Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
За жизнь:: - Письмо другу![]() Письмо другуАвтор: Шева Привет, дружище!Сколько это мы не виделись? Десять? Нет, пожалуй, девять. Да, девять лет. Что я тебе скажу - вроде бы и не изменился ты, и всё как и прежде. И Железный гвоздь, и Чёрная дура, и белые купола базилики, и остров посреди неширокой реки, и твой любимый османский стиль. Но в то же время не надо даже надевать очки, пенсне или монокль, чтобы увидеть изменения. Причем, нет, не неуловимые. А буквально брутально выпирающие, бьющие по глазам и ушам. Что меня расстроило. Ты и раньше не был чистюлей. Но сейчас… Не только окраины, но и центр, что утром, что днём, что вечером - в мусоре. Порывы ветра носят эти бумажные и целлофановые пакеты, прочий срач, бросают их под ноги прохожих… Знаешь, что я тебе скажу - ни хера это не романтично. Да, и как бы это помягче сказать, чтобы не обидеть - нецивилизованно, что ли. Зашкаливает количество бомжей. Их и раньше-то было немало, но сейчас… И от того, что их называют изящным словом «клошар», ровным счётом ничего не меняется. Насчёт словообразования вы, конечно, мастаки. Придумали, например, цвет - маренго. Звучит-то как! А на самом-то деле - тёмно-серый, мышиный цвет. В центре, в местах скоплениях народа невозможно протолкнуться, чтобы не нарваться на румынских цыган, нагло что-то выспрашивающих, или сующих под нос на твоих глазах только что найденное возле твоих ног толстое золотое кольцо. Конечно же, уроненное якобы тобой. Приставания в этих же местах по жизни чёрных ребят с их цацками, побрякушками, сувенирами - детская забава в сравнении с наглым грабежом теми же черными и арабами одиноких пацанов школьного возраста в сквере возле карусели под базиликой. Отдельная тема, отдельная жизнь - в метро. Ну, то, что в переходах воняет понятно чем - это было всегда. Визитная карточка, так сказать. Но некоторые новые сценки удивили. Беспардонностью. Девчонка, зашедшая в переполненный вагон в туфлях-балетках, затем доставшая из сумки лакированные туфли на шпильке и тут же, без стеснения, скача на одной ноге, начавшая переобуваться. Ну, играющих на каких-то музыкальных инструментах и что-то гнусаво поющих и у нас полно. Удивила другая тема. На тележке с колёсиками заносится в вагон колонка с усилком. Врубается музычка, как правило - рэп. И один, а то и два смуглых курчавых пацана с заломленными назад козырьками бейсболок, держась за вертикальные поручни по центру вагона, как стриптизёрша за руру, начинают под этот самый рэп танцевать. Ну, а потом, ясное дело, обход зрителей со стаканчиком в руке. Современный вариант Кисы у фонтана в Пятигорске. Охеренно зажигательно. Для остальных пассажиров. Ага. Или - в вагон заходит мать с малым ребёнком на руках. Глазами ищет свободное место. А нету его. Сидят мужики, сидит молодёжь, сидят ссыкухи малолетние. Которые когда-то тоже станут такими же матерями. Никто не видит. Твои проблемы, мол. Возле Пантеона, прослушав пафосный рассказ о великих, там лежащих, выйдя на на бульвар Сен-Мишель, застываешь. Ибо видишь перед собой жопу. Огромную чёрную жопу. Ну, если сама фигура ростом метров пять, можете представить себе, каких размеров жопа. Голая, ясное дело. Впереди фигуры, уткнувшись головами в то место, что аккурат напротив жопы, только спереди, да нет, нет там никакого фигового листка, стоит группка пожилых туристок. Изучают. И что, интересно, тётушки там нового увидели? Ну, я еще понимаю - чернокнижие. Но черножопие… Не, ну понятно, конечно, что европейские ценности, что жопа - наше всё. Но - увольте. Про живых, скажем политкорректно, афроевропейцев, норовящих подсунуть то же самое только а ля-натюрэль детишкам в Диснейленде, и вспоминать не хочется. Но. Я смотрю, ты надулся. И уже готов бросить мне - Fuck off! Что же, имеешь право. Потому что несмотря на всё то, что я в сердцах написал тебе выше, ты - это Ты. С большой буквы. Был, есть и будешь. С мрачной средневековой красотой воспетого Гюго готического Великого собора, с удивительной, поражающей воображение и вызывающей восхищение мозаикой витражей Сен-Шапель, блеском и богатством Лувра, флёром былой неги и похоти Версаля, прудами и лебедями замка Шантийи, задумчивым, и от времени уже зелёным, как Аватар, Мыслителем Родена, идеальными в своей непорочной красоте белыми куполами парящего над городом Сакре-Кёр, захватывающими дух видами на город с Эйфелевой и Монпарнаса, брусчаткой и зазывными витринами кафешек Монмартра, поэтикой Латинского квартала с моей любимой улочкой-щелью имени Кота ловящего рыбу, грандиозностью и величием Триумфальной арки, самой площадью Этуаль, с такой щемящей любовью возвеличенной Ремарком, самой знаменитой в мире порочной краснокрылой мельницей рядом с площадью Пигаль, вечерними зазывалами возле известных заведений этого места, столбиками фигурок живых зайцев, стоящих будто суррикаты вдоль дороги в Булонском лесу. И, конечно же, - скромной, тихой, такой уютной церковью Святой Женевьевы. Которая - как островок чего-то родного в круговороте чужой столичной жизни. Где так остро и печально осознаешь себя русским. Красиво и метко сказал о тебе Генрих IV. В далеком тысяча пятьсот девяносто третьем. Ты стоишь мессы. Теги:
![]() 2 ![]() Комментарии
Еше свежачок В посёлке дальнем вдруг пропел петух.
Я в одиночестве, в огромном поле. Петух пропел и звук его потух. Погасну также я, по божьей воле. Овечье стадо в поле прилегло. Чужды они, как инопланетяне. Нет никого. И сгинуло село. И камень мучит на душе и тянет.... Крылья отца
Мне приснился отец, и ему - сорок пять. Петергоф, Эрмитаж,- там любили гулять. Мне одиннадцать лет, непоседа - пацан, И примерил я крылья искусства отца: Я бродил за Ватто на ходулях из мальв И макали шашлык с Пиросмани в ткемаль, Раскурил у Дали фимиам я в зрачке, По усам разбежался и взмыл на Пхукет.... У папы Демида была новенькая «Волга».
Чёрная, как заварка, с плёнкой на сиденьях, которую не снимали. Салон пах клеёнкой и хромом, как в морге. В багажнике — верёвка, топор, трос, лом, две бутылки «Кока-Колы» и свёрнутая газета «Аргументы и факты» за 2003 год.... В наше время такой хуйни не было. Это я точно помню. Потому что до семи лет алкоголя не пробовал. А потом провал. Сколько сейчас лет, точно не скажу, потому что записывать давно перестал, соседи путаются в показаниях, из живых родственников остался только кактус Валера, такой же небритый как и я.... ![]() Разъедающий дым сигареты дешевой
входит в комнату, словно палач тишины. Не бросай в меня брань невозвратного слова; Суть - молчание звучит в монологе Луны. Мотылек колыхается в комнате душной. Балдахин абажура - смертельный сачок. И, прикинувшись нами, танцуют бездушны тени над потолке, где от света подтек.... |