Проблемы индейцев шерифа не волнуют

Автор: Шева Двадцать первого ноября Серёга понял окончательно, - всё…
Календарь не врёт.
Три месяца прошло.
Ждать больше нечего.
Finita la commedia.
Хотя и говорят, что надежда умирает последней, но она таки умирает.
Чаще всего.
Если это реальная жизнь, а не слащавая сказка.
Что ж, значит - неинтересен.
Остаётся повторить за немецким богословом Этингером: Боже, дай принять то, что изменить не в моей власти.
…Это было три коротких рассказа.
Первый назывался «Волчица».
О том, как началось.
Когда ракета попадает в соседний высотный жилой дом, главная героиня, Юля, хватает своих четырёх детей, малой - пять, старшему - четырнадцать, и за большие деньги нанимает такси добираться до западной границы.
В дороге оказывается, что водитель такси – с восточного приграничья. Оскорбляет семью за майданный патриотизм и посредине пути отказывается их везти. Соглашается по итогу лишь за очень приличные дополнительные деньги.
Добравшись до Западной, Юля с детьми ночует у родни, и утром следующего дня в их машине они выезжают на шоссе, ведущее к пограничному пропускному пункту в Польшу.
Сумасшедшая пробка из автомобилей, движущихся туда же. Машины больше стоят, чем едут.
И Юля решает идти с четырьмя детьми пешком.
Тридцать шесть километров. Холоднющим весенним мартом.
Несмотря на ужасы и перипетии дороги, они доходят.
«…Только когда они прошли наконец польский пункт пропуска и ступили на чужую, но обетованную землю, Юля смогла дать себе волю.
Силы мгновенно оставили её.
Тело медленно опустилось - ноги уже не держали.
Она села, скорее упала на асфальт, припала к нему.
Нет - не заплакала.
А страшно завыла.
Как волчица.
А сквозь хлынувшие вдруг потоком слёзы лишь одна радостная, светлая мысль буравила мозг, - Они дошли.
Она смогла.»
Второй рассказ, Englishman in New York, был повеселее. О забавной истории, произошедшей под Рождество с бомжом, иммигрантом.
Главный герой вёз в пункт приёма утильсырья пару баулов с жестяными банками из-под пива и кока-колы. И вот, когда он ехал на автобусе в район Централ-парка, на полу возле передней двери он вдруг увидел двадцатку. Обронил кто-то.
Ян, так зовут нашего героя, перед своей остановкой на пересечении Девятой авеню и Пятьдесят седьмой стрит заранее подходит к двери автобуса. Чтобы незаметно быстро подхватить двадцатку. Но перед выходом смотрит - а ее то уже и нет. Кто-то его опередил. Ян выходит из автобуса злой как черт.
«Блестящий разноцветными огнями разукрашенный предпраздничный Манхэттен равнодушно взирал на Яна.
Нельзя сказать, что Ян не ощущал себя частичкой этой красоты. Ощущал.
Но совсем мелкой и микроскопической. И нахрен никому не нужной.
Как пыль. Занесённая издалека.»
Вдруг из итальянского ресторана Марео на первом этаже громадины Коламбус-Сёркл на улицу вываливается шумная компания. Один из мужиков весело бросает Яну, - Merry Christmas! и дарит ему сотку. Потом целый вечер Ян долго пытается вспомнить, где же он видел этого мужика. И наконец вспоминает: он видел его в телевизоре - это же певец, который поет песню Englishman in New York.
Вечером счастливый Ян засыпает сыто-пьяно, и ему «снится, что он дома, в хрущёвке на родной Винницкой улице. Он молод, полон сил и надежд.
И даже напевает привязавшуюся мелодию на английском.
Но не один - вдвоём».
Третий рассказ назывался «Purple Rain» - по названию хитовой вещи увы, уже покойного, певца Prince.
Ранняя весна. Дождь льёт три недели. Вроде и весна начинается, природа оживает, но главному герою невесело. Две вещи только согревают душу: ночью - когда приснятся жена и маленькая дочь, днём - кот. Невесть откуда взявшийся.
Кот - красавец. А главное - очень добрый. Всем котам кот.
Почему герой так грустит, становится понятно только в конце:
«Сергей спустился в блиндаж.
Пацаны спали.
Кот, пристроившийся в их ногах, лишь приподнял голову - убедиться, что свои.
Сергей сел на свой топчан, аккуратно, тихо, - чтобы никого не разбудить, поставил у стенки автомат. Снял каску.
Довольно вытянул ноги в грязных берцах, - разрешил себе расслабиться.
Хоть на мгновение.
…Контрнаступление ожидалось к концу апреля. Но, говорили, - начнётся только после того, когда почва просохнет.
Чтобы танки могли пойти. Потому что без брони - вообще без вариантов.
Хотя Сергей понимал, что даже с бронетехникой, - никакая это не гарантия.
И шансов немного.
Остаться в живых.
Поэтому каждый новый день, пусть и под дождём, - за счастье.
Еще один день.
Жизни.
В этой жизни.
На земле.»
…Жалко, что рассказы не увидели свет.
Кто-то, кажется из великих, сказал, что для писателя его произведения как дети.
Родные и любимые.
И позволять их обижать - неправильно.

