Бабочка (часть 2)

Автор: Fedott (продолжение)

За окном лежала унылая, однообразная, не балующая красками таежная природа. Строгие ели с островерхими макушками, сосны, желтеющие золотой корой, с величавой вершиной, редкие кустарники. Здесь не было плодов манго, тропических запахов, пьянящих ароматов кипариса, раскидистых платанов, стрекота цикад и палящего солнца. Здесь не было белых автомобилей с открытым верхом, увозящих полуобнаженных женщин к теплому морю. Вместо этого был мороз, темно-зеленые сосны и ели, хрустящий снег под ногами. А по дорогам тянулись караваны пропахших опилками, солярой и пылью дорог потрепанных КамАзов. Люди за рулем были далеко не в белой фланели.
День клонился к вечеру. Зимние сумерки быстро сгущались, пряча неглубокие ложбины, занесенные снегом и невысокие придорожные кустарники, которые сливались в одну сплошную серую полосу, тянущуюся вдоль дороги. Блеклыми мутными свечками задрожали габаритные огни редких машин. Краткий жест рукой или сигнал фарами при встрече – здесь все знали друг друга. Александр (так звали водителя) порой уже издалека узнавал встречного по силуэту грузовика и, как бы заранее, чуть приподнимал руку на руле, приветствуя знакомого.
Погода менялась быстро, и мороз, который стоял днем, и, казалось бы, плотно сковал все окружающее сменился оттепелью и мелким моросящим дождем. Капли, не успев достигнуть земли, превращались в колкие льдинки, и, гонимые порывами ветра хлестали в лобовое стекло машины, оседали под редкими взмахами дворников и превращались в ледяную корочку.
Саша, в очередной раз сбив наледь с внешнего зеркала, закурил папиросу. Огонек зажигалки блеснул в сумраке кабины и сменился алым тлеющим огоньком. Он немного хмурился, глядя на таежную дорогу, но в его движениях была размеренность и спокойствие, которое обычно всегда сопровождало этих людей.
Он изредка затягивался, как будто что-то вспоминая, и, поймав немного обеспокоенный взгляд Пети, который наблюдал за происходящим, улыбнулся, и сказал:
- Да, погодка хреновая. Но эт ничего. Быва’т и хуже. Мы-то с тобой груженые идем. Да и лед на дороге сейчас не толстый. Шлифовать не придется. До Кирова то точно.
- А что, можем застрять? – спросил Петя, уже было успокоившийся.
- Да не, не должны вроде. Зима только началась.
- Ну, успокоил – усмехнулся Петя – про зиму-то…
- Да не, не должны – повторил Саша и снова затянулся – ребята вон навстречу едут, ничего вроде.
Петя кивнул в ответ, и снова перевел взгляд на дорогу. Снег с дождем не прекращался. Темная колея была усыпана тысячами маленьких белых шариков-льдинок, которые расступались перед машиной, и, увлекаемые потоком, летели ей вслед, шелестя по брезентовому тенту. «Ладно, как-нибудь доберемся» - подумал Петя. Здесь, в тепле кабины, ему не хотелось думать о неприятном. Жаркий поток от печки приятно согревал ноги. Его стало клонить в сон, но напряженность дня еще не до конца отпускала его.
Шлифовать на трассе - не подарок. Если после долгой пурги резко менялась погода и дорога становилась обледенелой, то на затяжных подъемах машина вставала. Выключить двигатель и спуститься вниз, к началу, было равносильно съезду в кювет. Все водители знали это. А если ты встанешь поперек дороги, да еще и с прицепом, «сложишься», съедешь на обочину, то тебе поможет только кран или Господь Бог. А сзади и впереди будут стоять те, с кем ты здороваешься кратким сигналом фар. И ждать, куря и негромко матерясь между собой.
