Осень отчаяния

Автор: Леонид Очаковский Снова дождь, снова туман. Как той осенью. Бродить по улицам в такую погоду совсем не хочется. А чего делать? Любишь торчать, люби и мутить. Хрен знает, может возьмем где. Зоя, у тебя ноги-то не промокли? А то я уже сопливиться начинаю. Горячего кофейку что ли попить у какой палатки. Да тут что-то и ни одной палатки с кофе не видно. И ни одного ларька с пивом. Глушь-то какая!
Вот так и было той осенью. Ночами я летал под шум дождя. Небо закрылось серыми тучами и беспрерывно дождило. Видимо, в праздник кущей на Небе определили повышенную норму осадков на эту осень. Шел на работу под дождем, возвращался тоже под дождем. Во дворе по-прежнему не постоишь так. Моросит сверху. Не покуришь. Мокро. Я становился бывало под крыльцо. Что-то было не то. Не то, что летом. За сентябрь - всего один визит к Вике. С другой стороны, это стало как-то менее актуально. Снова объявилась старая подруга. Моя давняя любовница. А что в ней толку? Я работал, она работает. Вечерами мать дома. Где-то так разок в неделю приедет на ночь. Мать с ней не говорит. Видеть они друг друга не хотели. Потому что по настоящему к наркоте эта девушка меня и приучила. И она мать видеть не хочет. Приедет иногда на своем авто, возьмет меня с работы. Заедет в темный дворик (а там их навалом было, искать особо и не надо), в тени поставит машину. Ну, на заднем сидении потрахаемся. Ну, отсосет она. И оба видим, что это не то. Привередливый я, говоришь? Девчонка вся от ушей и до ног? Любой мужик рад был бы ее поиметь? Да, не спорю. Но пойми, она за рулем - это раз. А ей на трезвую голову трахаться неинтересно. Она любит коньяку попить, самогонки, план покурить. А только потом трахаться. Романтика есть потрахаться в машине. Но раз, два. Не больше. Всегда вспоминались наши прежние посиделки на моей кухне. Самогонка, план, гашиш. И суперсекс потом. Замужем она. Всегда была. А как с мужем - хрен поймешь. Живут то врозь, то снова вместе. Она тогда чего ко мне прибежала? Наташка, жена моя, стала с ее мужем трахаться! Якобы она ее застукала. Да что жена моя, да что эта журналистка - обе лесбиянки. Бисексуальные. Во им малина пошла, думал я. Упрашивал ее как-то связать меня с Наташей. Но та так и не звонила и не появлялась. До женитьбы я был рад любой пизде и в любом месте. А после бегства жены мне вот эти свидания-случки в ее авто мало прикалывали. Хотелось в осенние сумерки прийти с работы домой с двумя бутылками пива, а чтоб там девушка тебя встретила, нежно поцеловала, приготовила ужин, налила бы пива. Какая девушка? Да хотя бы и эта. А эта и ужина не сготовит. Этой самой надо готовить. Так дома никто, кроме вечно ворчащей мамани, меня и не ждал. От этого становилось невесело. Само собой, я лез ей под юбку, гладил нежные бедра, сливался устами в поцелуях, ласкал груди. Смотрел на ее очень красивое лицо вблизи. И как-то сами собой вспоминались стихи Есенина:
«Пусть твои полузакрыты очи,
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я и сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом».
Это был тот же эрзац интимных отношений. Что и с проститутками. Только там за деньги, здесь за дурь. Чтобы иметь ее, надо было мутить для нее. А приняли бы меня на замутке - она бы от меня сразу же отказалась. Так мне теперь кажется. А чтоб не думал, все равно хотел ее роскошного тела. Которое получал иногда. В сексе она была щедрой. Разделяла свое тело и с мужем и с начальством своим, со своим институтским другом и в том числе и со мной. Зачем? Да любила потрахаться удолбавшись. Хотя я этим нечастым свиданиям был все-таки рад. Потому и к Вике весь тот сентябрь и начало октября не ходил.
Отчаяние подкрадывалось незаметно. Без всяких поводов. Вот ты прикинь. Снова занимался любовью со своей красавицей - любовницей. Единственной, с кем интимные отношения продолжались четыре года. Вызванивал своих друзей. По торчу. Один хороший плановой паренек обещал пробить пару корабликов. Курил смесь узбекского плана и доморощенной конопли. Жить как жил летом. Дуй, втыкай и дрочи, а раз или в неделю сжимай в объятиях и засовывай в передок и в рот очень красивой женщине. И болтай при этом с ней на нашем жаргоне. Чего унывать-то? А? А мне что-то совсем тошно на душе стало. Хреново очень. Думаю, это из-за Наташи. Одна мысль о том, что какой-то мудак задирает ей юбку, вызывала тоску и бешенство. Посудить - чего злиться? Он задирает юбку моей жене, а я может в тоже самое время - его. Вот если б Наташа осталась при этом со мной - мне бы это еще прикольно было. А его Анечка осталась с ним, а моя-то от меня сбежала и знать не хочет. Вот это и бесило. Хотелось просто придти на работу и там всех перестрелять, а потом себя. Ствол что ли купить? Думал и об этом. В принципе это можно. В Абхазии хороший ствол стоит 5000 рублей. Причем его даже чрез границу проносят и отдают тебе на российской стороне. А дальше как хочешь. За дальнейшее не отвечают. Там на вокзалах мусора шмонают нехило. Причем не дурь ищут, а именно оружие. Видимо, его везут оттуда. Потому и смотрят так.
Посмотреть с расстояния. За что было мочить этих офисных девчонок? Не за что. Они были в моих проблемах не виноваты.
«Вся жизнь моя - огромная ошибка,
Кто виноват - сам черт не разберет...»
Вот именно. Не, вот заголить им зады да розог всыпать по голому мягкому месту - это да. Заслужили. Своим отношением к работе и ко мне. А перестрелять их - это было чересчур. Хотя тогда хотелось. Из-за Наташи. За то, что она просто забыла меня.
Меня потихоньку после наезда налоговой полиции все стало на работе напрягать. Вроде, все вышли сухими из воды. Да и пришли-то туда не нас закрывать, а за деньгами . Но и обстановка на работе стала меняться. Я жопой чуял - там не только непроводные накладные, там реальные статьи пришить могут. Платить-то они платили, ну и что? А отношение к моему труду и ко мне какое? Да ни хера на работе не было. Прикинь, у них всех новейшие модели Пентиума, а у меня в бухгалтерии четверочка, дышащая на ладан. Ни сети, ни модема, ни принтера нормального. Сколько я мучался с этим принтером. Платежки мажет - а такие же в банках не берут. Порой раз десять перепечатываю. И один комп на 4. И конфигурация такая, что никакую нормальную программу не поставить. Некуда и не работает на таком. И 1С 6-я версия, к которой и обновления-то уже нет. Только хорошо хоть к ней новый План счетов сделали. Я всю первичку по зарплате на сто человек в ворде и экселе делал. Знаешь, директриса сказала своей дочери, чтобы та купила мне новый комп и новую 1С. Но она редко была, а все оперативное руководство на ее дочери кокосовой. Еще та сука! Толстозадая дочка считала, что можно работать на таком. Раньше работали так и ничего не просили. И не хотела мне покупать новый, якобы он неизвестно когда окупится. Дура! Взятки платить ей не жалко, штрафы - не жалко. Их раньше каждый месяц штрафовали до меня. А вот новый комп ей купить жалко. Стало ясно - не забывает купить. Просто не хочет тратиться на бухгалтерию. Не нужна она ей. И я не нужен.
