Аптечные замутки

Автор: Леонид Очаковский Блядь, и в этой драге нас обломали! Ни хуя нет, хоть синьку жри! Пошли дальше, мне так по аптекам гулять не впервой. С Наташкой гулял, с героинщицей. Вон там ларек, пива себе возьму, а то я без дури и без пива совсем распсихуюсь. На абстяге, блин! Как эти тетки тупые в аптеках не понимают. Что убиться надо! А может все понимают, хрен их знает. Раз баян беру, меня спрашивают - Вам один или Вы с девушкой? Ты как хочешь, Зоя, а себе пивка возьму. Потом пойдем дальше. Найдем, чем убиться где-нибудь.
Так, расскажу-ка я про наши аптечные замутки. С той самой хаевской Наташкой. Давно хотелось что-то про это рассказать. Ну чего тогда было? Вот после всех этих подарков красоткам и не очень и раскумарки зеленой? Гера кончилась, травка кончилась, денег в обрез, работы нет, маманя рыло свое от меня воротит. Вот так и начался тот понедельник январский последний. Первый понедельник, когда мне за несколько лет не надо было вставать и пиздовать на работу или на учебу.
По привычке в начале восьмого я проснулся. Лежу вот так и думаю - чего делать? Встать или подождать, пока маманя на работу свалит? Думаю, лучше подождать от гнилых базаров подальше. А тут маманя влезает ко мне и довольно спокойно так говорит мне - вставай, наркоман, иди завтракать, а то без меня толком не пожрешь. Да, маманя меня изучила - толком без нее я не пожру. Встал, похавал. Маманя на работу свалила. А мне с одной стороны приятно, что не надо никуда в транспорте ехать, давиться, а потом вечером по новой домой пиздовать. А с другой - пусто на душе и нудно. Сидишь дома, делать ни хуя, веществ нет, денег с гулькин нос. Посмотрел новости по ТВ, сварил себе добрый чифирь, поставил около компа. Курил сигареты и трубку, пил чифирь и набивал в программу «Налогоплательщик» данные о доходах, полученных в прогоревшей фирмочке пожилой четы, намыливавшейся в Германию. Обед себе готовить было в лом. Так весь день ничего и хавал, пока маманя не пришла вечером.
Потом мне эти данные надо было вбить по новому в программу для сдачи отчета по НДФЛ в ИМНС. Так что занятие-то у меня пока было. Это была как бы полузанятость. Я работал дома, меня никто не напрягал. Анкетные данные, табельные номера, оклады, премии, компенсации за использования личного автомобиля в служебных целях, компенсации за проезд в общественном транспорте, пособия за счет средств ФСС, выплаты за счет прибыли - все это ложилось в базы данных, чтобы затем превратиться в формы и быть представленными в налоговую и Пенсионный фонд. Данные, позволяющие идентифицировать 102 души человеческие и информирующие, сколько чего им заплатили и сколько им начислили на страховую и накопительную части их трудовой пенсии. За анкетными и паспортными данными, за страховыми номерами Пенсионного фонда и разными суммами были люди. В основном молодые ребята и девчата. Я много знал про них. Кто в каких войсках служил, кто где учился, кто где работал раньше, кто где прописан, кто в браке, а кто- нет, у кого сколько детей. Многих из тех, кому я начислял разного рода доходы, я знал лично. Теперь от рыжей Женьки, глистовидной Кати, маленькой тихой Леночки с трипаком, развязной Маши, долговязой Вики, Красавицы Лены, узбечки Дили остались только то, что я внес в формы. Остались бумаги, сведения об их доходах и отчислениях с них. И больше мне этих глупеньких молоденьких офисных девушек не видеть. Не здороваться с ними утрами, не прощаться вечерами, не видеть их округляющихся глаз от моих базаров. Мавлюд, зеленка есть? Нет, а пластелин? Сколько? Где и когда? Катя, слушая это, возводила глаза вверх и многозначительно подмигивала Женьке. Не напевать мне больше в их присутствии «В каждой камере пятьсот, это пересылка, синий дым от анаши и молодецкий храп» и не слышать больше шепота Катюши: «Кошмар!» Все это ушло в прошлое. И стало чего-то не хватать мне этого.
Время от времени звонила толстозадая Анька, я делал дома платежки, ехал к ней, а потом в банк. По косой она мне подкидывала. Лопнувшая фирмочка собирала долги дебиторов, которые еще не прочухали, что можно не платить. Иногда платили сами своим кредиторам. Тем, кому не заплатить было нельзя. По дороге пил пиво. А если не ехал, то из дома выходил только за пивом и сигаретами. Звонил только Вике. Кроме Вики у меня никого и не осталось в тот момент. Наташка № 4 надула на меня губы. Там была какая-то история с метадоном. Захотела она трамал метадоном перешибить. Две косых у меня просила, а у меня всего 700 рублей. Пришлось ей и мобильник загнать и натурой потом еще расплатиться. И она со мной какое-то время общаться не хотела, пока ее абстяга не припекла. Лиза с Сашей тоже не звонили - а они какими-то стремными мне казались. Мне им звонить не хотелось - и не без оснований. Так что после той субботы у Анечки я был один как перст до пятницы. Зато подготовил отчетность. В Пенсионный фонд. И стал ее обкатывать. Устранять ошибки.
Параллельно пробовал искать себе работу. И тут обнаружилось очень интересное явление. Оказывается, в моей профессии существует дискриминация по гендерному признаку. Две трети объявлений о вакансиях указывают, что нужна именно женщина в бухгалтерию. Это антиконституционно вообще-то и противоречит трудовому законодательству. Дали мне б где письменный отказ - я б потом по судам их таскал так, что мало не показалось. И от оставшейся трети где-то чуть меньше половины объявлений. Звонишь туда. А там первым делом спрашивают - а Вы для себя работу ищете или для кого еще? Само собой, для себя. А нам женщина нужна в бухгалтерию. Опа! Угораздило же маманю сунуть меня в типично женскую профессию. Главный бухгалтер женщина хотела иметь своей подчиненной девушку. Правильно, мной не покомандуешь, на мне не сорвешься. Как ей со мной работать, если она женщина чистенькая, если отродясь во рту хуя не держала?
Само собой ездил на собеседования иногда. И ни хуя! Сидит главбух тетя чуть моложе меня после шестимесячных курсов. Посмотрит мой диплом с выпиской из зачетной ведомости, задаст пару глупых вопросов и скисает. Одна откровенно мне сказала - я не хочу потом потерять свое место. И пиздец! Вобщем, две недели пить унижения как воду мне хватило. Думаю - чего дергаюсь? Посижу дома до марта, там пойду в этот магазин. Я лично на этих собеседованиях одно унижение чувствовал. Попробовал в Федеральное казначейство сунуться, а там ограничение по здоровью. Госслужба! Эх, судьба моя несчастная, думаю. А чего делать? Буду ждать. Я ж знал эту премудрость торчков - жди и дождешься. Обломалась маманя. В российском мелком и среднем бизнесе диплом престижного вуза не котировался. А в крупном пробивали по базе данных, что я на учете в психушке. И все. Куда хочешь, туда и иди. Хоть герой банчи, хоть на гоп-стоп бери. А я жил одним днем всегда и этим не парился особо. Табак, чай, пиво, хавчик есть - и лады. Чего я сделаю? А ничего. Из своей шкуры не выпрыгнешь. Сдам отчет по доходам, там может, мне годовой отчет подвалят по этой лопнувшей фирме, а дальше... А что дальше загадывать нечего, сначала дожить надо. Может прежде на какой-нибудь замутке или примут или замочат. Такое ощущение сложилось от тех поездок в Люберцы.