Поэтому – с Богом. Надевай цепи, если они у тебя есть, и ты их не выменял на новое сцепление или радиатор. Первая пониженная передача, слабый газ. Тяжелая машина, рыча на малых оборотах грызет задними баллонами ледяную корку до асфальта. Лед плавится от трения резины и через несколько минут грузовик делает рывок вперед, на несколько метров, волоча за собой прицеп. И снова замирает, продолжая буксовать по ледяному накату. На несколько минут.
Тебя ждут внизу. Ждут, когда ты пробьешь дорогу, и зарокотав дизелем на самом верху, включишь вторую и пойдешь по трассе. Тогда на твое место подтянется другой, и так же, стирая лед, будет подниматься вверх. Он пойдет по твоим следам и ему уже будет чуть-чуть легче. Через час он тоже будет наверху. И освободит место другим, стоящем сзади.
Покури, если перед тобой кто-то шлифует. Не лезь влево, думая обогнать его на подъеме. Это – поступок мальчишки. Ты загородишь дорогу для встречного, который едет домой, и ему осталась пара сотен километров. Ты выиграешь несколько минут, если его обгонишь. Но ты встанешь на подъеме. А что будет потом, уже известно.
Поэтому отдохни перед дальней дорогой. Не глуши двигатель. Сейчас не лето, чтобы это делать. Тебе, конечно помогут отогреть парафин в баке и обледенелых трубках подачи топлива паяльными лампами. Но твой поступок - усталость и нервы не только твои, но и твоих товарищей. А им, так же, как и тебе предстоит рейс.
Постой, послушай новый анекдот или историю. Твоим друзьям есть что рассказать. Тебе расскажут про житейские дела, про случай в рейсе или про последнюю удачную охоту. Как ходили с гладкостволкой на зайца и наткнулись на берлогу медведя. И даже покажут счастливую гильзу от патрона, который не дал осечки при выстреле в голову медведицы. Или шрам на руке…
Хороший рассказчик здесь ценится больше, чем актер оперного театра в Москве. Ты стоишь и с нетерпением ждешь окончания истории, блестящей развязки и кульминации. Но вот доносятся отрывистые гудки издалека – наступила твоя очередь, и ты, прощаешься, пожимаешь крепкие, пропахшие соляркой мозолистые руки и садишься в кабину. Может быть, на следующем подъеме ты услышишь продолжение.
Свет дальних фар встречного в ночи – мы не одни. Удачной тебе дороги. Здесь не оставят человека на трассе. Неважно, какая у тебя машина. Перед тайгой все равны.
Саша узнал проехавшую мимо машину и, слегка кивнув в его сторону, сказал:
- Иван поехал. Спешит. С Мурашей, видать идет. К ребятам.
- Неплохой Мерседес у него – ответил Петя, бросив взгляд вслед.
- В школе вместе учились. Сейчас-то я его редко вижу.
- Делами занимается?
- Да как тебе сказать. Раньше вместе в леспромхозе шоферили. А как все началось, кооперативы там, бизнес, он первый КамаЗ свой выкупил. Лес в Москву гонял. А сейчас, видишь, как ты говоришь, делами занимается.
- Ну я понял, что за дела – усмехнулся Петя – ясно.
- Зря ты так. В Москве – там да, беспредел. Сам стоял на рынках с лесом – знаю, как там. Без понятия люди.
- Ну а здесь? – Петино лицо стало серьезным – так же ведь и собирают мзду.
- Понимаешь, он сам себе ничего не берет, только на бензин. С этим очень строго. Те деньги, которые он собрал, идут в зону, на грев ребятам.
Петя промолчал. Он давно понимал, что мир не делится на «хороших» и «плохих» парней. Но понимать разумом и чувствовать – вещи разные. Сейчас, в полумраке кабины, разговаривая с Александром, он это почувствовал. Сходное чувство человек испытывает, пожалуй, только при общении со старыми друзьями. Когда ты понимаешь человека, несмотря на совершаемые им поступки.