Реально я был нужен ей до часа - чтобы позвонить в банк, узнать остаток на расчетном счете и сделать платежки. Да вовремя отчетность сдать, вовремя подсчитать налоги. Сделай дело - гуляй смело. Не так ли? А отпроситься у нее по своим делам - это она мне все нервы вымотает. Отпрашивался на защиту диплома - а она мне так сказала: я не могу Вас не отпустить, но мне это не нравиться. Хм! Есть дело, нет дела - протирай штаны в офисе. И все так то работали, то изображали, что работают. Девчонки то чаи гоняли, то журнальчики читали, то порнуху с других компов смотрели с дисков. То фильмы. Раз они какой-то прикольный мультик осенью смотрели. Там на роликах персонажи катались. И один говорит другому - эй! Эти колеса не глотают. Катя худая спросила меня жеманно - Леонид Владимирович, а какие колеса глотают? Экстази или аптечные - ответил я. Зло меня брало на них! Я все копейки фирмы на работе считаю. По зарплате и отчисления с нее. В сентябре 77 душ доход получили, у шестерых регрессивные ставки по ЕСН пошли. Запарился уже. А сотрудницы мои смотрят порнуху с дисков, мать их в рот и в жопу!
Начался осенний отчетный период. Под звук дождя я рассчитывал зарплатные налоги и пытался сделать форму ФСС-4. Хотелось сдать ее пораньше. Чтоб в очереди не стоять. А девчонки на работе не напрягались. Что, они не хотели работать? Нет. Смысла моего труда не понимали. Была толстая Катя одинакового с ними уровня в учете, работа шла. Пришел я и стал грузить их черт знает чем. Работа идет также, деньги те же примерно. Уволить их было не в моей власти. А даже если бы и в моей - я ведь никого бы не уволил. Разве что если б кто проворовался. А так - они работали гораздо дольше меня на этой фирме, делали с самого начала вслед за толстозадой Анькой ляп за ляпом. Фирма работала, не разваливалась. Когда их брали на работу, им сказали, чего от них хотят. И они это делали. Пришел человек со стороны, захотел другого. Если руководству по фиг вся бухгалтерия, то значит, никого не ебет, что он хочет и что делает. Кроме того, этот человек был тихий и покладистый. Орать не будет, оскорблять не будет. Если его крепко достать вздохнет тяжело и скажет - ну ты стовосьмой и оказалась. А что значит стовосьмая - кто знает?
Интересно вот теперь - а может Женька все-таки это понимала? Ведь в Ташкенте родилась как-никак. Что торговый представитель Диля - узбечка старше меня на восемь лет, значения этого словечка понимает, я не сомневался. Ведь на интернациональном, крепко замешанном на русском языке узбекском сленге стовосьмая - это что-то вроде давалки-шлюхи, только более обидное. Очень-очень неприличное. Неприличнее бляди. Так моей матери моя жена объяснила. Живой язык узбекской улицы мне нравился. Сейчас он напоминал о жене, а раньше - когда мы только когда как говорится были помолвлены - решили вступить в брак, просто нравилось так над своими однокурсницами прикалываться. Как они воспринимали это на самом деле, сказать трудно, на вид - ржали до упаду и повторяли гримасничая; а эти почему-то тихо хуели и были в полном отпаде. А, вспомнил! Эта Диля столь же легко и естественно в открытую, как и я, говорила со мной, используя те же самые словечки. Она вообще любила попить чай со мной и побазарить про Узбекистан. Может, она и сказала Женьке, что такое стовосьмая. Я не знаю, да и мне было по хуй. А сейчас - тем более. А все одно это менее обидно, чем если бы я их назвал блядями или дурами. Отчего? Корейской или узбекской девушке я так не скажу никогда. Ей обидно будет до слез. Там хоть парень на улице так девушке скажет - это позор и ей и всему ее роду. А этим что в лоб и по лбу. Чувства узбекской девушки у них все равно нет. Смысл они не воспримут так трагично. Назвать их шлюхами, дурами, лентяйками? А вот это им было бы обидно. Потому что понятно.
Не, много мудрости было и у святых отцов. Авва Дорофей вот так писал: больше греха сказать человеку ты гневлив или блудник, чем сказать - ты соблудил или разгневался. Это в слове об осуждении. Отчего так - говоря, ты блудник или гневлив, ты осуждаешь как бы все расположение, всю жизнь человека. А сказать - ты соблудил: это значит, ты вот здесь ошибся. Но это не значит, что ты по жизни будешь только ошибаться.
Блядь, если ничего не достанем, послезавтра мне на абстяге сидеть. Знаешь, древние патерики - плохие учебники нравственности. Моралисты эпохи Просвещения, которые занимали командные посты в церкви, их поэтому тщательно редактировали. Чего там только не прочитаешь! Во, один послушник-отморозок, я так думаю, ему бы сейчас было в дурке место, взял и посверлил стену в соседнюю келью. И «водный исход совершаше», короче говоря, просто ссал на постель своего соседа - великого подвижника. А там годами поститься, а потом свалить к проститутке - обычная история для многих подвижников. И похлеще. Раз один такой постник вышел на речку за водой, а там прачка белье стирает. Он ей задрал юбку, потрахал ее, ну, само собой, хоть про это и не написано, с кулака пару раз въехал ей по ее мордашке- а разве по другому она бы ему дала просто так на себя залезть, ежели впервые его видит? - а потом пошел в свой скит. А там бесы сидят у входа. И говорят ему так - а хули ты сюда идешь? Ты теперь конченный человек, ты грешник, вали отсюда. Нечего тебе молиться. А постник не дурак был. Ни хуя, говорит. Слыш, бесы, сами валите отсюда. Я само собой грешник, тут в отказ не иду. Но хотя я и грешник, все равно я христового стада, хоть там и самая паршивая овца. По-моему, хорошо он им сказал. Это знаешь, как в псалме славянском красиво «Твой есмь аз, яко оправданий Твоих взысках. Мене ждаша грешницы погубити мя, свидения Твоя разумех. Всякия кончины видех конец, широка заповедь Твоя зело...» Какой ни есть, а все одно Твой.
Так и было. Я отчет хочу подготовить скорее, девчонкам на это хер положить. И я ничего им сделать не могу и не хочу даже делать. Не тронь говно - оно и не воняет. Все одно, меня дома никто не ждет, кроме мамани, лучше я посижу до семи-восьми вечера - и сам все сделаю. Мне за это спасибо не скажут, больше не заплатят, даже бутылку пива не поставят. А все одно сделаю. Журналы читать или по Интернету лазить я дома могу. На хрен в рань вставать да сюда переться за этим. На работу я ходил именно работать. И интересовала меня именно работа, а не ее результат для моего кармана. Вот этого в натуре никто не понимал. Родители Аньки это понимали. В том смысле, что на мне можно верхом ездить. Но и то понимали, что относиться ко мне надо по-человечески при этом. А иначе на мне где сядешь, там и слезешь. А вот Анька этого не понимала. Как по ее понятиям - ты на фирме родителей работаешь - значит, пред ней в неоплатном долгу. Изволь ей не прекословить и нравиться, хоть клитор ей лижи. Что ее на опыте ВСЕ заложат - в голову ей не приходило. А когда на самом деле заложили, она вроде как на весь офис обиделась. Перестала бухать с офисными девками. В том числе и на меня обиделась. Блядь, раз так ехидно сказала, когда я этой Диле все про свою жену рассказывал - ничего просто так не бывает, жена просто так вряд ли бы от Вас ушла. И чего? При всех ей сказал - да, просто так ничего не бывает. Просто так и кошки не ебутся, просто так мусора не приходят. Она предпочла сразу съебаться. Разозлил я ее.