Так начались мои будни безработного наркомана. Хотя тогда еще была работа - отчет по доходам, которым я занимался недели две. В конце января снова ударили морозы. Афанасьевские, по народно-крестьянскому календарю. На последний день января по новому стилю пока приходиться день памяти святителя Афанасия, архиепископа Александрийского. Этот позднеримский архиерей, бывший при жизни участником драматических событий церковной и римской истории - самый ярый враг и обличитель Ария и Евсевия, стоявшего за компромисс с Арием, бешено боровшийся за свою кафедру в Александрии, впоследствии прославленный победившей партией, в верованиях российского крестьянства стал Афоней-Ломоносом - этаким демоном январских морозов. Реально в Москве конец января - начало февраля в некоторые годы бывают очень морозными. Тогда мне было холодно. Мерзли ноги, когда я смолил сигаретку и тянул пиво на улицах. Моя судьба в это время снова очутилась в подъездах. И самое страшное для нее тогда была красная зудящая сыпь на правом плече.
Вечером в пятницу мне снова позвонила Лиза. На этот раз не было речи о веществах. Она предложила мне познакомиться с некой девушкой Светой, моей коллегой. Договорились на воскресенье. В три часа. Раньше двух дня эта парочка не вставала. А в субботу как всегда я поехал на лекции для аспирантов и нажрался там коделака. А в воскресенье поехал к этой стремной паре. Хер их знает. Анька обещала подкинуть деньги, может, чего замутить удастся, а может, в самом деле познакомят с какой-нибудь хорошей наркоманкой. Мне больше всего и хотелось познакомиться с девушкой-наркоманкой и жениться на ней. Чтоб насчет травки и прочего ко мне жена не прикапывалась. Ехать надо было к ним черт знает куда. Там метро рядом не было. И чего? Приехал, ждал их часа полтора. Правда, чрез минут сорок подошла девушка низенькая, какая-то малолетка, на вид - едва старше семнадцати лет. Спросила, я ли Леонид, попросила подождать. Пришла та парочка. Встретились. Поехали в Макдональс у метро Алтуфьево. Они явно от меня чего-то ждали. Как обычно ждут героинщики. Лиза еще спросила, чего я сегодня думаю делать. Я сказал, что на замутку деньги будут не раньше среды, а вот сейчас я хочу просто познакомиться с девушкой. Оказывается, моя коллега, с которой меня хотели познакомить, попала в больницу с аппендицитом. А пришедшая с ними молоденькая девушка знакомиться со мной особо не хотела. Как я понял из их разговора, это была проститутка гостиничная, которая жила с охранником, время от времени учившем ее резиновой дубинкой. И чего? Считай, проебал четыреста рублей и уехал домой. А все не сидел с маманей в квартире. Мне запомнился отсутствующий взгляд Саши, который тогда был совсем немногословен. Можно сказать, почти немой. Говорить ему явно не хотелось.
Как раз в понедельник я поехал на собеседование в отделение Федерального казначейства по ЮАО. Там меня готовы были взять работать с бюджетополучателями, но надо было согласовать с отделом кадров прием на госслужбу работающего инвалида. Что-то мне сразу показалось что ничего здесь не получиться. А странно. Я вполне справлялся с обязанностями главбуха не такой уж малой торговой организации. Понятно, что на строевой службе, в патрульно-постовой службе ментовки, оперативно-розыскной, пожарником мне не быть. Но почему я не мог перечислять деньги по надлежащим образом оформленным первичным документам получателям бюджетных средств - это для меня так и осталось загадкой по сей день. По-настоящему, в начале этой недели все данные были забиты, их надо было сверить, а потом распечатать, подписать и сдать. Стал искать работу, девок и дурь. Захотелось потрахаться, захотелось заторчать.
Вот тут и позвонила Лиза по новой. Предложила замутить план. Оказывается, в их доме жил барыга. У него можно было взять стакан плана за три с половиной косых - нормальная цена. Можно было расплатиться с ним золотом - он брал золотые украшения, если на них был сертификат. Зачем ему сертификат - спросил я. Боиться связываться с краденным. Оно, конечно, тут можно было бы подумать, что если барыги нужен сертификат, то может и паспорт спросить. И призадумыться над тем, что так не бывает. Но ведь брали же в Люберцах. Пусть с наебкой, но взяли все. Идею о золоте я замял. Предпочел взять из банка деньги и расплатиться исключительно деньгами. Но решил мутить с ними. А надо было подумать о том, что системные героинщики план просто не мутят. Я просто надеялся, что они - полинаркоманы.
И чего? Договорился с Викой о ночи. Взял деньги из банка, поехал в одну школу на собеседование. Хотел в бюджетное учреждение устроиться. Бля, вот туда меня брали. Только там договорился - позвонили на мобильный, предложили работать в каком-то холдинге с окладом в штуку зеленую. Я так жалею, что в эту школу не пошел. Я б там до сих пор работал бы! Пошел в банк еще по делам пакистанца своего. Потом поехал на замутку. Когда ехал в маршрутке по северо-западу Москвы, вспоминал, как ждал эту стремную пару у Икшинской улице на сильном морозе примерно полтора часа в воскресенье.
На этот раз ждали они меня. Саша бурчал, что я опоздал, а Лиза тараторила, что барыга нервничает, что все может обломиться. Но они сказали, что все можно поправить. Пошли дворами. Там были и пятиэтажки и высокие дома. Длинные. Они образовывали такой своеобразный колодец с пустырем внутри. У одного края этого большого внутреннего двора мы и встали. Лиза показала мне на правый крайний подъезд противоположного дома и сказала, что все будет в том подъезде. Барыга меня не знает, мне надо отдать деньги, и чрез минут 20 они все принесут мне. Если есть золото, то можно отдать и его. Я молча передал им три с половиной косых. Тут Саша всполошился. Он возбужденно воскликнул, что барыга ждет в подъезде. И что это что-то не то. Мол, он не должен ждать. И повторил, что чрез 20 минут все будет, а я должен ждать здесь чтобы не случилось. Сюда они и придут. И они пошли, а смотрел им вслед. Шировая пара пересекла наискосок по тропинке этот двор большой и вошла в подъезд. Все это было на моих глазах.