Саша немного хмурился, глядя на дорогу. Немного помолчав, и, как бы подбирая нужные слова, сказал:
- Всё по-разному складывается. Понимаешь, каждый выбирает по себе. Да, он работает с авторитетными людьми. Но у него жизнь, знаешь, тоже не сахар, сам понимаешь. А то, что с нас деньги он собирает ребятам в зону – так им надо помогать. Чего там, туда же люди попадают обычные. Бывает, из-за ерунды какой-нибудь срок тянут. Вон, такие как я или он. Например, вот раньше: ведь все с собой в рейс оружие брали. Менты об этом знали, конечно. И особо не шмонали – понимали. А бывало, что из-за ствола, который нужен-то, чтобы всяких отморозков припугнуть, люди садились. И хоть ты что. Они правы.
- И что, часто случалось вот так, как ты говоришь, припугивать – поинтересовался Петя.
- Да бывало. Помню, еще тогда на самосвалах работали – колонной ходили на заработки. Нас человек десять тогда ездило. В Москву, в основном. В Западную Сибирь ездили, было дело. Разные люди попадались. Так…
Саша посмотрел в боковое окно и снова сбил с зеркала наледь. Петя ждал продолжения рассказа, но Александр, закрыв боковое окно, заговорил немного о другом:
- Колонной ходили, да. В Москве тогда по городу боялись ездить. Мы-то, сам понимаешь, на грузовых. Да и всю жизнь по деревне ездили. А тут у тебя – то справа, то слева – того и гляди зацепишь. Или камень попадет между задних баллонов, когда со стройки выезжаешь, а потом на дороге в стекло «Вольве». Хорошо, если ночная работа – город пустой. А так тяжко первое время приходилось. Ну, привыкли потом.
- Долго работали?
- Года три ездили. Как работа была, так и ездили. Потом я на бортовую снова пересел. Ребята еще потом работали… помню ездил с нами Володя Хализов. Ему уж лет было под шестьдесят, дед считай. Так он молодым прикурить давал только так. Самая старая машина у него была, но лучше новых. Для себя делал – старой закалки человек.
- И сейчас ездит так же?
- Нет, сейчас уже нет. Помню, как в последний раз с ним прощались. Пошли мы опять в Москву колонной. А я отстал, пробило два баллона мне сразу. Ну, махнул я их, поехал. Гляжу, Володя возвращается. Я спрашиваю его – чего случилось-то? С движком мол что, возвращаться то решил? А он мне и ответил :«Эх, Саша. Честно – боюсь я. Мне до пенсии два года осталось. Страшно снова мне в Москву ехать. Зацеплю кого – так не расплачусь потом. Вы то молодые – лучше нас стариков водите. А я до дома уж теперь». Постояли помолчали. Обнял потом он меня, по плечу похлопал – «Удачи тебе». Так и расстались.. С тех пор и не видел я его. А потом недавно сказали мне соседи – умер Володя. Ну да, царство ему небесное… Хороший был человек. Такого, чтобы отказал в чем, если просишь – не бывало. «Батя» - звали его наши-то ребятишки…
В кабине наступила тишина. Петю тронули слова Александра. Короткий рассказ о судьбе человека, ему незнакомого, отозвался в его душе. Он снова перевел взгляд на однообразное полотно дороги и погрузился в мысли.
«Так он и бывает – думал Петр, медленно растирая ладонью усталые глаза – мы уходим в одиночестве. Не всегда в последний момент с нами близкие, или просто, люди, с которыми ты сроднился. Хорошо, если находится минута. Когда ты обнимешь друга и пожелаешь ему удачи. А иногда телефонный звонок нарушит тишину на рассвете, и тебе скажут о том, что человека уже нет. У тебя не нашлось времени приехать вчера – ты занимался домашними делами, обустраивал свою жизнь, или был в рейсе. А твой друг ушел. Тихо, незаметно. На его могиле несколько одиноких букетиков, искусственный венок, который вылиняет с годами, и несколько друзей. А на сороковой день – уже почти никого нет. У всех заботы, дела. И шумные поминки, застолье, на котором не многие вспоминают, для чего они сейчас за этим столом, заканчиваются. И остается белая скатерть в пятнах, залитая вином и тупая горечь.
