Ведьма

Автор: Мактуб Ведьма

Складно сложенная девица с длиной русой косой до самой земли, с весёлой улыбкой на почти детском лице, бежала со всех ног куда-то в сторону речки. Редкие прохожие, встречавшиеся ей на пути, сильно удивлялись, округляли глаза и охали так, будто виделась им нечисть какая. Перешёптывались между собой, не отводя глаз. А девица с неизменной улыбкой всё бежала, и, казалось, не замечала удивлённых взглядов ей вслед.

Пробегая мимо хаты Пантелея Прокопьевича – деревенского алкоголика, девица вдруг остановилась. Подошла к калитке, отворила со скрипом, осторожно прошмыгнув меж кустов смородины, чёрной как её глаза, подбежала к крыльцу. На нём: покосившемся, изъеденном червями дереве, чёрном и распухшем словно годы в болоте, в скошенной набок кепке сидел хозяин. На огромном красном лице, отёкшем, сплошь заросшем бородой, грязными с проседью волосами, помешались удивительно маленькие глазки. Красные беспорядочно бегающие взад-вперед, уставшие и умные.

- Пантелей Прокопьев-и-и-ч? – кокетливо пряча улыбку, девица, подошла почти вплотную – А я вам нравлюсь?

Мужик, будто очнувшись от дрёмы, заметил девицу, посмотрел на неё снизу вверх и в пьяных его глазах появился испуг. Попятившись, он попытался уползти в дом.

- Куда же вы, Пантелей Прокопьевич, — надула губки девица, и, казалось, вот-вот заплачет, — не пущу.

- В д-дом п-о-ойду, — заикался Пантелей Прокопьевич, — чайку поставлю, попьём! А?

- Нет уж, Пантелей Прокопьевич, чайком вам не отделаться. Вот, посмотрите-ка лучше на это! – Девица расстегнула верхнюю пуговичку на своём белом ситцевом сарафане, и обнажила левую грудь. Девичий алый сосок возбуждал в душе Пантелея Прокопьевича чувства давно забытые, выкапывал их из чердачного хлама и поднимал к свету. Поднимались не только чувства! Девица заметила внушительный бугорок на штанах Пантелея Прокопьевича и улыбнулась.

- Знаете, — шептал ей в ухо, — вы замечательная, вы чудо, вы… вы богиня. Пожалуйста, пойдёмте в дом! — Уговаривал ей Пантелей Прокопьёвич, давший своим рукам полную свободу перемещения по юному телу.

- Чай пить? – жестко отстранила его девица. – Чай вы можете и без меня попить. – Развернувшись, она пошла к выходу.

Пантелей Прокопьевич, казалось, потерял рассудок. Упал на колени, обхватил грязными руками её белые ноги и горячо целуя, умолял остаться.

- Прошу вас! Дайте счастья в последний миг. Помру я скоро, сжальтесь же. Сжальтесь над горемыкой. – Почти кричал Пантелей Прокопьевич, а потом горько заплакал в бессильной злобе. Ни капельки не обращая на него внимания, будто вовсе ничего не происходит, девица скрылась в кустах чёрной смородины, и, скрипнув калиткой, навсегда ушла из его жизни.

***

Из-за холма поднималось солнце, освещая свежую могилу и тоскливые лица двух мужиков. На могильной плите значилось:
Пантелей Прокопьевич
умер в 2009 году
Хороший друг и товарищ

- Как-то, всё же, не по-людски это Иваныч. Ни фамилии, ни дня рождения, и надпись эта… как собаку какую похоронили. — Говорил мужичёк низенького роста, откупоривая очередную бутылку самогона.

- Ты, Ванюша, не прав. Вот если по порядку судить, выходит так. Знал ты фамилию дорогого Пантелея Прокопьевича, прими господь душу его грешную? – Иваныч опрокинул в горло стаканчик самогонки, закусил огурчиком малосольным, причмокнул от удовольствия, и уставился на Ванюшу.

- Нет, но… — Ванюша последовал примеру товарища, выпил самогоночки деревенской, хрустнул огурчиком и продолжил, — но нельзя же так!