Снова началось стремное ожидание. Деньги отданы, гарантий никаких. Да и какие тут могут быть гарантии? Взял бы я свой финский нож и ждала бы Лиза со мной - вот это была бы гарантия. Но как на замутку возьмешь финку? Это ж само по себе палево. Вот так стоял, курил сигарету за сигаретой и ждал, переминаясь на морозе сильном. Когда у меня стали подмерзать ступни, я понял, что тут что-то не то. Но прежде я будто увидел шапку Лизы. Некая девушка с такой шапкой в компании не менее пяти мужиков вышла из подъезда и свернула сразу налево вместо того, чтобы идти ко мне. Если рассказывать все это честно, то я не уверен, была ли это она. Но вот шапка - точно ее. А пальто вдали я и не разглядел. Саши среди этой компании я не узнал - вот тут могу поручиться.
Я мерз все больше и больше, совсем стемнело, мне хотелось ссать. Я понял, что меня наебали. Кинули. Но надежда умирает последней. И я пошел к этому подъезду. Думаю, дай посмотрю поближе. А толку? Постоял я у него и понял, что крупно меня кинули. Ведь Лиза говорила раньше, что барыга живет в их доме этажом выше или ниже - точно не помню. А тут мне сказала, что он переехал. С чего бы это ему срочно переезжать? Хотя..... Он мог просто забить стрелку в другом подъезде, мог быть только одним звеном в долгой цепочки посредников. Хрен знает, но причин может быть сколько угодно. Это-то все ничего, но вспомнить искусственное возбуждение Саши, когда он сказал, что якобы увидел барыгу у подъезда. Что тут не так? Наиграно все было, а впрочем хрен знает. Что меня кинули - становилось все более ясным. А с другой стороны сверлила голову мысль - а может, их приняли, и они укажут и на меня заодно? Мутить всегда стремно, что и говорить. На замутке может быть все - вплоть до пера в бок. Особенно с этой парой. Ссать хотелось все больше и больше. Я стал искать укромное место. Забежал в какой-то дворик за краем дома и слил под окном. Потом осмотрелся по сторонам. Зойка, я слил прямо под окном ментовки! Я как-то не разглядел, что в этом дворике стоят ментовские машины - так ссать хотелось нестерпимо. Наличие ментовки слева от подъезда барыги навело меня на невеселые мысли. Во мне стала укрепляться версия, что их приняли. Я нашел ближайший автомат и попробовал позвонить им домой - мобильник мой безнадежно разрядился. Никто не брал трубку. Звоню на мобильник Лизе - он выключен. На душе становилось все более и более скверно. Эту парочку хотелось порвать на куски, а одновременно думалось - а не приняли ли их. Пошел в ларек, взял пива, вернулся на прежнее место. Курил, пил пиво. Мне становилось все более и более стремно. У ближайшего подъезда топтались мужички, поглядывая на меня. Мне стукнуло в голову, что это опера. Смотрю на часы, Жду без малого три часа. Все ясно, кинули. А может еще и похуже. Надо съебываться. Давно надо было. Пошел на остановку, чтобы ехать к Вике.
А дальше что было - сказать трудно. Или шиза моя вспыхнула или это просто случайное совпадение. Короче, те мужички пошли за мной. Не вслед, а вот именно так вдалеке, но шли за мной. Я-то ведь не по прямой шел. Сначала - к дому Лизы, а только потом на остановку. А они следовали в отдалении за мной на остановку. Мне становилось все хуже и хуже на душе. Я вскочил в первую попавшуюся маршрутку, вылез на троллейбусной остановке подальше не доезжая до конца, там сел на троллейбус, потом снова сделал пересадку - так ехал к Вике. В полной панике, полагая что вот-вот на меня наденут наручники. И только на Коровинском шоссе я как-то успокоился. Снова звоню Лизе домой из автомата. Там - никого. Полодиннадцатого - а у них дома вообще никого нет.
Я-то надеялся на укур. А тут кинули так. Решил набраться. И набрался в пивной. Зашел туда, взял сто грамм и пиво. Выпил, злость стала брать еще больше. Беру поллитра водки дешевой, беру вина, беру пива - и к Вике. Викуля меня привычно встречает, а ей кричу - кинули меня! И рассказал всю эту историю. И что Вика? Она так уверенно говорит - это все Юрка! Он научил их тебя кинуть. И рассказала мне, что пошел слух, что первого февраля Юрка появился в Москве. И не где-нибудь, а в Люберцах его видели. Вряд ли он их знал, а они его. Но факты - они были связаны с Люберцами, А Юрка, как выяснилось потом, действительно приехал в Москву весь оборванный и неделю жил в Люберцах. Раньше они меня не кидали, а после его приезда кинули. Тут он прямо не замешан, это однозначно. Но что-то было в нем такое, что давало основание свалить на него любое кидалово и любую наебку. Типа как черт попутал,
За эту ночь пред Викой мне будет стыдно всю жизнь. Я нажрался как свинья водки с пивом, облевал у нее всю кухню и комнату, в полном отрубоне метался по всей квартире. Еле-еле она меня положила, и я тут же отрубился. Просыпаюсь утром, голова трещит. Вика мне рассказывает, что я такое творил, я пред ней извиняюсь, отдаю ей все пятьсот ЕВРО и говорю - Вика, возьми деньги, тебе пригодятся, а мне они больше не нужны. Викуля на меня так пристально посмотрела. Говорит - я могу взять, потом тебе отдам, когда в себя придешь. Нет, говорю, Вика, все, я с тобой прощаюсь, спасибо, что ты есть на свете, спасибо, что ты была в моей жизни, спасибо, за все хорошее. Я с тобой прощаюсь, больше жить не хочу.
И чего думаешь? Вика на меня смотрит еще пристальнее и говорит - убери деньги и подожди меня. Я сейчас выйду в магазин и скоро вернусь. Лёня, очень прошу, подожди полчаса, покури у меня на кухне. Если ценишь меня, если со мной тебе хорошо было - подожди! Очень прошу тебя! Я соглашаюсь. Вика оделась взяла сумку и ушла.
Вернулась чрез полчаса. Принесла мне три бутылки пива и бутылку кагора, доширак, сосиски. Говорит мне так - будешь сейчас опохмеляться. Пей пиво, я с тобой потом вино выпью. И пожрешь. Голодным ты от меня не уйдешь. Можешь здесь курить с пивом, как любишь. Я чего? Открыл пиво, стал тянуть. В голове немного просветлело. Стало лучше. Уходили туман в глазах, боль в висках, сушняк во рту. Но дикая злость и обида оставались. Викуля заварила мне доширак и сварила сосиски. Поставила стаканы, разлила кагор. Стали пить и хавать. Викуля со мной говорила очень хорошо. Она мне сказала, что это глупо - из-за каких-то подонков уходить из жизни, равно как из-за суки Наташки. Что они не стоят того, они вообще ноготка моего не стоят. Что это будет несправедливо и глупо - я уйду из жизни, а они будут продолжать жить в свое удовольствие. Пили кагор. Похмелье - вторая пьянка. Что и говорить - в голове у меня снова зашумело вскоре, стало спокойнее. Суицидальные мысли ушли из головы. А Викуля подсказала мне очень интересную мысль. Может случиться все что угодно. Может случится так, что придется кого-то сдать. И тогда я могу спокойно их заложить мусорам. Мол, она так делала с теми девчонками, которые ее кидали прежде. Я возразил, что при них может ничего не быть. Вика сказала, что их возьмут в оперативную разработку. А системные от своего увлечения не отстанут. И рано или поздно их примут с белым. Завтрак, кагор, кофе, чифирь. Потом Вика сделала мне минет. Я отдал ей сотку ЕВРО и пошел. Куда? Само собой, в пивнушку ту. И снова сто грамм, потом еще сто грамм, пиво. Потом пиво по дороге. Домой я приехал крепко поддатый. Пьяный.