Так дай же нам Бог память… Память смертную, как говорится. Избавь нас от помпезных пустых речей на тризне. Оставь только это. Ему сейчас это так необходимо».
А смерть приходила порой неожиданно. И часто на рассвете. Зимний рассвет красив. Свежевыпавший снег начинает блестеть под лучами восходящего солнца. Но ты не увидишь этого. Коварные утренние сумерки предшествуют рассвету. То время, когда уже забрезжил неяркий свет восходящего светила. Еще горят габаритные огни, забрызганные грязной снежной пылью. Ты провел бессонную ночь за рулем, и твои воспаленные глаза устали. Появляющийся свет отражается от грязноватого снега и начинает резать глаза. И тебе хочется их закрыть. Мерный звук двигателя уже не слышен, ты привык к нему. Он медленно начинает растворяться и уходить от тебя вдаль. Теплый воздух кабины, согревавший тебя долгой ночью, уже делает свое дело. Через несколько минут все окончится, и днем твой грузовик будут поднимать кранами. А тебя достанут из смятой кабины и положат на снег. Покрытый пятнами крови. Твоей крови.
А через несколько дней на этом месте появится венок из искусственных цветов, который поблекнет от дорожной пыли и вылиняет с годами.
Ты должен перебороть рассвет. Закури «беломор», терпкий и едкий вкус папиросы встряхнет тебя. Включи погромче музыку, песни Круга или Высоцкого, которые всегда с тобой в рейсах. И открой окно свежему морозному воздуху, который отряхнет сонную пелену, и вдохни его полной грудью. Тогда ты увидишь искрящийся снег в лучах солнца. И весело зарокотав дизелем добежишь последнюю сотню километров. Став победителем.
Ночной ветер, столь долго трепавший брезентовые бока грузовика, слегка утих. Дождь со снегом прекратился, стало слегка подмораживать. Из-за облаков появился желтоватый диск луны, свет которого, дрожа в прозрачном морозном воздухе, освещал окрестности.
Мимо мелькали редкие огни деревень, одинокие бледные фонари. Стали попадаться придорожные кафе и заправки, с парой-тройкой машин, стоявших поодаль, - Киров был уже близко. Миновав город стороной, и, оставив последний занесенный снегом милицейский пост со вставшими рядом на ночевку дальнобойщиками, грузовик выехал на Нижегородскую трассу.
Ночной разговор в кабине. Редкие сигареты. Ровный рокот дизельного двигателя и сладковатый запах тепла и солярки. Дорога, занесенная снегом.
Александр и Петр встретили рассвет под Владимиром. Ночь сблизила этих людей, разделивших тяжесть рейса.
Через некоторое время Петр уже спал, убаюканный шелестом мотора и несильными порывами ветра за бортом.
До Москвы оставалось немногим больше ста километров.

- Андрей идет! – громко сказала Светка, быстренько свернув на экране своего компьютера пасьянс, и, сделав серьезное лицо, стала набирать на клавиатуре очередной документ. Отреагировав на Светкино предупреждение о приближении начальства, остальные обитатели офиса засуетились, стараясь принять деловой вид. Марина, сидевшая напротив секретарши, спрятала помаду и зеркало и начала заниматься сметами. Архитекторы оторвались от компьютерных игр и, зашелестев эскизами, также изобразили характер деятельности.
Никто, конечно, не предполагал прихода Андрея в офис к концу рабочего дня. К тому же, все и без того были весьма заняты. Света, уже настроившаяся на выходные, собиралась в театр с подругой. Архитектор Алик уже мечтал о предстоящем отпуске, теплом море и дешевом портвейне. А Марина – Марина скучала, смотрела в окно, и думала о том, что настоящего мужчину встретить никому еще не удавалось, а те, что встречались – ну уж никак не тянули на это высокое звание. Меж тем ей уже исполнилось тридцать пять, подруги уже имели детей, а она пока еще не была замужем. Мысли о мужском несовершенстве всецело поглощали ее, и на этом фоне заниматься работой в пятницу вечером ей казалось абсолютно бессмысленным занятием.