- По твоему, мы должны были присвоить нашему Пантелею Прокопьевичу чужую фамилию? Так что же тогда б получилось? А получилось бы то, что и не наш там Пантелей Прокопьевич в землице холодной лежит. А это, Ванюша, нехорошо.

- Ну ладно, чёрт с ней, с этой фамилией, — сплюнул под ноги Ванюша, — а как же дата рождения? Неужели нельзя было написать?

- А ты, Ванюша, позволь спросить, знаешь, когда нашего дорогого Пантелея Прокопьевича мамка на свет родила? Знаешь? – прикрикнул Ивануч – Во-о-от! так что не мели глупости, Ванюша.

- Тьфу, на тебя, Иваныч, — снова сплюнул под ноги Ванюша, и, обидевшись, отвернулся.

Молча выпив еще по стаканчику живительной влаги, друзья присели на лавочку, что неподалёку от могилы, Ванюша первым нарушил молчание.

- Слышал, какие слухи по деревне ходят? – нахмурился Ванюша. – Будто бы у Пантелея Прокопьевича нашего, перед самой смертью ведьмина дочка побывала.

- Слыхал, — разминая папироску в руках, проговорил Иваныч, — к кому зайдёт, так считай труп… Огоньком угостишь, по старой памяти? А, Ванюша? – Заулыбался Иваныч, но Ванюше было не до смеха. Разгорячённый самогонкой он рвался в бой.

- Надо эту суку словить, в мешок положить, петлю на шею надеть с камнем большим, и в речке утопить её. А то глядишь, — Ванюша осёкся по сторонам, — и к тебе могёт прийти. Что ты тогда делать будешь? А?

Слова Ванюши подействовали на Иваныча как молотком по голове. «Неужто, и правда, могёт ко мне прийти?» — спрашивал себя Иваныч, и честно отвечал – «Могёт». Поразмыслил немного, для виду, и согласился с товарищем. Допив оставшийся самогон, друзья обговорили план действий. Просидев так до поздней ночи, порешили на том, что завтра же ночью дельце своё и провернут.

***

Назначили встретиться следующей ночью у старой мельницы. До ведьминого дома от неё метров триста. Первым появился Иваныч, с большим мешком и верёвкой в руках. Сел, облокотившись о гнилые доски мельницы, закурил папироску, и стал ждать. В тусклом свете полной луны она производила пугающее впечатление. Минут через пять подошёл Ванюша.

- Всё, камень приготовил, на мосту лежит, дожидается нашей утопленницы ха-ха. – Искренне рассмеялся Ванюша, — Теперь пошли к ведьминому дому.

- Ванюша, — ласково обратился Иваныч к товарищу, — мне кажется? Или от тебя самогоном за версту несёт? – Гневно прокричал, и вопросительно уставился на Ванюшу. А? Кто вчера: давай пить не будем, а то пьяные погорим, ведьма самогон за версту чует – передразнивал Иваныч Ванюшу, да в конце концов плюнул – тьфу на тебя… алкоголик.

- Иваныч, да ты что, в самом деле, — извиняющимся тоном проговорил Ванюша, почувствовав угрызение совести, — обиделся что ли? Да я ж совсем чуть-чуть, для храбрости, этого ведьма не учует.

- Ага, я учуял, а ведьма, значит, не учует? Тьфу на тебя два раза. Понял? Алкаш.

– Прости Иваныч, а?

Иваныч поднялся и смачно ударил Ванюшу кулаком по лицу. – Вот теперь я тебе прощаю!

- Правда? – заулыбался Ванюша.

- Правда. – Ванюша примирительно протянул руку, Иваныч пожал.

- А самогонка осталась?

- Осталась, — ещё больше заулыбался Ванюша.

Через час полупьяные друзья отправились к ведьминому дому. Путь лежал через рощу по узкой тропинке. Иваныч взял мешок, Ванюша – верёвку, и палку, которую нашёл в рощё.