Захожу домой. Раздеваюсь. И тут звонок. Смотрю по определителю - это от той пары звонят. Поднимаю трубку, Звонит Лиза. И такое наговорила, что хоть стой, хоть падай! Якобы они взяли мне стакан и пошли вниз по лестнице. Неожиданно им надели наручники и повели в ближайшую ментовку. Которая около подъезда. Не видел я разве, как их вели? Что я могу сказать? Они могли знать, где я бродил в том огромном дворе при одном условии - они наблюдали за мной, за моим поведением. Но ведь девушку, похожую на Лизу, с ее шапкой, я видел! Идущей в компании большой в сторону, где я ссал под окнами ментовки. Короче, я совсем запутался. Гнев на время ушел. Спрашиваю, расскажи, что случилось.
Лиза рассказала вот что. Будто их сдал барыга. Будто накануне его приняли, он и сдал их, чтобы самому отмазаться. Сам по этому делу проходит как свидетель. Гм, вот это-то и казалось чем-то не тем. Он продавал ведь? Как он может быть свидетелем по этому делу. Хотя любой следак может все нужным себе образом оформить. И теперь им надо платить деньги. Сашу скоро отправят в семнадцатый изолятор. Надо сказать, что московские СИЗО имеют номера с кодом региона впереди. Обычно их список с адресами вывешивается в канцелярии по уголовным делам любого суда. А я ж любопытный и всегда читаю все объявления в госучреждениях. Так вот, пока увидеть там СИЗО с таким номером не доводилось. Но тогда-то было не до того. Лиза мне сказала, что про меня опера все знают, потому что нашли мой телефон в ее записной книжки и пробили его по базе данных. Знают, что я живу с матерью. Что ж, по базе данных все это узнать можно, тем более ментам. Но неужели пробивали все ее телефоны? По какому принципу мой выбрали? Лиза объяснила, что она записала мое имя, а внизу написала «план». И теперь меня могут привлечь тоже. Пришьют статья 228 часть 4. Особо крупный размер. Срок - от семи до пятнадцати лет. Еб твою мать, а что - группа у нас явно организованная, размер - особо крупный, но ведь я-то не банчю. И вообще, пустой сейчас. Это я и ответил Лизе. Она мне говорит, что это ничего не значит. Этот самый стакан опера приедут и подкинут мне. И возьмут с ним.
Как что было на самом деле - хрен знает. В принципе, могло быть все. Они не могли знать, что я делал после того, как ушли. Какие-то мужики шли за мной или мне просто так показалось. Они могли меня просто сдать мусорам, когда их приняли. Короче, когда Лиза сказала, что сейчас собирает деньги, чтобы отмазать Сашу. И рассчитывает, что я дам ей взаймы две косых, а к двадцатому числу они отдадут. Она сейчас объезжает всех родных и друзей и собирает деньги. Если Сашу отмазать не удастся, то так или наче могут у меня быть проблемы. Деньги были. Я согласился - было очень стремно. Встретились вечером на Юго-Западной, она прежде звонила мне еще из Ясенева. В метро сказала, что Сашу все-таки перевели в семнадцатый СИЗО, будто любовник ее матери приехал - а он там и служит - и взял с собой. Сказала, что к двадцатому февраля отдаст деньги. Разумеется, больше я ни ее, ни Сашу не видел и не слышал. Как было на самом деле - хрен поймешь. Если они меня просто кинули, то три с половиной косых им что, недостаточно было? Хотелось больше и сразу? Трудно сделать однозначный вывод. Может, нагло кинули, а потом развели на деньги. По их поведению странному в тот день можно сделать и такой вывод. Парочка эта еще та была. Хотя внутреннее чувство мне подсказывало и подсказывает, что тут было что-то помимо наглого кидалова. Что-то потоньше, похитрее. Может, они все это и разыграли со своими друзьями. Выбрали подъезд около ментовки, пошли всей компанией в ту сторону. Но мужики те по возрасту под их друзей не подходили. Что говорить теперь - сколько времени прошло. Но вот как вспомнишь эту парочку, так и хочется сказать - ах, суки! А вообще-то, дешево я от них отделался - так посудить. Мутил бы с ними дальше - точно закрыли бы вместе с ними когда-нибудь.
Так эта пара навсегда исчезла из моей жизни. Гнилые знакомые были у Наташи № 4, гнилые замутки с ними были. Вот тогда я реально почувствовал, что жизнь моя пошла под откос без моей жены. Девять месяцев как-то по инерции держался, а потом все. Сломался в конец. А она даже и не звонила. Меня в ее жизни больше не было. У Вики своих проблем было достаточно, чего ее лишний раз грузить. Да и мне нужно было общение по теме. Моей теме. Так что я позвонил Наташке. Чтобы рассказать, как подло кинули меня те, с кем она меня познакомила.
Ну, а у нее тем временем были свои проблемы. По медленной теме. С этой парой она тоже разругалась. А может, не разругалась, а наебала их с метадоном. Короче, они стали для нас козлами отпущения. Все плохое меж нами мы свалили на них и помирились на этом. Снова друзья по замуткам и торчу. Я узнал, что метадон Наташе вовсе не помог, что ее ломало в отсутствие трамала. Она свалила от мужа к своим родителям и там ее мать, работавшая медсестрой, снимала ей ломку при помощи капельницы с физиологическим раствором и антидепрессантов. Сначала мы просто перезванивались. Видимо, ей на самом деле было очень плохо - из дома она не выходила. Были одни долгие разговоры по телефону. Я узнавал новую для меня инфу про ломку опиатную. Она говорила, что перекумариться и слезет. Я понимал, что это говорится не для меня и не для матери ее. Скорее всего, ей этого хотелось. Но желание сильнее доводов рассудка - это я уже знал. Хотя сам никогда системно не сидел на опиатах.
Потом меня раскумарил мой хороший друг. Около Киевского вокзала скурили пару косяков, набрался пива, вернулся домой. Маманя только головой покачала. Вобщем, дистанционные отношения с Наташкой были приятны. В аспирантуре начинались занятия по английскому еще, которого я не знал и с которым мучился первые три курса, а тут по новой. Охуеть. Было не до Наташки. А эта героинщица оклемалась малость и звонит мне - приезжай, есть параша, что аптека заработала. А что за аптека? Речь шла о знаменитой в московском наркомире аптеке напротив метро Новослободская, где всегда свободно отпускали трамал. Мол, надо ехать туда или на Лубу. А мне делать ни хуя. Думаю, дай погуляю с девушкой. Поехал в аптеку ту. Там Наташка со своей сестрой. Сестричка у нее симпатичная. Маша. Наташка сама в аптеку не идет, я так думаю, ее там хорошо знали. Все меня посылает. Мол, у тебя вид оперской, на тебя никто не подумает. В этом она обломалась. На торчка действительно не похож, больше на опера смахиваю. Кто мне продаст трам, ежели ввели строго по рецепту? Мне сказали, что там нет. Наташка тогда сама поперлась. И тоже самое услышала. Тогда она говорит - едем на Лубу.
