза. По глазам кота было видно, что ему не стыдно, совсем не стыдно, и вообще, дайте поесть.
Иван снял бушлат. Под бушлатом оказалась только тельняшка. На плече у Ивана красовалась эмблема ВДВ. Он пронес сумку на кухню и стал доставать из нее на стол продукты. Там были: помидоры, огурцы, банка квашеной капусты, хлеб, сало, зеленый и репчатый лук, сковорода жареной картошки, банка соленых грибов, завершало все это изобилие кастрюля котлет.
- У тебя что, филиал ресторана открыт? — спросил, рассматривая стол, ломящийся от еды, Сергей.
- Нет, это мой нормальный рацион. Представляешь, как поселился здесь, так полюбил готовить. Конечно не всякие изыски, но горячий, сытный обед себе и Прапору я обеспечу. Первое время как ты, на консервах, да Дошираке. Затем стали постоянно старики подкармливать. Потом, чтобы не казаться невежей, стал их к себе приглашать. А на голый стол приглашать стыдно, вот и начал потихоньку готовить. И втянулся в это дело, не зря говорят, лучшие повара, это мы, мужики. А тут еще Прапор прибился. Откуда пришел, не знаю, но только тощий был, одни глаза. И сразу к холодильнику. Он мне моего прапорщика напомнил, тот тоже тощий был и дальше пятисот метров от кухни не отходил. Так мы вдвоем и живем, он мышей гоняет, а может и не гоняет, я, по крайней мере, так думаю. Я готовлю, он пробу снимает. С этими словами Иван достал из кастрюли котлету и протянул ее коту. Тот, как собака схватил ее, отнес в ближайший угол и, повернувшись ко всем спиной, принялся есть.
Они сели за стол. Сергей достал из шкафа граненые стопки, которые были положительно оценены Иваном, и на правах хозяина разлил по ним водку. Выпив за знакомство и, немного поев, они продолжили беседу.
- А как ты тут оказался, — спросил Сергей, — места здесь, конечно, красивые, но как-то ты не похож на пенсионера, приехавшего выращивать огород и собирать яблоки.
- Ты знаешь, Серега… Ты наливай, между первой и второй пуля пролететь не должна. Я может, и вернусь к городской жизни, но сейчас я счастлив. У меня была квартира в Москве, жена, работа, все как у всех. Но сначала стала обузой работа. Я же военный человек, комиссован по ранению, не сработался я с гражданским обществом. Для них я остался армейским сапогом, и они правы, они же для меня ничего не понимающие в настоящей жизни люди. И я считаю, что я тоже прав. У них все не настоящее, показное, виртуальное. Общаются они в интернете, а не вживую, в лицо говорят не то, что думают, а то, что надо. Едят не то, что вкусно, а то, что полезно и модно. Не мое это. Я как медведь, которого вывели из леса и пытаются приручить. Он катается на велосипеде, а сам смотрит на лес. Так работа, хотя и неплохо оплачиваемая стала мне не интересной.
Они выпили еще по одной.
Потом мы с женой стали не интересны друг другу. Мы встретились, когда я уже демобилизовался. Работали в одном офисном центре. Сели за один стол в столовой на обеде. Так и познакомились. Через год знакомства, когда я купил квартиру, и мы переехали туда жить, мы поженились. У нас было большое романтическое путешествие, объехали все города для влюбленных в Европе. Были в Париже, Венеции, Вероне, Вене, Праге, Амстердаме. Первое время все было замечательно, а потом, что-то стало не так, стали отдаляться друг от друга. У меня в Москве друзей нет, а с ее друзьями мне было не интересно. Она считала меня бизнесменом и сама хотела стать бизнесвумен. Разговор о детях пресекался в тот же момент. Сначала карьера, а потом дети. В доме все было как в дорогом отеле, как модно, а не как хочется. Пиво пить – это напиток люмпенов, водку – напиток дегенератов. Нужно пить красную кислятину и заедать вонючим, плесневелым сыром. Она мне часто стала говорить, что пытается сделать из меня культурного человека, с которым не стыдно в люди выйти. А из меня не нужно делать ничего, я уже человек и мне нравиться быть таким. Я люблю встречаться со своими друзьями и мы обсуждаем нашу жизнь. Со всеми ее недостатками. Мы рассказываем пошлые анекдоты. В конце концов, мы ходим в баню. При