Вот так сидишь-сидишь за компом, бумажки пред собой перекладываешь, считаешь на калькуляторе. Пытаешься понять - почему не идет? Ищешь, ищешь, нашел. Охуеть! Сентябрьская платежка августом проведена, а в другой триста косых в три лимона превратились. Запятая не пропечаталась. Ёб твою мать, я ж над этим два дня бился, пока не понял. Что Женька три платежки левой ногой в комп вбила. Когда я это понял, думал только - ни фига себе! Недаром в дни молодости моей бабушки аналогичную работу на производстве называли вредительством. И мотали за нее нехилые сроки. Вот видят сейчас с того света мои деды-чекисты, как я с офисными девками мучаюсь и чего от них терплю - верно, в гробу ворочаются!
Что я мог ей сказать? Этой рыжей Женьки? Как? Я ей только заикнулся, что из-за нее третий раз придется отчет переделывать - она давай орать, что она человек, что имеет право на ошибку. И вроде верно. Людям свойственно ошибаться. Но когда вбила, могла по карточке или по оборотке посмотреть, что не идет? Могла. На ошибки в проводках я смотрел сквозь пальцы. Лучше молча перепроведу. Но ошибаться в сумме и в дате, да так, что я потом несколько дней мучаюсь. Чего я ей говорить буду? Отматерить ее что ли? Нервы себе трепать?! Я ей так сказал - купи за свои деньги мне две бутылки пива, чекушку самой дешевой водки и чаю. И считай, что эту тему мы проехали. И чего думаешь? Девчонки чухнули вниз и чрез десять минут молча принесли мне и пива и водки. Причем, отнюдь не дешевой. И чаю. Молча положили. И ушли. А я тогда до полдесятого сидел за отчетностью.
Вот так. Как ко мне относятся - мне по хуй, а их отношение к труду меня напрягало. Я ясно чувствовал, что всем кроме меня этот отчет по барабану. А ведь это смысл того, что я здесь делаю! Значит, все, что я здесь делаю, никому и не нужно? Кроме налоговых органов? Вот это самое и отчаяние - так чувствуешь себя на работе. А дома что? Маманя орет - ты опять укурился, наркоман проклятый?! И никто не ждет. Кто был бы рад твоему возвращению домой. И чего получается? На работе погано, дома - поганее вдвойне. И стучит одна мысль - что кроме иглы тебе больше ничего в жизни не светит. Чего б ты не делал. Выхода нет. Не вырваться. Идти некуда. Игла или петля на шею. Два года назад я темным осенним утром бежал в свою Академию, на что-то надеялся. Год назад я был женат, ходил темными вечерами туда. А теперь? Теперь я хожу на работу, где от меня ни реферата, ни вовремя полученного зачета не ждут. И что мне осталось впереди? Получить зарплату, набухаться водкой и пивом, сходить к проститутке, замутить дури и подрочить всласть. Давнюю подругу трахнуть, с которой договариваясь о свидании в ответ можно услышать - ой, на сегодня я уже с другим договорилась. От Вики так не слышал! И при этом мать хочет, чтоб я не убивался? Куда я денусь, когда разденусь!
Осенняя депрессия плохо поддавалась лечению травой. Потому что травы с каждым разом становилось все меньше и меньше. А где взять ее - хрен знаешь. Осенью была перепись сначала. У мусоров - усиление. Барыги осторожнее. Хрен замутишь. Стали вечерами меня тормозить по дороге домой. Документы посмотрят - и идут своей дорогой. А я своей. Но когда тебя по пути домой два-три раза мусора тормознут - мутить как-то стремно.
Днем хуел на своими цифрами на работе, вечером, когда девки свалят - добивал их, потягивая пиво и чифирь и куря на своем рабочем месте. Потом шел темными дворами к метро «Ленинский проспект» - заебали меня тупые водила, у которых тачки становились на трамвайных путях. Почти всегда под дождем. Метро «Калужская» автобус, дом туриста, японский бар. Где бармен - шурин. Стас, привет! Присаживайся за стойку. Стас, мне сто грамм и пиво. Я тебя угощаю. Стас, а Наташка не звонила? Где она? Не знаю, я ее уже больше месяца не видел. А где Ким? С матерью нашей. Стас, увидишь - попроси ее мне позвонить. Когда увидишь. Хочу поговорить. Э, я просил каждый раз. Но приказать ей не могу. Пойми - она с тобой говорить не хочет. А за что, Стас? Да я по Киму больше чем по ней скучаю! Я ж о нем думал больше ее. Э, Лёня, выпей еще сто грамм. Плачу я. Из моей зарплаты. Ты пойми - ей к психиатру ходить надо! Мы все хотели. Наша мама, Денис, я, Оксана - чтоб вы были мужем и женой. И дядя Лёва. Ей с тобой слишком хорошо было. Зазналась она. Так она ж сестра моя все равно. Набегается - и вернется. Некуда ей деваться. И знает она, как ты к ней относишься. Мать ей говорит - возвращайся к Леониду. Мать не слушает. Меня тоже не послушает. Стас, ты мне деньги можешь не отдавать. Отдай зеленкой. Я звонил пацанам - ни у кого нет. Эдик уехал - самому брать негде. А если пластилин? Тоже не слышно. А черняга? Игорь не приедет месяца два. Это к нему. И белого нет? Если Игоря нет, то и белого нет. Стас, а где Юрка? Не знаю. Он беспонтовый человек. Уже всех кинул, кого мог. С ним не мути. Потерпи. Постараюсь пробить. Я в долгу не останусь, Стас. Давай еще по сто грамм. Угощаю. Если вернется, примешь Наташку? Да! Скажи ей - я все прощаю! Только б вернулась! Тут на глазах сами собой наворачивались слезы. Как мне эта галимая водка надоела - знал бы ты только! Я знаю, что тебе план нужен. Потерпи. Эх, судьба моя - ждать у моря погоды! Стас, а свари чифирок - спать хочется. Подожди минут пять. Чрез пять минут предо мной в пиале дымился настоящий чифирок. Стас работал. Я тянул дымящийся напиток и глазел на девок за соседним столом. Они сюда сниматься пришли или просто побухать? А пошли на хуй, все равно мне. Не мое это. Кабак дорогой, девки явно из дорогого офиса. Поеду домой и там подрочу. Раз ко мне девушка одна прикопалась. Молодой человек, который час? Без пяти десять - ответил я, посмотрев на часы. И добавил - или ты работаешь в горизонтальном положении или ко мне не прикапываешься. Одно из двух. Они предпочли ко мне не прикапываться. Что было на руку мне.
Доедешь домой. Снова ор мамани. Она уже сама по себе на меня не наезжала. Она при мне звонила своей подруге и орала ей - Ира, он опять пьяным пришел. Да нет у него никакой девушки, кому он нужен! Не сын был бы, а посторонний мужик - я б к себе такого не подпустила никогда! Он не жрет, снова взялся за беломор! Косяк забивает, скотина! Вот так и живу!