Поехали. Так в первый раз я очутился на знаменитой Лубянке. И если у большинства слово Лубянка ассоциируется с ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ-ФСБ, с репрессиями, диссидентами, Солженицыным, то для меня - с уличной точкой. Местом сбора барыг. Вот так. А чего? Опиатные кумары покруче страстей узников совести будут. Да и мы все - узники своего увлечения, так или иначе. Вот так чрез Наташку я с Лубой и познакомился.
Чего было? Вышли, прошлись разок по этой площади, завернули в первую улочку да и пошли по ней. Потом снова к площади, потом снова. Вот так просто гуляли взад-вперед. Машка еще Наташку спросила - а чего, так и будем ходить? А Наташка ей говорит - так и надо. Когда здесь мутишь, надо много раз пройти по улице туда и сюда, чтоб поняли, что ты не просто идешь или гуляешь, а тебе что-то надо такое. Вот так. Помнишь, я рассказывал тебе про бесцельное внешне ожидание в Люберцах. Так было и здесь. Чалдонишь по одной улице и все. Когда прошло около часа, я уже заметил, что не мы одни так чалдоним. Там были страдальцы, аналогичные Наташке. Два бледных пацана, потом два пацана других с бледнющей девчонкой и некий худой мужичок немного помладше меня. Мы тут были не одни. Мужичок, когда мы поравнялись с ним, цокнул языком и спросил - и ничего нет? Нет! - сказала Наташка. Он вздохнул сокрушенно и сказал - вот и я найти не могу. Само собой, за время этих хождений я не раз брал пиво. Наташка со своим нахальным характером перезнакомилась с другими болтающимися наркоозабоченными, влезала в их компании. Ничего, хоть шаром покати, как говориться. Пустее не бывает. Холодно, барыг нету - сокрушались все. Под конец Наташка было сама пошла за какой-то бабкой, думая, что та продает трамал, а бабка просто собирала пустые бутылки. В конце концов самой Наташке это надоело. Раз три часа бродили и ничего не нашли, стало быть, ходить бесполезно. Решено было вернуться на Новослободскую и там отовариться коделаком.
Приехали, пошлялись по аптекам. Нашли, где это было подешевле. Взяли коделак и терпинкод. Семь пачек. Четыре коделака и три терпинкода. И там и там собственно кодеина одинаково. Скинули упаковку, пошли в Макдональс. Наташка эту беспонтовую забегаловку, где нет спиртного и курить нельзя, очень любила, потому что там в уборных можно было ставиться. Так она мне объяснила потом. Долго стояли в очереди (вот тебе и быстрое питание и быстрое обслуживание, порой там стоишь минут сорок, а то и весь час!), взяли сок, картофель-фри - жрать-то мне хотелось. Соком этим запивали колеса. Потом Наташка со мной простилась, попросив сотку взаймы, а я за пиво, а потом поехал домой. Приторможенный и очень довольный от кодеина и от прогулки с девушкой-наркоманкой. Так начались наши аптечные замутки.
Когда я ехал в электричке, мне позвонили на мобильник. По моему резюме предложили работу. Дома я позвонил им, записали на собеседование. Собеседование было у черта на рогах где-то у метро Волгоградский проспект. А там еще на маршрутке черт знает сколько ехать. В назначенный день приехал я туда - и что увидел? Глухая улочка, старенькие пятиэтажки с одной стороны, а с другой - забор с колючкой! Входишь в будочку, отдаешь паспорт, говоришь, что записан на собеседование к такой-то девушке из отдела персонала. Они смотрят по компу, выписывают мне пропуск, там время пропечатано. Открывают дверь. И знаешь, идешь по такому коридорчику между двумя заборами решетчатыми. И там снова ворота. Стоит такой мордоворот, смотрит паспорт, смотрит пропуск, открывает дверь кнопкой, проходишь - за тобой щелкает замок. Вот чисто - зона, а не контора. Доходишь до здания, а там шлюз такой на входе. Позвонишь, дверь откроют, зайдешь, замок защелкнется. Маленькое помещение. Даешь документы в окошко вертухаям - а как их еще назвать? - они их по компу пробивают. А потом один выходит, другой отворяет дверь и там уже идешь в натуре под конвоем. Вертухай тебя сопровождает до кабинета. Потом с тобой везде ходит девушка из отдела персонала. Одного там не оставляют перемещаться по коридорам. Даже в уборную.
Само собой, мне это с самого начала не понравилось. Уже чувствуешь себя как в зоне. И понимаешь, что здесь есть что скрывать, раз такие порядки завели. А мне симпатичная девушка с каштановыми волосами вынесла анкету на шести листах. Говорит - заполняйте. Тут я вообще охуел. Эта анкета была еще похлеще анкеты советского ОВИРа. Такие вопросы. Сначала обычные. Потом пошло. За пятнадцать лет места работы или учебы, точные адреса, должности, детализированные причины ухода. Где учились. Состав семьи. Родители, родители отца и матери, их образование. Родственники за границей. Куда выезжали за границу и с какой целью, когда и насколько. Возраст и место работы супруги, место обучения детей. Привлекались ли к уголовной ответственности родственники. Потом вопросы про себя. Чего ожидаете от новой работы, сколько рассчитываете получать, какой уровень доходов был бы оптимальным для Вашей семьи. Что для Вас в жизни представляет наибольшие ценности. Чего Вы хотите добиться в жизни. Что Вас привлекает в Вашей профессии. Есть ли у Вас автомобиль, если да, то какой. Есть ли у Вас мобильный телефон, сколько за него платите в месяц. Есть ли у Вас недвижимость, если есть, то какая и где? Кто Вас может рекомендовать к нам, что это за люди, как Вы с ними пересекались по жизни. Мне было дико и противно все это писать. Это ж не менты, а частная лавочка! Государству я готов сообщать все про себя, а какое дело частной лавочки до того, что я ценю в жизни и сколько трачу на мобильник? Кого это ебет вообще, кроме меня?!
Потом было собеседование с моими коллегами. Как всегда, коллег я засыпал столькими сведениями, что они быстро слезли с базара. И началось долгое ожидание. Потом та самая девушка, которая дала мне анкету, стала устно расспрашивать меня про тех, кто может меня порекомендовать. Я дал ей все контактные телефоны директрисы. Она мне сказала, что надо подождать. Что они созвонятся с этими людьми, а потом со мной поговорит сам начальник. А пока надо ждать. И проводила меня до дверей, прошел я чрез все эти посты и вышел на улицу, сдав пропуск на входе. Причем я обратил внимание, что паспорт мой у них сканируется. Больше мне сюда идти не хотелось, да и они мне так и не позвонили никогда. Пришел в четыре дня, ушел - полдевятого. Домой приехал к одиннадцати, изрядно набравшись.