Андрей, войдя в контору, не обратил ровным счетом никакого внимания на сотрудников. Такое неординарное явление, скорее всего, означало то, что произошло заключение очередного договора, ибо вопросы трудовой дисциплины, которыми был так озабочен Андрей, как правило, поднимались при отсутствии осмысленной деятельности у сотрудников. Бросив взгляд на Марину, уже успевшую накраситься, и, мимоходом подумав «Вот стерва!» (надо сказать, что она была весьма симпатичной), прошел в комнату к архитекторам.
Алик уже успел остыть от сетевой игры на компьютере (серьезное дело, как-никак) и перебирал на столе последние эскизы объекта в Никольском. Последняя версия планировки, рожденная им в муках (необходимо было убеждать капризную жену клиента) должна была пройти согласование. Он хотел побыстрей закончить эту муторную работу перед предстоящим отпуском.
- Алик, есть работа! – бодро сказал Андрей с порога, глядя на него и немного улыбаясь. «Черт, опять переделывать» - подумал Алик, не зря же у него такой слащавый вид. Приняв отсутствующее выражение лица, он повернул голову в сторону Андрея:
- Ну, что скажешь хорошего, голубь? – развязно обратился он к начальнику. Андрей пропустил это мимо ушей. В другое время это не прошло бы Алику даром, ибо Андрюша был, как принято говорить «конкретным пацаном» и на все шутки в свой адрес, даже вполне безобидные, реагировал довольно резко. Но сейчас (в который раз) ему приходилось просить Алика задержаться после работы и довести эскизы до ума, поскольку от этого напрямую зависело обстоятельство: получат они этот заказ, или нет. Поэтому, поморщившись и сделав вид, что ничего не заметил, Андрей принялся излагать архитектору суть дела:
- Вот, - сказал он, положив бумаги на стол Алику – подписали они, но с замечаниями. Почитай, что они хотят: видишь, с краю приписаны замечания. Надо будет привести в соответствие.
«Привести в соответствие! Конечно, «хочу того, не знаю чего». Опять «воздушные замки» строить» - подумал Алик, глядя на свои эскизы, исправленные красной ручкой. Под «воздушными замками» он подразумевал проекты, которые в эскизах были весьма привлекательными, но реализовать их конструктивно было нельзя. Повернувшись к Андрею, он ехидно заметил:
- А что, не мог довести до их сведения, что мы и так здесь на пределе. Что ничего уже здесь не подвигаешь особо. И так два часа с этой дурой сидели…
- Не дурой, - улыбаясь, но довольно строго, поправил его Андрей.- не дурой а заказчицей. Практически… - добавил он.
- И чего тут им переделывать? Я уж сколько раз говорил, что не получается широкий зал. А они опять все перечеркали.
- Ну расширь уж, сколько можешь – почти плачущим голосом протянул Андрей – давай, сделай, и сразу в отпуск пойдешь – добавил он, наступая Алику на больную мозоль.
Мысли об отпуске снова посетили Алика. Он живо представил морской берег, солнце на закате и обнаженных женщин. Еще – пару бутылок красного вина и кубинскую сигару. Нехотя переключившись на окружающую его реальность, он ответил Андрею:
- Ладно. Сейчас придумаем что-нибудь. Сегодня сделаю – скрепя сердце, пообещал он Андрею, - сейчас…
- Угу – кивнул Андрей, довольный. Проблема, стоявшая перед ним, была почти решена. – давай, я у себя буду – сказал он удаляясь. Сев за свой стол, он углубился в кроссворд.