этом мне с ними не нужно постоянно думать, как не уронить себе цену. Нет у меня цены! И ценника нет. А в ее окружении так не получается, там нужно держать марку. Но не модно сейчас быть просто человеком. Модно делать карьеру, а не жить. А потом мы начали цепляться друг к другу по мелочам. Она мне говорила, что я ее не понимаю, не улавливаю ее мысли и желания. А я не хочу улавливать. Я не радар, она не ракета. Мы люди, хочешь что — скажи. Но нет, так слишком просто, по простолюдински, по солдафонски. Любимое ее словечко. Даже мои цветы ей перестали нравиться. Куплю розы – банально, нарву полевых – веник. А принесет сама с работы – ветка обмотанная проволокой с синтетическим запахом. Зато последняя тенденция во флористике. А когда я ей сказал, что хочу уволиться из компании, что я только о себе не услышал. И что я думаю только о себе. И как мы будем жить на одну зарплату, и что я становлюсь простым тунеядцем. И что правы ее друзья, что не за того она замуж вышла. Вот я и понял, что кроме постели нас ничего не связывает, а это не то, ради чего нужно держаться друг за друга и портить друг другу жизнь. Я решил не мучить ее и себя, и сам предложил ей развестись. Сразу ей сказал, чтобы она не беспокоилась, что квартиру, машину ей отдаю. Думаю, после таких аргументов противодействовать ей не было смысла, да она, наверное, и не собиралась. У меня была еще квартира, однушка в Бутово, армия за ратные подвиги выделила. Вот я и решил отдохнуть от всего. Продал ее, купил здесь дом и живу и, права бывшая супруга, тунеядством занимаюсь. Деньги есть, да они здесь особо и не нужны, только на продукты, вот и бездельничаю. А знаешь Серега, я понял, что этого мне не хватало. Нет, не безделья, это надоело через пару недель, и я стал находить себе занятия. Не хватало местного покоя. Здесь никому нет дела, сколько ты зарабатываешь, как одет, что ешь. Тут стариков мало, но у них самый правильный подход к жизни. Ты мужик и твой дом должен быть в достатке. Ты пообещал – сделай или не обещай. Выпил, имеешь право, но другим не мешай своим поведением. Будь человеком. Я даже нашу деревню назвал Изосимовским филиалом ВДВ, живем по воздушно-десантным законам. Дачники только портить все стали. Не зря их даже Прапор не любит. Приедут, развоняются на всю деревню горелым шашлыком. Музыка орет. О других голова вообще не думает. Свои же дети заснуть не могут. Не понимаю я их…
Они выпили еще по одной. Затем Сергей рассказал историю своего становления. Как только Иван узнал, что Сергей не состоявшийся летчик тут же произнес тост.
- За родство авиации и ВДВ. Летчиков, как и десантников, бывших, не бывает. Стоя, до дна.
Они встали, при этом Сергея слегка качнуло от выпитого и выпили за армию.
- Ты закусывай, Серег, закусывай. А то твой субтильный организм исконно русский напиток не успевает переваривать, — с улыбкой сказал Иван, рассматривая пустую бутылку, — вот то ли дело я, 120 килограмм живого веса, мне таких бутылок, да под такую закуску три надо.
- Все успевает, — парировал Сергей, — я на охоте под дичь тоже немало выпиваю. Просто усталость сказалась.
- Так ты охотник! Тогда мы вообще родственные души! Где охотился, на кого, рассказывай? Я же тоже охотник, тут в лесу такой кабан ходит.
Сергей рассказал, чем занимается на работе, чем вызвал приступ белой зависти у Ивана.
- А что, Вань, давай к нам. Нам такие люди нужны. И работа тебе, надеюсь, по душе будет.
-Спасибо за приглашение, только я тут перезимую, помогу старикам, а по весне к тебе заеду. Если твое предложение еще будет в силе – с удовольствием приму.
А потом, Сергей рассказал про Светлану, про их встречу в аэроклубе, про то, как он искал ее, и что поиски пока ни к чему не привели.
- Вот что я тебе скажу, как десантник, — серьезно произнес Иван,- в небесах мимолетных встреч не бывает, и если ты там встретил девушку, то обязательно ее найдешь. А если не будет получаться, зови меня, вместе точно найдем. Завидую я тебе, у меня все был не так, поэтому и завидую, но дружеской завистью, без обид.