Все это было прелюдией к нашим аптечным замуткам систематическим. Наташка некоторое время потом только звонила мне. Видимо, она нашла выход на трамал, без которого жить, по-видимому, уже не могла. А вот начало этой аптечной эпопеи было положено в пятницу 14 февраля. В этот пришедший с сытого Запада Валентинов день, якобы праздник влюбленных, я за каким-то хером попиздовал в свою Академию на кафедру свою. Вроде мне мой научный руководитель позвонил, что-то надо там было привезти. Вообще, эта затея с Валентиновым днем казалось мне всегда глупой. День влюбленных надо отмечать где-то с мая по сентябрь. Тепло, приятно гулять с девушкой под ручку, целоваться, одежда летняя, все ощупать можно. Ну, и само собой, сводить девушку в кусты. А посреди февраля холодно, или лужи с гололедом, или сугробы, особо не погуляешь, целоваться на пронизывающем ветру холодно, в кусты девушку не сводить, только в подъезде и можно перепихнуться. Вот в Израиле день влюбленных -15 Ава. Эх, как вспомню обилие парочек на пляже в Нетании!
В нашей ФА вечером намечалась студенческая дискотека. Многие веселые студентки и студенты, встречавшиеся мне, были явно чем-то обдолбаны. А преподы - те бухими. От моего доцента несло хорошим водочным перегаром. Мы там с ним базарим, а тут звонит Наташка на мобильный. Мол, когда сможешь приехать? День влюбленных, погуляем по Лубе, по аптекам пройдемся, я тебя со своей подругой познакомлю хорошей. Договорились встретиться чрез час. Я закончил свою дела на кафедре и поехал. Думал, снова чалдонить будем, как в тот раз. Может успешнее. Может, чего и найдем. Что Наташке надо не что-нибудь, а только по медленной теме - это я позднее понял. Тогда я не знал этого.
А вышло все по другому. Наташка ждала меня на Лубянке, поцеловалась со мной со своим вечным «привет, заяц!» и стала сразу звонить какой-то Свете. Мол, подходи. Минуты чрез три подошла очень симпатичная девушка прямо в моем вкусе. Низенькая, крепко сбитая, даже можно сказать слегка пухленькая с круглым лицом, аккуратным носиком, темными волосами. Была она и характером поспокойнее и пообщительнее. Эта Света, давняя подруга Наташи по торчу, мне сразу понравилась. Мы болтали и сразу направились в аптеку. Искали трамал. Наташка сказала, что раздобыла терку на трамал, теперь надо найти трам в драге и взять его. Вот и начались поиски трама. Мы обошли несколько аптек. По дороге Наташка стала спрашивать меня про кодипронт. Мол, от терпинкода ее чесотка схватила, не нравиться ей это тема. Я сам тогда еще кодипронта не пробовал, просто один мужичок с Хая мне про него писал. Я ей сказал, что там кодеина больше, и он перерабатывается в морфин в кишечнике. У Светки были какие-то колеса для девчонок, усиливающие действие кодеина. Или подавляющие печень. Я сказал, что для этого вполне сойдет пара колес левомицитина. Наташка захотела попробовать это немецкое лекарство от кашля. Но и его не было. Мы топали из аптеки в аптеку, нам со Светкой это надоело. Света расспрашивала меня, не будет ли кто ругаться дома, не ждет ли меня там какая девушка, а я рассказывал, какая жена оказалась подлой и как меня бросила. По дороге тянул пиво, а Светка с Наташкой - фанту. Поели шаурму у Кузнецкого моста. Аптек в центре навалом, мы ходили из одной в другую - и безрезультатно. Уже стало темно. Подвыпившие и укуренные студенты нам так и попадались на пути. Молодежный праздник, как-никак!
Получалось что-то похожее на прошлую прогулку по Лубянке, только теперь мы чалдонили по всему центру Москвы. Побывали в аптеке у центрального телеграфа, и там нас обломали тоже. Пошли к Манежной площади. Там мы уже были и приметили аптеку «Фармакон». Вот туда мы и направились. Видно, видя наше упорство, демоны торча смилостивились над нами. В аптеке был трамал, но только по рецепту. Тут Наташка вручила мне его. Смотрю - бумага как бумага с личнухой. Какая-то подольская медсанчасть. Пока я стоял в очереди, подбежала Наташка и сказала, что здесь есть кодипронт. Я дал ей деньги на две пачки - это триста рублей. Настала моя очередь. Симпатичная девушка в белом халатике внимательно смотрела рецепт, постучала клавишами и сказала, что, к сожалению, ничем помочь не может. Надо выдать 4 пачки стекляшек, а у нее всего три есть. Я сказал - а почему три нельзя? Она говорит - ну так выписано-то четыре. Я ж возьму у вас рецепт. Я стал ей втирать, что мой дядька в Подольске попал в автокатастрофу, множественные переломы, операция, мучается от болей. Хоть эту ночь поспит спокойно, а то спать совсем не может. Аптекарша захавала это фуфло, говорит, ладно, пусть тогда врач ему снова выпишет, если нужно будет. И выдала мне три пачки стекляшек трама.
Девчонки ждали меня у входа на улице. Ну?! - спросила Наташка, подпрыгивая от нетерпения. Есть трам, но только три пачки. Одной не хватило у них. Йес! - радостно закричали девчонки и поцеловались. Ну, доктор Наташка! - воскликнула Светка. Все ж правильно написала! И они, перебивая друг друга, рассказали мне, что рецепт-то был липовым. Наташка сделала самую настоящую терку. Раздобыла бланк рецепта с личнухой, какой-то пацан стырил их у врачихи прямо в кабинете, а вот прописи он не знал. И сделала эту пропись Наташка. Статья 233, подумалось мне. Вот мокрощелки рваные, даже не сказали заранее, что ксива их липовая! А Светка предложила мне бартер - она мне пачку кода в обмен на пачку трама. Я с удовольствием согласился на этот бартер. Так стал обладателем счастливым двух пачек кодипронта. А Наташка стала выпрашивать у Светки половину третьей пачки. Ни хуя! Светка ей предложила ехать к ней в Тушино, там нарисовать еще один рецепт и отоварить его в ближайшей драге, где всегда был трам. Потом они договорились сделать это завтра. И мы пошли в метро, что разбежаться. По дороге Наташка спрашивала, как хавать кодипронт. Светка сказала, что он очень сильный, больше семи хавать по первой не надо. Я предложил Наташке, учитывая ее дозняк, разом съесть пачку. А еще Светка посоветовала мне, как любителю галюков, попробовать Туссин+. Выпить для начала пару флаконов с грейпфрутовым соком. Ну, это смотря какого плато я хочу достигнуть. Мы покурили и мило потрепались у входа метро про разные вещества, потом спустились вниз, перешли на Театральную, там Светка простилась с нами, а мы пошли на Площадь Революции по извилистому переходу. Там поцеловались на прощание и разбежались тоже. Наташка покатила к мужу на Щелковскую, а я - на Киевскую.