За окном стояла поздняя осень. Косой дождь моросил по стенам домов. Деревья уже почти сбросили листву. Крупные капли висели на голых ветках, изредка падая на землю, и уступая место другим. Ранние сумерки уже сгустились над городом.
Алик нехотя включил компьютер. Разложил бумаги на столе. Открыл последнюю версию проекта. При взгляде на чертежи, на него накатила тоска, и он перевел свой взгляд на улицу, рассматривая промокшие деревья и редкие машины во дворе, с прилипшими к ним желтыми листьями. Работать абсолютно не хотелось.
«Н-да, погодка» - подумал Алик, взглянув в окно - «Где же ты, лето? Какая гадость».
Он продолжал смотреть в окно, погруженный в мысли. Его взгляд скользил по влажным блестящим тротуарам, водосточным трубам, из которых сочились ручьи, мокрым крышам домов. Потрескавшаяся краска на оконных переплетах слезала маленькими ломтиками. Плотная пыль лежала на подоконнике.
Алик заметил бабочку, сидящую между рамами. Маленький кусочек лета, оставшийся между оконными стеклами. Она была неподвижна – осенний холод уже сковал ее, бархатные крылья были сложены. «Павлиний глаз, наверное» - подумал Алик, внимательно рассматривая застывшую пленницу.
Он решил открыть внутреннюю раму и достать ее. Окна были старые, и переплеты довольно сильно рассохлись. Алик встал на табуретку, чтобы открыть верхний шпингалет. Потратив минут пять, он достал бабочку, и, расправив ей крылья, посадил ее наподобие птицы на палец, и подошел к Марине:
- Смотри, – сказал он, улыбаясь и протягивая ей руку – это тебе.
- Ой, здорово – улыбнулась Марина, и принялась вертеться и любоваться бабочкой – какая красивая…
- Я думаю, что тебе очень пойдет, если ее посадить как заколку на волосы – продолжал Алик, улыбаясь и глядя на Марину, которая кокетливо рассматривала бабочку.
- Не на-до – произнесла по слогам Марина – не надо – повторила она, сделав вредное лицо и отстраняя руку Алика.
Алик положил бабочку на стол и отошел. Марина продолжала ее разглядывать, уже, казалось, безразлично.
- Вас отразили – послышался из угла насмешливый голос Светки – попытка окончилась неудачей.
«Вредина» - подумал Алик и вернулся за свое рабочее место. Обратив внимание, что оставил открытым окно, он решил его закрыть. Подставив вновь табуретку, Алик полез на подоконник.
Когда он слезал с подоконника, пола его пиджака случайно задела мышку, лежащую рядом на столе. Чертеж находился в процессе редактирования, и разметка осей, дрогнув, переползла на одно метровое деление. Эскизы, лежащие на столе, слетели и упали на пол.
Закончив возню с окном и подняв упавшие бумаги, он снова нехотя вернулся к работе.
«А ведь можно изменить планировку» - пришла ему в голову мысль, после некоторых раздумий – «Кстати, у нас еще один метр, оказывается в запасе. Ну, сейчас».
Алик принялся за работу. Планировочное решение, еще вчера казавшееся невозможным, появилось в считанные минуты. Через некоторое время он подозвал Андрея.
- Все. Готово. Сделал, так как они хотят. Но чтобы я еще раз…- сказал он недовольно качая головой – ты меня понял, в общем.
- Ладно, ладно, давай печатай тогда, завтра я у него подпишу окончательный вариант – просиял Андрей, небрежно бросив взгляд на чертеж – заказик-то недурственный…
- Ну, так я в субботу отъезжаю?– уверенно спросил архитектор, глядя на Андрея.
- Да, давай. Спасибо, что доделал. Распечатай сейчас, ладно?
Алик кивнул, и пошел к своему столу. Он вновь стал предаваться приятным размышлениям. Его ждало теплое море, дешевый портвейн в неограниченных количествах и загорелые девушки.

(с)Fedott, 2004.