Изнанка бытия

Автор: Atlas Тусклое зимнее солнце скатывается за горизонт — туда, где серая сталь Финского залива смыкается с небом. Ветер сдувает ночной снег с замерших пляжей, треплет рыжие сосны в прибрежных дюнах. Золотой искоркой вспыхивает крест Кронштадского собора, едва различимый вдали. Холодные волны накатывают на берег, шипя настойчиво и непреклонно: «Приш-ш-шла, весна!»
Такой вот антураж. И в этих декорациях местный компрачикос покупает за «Яндекс-деньги» двадцать грамм скорости. Два раза по десять. Вполне так по-шпионски, через закладку: после оплаты ему скидывают смс-кой место, где лежит. Однако, палево: при отходе от тайника, его принимает ГНК. Чувак, ясен-красен, в печали — ментовская подстава чистой воды, но при шмоне находят только десятку. Аллилуйя! Вот и пойми этих торчков.
Он на радостях демонстрирует доброжелательность и готовность сотрудничать — словом так испускает лучи добра, что менты начинают напрягаться. Рвет, сука, шаблон своим поведением. Два два восемь — число зверя, грешник должен каяться и рыдать, а задержанный чуть ли не целоваться лезет. Мутный кекс, странный, не ровен час подстава внутреннего органа полового исследования... Короче, к себе не повезли — скинули до утра в местное отделение.
Там брать не хотели — обезьянник забит до отказа: праздник, весна, полнолуние... нужное подчеркнуть, но куда денешься. Эти тоже десятку спидов не нашли, ремень-сигареты изъяли и велкам в КПЗ. Там веселая компания разной степени упоротости, все дружно едут в светлое завтра: «Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота, обезьяну, попугая — вот компания какая!» Кто по-синьке, кто на веществах, а кто под влиянием кориолисовой силы планеты ебнул тещу.
«Будете, парни?» — спрашивает прибывший и достает заначку. Чего собственно терять: снявши голову, по волосам не плачут, и незачем добру пропадать. А чтобы вы понимали, десятка метамфетамина — это всей камерой неделю по потолку бегать. ИЧСХ ничего больше не надо — ни спать, ни есть, ни отдыхать; летчики Люфтваффе гарантируют! Кто, скажите, откажется от халявы в такой ситуации — в мрачных, с позволения сказать, застенках? Ну и в скором времени начинается такая веселуха, что дежурная смена отделения на всякий случай надевает бронежилеты. Хули, праздник!
Один арестованный бельчонок, раз за разом, взбегает по стене к потолку и слизывает побелку без устали и сомнений. Другой морячок, раздевшись догола, пытается просочиться сквозь решетку: руки-ноги пролезли, теперь норовит просунуть голову, прям терминатор из жидкой ртути, гроза копов и Сары Конор. Этого только замораживать. Кому-то на старое химоза легла неровно, он кидается калом в дежурного, и попробуй такого останови. Омни меа мекум порто. Запасливый, блядь.
А в камере еще рыл двенадцать — точь в точь, как у Блока — и всякий норовит найти занятие по душе. Они энергично и дружно проживают быстротечные мгновения жизни. Ну и не молчат, конечно — кто-то поёт, а кто просто орет во все горло от избытка чувств. Штырит-то не по-детски, спасибо «Яндексу». А посредине, в белом венчике из роз — сами знаете кто, с начатой десяткой спидов, в окружении скорбящих и апостолов. Такое вот светлое воскресение в северной столице. Осанна вам, мерзавцы безблагостные!