Ори- ори дальше. Я начинал горланить:
«А утром просыпаешься с похмелья,
И в голове стоит один вопрос,
А где бы раздобыть кусочек плана,
И чтобы на запястье он пророс!»
Маманя орет - прекрати, гад! Хватит надо мной издеваться! А! Наркоман! Снова папироса в руках. У меня в руках, да. Пакетик из газеты ложится предо мной. Ира, он вот знаешь по ихнему, снова заторчать хочет! Я не знаю, что мне делать! Я не могу его остановить! И реветь начинает. А я ревел, когда ты мою жену узкоглазую из дома ором своим выживала - тебе по хуй тоже было? Она ушла, а я-то остался. Реви - не реви - теперь все одно будет. Ежели меня даже Интернет радовать перестал по-прежнему - все. После работы будет или пьянка или торч. А ты думаешь, я то - после работы буду вытирать все и прибирать, да по магазинам бегать? Чего ты от меня вообще хочешь? Содержимое беломорины вытряхалось в пепельницу. Доморощенная конопля перетиралась в руках. А коноплю-то эту ведь сама поливала и сушила. Так зачем сейчас на меня орать? Как-никак, дома у нас сложилась организованная группа по культивированию конопли. Статья 231 УК РФ. Часть вторая. Ведь группа, предварительный сговор в наличии - не отмажешься. Срок - от трех до восьми каждому. А прокурор добавит. Так я и говорил мамане. Забивая косяк. Остатки гаша, то, что сам вырастил, узбекский план.
За что мне это?! - начинала орать маманя. Наркотики, проститутки, наркоманки, прокуроры, судебные повестки?! Я из простой семьи, и я этого не знала всю жизнь! Вот с тобой узнала только! Ни в одном кошмаре не снилось!
Лет семь-пять назад мне тоже не снилось ничего подобного. Ну и что? Меня конкретно затравили. Затравили!
Мам, теперь аборт делать слишком поздно - говорил я. Я не понимаю, на что ты надеялась. Она может жить и без регистрации и без медстраховки. Все, на что я положил свои силы, она мне считай в лицо швырнула. Ушла она. А я-то остался. И чего теперь? Нетвердая рука с дрожащими пальцами тянулась к зажигалке. Подрывал косяк. За окном барабанил дождь. Вот он мне и запомнился той осенью. Вечный дождь. Вечные слезы. Мам, а ведь я любил ее! Ее так больше так никто любить не будет.
Затягиваюсь. Раз, два. Захлебываюсь от кашля. Сгибаюсь. Снова затягиваюсь и задерживаю дыхание.
Ты докуришься до рака легких! Сходи на рентген!
Мне лучше умереть нежели жить. Проклят день, когда я родился, день, когда я родился, да не будет благословен! Ты меня уродом родила и уродом воспитала. И всю жизнь усердно вбивала мне в голову, что я урод. Рак - так рак. Не хочу жить. Пусть этот день проклянут те, кто отрицается дня. Все вместе.
Новая затяжка. Пиво из горла. Кашель. Кажется, я застудился. Горло першит.
А ты посмотри на себя! Какая женщина захочет быть с тобой!
А я чего - упрашивать их должен? А ежели с кулака дать?
За что? Что сука с тобой жить не захотела?! Другая не виновата!
Новая затяжка. Кашель. Чувствую, будто легкие выхаркиваю. И в боку кольнуло. Может, в самом деле рак уже? Травка дыхалку мне за год посадила. Другая ведь в самом деле не виновата, что та сбежала. Виновата в другом - мне давать не хочет!
Не виновата! А я что - виноват?! Бессрочно?! Без амнистий? С момента рождения?
Новая затяжка и снова кашель. Давлюсь дымом и пивом. Хотя - раз кашляешь, значит - пробило!
Вас послушать только! Жена мне говорила совсем напротив. Что я - хороший сын и плохой муж. Хрен вас, женщин, поймешь. Пятка пошла. Затягиваюсь и начинаю проваливаться в приход. Бычок от беломорины летит в пепельницу.
Укурился опять! Ты такой агрессивный, когда накуришься!
Это я агрессивный? Мирный плановой? Ты мне - гав-гав, а молчи?
Ой, как ты? Бледный как полотно.
Мне пиздато! Мне сейчас очень хорошо. Все по фиг. Я просто на приходе.
Тебя приступ не схватит?
Вообще-то не должен. Когда есть травка, приступов нет.
Но смотреть на тебя просто больно. Что ты с собой делаешь?!
Я?! Убиваюсь!
Себя ты убиваешь. Медленно. Мне на это больно смотреть!
Нет, это ты меня убила. Когда жену выжила. Но я-то остался!
Хочешь сказать, что теперь каждый вечер будет пиво, водка, марихуана? Лёня, ты так долго не протянешь! Здоровья нет. Рак или инсульт. И ты совсем никому не будешь нужен. Кроме меня!
Так я ж и жить не хочу! И так, как есть, никому не нужен. Что переменится? Хоть сейчас приятно будет. Голову кренило в сторону. Ой! - начинала причитать мать, Что он с собой делает! Как мне больно это видеть.
Я только этим и жив до сих пор. Все, по-иному я жить не могу - говорил я ей.
А если полечиться? Я любые деньги готова отдать, только б тебя вылечили.
Мам, ЭТО не лечится. Ты пойми - я потом не исхожу, меня не трясет, головой о стенку не бьюсь. На абстяге. Тело не страдает. А в душе - ну, так невыносимо быть трезвым. Просто больно душе. Как от твоих слов. Так жить не могу. Только тоска по иным мирам и отвращение от нашего мира.
Да уж! Мне об этом говорили. Наркоман не может стать ненаркоманом.
Не может! Тут тебя не обманули.
Но вот сейчас на тебя больно смотреть. Ты - полный придурок. Выглядишь так. Очень дико. Как психбольной. Неужели тебе на самом деле хорошо сейчас?
Это тоже правда. Мне хорошо. Внутри. А для организма приход - всегда удар. Но в тысячу раз будет лучше, если мне мозги никто ебать не будет. И на приходе и вообще по жизни.
Мать в слезы. Снова звонит. Ира, он каждый вечер под воздействием наркотических веществ! И я вынуждена слушать весь его бред. Наркоманский. Да, представь, я всю его жизнь загубила. А я ведь всю свою жизнь к его ногам положила!
И снова мамина истерика. А ведь как надоело это вечное - а ты посмотри на себя! Вот чего мне на себя смотреть? Я что, себя не знаю? Знаю! Ежели я для тебя по жизни ненормальный и наркоман - я им и стану.
«Подешевела, наливай, трава забвенья!
Сам черт придумал эту дивную траву,
Разок-другой - так вроде даже не куренье,
А путешествие во сне и наяву»

Я начинал горланить. Мать - немедленно прекрати хулиганить! Мало того, что пьяный пришел, так орешь еще!
Извини, меня прет. Круто прет. С чего бы мне не спеть песни про план?

«Подешевела, наливай, лихая травка!
Я путешествовал под музыку в раю,
И поздно понял, что железная удавка,
Уже накинута на молодость мою!»

Знаешь, Зоя, это правдивая песня. В натуре так и бывает. Поздно понимаешь - что без травы тебе пиздец. Потом исходить не будешь, руки трястись не будут - а все одно. Но чмо ты без травы. Сам себя чмо чувствуешь - вот и вся ломка. Хотя. Все это индивидуально. Кого как. Но я трезвый жить не могу. Юрка-героинщик мне на свадьбе объяснял - ну, от травы будет у тебя психологическая зависимость. Но это так себе. Пустяк.