- Повторим ещё раз: Я стучу в дверь, когда она открывает, ты бьёшь её дубиной по голове, я набрасываю мешок, ты связываешь, и ещё раз бьёшь дубиной, главное не забудь, а то ещё очухается по дороге. Потом всё просто, несём её к речке, привязываем к камню, и пусть плавает ха-ха.
- Молодец Иваныч, хороший план – похвалил его Ванюша, — ну-с с богом.
Они подошли к ведьминому дому. Осторожно, чтоб не скрипнула, отварили калитку, поднялись на порог. Иваныч постучал. В глубине дома послышались шаги. Лязгнул затвор. Нервы были напряжены до придела. Дверь открылась, и… на пороге стоял Пантелей Прокопьевич. Живой и невредимый.
***
- Пантелей..? – удивлённо проговорил Ванюша, и в следующую секунду Иваныч обрушил, со всей своей дурной мочи, дубину на голову улыбающегося Пантелея Прокопьевича. Тот свалился ничком, и, почему-то, захрапел. Ванюша вопросительно уставился на Иваныча.
- Чего смотришь? Зомби это был.
- Но…, попытался возразить Ванюша.
- Зомби я тебе говорю. Наш Пантелей Прокопьевич не храпел.
- Зомби, так зомби, — согласился Ванюша. Давай хоть нашего Пан… — Ванюша осёкся, и тут же поправился, — зомби на улицу вытащим. Рассудив — « Чего это он здесь, под ногами, мешаться будет?» — Иваныч согласился. Они выволокли храпящего Пантелея Прокопьевича на улицу. Посадили на крыльце возле хаты, а сами пошли за ведьминой дочкой.
В хате стоял терпкий запах герани смешанный с… ладаном. – Чувствуешь, — обратился Иваныч к Ванюше, — ладаном пахнет?
- И что? – Не понял Ванюша. – По мне так хот говном, лишь бы поскорей с этим со всем покончить.
- Нет, браток, что-то тут не так! Черти ладана боятся, а эти что ж? И не черти получается? Я думаю это ловушка какая-то.
- Иваныч, твою мать, заканчивай уже думать. Ведьмы – это тебе не черти, вот ладана и не боятся. Быть может и запах нравится?
- Может ты и прав, — согласился Иваныч, — ладно, пошли.
Молодая девица с длинной русой косой молилась стоя на коленях. Три святых лика взирали на неё с иконы, закреплённой на стене.
- …да прославим великолепое имя Отца, и Сына, и Святаго Духа во веки веков. Аминь. – Закончила девица молитву, поднялась с колен, перекрестилась три раза и поцеловала и кону. – Деисус. Пятнадцатый век. Новгородская икона, досталась мне от прабабушки. Чай будете?
Первым из оцепенения вышел Ванюша. – Да какой, сука, чай. Мы убивать тебя пришли. Ты почём нашего Пантелея Прокопьевича в зомби превратила? А ну, отвечай?
- Зомби?
Друзья обернулись. В дверях стоял очнувшийся Пантелей Прокопьевич.
- Я не зом… — дубина, во второй раз за вечер, обрушилась на бедную голову Пантелея Прокопьевича.
- Молодец Иваныч, — похвалил Ванюша, — так их, этих зомби треклятых.
- Хватит уже его бить, — вступилась девица, — какой он вам зомби?
- А ты молчи, ведьма. Выкопала нашего Пантелея Прокопьевича из землицы русской, да в этого зомби превратила. Я тебе за это…
Дубина Иваныча обрушилась на голову Ванюши. – Дурак ты, Ванюша, и всю жизнь им был.
- Наконец-то – девица облегчённо вздохнула, — почему так долго, он ведь мог меня пришибить? Ладно… а хорошо ты придумал: икону поставить, ладан… хоть и зомби, а башка варит ха-ха. – Девица рассмеялась. – А теперь добей его, ещё одним зомби больше будет.
Иваныч стоял как вкопанный. Что то шептал себе поднос впившись взглядом в икону.
- Ты меня не слышишь? Я сказала — добей его.
- Сдохни сука! – Прокричал Иваныч и со всей дури ударил ведьму дубиной по голове, а когда она упала, схватил со стола нож и вонзил себе в грудь.



(С) (с) (С) (.-.)oOo(.-.)