И они выпили за Светлану, а потом за то, чтобы она поскорее нашлась.
Они долго еще общались. Каждый вспомнил не по одной армейской истории. Потом пошли анекдоты, потом пошлые анекдоты. А потом Иван посмотрел на часы. Было около трех ночи.
- Тебе во сколько завтра ехать, — спросил он
- Нужно проспаться, чтобы наше сегодняшнее заседание из головы вышло, я думаю не раньше часа.
- Я к тебе завтра ближе к двенадцати зайду, помогу погрузиться. А пока пора домой, спать. Прапор, пора домой!
После этих слов Ваня встал, подошел к стулу, на котором сладко спал кот, к великому неудовольствию того, подхватил его, словно подушку с лапами запихал к себе под мышку, поддерживая под живот своей ручищей. Не выпуская кота, надел ботинки, набросил на плечи бушлат и одел бейсболку. Прапор при этом стойко терпел весь процесс одевания, видно знал, лучше не дергаться, так как шансов вырваться нет.
- Я посуду завтра заберу и не мой ее, я с этим потом разберусь. Спокойной ночи.
Иван открыл дверь и вышел ну улицу. Сергей в одних носках вышел на крыльцо. Проводил взглядом Ивана до калитки, посмотрел ни небо. В небе были миллиарды звезд.
- Как на юге, — вслух сказал Сергей
- Здесь всегда так, когда нет облаков, — к удивлению Сергея, из далека, раздался голос Ивана.
Сергей постоял некоторое время на крыльце, а затем, поежившись от холода, вошел в дом. Закрыв за собой дверь, он закрыл ее не на замок, а на крючок, как привык еще с детства.
Пройдя в комнату, он лег на диван и, не накрываясь, уснул.
Проспал он до одиннадцати. Потом встал, умылся ледяной водой. Зайдя на кухню, посмотрел на стол, на котором все еще стояли вчерашние яства. Под столом стояла пустая бутылка. Он взял кусок черного хлеба, полил его растительным маслом, посыпал солью. Положил сверху две дольки помидор, пару колец лука. Дополнил все это котлетой из кастрюли. Заканчивал кулинарное произведение еще один кусок хлеба. Рассмотрев свой деревенский гамбургер, Сергей по максимуму растянул рот и откусил большой кусок. Держа в одной руке бутерброд, другой открыл газ, зажег спичку и от нее зажег конфорку. Набрал в чайник воды и поставил на плиту.
Пока он доедал свой бутерброд, чайник закипел. Тут дверь дернулась, крючок напрягся, но открыть дверь не дал. Затем в нее постучали, и раздался голос Ивана.
- Серега! Просыпайся, полдень уже.
Сергей откинул крючок и открыл дверь.
- Я уже давно не сплю, проходи, завтракать будем.
-Спасибо, уже позавтракал, а вот от чая не откажусь.
Сергей заварил чай, разлил по кружкам и поставил на стол. За столом сидел Иван и нарезал тонкими ломтиками сало. Потом он намазал кусок хлеб горчицей, положил несколько стрелок зеленого лука и сверху прикрыл их ломтиками сала. Затем нарезал получившийся бутерброд на маленькие прямоугольники. Положив их на тарелку, он поставил ее посередине между собой и Сергеем.
- Угощайся, это десантное печенье к чаю. С утра очень бодрит и заряжает энергией! – пытаясь спародировать женский голос из рекламы, сказал Иван.
Позавтракав, они аккуратно пересыпали яблоки из корзин в коробки, которые привез с собой Сергей, и загрузили их в машину. Затем Сергей осмотрел дом, не забыл ли чего-нибудь закрыть или выключить, при этом обнаружил проникшего в дом Прапора и сдал его на руки Ивану. Запер дверь и вместе с Иваном вышел со двора. Он завел Патруля и вылез из салона.
- Давай Серега, — хлопнул свободной от Прапора рукой по плечу Иван, — заезжай почаще. Телефона у меня нет, принципиально не держу, так что если соскучишься — пиши, — с улыбкой закончил фразу.
- Договорились, — улыбнулся в ответ Сергей.
Он сел в джип и поехал вдоль улицы, в зеркале заднего вида виднелась большая фигура Ивана, махавшего ему вслед. Давно Сергея не провожали в Изосимово.