А как хорошо всё начиналось!
Идея возникла перед днём рождения.
А что, если замахнуться на самую высокую вершину?
А вдруг?
Попытка - не пытка.
Сказано - сделано.
Из нескольких сотен отобрал всего три рассказа.
Через агентство заказал перевод.
И аккурат в свой день рождения отправил на сайт журнала.
После этого плеснул себе в стакан на два пальца скотча и поставил любимый альбом группы Oasis. «Be Here Now». Девяносто седьмого года.
Всегда ставил на свой день рождения.
Почему?
Да на обложке альбома был изображён перекидной календарь с датой его рождения.
Так совпало. Редко, но иногда жизнь балует.
И приготовился ждать.
Три месяца.
На сайте журнала было написано: We read all submissions within ninety days, and will contact you if we’re interested in publishing your material. If you have not heard from us within ninety days, please assume that we will not be able to publish your manu.*
Сказать, что время пробежало быстро, было бы неверно.
Наоборот, время тянулось долго и тягуче.
Как детская жевательная резинка.
Надутый из которой воздушный шарик надежды в конце постыдно лопнул.
Обидно, конечно.
Даже, скорее, неловко.
За.
На словах: …мысленно с вами…если не вы - то кто?...однозначно поддерживаем вас в борьбе за свободу, независимость, демократию, общечеловеческие ценности и прочие бла-бла-бла…
А на самом деле что выходит: проблемы индейцев шерифа не волнуют.
Хоть поубивайте там себя все. За тридевять земель.
И не тревожьте этим нас.
У нас всё хорошо.
А то, что у вас - ваши проблемы.
Как метко заметил Озгуд Филдинг Третий еще шестьдесят лет назад в культовом фильме Some Like It Hot - У каждого свои недостатки!
Эх…
И пресловутая хвалёная политкорректность в известном месте.
…С другой стороны - может, действительно, не дотянул он.
До высот.
Может.
Хотя…
Ведь последние полтора десятка лет на известных литературных сайтах его рассказы привечали будь-здоров. И не кто-нибудь, а уважаемые в литературных кругах люди.
- Да ладно, успокойся! – попробовал себя утешить Серёга, - Вон - Ван Гог при жизни только одну картину и продал. Чехов не знал, куда себя деть от стыда после провала первого показа «Чайки» на сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге. Курт Воннегут сколько ни посылал в главный нью-йоркский литературный журнал, так ни одну рукопись и не приняли.
Субъективность в искусстве ох иногда как необъективна!
…Серёга налил себе на три пальца скотча.
Выпил, расстроенно вздохнул, - Грустный вышел вердикт: Don‘t Be Here Now.
Неизвестно к кому обращаясь, будто в пустоту, бросил, - Да Fuck You All!
…Кто-то спросит, - А как же журнал назывался?
А догадайтесь с трёх раз…**


*Краткий перевод:…присланные тексты рассматриваем 90 дней, …отвечаем только если понравится, …бла...бла...бла…

**Основано на реальных событиях




(с) 2023