Пустяк. Тело не чувствует его. Ни капельки. Вещи из дома не побежишь выносить, вены себе резать не будешь. Но этот пустяк делает наркомана наркоманом. Ты все помнишь. Что с ней - и что без нее. Без нее жить не хочется. Просто не хочется. Пусто и скучно. Жизнь становиться серой и нудной. Начинаешь бухать. А потом находишь и забиваешь косяк по новой. И снова живой. Ну, есть она - хорошо, нет - так нет. Так было всегда. Но она скоро кончится - и что я буду делать тогда? Блядь, даже мускатные орехи все раскупили у узбеков. Бухать водку и погружаться в депрессию дальше?
Осенью снова вернулся начальный негатив на входе. Я прямо физически чувствовал, что влип в какую-то очень скверную историю. Что я в западне. И мне не уйти. Остается только одно - ждать. Чего-то ждать, вверив себя Высшим силам. В меня вливалась энергия свыше. И под кайфом я чувствовал, что меня будто на куски разбирают и тщательно просматривают симпатичные пушистые чертики. А вот и они сами хвостиками машут мне с люстры. Галюки пришли! А какая ж ты, Наташка, оказалась подлая! Ушла - и просто вычеркнула меня из своей жизни. И не вернется. Осенью я это понял - от того и брало отчаяние.
Да, надо найти палатку и взять просто кофе. Ну, пива - само собой. А где она?
Сначала вроде нормально было тогда в октябре. Замутил два кораблика, прямо на работе вечерком косяк забил, пришел домой. Потом был день рождения у худущей Катьки - на работе его и отмечали. Анька с нами сидеть не стала. А мы там сидели и бухали. С одной стороны вроде весело. Сидишь за столом, там столько симпатичных девчонок. А с другой - мне было не весело. Тошно. Позвали меня, занял место я во главу стола на вертящемся кресле, потому как другие места были заняты, спрашивают - чего наливать? Пиво есть? Нет. Не знаю, но там за столом никогда пива не было. Ну, сначала налили шампанского. Раз выпили, покурили, они языками там чешут. Катьку поздравляют, хорошего ей желают. Налили мне какого-то красного напитка. Я думал, что это вино - а это водка клюквенная. Но пьется лучше обычной. Я выпил, она мне по мозгам как шарахнет - после шампанского. Я так сижу свесив голову и говорю - а чего? Пить можно. Хороший алкогольный приход. Катька эта, что именинницей была как выпучит глаза на меня. Чего?!! - спрашивает. А мне было хорошо. Там этот Серега был. Объясняет ей - он сказал, хороший приход. Алкогольный, уточнил я. Эта первая фаза наркотического опьянения. Этиловый спирт - тот же наркотик. Только там две фазы, а не три. Приход и отходняк. Катька стала меня тост просить сказать. Ну, я ей выдал любимый тост моей жены - чтоб у тебя и у нас всех всегда все было и ничего нам за это не было! Она еще глазки стала мне строить. Я этот тост где-то уже слышала, говорит. Я - так он в Каттакургане очень популярен. Выпили мы. Гляжу, Катька снова наливает, а я сильно захмелел. Скажите тост - снова меня просит. Чего ко мне прикапываться? У тебя друг есть. Я такой тост ей сложил прямо в голове. Говорю - красавица Катюша! Я пью за то, что всегда у всех ты брала и всем давала. Катька и Женька сильно сконфузились, но выпили. Обе девчонки - в полном отпаде. Я сидел свесив голову, слышал их трескотню и думал одно - а на фиг мне здесь сидеть. Не надо мне этого. Домой надо, забить косяк - и улететь подальше от этого мира. Чего я здесь высижу, кроме головной боли на завтрашнее утро? А как уйдешь? Вэнщики подходят, все по пузырю приносят. Сидим, бухаем. Эрзац удовольствия, эрзац общения. Серега гонит про встречу со своим другом, проездом прибывшем из Штатов. Как ему там живется, вообще, какая там жизнь, сколько там стоит пиво, виски, ананасы. Я его просил - а он не говорил случайно, почем в Штатах кокос? Серега ничего не понял. Отвечает, что он только про ананас рассказывал. А у Женьки - рот до ушей, засмеялась. Поняла, про какой кокос я спрашиваю. Пять месяцев вместе проработали как-никак, начали девчонки уже матюкаться в разговорах. Восемь вечера - бухаем, десять - бухаем. Маманя на мобильник звонит - а я уже никакой. Чтобы добраться домой, пришлось брать машину.
И вот после попойки этой стало ясно, что что-то не то. Где-то после третьего квартала надо проводить инвентаризацию. Ну, инвентаризацию кассы я сделал. Во, как нас учили, пересчитывал все по купюрам. Столько-то соток, столько - пятихаток. А как я мелочь стал также пересчитывать - вот тут девчонки точно охуели. Что я копейки и пять копеек считать буду - этого они от меня не ожидали! А я еще их попросил пересчитать, мол, сбился, чтоб точно было. Нет, это не прикалывался я над ними и не утеснял их так. Все в акте и было записано. Нас так Шеина учила на втором курсе. Я бы копию этого акта ей с удовольствием направил. Мол, выучили меня хорошо, Тамара Николаевна!
А тут инвентаризацию переданного в аренду имущества стали проводить арендодатели. Приехали и ежедневно в офисе сидели два менеджера от организации-заказчика. Там как было? Сама по себе фирмочка родителей Аньки была обычной малой фирмочкой средней паршивости. Отчего там 102 человека доход получили? Они просто присосались к российскому филиалу американской фирмы. Торговать и рекламировать их продукцию. Янки в российском бизнесе лохи. Каких только заморочек у них не было! Например, объезжать вещевые рынки, собирать данные и высчитывать среднюю цену их продукции для конечного потребителя. А хули это делать? Не, вот если б они за моего приятеля бакинца Алика взялись платить СЭС, пожарникам, торговой инспекции, ментам - я бы их понял тогда. Цена б уменьшилась. Так они на рыночные поборы с розничных продавцов повлиять не могут - зачем им знать среднерыночную цену? А чтоб узнать ее, они наняли бабенку, платили ей 15 косых в месяц. Она рынки объедет, купит для дома себе, проезд ей оплатят - и каждый месяц лавэшки за это получает. Тупая эта заморочка. Потому что реально проверить - все ли ларьки она обходила или два ларька всего, а остальные цифры брала из головы - было невозможно.
Вот, они передали нашей фирме имущества. Автофургоны, компьютеры, машинки для пробивания счетов-фактур, батарейки к ним, провода разные, блоки питания. На 20 экспедиторов. Полученное в аренду имущество полагается ставить на забалансовый учет. На счет 001. И вести по нему аналитику. Этого отродясь не было. Я хоть эти автофургоны поставил на учет. Вот сидят эти менеджеры, смотрят бумаги. Мне было бы неприятно. Не по себе. Встреть я их в темном переулке. Двухметровые амбалы. Правда, без золотых цепочек и растопыренных пальцев. Считают - считают, а на поллимона имущества-то и нет. По мелочи. Человек уволился, что ему выдали - толком никто и не записывал. Он машинку сдал, а батарейку к ней или блок питания - забыл. Может, потом в вторцветмет сдал, может - выбросил. Так все денег стоит. За два года и набежало на поллимона. Ну, и покрупнее вещиц недосчитались. А может, Анька с родителями там тоже тырила чего-то. Потому что против учета арендованного имущества она была категорически, равно как и ее родители. Для этого надо было в бухгалтерию взять еще одного сотрудника. То ли они не хотели на него раскошеливаться, то ли на самом деле тырили это оборудование - я не знаю. Сейчас думаю - тырили!