В вагоне я достал из пачки кода листок-вкладыш и стал его внимательно изучать. Итак, кодипронт - это полимеры. Кодеина в капсуле 0,03 против 0,008 в колесе коделака. Стало быть, пачка - это 0,3 г кадика. Причем в виде полимеров. Там шел состав, я мало чего понял. Все, что я извлек - это лекарство длительного действия от кашля, что в коде - 4 пачки коделака примерно, и что оно противопоказано в случае наличия в аманезе опийной зависимости, Потому как медицинский кадик. Вывод первый - заторчать на нем можно. Вывод второй - кто-то кому-то в Минздраве хорошо проплатил, чтобы это лекарство продавалось свободно. О чем я думал еще? Сколько схавать. Решил начать с половину пачки и догнаться пачкой коделака. В Очаково был приобретен коделак. И в привычном месте у помойки я закинулся коделаком и полпачкой кодипронта. То есть, перорально мною было принято 0,23 г кодеина.
Эффект наступил где-то чрез полчаса. Я почувствовал уже привычную теплоту в животе, которая поднималась вверх, зуд лица и общую заторможенность. Я сидел дома и втыкал в Интернет. Самое интересное, что больше ничего я и не заметил - кроме отменного удовольствия пить пиво и курить сигареты. И крепкого хорошего сна, которого не было давно.
На следующий день в субботу я попиздовал в аспирантуру на лекцию по философии марксизма. На прошлой лекции нас предупредили, что занятия будут перенесены поближе к родным пенатам. В один из четырех филиалов ФА, называемых стопервым километром. Это был дом 101 на проспекте Мира. Ну, доехал я до ВДНХ как обычно, прошел мимо Кибальчича по проспекту Мира к центру. В кармане у меня лежала половина пачки кодипронта. Иду так себе, смотрю по сторонам, и вдруг вижу - аптека. И что-то меня туда потянуло. Думаю - пять лет учился, а аптеки этой никогда не видел. Может, и видел когда, а внимания не обращал. Думаю, зайду-ка. Зачем? А просто так. Хотя просто так и кошки не ебутся, а вот просто от нечего делать зашел. Захожу. Ну, постоял у витрины, пошарил глазами. Вижу, есть коделак и терпинкод. А убиться-то хочется. Дешевле чуток. А если это смиксовать с кодипронтом? И что-то мне пришла в голову мысль попробовать это на лекции. Беру пачку того и того. Получаю сдачу, говорю как обычно - спасибо. Аптекарша в ответ усмехается. С понтом спрашивает так: "Боишься, заложу?" Ну, видно я здесь не первый такой покупатель. Так мне подумалось.
Иду на занятия с двумя пачками. В Ларьке еще так пива попил, покурил, потому что заранее пришел. Никуда не торопился. Прихожу с здание, раздеваюсь, поднимаюсь на этаж свой, захожу в уборную. Глотаю 10 колес коделака, запивая заранее купленной газировкой, потом дело доходит до терпинкода. Тоже 10 колес. Пустые пачки спускаю в канализацию. Потом закидываюсь полпачкой кодипронта. Сливаю потом.
Иду в аудиторию. Смотрю по сторонам - где свободное место. А есть оно только рядом с той самой Ирочкой. Мне это на руку. Я сажусь рядом с той самой толстушкой, за которой ухаживал с первого курса, а кроме фиги ничего от нее не видел. Ясно видно, что толстушке это неприятно. Но лекция началась, бежать ей вроде незачем, да и деваться некуда. Морщится она, а все одно сидит рядом. Прямо как на первом курсе. Достаю тетрадь и ручку. Готовлюсь писать.
Начинается лекция. Вместе с началом лекции начинает что-то пищать в ушах. Я пишу, но писать становиться трудновато. И труднее с каждой минутой. Буквы расплываются и вообще лень что-либо делать. Наваливается сонливость и довольство. Спустя какое-то время - лектор успел за это время перейти от Гегеля к Фейербаху - в эпигастральной области стало тепло и тепло это тихо пошло вверх. Зачесался кончик носа, потом верхняя губа. Замечаю, что лицо у меня покрылось липким потом. Беру платок и вытираю. Делать что-либо лень. Совсем не хочется. Но пишу про Фейербаха из последних сил. А писать трудно - буквы расплываются, зрение ухудшилось. Становится все теплее. Потею сильнее. Стало чесаться лицо. Аллергия, что ли? На терпинкод, как у Наташки. Чувствую, что пришло. И нехило пришло.
Замечаю, что начинаю подвисать. В тетрадке написано полслова и дальше идут кривые линии. Развивается состояние оглушенности. Оглушенное сознание фиксирует глюки элементарные. Потемнение в глазах - ну, это уже классика при любом торче. Отрешенность от окружающего, слабое фиолетовое мерцание по углам зрения. Жужжание в ушах. Сильная сонливость. Глаза закрываются. Спать хочется невыносимо.
Закрываю глаза - черт с ней с лекцией. Понял, что зря это затеял - лекцию убитым писать тяжело. Тяжелее не бывает. С закрытыми глазами меня поразило обилие тактильных галлюцинаций. Такое чувство, будто тебя то и дело толкают, пихают. Конечности покалывает мелкими иголками. Изредка будто червяки под кожей ползают. При этом полностью сохраняется критическое отношение к ощущениям. Ты понимаешь, что это тебе кажется - и все.
Потом пошли побочки. Появилась боль в животе. Тошнота. Липкий пот на лице. Но все по фигу. Потому что на душе стало тихо и спокойно. Душа дремлет как бы. И начинает видеть сны наяву. Что-то считаю на калькуляторе, но понимаю, что это только грезится. Чего мне на лекции по философии считать? Но так реально грезиться. Мда! Убился я нелохо - так подумалось, когда я отнял руку от несуществующего калькулятора - а на самом деле я просто барабанил пальцами по столу.
Так и сидел оглушенным на лекции этой. То погружаюсь в дрему, то выныриваю. Замечаю, что ритм дыхания изменился. Вдохи и выдохи стали чуть пореже, малозаметно, но значительно глубже. Выныривая, умудряюсь что-то писать, но что не понимаю, чего пишу. Вдруг объявляют перерыв. Иду на улицу курить. Походка вроде нормальная, а тело очень тяжелое. Двигаться не хочется просто.
На свежем воздухе стало легче и пошустрее. Малость оклемался. Смотрю на часы. Приход около часа был. Явно кончился. Пошла вторая фаза. Кодеиновая тяга. Разговариваю со своими однокурсниками, курю сигарету за сигаретой. Речь не очень твердая. Паренек не понял или сделал вид, что не понял, в каком я состоянии. Да всем там на меня хер положить, давно ясно было. После перекура иду в туалет. Хочется слить, а слить - проблема. Сфинктер с трудом расслабляется. Сливаю минут 5. Мою руки и смотрю в зеркало. Зрак сел. Ну, не как с белого, не в точку, но сильно сузился. неестественно. Это мне приметно.