Инвентаризация - это было только начало. По договору наша фирмочка подрядилась торговать, распространять и рекламировать продукцию америкосов. Нашим экспедиторам они и платили по системе такой. Оклад - это наша фирмочка платила. Премия от объема продаж плюс премия от объема выполненных работ - янки. То есть, посещения магазинов, где они должны были впаривать товар. Посетил магазин, побазарил, отдал листки и прайсы - получают очки. Определенное количество очков - одна премия. По ступеням прогрессирующая. По бумагам все экспедиторы посещали максимальное количество магазинов и ларьков. Максимальные премии у всех. Эти амбалы и пытались установить - а как было на самом деле. А на деле отдел вэнселлинга был черной дырой, где бесследно исчезали товары и денежки янки. Потом эти денежки оседали в карманах толстозадой Аньки и ее родителей. Скорее всего кое что переподало и Катьке глистовидной и Машке белобрысой, возможно с этого живилась и моя предшественница, хотя определенно утверждать этого не могу. Само собой, на этом грели руки и сами вэнщики и их водилы. Я и рыжая Женька не имели с этого ломаного гроша - вот это стопудово. Итак, эта фирмочка и раздулась с 11 до 77 человек за счет чего? Приписок. Хозяйственного преступления советского периода, широко распространенного среди хозяйственников. Как янки на это разводились - я понять не могу. Как не могу понять и смысла назойливой рекламы. Суй мне что угодно в руки или в голову - я ж товар или услуги покупать не буду, узнав данные фирмы производителя, если он мне не нужен. А нужен - сам поинтересуюсь и узнаю. Чего могу сказать? Голь на выдумки хитра! Супротив наших экспедиторов американский менеджмент был откровенно слаб. Выпускники Гарварда в крупнейшей корпорации мира СССР не работали. И наши корпоративные хитрости были для них темным лесом.
Сидели эти амбалы, требовали с Аньки батарейки и пытались понять - на сколько и как наебали янки. Женькин друг Серега был уволен, объем продаж упал, доверие к пожилой супружеской паре с амбициозной кокосовой дочкой у их партнеров американских - подорвано. У меня возникло такое чувство, что что-то делается за моей спиной. И что надо чухать отсюда - пока мною не заинтересовались опера из ОБЭПа. Работать-то я работал, но понял, что дело тут нечисто. И что все мои усилия по высчитыванию вплоть до копеечки здесь никому не нужны. Новый шаг к отчаянию. Ведь мне нравилась моя профессия. Звонить в банк и печатать платежки могла и Женька. Моя квалификация была повыше все же.
Именно тогда у меня возникло желание посмотреть на хитрожопый мир российского бизнеса с другой стороны. Я бывал в конторах государственных. В налоговых инспекциях, в фондах, в судах, в прокуратуре. Видел там много симпатичных и красивых девчонок. Одетых поскромнее и более дружелюбных. А может, моя судьба там? Судебная канцеляристка, налоговая инспекторша, сотрудница прокуратуры, таможенница? В душе-то я и бюрократ. Люблю правила, нормативы. Бюрократ, а не финансовый воротила. С госслужбы многие перетекали в коммерческие организации и банки. Я от рождения был против всех. Так может стоит пойти в обратном направлении? На госслужбу?
Следующий шаг к отчаянию - мамин день рождения, совпавший в том году с вступительным экзаменом в аспирантуру по предмету. По социологии. И побывкой у нас моей очередной кандидатурой в невесты - тридцатишестилетней кореянкой из Ташкента Наташей № 3. Так мама ее прозвала. Наташей № 4 в январе стала москвичка - героинщица. Встречал третью на Домодедовской, вез домой, мило поболтал с ней. Утром она стала готовить свои чимчи в подарок маме, а я поехал сдавать экзамен, хотя толком к нему не подготовился. Началось в 9.30, кончилось в 19.30. Объявлением результата. Отлично. Поехал домой, там ждали гости. Туалет, беломорина, карандаш, косяк. Выход на балкон. Курю, а потом приходуюсь за столом. Все думали, что я просто набухался. Сильно ругали за это. Слова про жену сказать не давали. А мне после экзамена по настоящему был и нужен косяк, а не посиделки за столом под шампанское и соки. Наташе № 3 я накуренным не понравился. Хоть ее бывший муж был плановым. Выходить замуж за планового москвича она не захотела. Мать потом мне мозги крутила - зачем при ней накурился? А зачем мне такая жена, при которой косяка забить нельзя?
Но что по настоящему подкосило - возвращение Оксаны в Москву. Когда я позвонил и узнал, что она приехала с Денисом. И что ничего не брала у Наташи. А женушка мне сказала, что Оксана при отъезде к отцу забрала у нее мой подарок. Который я сделал жене после первой брачной ночи. Золотую цепочку с крестиком, приобретенную в Тель-Авиве за триста баксов. Якобы по ошибке положила в сумку сверток с этой цепочкой вместо своего. Теща привезла мне золото в июне, что дарили жене. И там не оказалось двух колец, а цепочка была другая - дешевая. В объяснение я получил эту историю про случайную ошибку. Вот тут-то сердце у меня и защемило. Когда понял, что тут что-то не то. И травка слабо помогала.
Что было дальше? Визиты Юли маленькой на ночь. Раз звонит мне - у вас взрыв. Включаю телик. Двухчасовые новости. Да, взорвали автомобиль у нашего макдональса у Юго-западной. Куда два года назад я водил свою будущую жену. В итоге все свалили на чеченов. Хотя это могли быть и простые криминальные разборки. Все-таки взорвали так, что много народа пострадать не могло. Похоже на взрывы на глухих ветках метро московского в позднее время в лето 96 года. Что-то не верю я в чеченскую версию этого взрыва. Взрыв взрывом, а Юлька все равно приехала.
Что еще помнится? Знаменитым терактом. Когда боевики захватили дом культуры во время представления. Об этом будут писаться статьи и книги еще не раз, может, фильм снимут. Мне это запомнилось прежде всего калейдоскопом новостных выпусков по ТВ с теледамами, облаченными в траурные платья и костюмы да мусорскими проверками меня - не вполне трезвого бородатого гражданина, возвращающегося с работы домой. А больше - ничем. Кто от этого очки какие получит, а кто потеряет и чего - совершенно не интересовало. Если кому-то что-то очень надо пронести или провезти, то он это может вполне благополучно пронести или провезти - это я знал. Ежели я - мирный плановой бухгалтер - могу пройти мимо мусора с парой стаканов, то кто-то может пройти и со стволом и с бомбой - логично. Московские мусора и вертухаи вместе с эфсбэшниками в очередной раз обломались - и это не первый и не последний раз. Они делали все, что в их силах было. Они ж не всесильны. Были бы всесильны - разве можно было бы жить?
Озлобленность на чеченцев? С чего? Я на них никогда и не злился. Русские цари воевали с ними лет сорок-пятьдесят. Их депортировали и разрешили вернуться. Все это было давно. Кто тогда был прав, а кто - нет: не поймешь. Скорее всего, ни тогда и не сейчас не было правых. Сейчас те чечены, которые брали оружие, следовали не вражде против русских и России, а простой логике жизни. Работы нет, чем заняться - неизвестно. Отцы и деды кормили себя и скотоводством и разбоем. Они что - недостойны своих предков? Восьмилетняя война, на которой страдали в первую очередь их родители, их дети, их жены, сестры, подруги. Разруха. Отсутствие перспектив. Живи я там - сам бы взял оружие в руки или взрывчатку. Эти парни и девчата с гор пришли в сытую Москву, которая их не понимала и не принимала, убивать - и мне ли их не понять? Жизнь такая!
Невинные жертвы? Заложники. Сытые москвичи, иногородние и иностранцы. Зрители этого мьюзикла. Само собой, им тогда досталось больше всех. Но почему они невинные? Этого не поймет никто, но это истина. Пред Небом невинных нет. Пред Небом виновны все. Там судят не по нашим законам. И не по нашим понятиям.
«Законы Небес беспощадны,
От них не уйти и не скрыться,
А мир беспредельно громаден,
И дел в нем свершается много.»
Стихи китайские. Шестнадцатый век. Просто так кошки не ебутся. Просто так кирпич на голову не падает. Просто так никто и никогда не попадает в заложники. Невинных жертв нет, не было и не будет. Мы просто не знаем и часто никогда не узнаем, отчего на Небесах решают так. Кому жить, а кому умереть. Только там есть свои неведомые нам основания. Но они истинны и праведны. В конце концов те жители Иерусалима, которые погибли при падении Силоамской башни в древности были не хуже прочих. Но выбраны Небом по неведомым им и нам причинам в грозный пример для всех. Так и тогда было с заложниками.
Слушая выпуски новостей, невнятное разъяснения представителей силовых структур что можно было сказать? Одно только - благословен Праведный Судия!
И стало ясно, что с замутками придется обождать, пока все не устаканится. А чего еще помню? Свой день рождения с Юлей маленькой и с травой. То была пятница. Тяжелый день на работе. Где никто не поздравил - они просто не знали, а я и не хотел им говорить. Некому. Красивая проститутка, косяки из последнего кораблика, добыча хоть мускатных орехов. Напряженная работа, сдача отчета, как всегда в последний день. Оформление новой сотрудницы. Прикинь, приносит мне справку из ВТЭК, устанавливающей инвалидность. А там в строке "Причнина инвалидности" написано - "мама Каменская Людмила Ярославовна". Блин, и это официальный документ, копию которого мне представлять в ФСС! Сразу вспоминается фильм 1928 года "Праздник святого Йоргена" и Ильинский с его бессмертной фразой "Меня мама уронила с шестого этажа". Тех надо с шестого этажа ронять, кто такие справки пишет и выдает!
Что потом? Исчезновение Юльки. На которую я все же надеялся. Звонит Вика, спрашивает - где Юля не знаешь? Не звонила? Оказывается сбежала она. Последний косяк в ночь на субботу. Звонок Наташи. Договариваюсь встретить день рождения Стаса вместе с ней. Поиски барыг на выходные. Никого и ничего. Новопеределкино. Квартира, которую они снимали.
Там только Стас, его гости-латиноамериканцы, Денис и Оксана. Пьяная теща спит беспробудным сном. Наташи и Кима нет. Очередной облом. Слишком много их накопилось за месяц. Гости Стаса меня не интересуют. Курю сигареты с узбеком Бабаюром. Первой школьной любовью моей жены. А может, она с ним и спит сейчас? Выходит Оксана. Жена младшего шурина. Красавица кореянка. Кто она мне? Невестка? Молодая мама. Есть же счастливые пары! Отчего Алёна была такая сонная? Она же хотела замуж за москвича! С сонной Алёной - писаной красавицей из кишлака под Самаркандом я бы жил до сих пор. Спрашиваю Оксану про крестик и цепочку. Она округляет глаза. Они при ней. Ее. Ничего она не знает. В Уфу их увезла и привезла. С наташиными вещами ничего не путала. Показывает его на себе. А то, что тёща мне отдала, у меня и лежит. Обман. Зря я верил ее узким глазам. Все было зря!
Вот это была последняя капля. Оказалось чересчур. Полгода я твердил матери, когда та орала - твоя сука золото это зажала; но она так сказала! Ор и мамины истерики. А она и на самом деле зажала. Зря я надеялся, что она вернется, зря нарывался на маманин ор. Зря жил. Все, что было после Пасхи - было похоже зря. По инерции. Напрасно. Держала дурь, а теперь она кончилась. С терактами замутить проблематично. Да и сил нет. Ни учиться, ни работать, ни жить, ни трахаться, ни мутить, ни торчать. Ничего не хочу больше. Смотрю с тоской и говорю:
Оксана, можно тебя попросить об услуге? Я напишу для Наташи записку. Только ты ей обязательно передай. Сделаешь - считай, что мое добро мне добром отплатила.
Конечно, передам! Когда она придет.
Не потеряешь? Для меня это очень важно.
Нет, Лёня! Она прочтет ее, если захочет.
Спасибо, Оксана!
Беру листок бумаги и пишу: «Наташа! Я верил тебе больше, чем себе. Я полюбил тебя от всего сердца. Никто больше так тебя любить не будет никогда. А ты меня обманула. Что бросила - это одно. Но ты обещала вернуть все золото, что получила от меня и от матери. Ты его не вернула все. А я тебе верил. Ругался из-за тебя с матерью. Но мать оказалась права. Ты не любила меня и вытерла о меня ноги. И вычеркнула из своей жизни. Сказала - увидимся - и ушла. Боялась раскрытия твоего обмана. Он раскрылся и без тебя. Оксана сказала, что ничего не брала у тебя ошибкой. Ты меня просто обманула. Прощай навсегда. Твой муж Леонид». Написав, складываю и вручаю Оксане. Прошу - отдай в руки ей. Попроси прочитать.
Оксана прячет записку и спрашивает, нашел ли я себе девушку. В жизни все бывает.
Отрицательно мотаю головой. Нет! Никого у меня нет! И вряд ли будет уже.
Оксана спрашивает меня, улыбаясь, помню ли я Юрку и Юльку?
Ага! Юрку забудешь? На две с половиной косых меня кинул. А Юльку я снимал два месяца уже.
У Оксаны ее узкие глаза снова округляются. Неподдельное изумление и радость. Ты с ней спал?! Прямо не верится!
Спал, впервые в августе. С тех пор - до моего дня рождения. За деньги! - Хм, а ведь подруги были. Девушкам почему-то интересно, с кем спят их подруги.
Оксана говорит про Юрку и Юльку. Они жили вместе где-то год. Сначала этот героинщик ее снял. Как проститутку. Они понравились друг другу. И жили вместе, пока он не стал ее сильно обижать. А я тоже так могу. Вызвать проститутку, понравиться ей.
Милая Оксана! Я не раз вызывал проституток и не раз ходил к ним. Вроде не Юрка. Пока не кинул никого. Но даже Юля не захотела со мной остаться.
Леонид, Юля любит другого парня. Который в розыске. Но тебе может встретиться проститутка, которая также полюбит тебя. Юля - дура! И всегда любила дурных парней. Но можно снять девушку, которая полюбит также тебя, как она любит своего уголовника. Таким, какой ты есть.
И как наркомана? - спросил я.
Да! Хотя честно на наркомана ты мало похож. Ты просто о наркотиках думаешь все время.
Даже это у меня отняли. Для двадцатилетней девчонки корейской я и не наркоман даже!
Да, следующая девчонка только проституткой и будет - говорю я. Проституткой и наркоманкой. Можно, я тебя просто в щечку поцелую и пойду? Как сестру?
Оксана улыбается снова - конечно!
Целую в щечку левую, затем в правую. Потом в губы. Она отвечает мне.
Оксан, давай просто так не теряться! Как бы не сложилось. Наташка ушла, но ты мне все равно родная. С Наташкой и со всеми вами мне весь Узбекистан родным стал.
Ты хороший человек! Конечно, не потеряемся.
Выхожу в темень и слякоть. Ларек, пиво, чекушка, водка из горла. Запиваю томатным соком из пакета. Автобус. Еду по Боровскому шоссе. Полтора года назад я так много раз ездил по нему полным надежд. А нередко - и непустым. А сейчас темной ночью - пустым и отчаившимся. Жена все-таки обманула. Очаково. Снова пиво. Тянул пиво, мотаясь по улицам. Дома мать легла спать уже. С тоской смотрел на свою кухню, где в это время я убивался. И чувствовал великую пустоту. Мне бы сейчас косяк забить. Взгляд остановился на пузырьке с финлепсином. Беру его в руки, опорожняю. 15 колес. А что, если их выпить разом? Заторчу или сдохну? Смерти я и искал. Достаю колоду Таро, тасую. Левой рукой вытаскиваю из середины колоды карту. Пара башен по краям, темное небо. Луна. Посредине речка с раком. На ее берегах пара волков или собак, задрав морды, воют на луну. Восемнадцатый аркан. Неудача.
Открываю бутылку пива. Девяточку. Захавываю разом 15 колес, запиваю их пивом. Включаю комп. Чрез 10 минут наваливается сильное опьянение. Начинает жужжать в голове, ног под собою не чую. Мне стало хорошо. Кайф. Может, последний кайф в моей жизни. Не выключая компа иду в постель. Раздеваюсь, одеваю пижаму, валюсь и погружаюсь в мертвый сон. Этот сон был, думаю, уже одной тридцатой частью смерти. Или одной двадцатой.
Утром мать будит. Пора вставать. Пытаюсь сказать. Челюсть вбок, язык еле ворочается. Мама в ужасе кричит - да тебя парализовало! Верно. На шесть часов парализовало половину тела. Гемоплегия. Прошу сигарету. Мама приносит сигареты и пепельницу. Курю и снова засыпаю на два часа. Мама снова будит, говорю скривив рот. Немного лучше. Мама предлагает вызвать врача. Мне все по фиг. Скорая. Мне промывают желудок, ставят какие-то лекарства. Мама спрашивает, чего я хотел - удолбаться или умереть. Говорю - я жить не хотел да и не хочу. При попытке суицида положено вызывать психиатра. Скорая психиатрическая, освидетельствование психиатра. Психиатр говорит в основном с матерью. Она плачет. Это она во всем виновата, эта сука узкоглазая! - и пальцем указывает на наш свадебный портрет. Все из-за нее. Да, это так. Из-за нее. Зря я ее защищал пред мамой. Золото-то она заныкала частично. Даже умереть не получилось - новый облом! Психиатр говорит, что надо меня в больницу. Я не хочу. Мама тоже не хочет. Пишет расписку. На прощание психиатр предупреждает ее, что я в любой момент могу повторить попытку. А кроме того я - самый настоящий наркоман, который при отсутствии наркотиков пытается снять ломку спиртным с транквилизаторами - так делают все наркоманы. Чрез час он уходит. После обеда подвижность в теле восстанавливается. Лежу весь день в постели, курю сигареты. Прошу пива. Мама говорит, что врачи мне запретили пить вообще. Я говорю - так совсем жить смысла не имеет. Мама приносит из магазина пиво. Я пью. Мне становиться легче.
На другой день вышел на работу. Ноябрь. Иду по снежной пороше, прихрамывая. С неба летит снежок, знаменуя начало зимы. Это для всех. И близкое знакомство с героином. Это для меня. Сегодня - выхожу на работу, чтобы заплатить налог на имущество. Платежку кроме меня никто не сделает. А так бы не вышел. Чувствую себя после вчерашнего очень плохо. Симпатичная Лена большая, увидев меня, сказала - ну и видок у Вас! Ага! Бледно-зеленое лицо. А как же иначе? После попытки суицида? Да чего им говорить? Хрен поймут. И рассчитанный с таким трудом налог вовремя никто не заплатит без меня. Потому и вышел. Налог заплатили, мне позвонили из 8-го филиала МРО ФСС о предстоящей ревизии. Сказали, какие документы надо представить. Вечером я, получив зарплату, вышел с бутылкой пива в ночную тьму. Мне не хотелось ни проституток, ни красотки Аньки. Ни Интернета. Вообще, ничего и никого. Даже и умирать уже не хотелось. На кухне лежала початая пачка беломора, а вот сухой травки не было. И хрен знает, когда будет. Я остался совершенно один. Мне позвонили, что зачислили в аспирантуру, но что мне было до того? Чем утешит это, чем согреет? Ничем.
Я шел домой, скользя на подмерзших лужах в темноте. С пустотой внутри. Думал, отчего не получилось уйти из жизни. Не спроста это. Ведь было бы в пузырьке больше колес, я б их всех захавал. Нет, это явно присутствие Высших Сил в моей жизни. Явное и неоспоримое. Они меня не оставили и в отчаянии моем. Значит, буду ждать. Дальше. Может, чего-то и дождусь. Главное одно - там на Небе я очень нужен. Раз не отпустили. Дома просто свалился спать - и все.
Это был переломный момент. Начались мои абстяжные дни. Ломки, разумеется, не было. На соматическое состояние никак не повлияло. А вот на второй-третий день в душе стало очень хреново. Жуткая депрессия. Ощущение полной затравленности. Нет выхода. Когда я торчал, сны мне почти не снились. Зато теперь при отсутствии травки стали снится очень красочные цветные сны. С продолжением. Как это? Ну вот, снится тебе что-то, потом просыпаешься вроде, понимаешь, что это сон, снова засыпаешь - и тут же видишь его продолжение. Того же сна. Интересно, что у меня так было только той осенью. С тех пор до сего дня не было ничего похожего. А тогда - каждую ночь.
Прошли ноябрьские праздники, Бесцветно и беспонтово. Вечерняя депрессия переживалась не так остро. Отчаиваться дальше вроде было нечего. Я прошел апогей моего отчаяния, оправившись от финлепсина. Теперь мне все - все равно. Так я сказал себе. Пусть будет то, чему суждено быть. На хорошее я уже и не надеялся. Холодало, шел снег.
О! Вон и будка с шаурмой. Будка Мавлюда. Попьем горячего кофейку - вернее, то, что им здесь называется, пиво, шаурмы похаваем. И Мавлюда спросим. Может, он сможет нам помочь. Хотя позавчера был у него - сказал нет ничего и дней десять даже искать бессмысленно. Привет, Мавлюд! Нам два кофе, две шаурмы, и два пива. Девяточку. А как насчет того, чего я люблю? Нет? А можно? Две недели позднее? Устал я, Зоя. Видишь, нет. Похаваем, попьем - пойдем домой, чифирку заварим. Хоть по чифирю оттянемся. Такие вот осенью неудачные бывают дни.