Снова иду на лекцию. Там оживился. Эйфории нет. Приятное ровное сонное настроение. Какое-то тупое. Пишу коряво, но все записываю. Даже начинаю лектору вопросы задавать. Веду себя вполне адекватно. Состояние полной удовлетворенности и покоя.
Занятия кончились раньше обычного. Мой одногруппник приглашает меня в кафе. Попить кофе. Едем в кафе у метро, садимся там, говорим за жизнь. Он пьет кофе, а я беру кофе и пиво. Он пиво не пьет. Во-первых, за рулем. А во-вторых - к старшим курсам появились у него глупые понты. Марочные вина, мартини, теннис, здоровый образ жизни. Я тяну пиво. Пиво догоняет. Я пью и молчу, он гонит телеги свои. Свои замыслы. Стать руководителем высшего звена, создать свое дело, купить машину, приобрести недвижимость, вырастить себе нормальную жену из глупенькой старшеклассницы. Как далеко все это от меня. Намного дальше чем Тихий океан или Антарктида. Мне даже весело стало. Он, считающий себя таким умным, таким проницательным, таким сообразительным даже не понимает, что сидит за одним столом с убежденным наркоманом, что мы живем в совсем разных мирах. Что его стремления меня внутри просто веселят, а не свидетельствуют о его серьезности для меня. И нам никогда не понять друг друга. Друг, говори про учебу или про бухгалтерский учет - это все, что у нас есть общего. Тебе в этом году стукнет двадцать четыре, мне - тридцать девять. Куда мне уже лезть, мне б жить тихо-тихо. Так я думал и смотрел своими суженными зрачками мимо него. Игрушечным руководителем высшего звена я уже был, больше не хочется, дела своего мне на фиг не надо, равно как авто и недвижимость не входят в мои ценности. А жену - да я с любой девкой сживусь, которая со мной захочет остаться. Мне бы хоть какую-нибудь. Разговор переходит на женщин. Я говорю, как мне пусто и одиноко. Что ничто не светит. Кроме иглы. Он начинает мне доказывать, что мой брак с Наташей смотрелся странно. Мол, полное несовпадение. Студент элитного вуза и узбекская кишлачная барышня с ребенком без образования. А жена должна мужу соответствовать. Соответствовала или нет - но семья год была - так думал я. Тут ему звонит на мобильный его девчонка, что ли. Невеста якобы, которую он решил вырастить для себя, когда он был на четвертом курсе, а она - в девятом классе. Прошло два года - она все его нотации пропускает мимо ушей. Он хочет с ней встретиться, а она встречаться не хочет. Он киснет сразу и слезает с базара. Настроение у него явно портится. В полном довольстве без подъеба предлагаю ему съездить к девушкам на возмездной основе вместе. Он отказывается. Наездился якобы уже, теперь в постели хочет только равных себе и достойных себя. Вспомнились мне слова песни группы «Лесоповал» «молодым охота все, и чтобы без отказа, но не получается, и завтра - на этап». Прощаемся. Все будет хорошо - говорю ему на прощанье. Расходимся. Он на свой джип садиться и газует, а я начинаю чалдонить по проспекту Мира. Домой идти не хочется. Хороший вечер хорошего медленного торча.
Иду по проспекту Мира. Хочется погулять. Нет, просто посидеть, хотя холодно. Беру пиво и присаживаюсь на лавочку ближайшую. Курю и смотрю на вечернюю Москву. Смотреть очень приятно, как всегда под опиатами, превращающими меня в медленного безучастного созерцателя. Довольно и приятно внутри меня. Допиваю пиво. Ладно, холодно все же. Захожу в аптеку, беру там себе еще пачку коделака, чтобы догнаться. Снова бутылка пива, запиваю ей коделак. Какое-то время сижу и втыкаю на проспект. Рядом - самая старая мечеть Москвы. Книжная ярмарка. Вспоминается, как я гулял здесь после экзаменов, ожидая отметки. Как во дни дефолта пытался обналичить банковскую карточку, искал работающий банкомат. Втыкал, вспоминал, да и замерз. Ладно, загулялся я. Пора домой ехать. Еду домой. На Киевском вокзале беру бутылку пива. Пью и курю. Хмелею по новой, но не по алкогольному. Снова догоняет опиатное опьянение. Типично кодеиновое. От своей станции иду домой, опять прихватив пива. Фонари светят как-то по особенному. Очень красиво и торжественно. Такого освещения я точно раньше не видел. Добираюсь до дома, набираю номер на домофоне, мама отвечает. Наконец-то пришел. Захожу домой. Мне готовится роскошный ужин, а жрать-то не хочется. Ем чрез силу. Маманя ни о чем не догадывается. Потом долго держались остаточные явления. Покой и довольство, безмолвие и сонливость. Повтыкал в комп и пошел спать. В эту субботу я наконец полностью распробовал вкус кодеина. И с этого дня на месяца полтора регулярные аптечные замутки стали моей темой.
Я вот сам себя теперь понять не могу. Я ж сам по себе по жизни. Ни для пьянки, ни для торча мне компания не нужна была никогда. Зачем я шлялся по драгам с Наташкой? На хуй она мне была нужна?! Ведь этот кодипронт я мог и без нее купить. Ладно б потом в подъездах сосала, а тогда были чисто платонические отношения. Да, девушка нашла меня. Я так думаю - я видел в ней потенциальную невесту. А подругой она была хорошей. Скрашивала мое одиночество. Мотаться с ней по аптекам и трепаться с ней было вообщем-то прикольно. Интересная она девчонка, что и говорить. Был в ней шайтан, ох, был! А мне было грустно, пусто и одиноко. Поэтому я мутил с ней по драгам и отдавал свои лавэшки за ее дружбу. Я ей был по фиг, но она умело пользовалась плодами моей симпатии и моего расположения к ней. Из которых обычно рождается любовь. Да я под конец и полюбил ее какой-то вымученной любовью. Напоминала Надю, открывшую мне мир настоящих наркотиков. Да что говорить? Оба пользовались друг другом. Я надеялся из-за ее увлечения и безденежья вечного получить ее тело, она рассчитывала пользоваться моим кошельком. Оба хороши были. А пока развивались мои отношения с Наташкой, моя судьба расчесывала сифилисную сыпь. И до нее стало доходить, что все - ей пиздец. Заразилась. А идти было некуда.
Мы мутили по аптекам много. Сначала все было более или менее нормально. Помню, где-то посредине той недели мы по терке брали трамал. Наташка приехала ко мне на Юго-Западную, мы хорошо гуляли там в ясный февральский день в поисках трама. Блин, все драги в районе Юго-Западной обошли. Там я приметил и известный мне по Хаю гликодин и коделак и терпинкод. Типа экскурсии было. Я все рассказывал, где что когда было. Это ж мой район.Вон в том фотоателье я фотографировался на комсомольский билет в 14 лет и на паспорт в 16, равно как и на приписное свидетельство. И на военный билет в 17. А в том книжном магазине покупал по подписке Соловьева. После полуторачасовых поисков мы нашли аптеку солидную с трамом. Там я снова толкал фуфло аптекарше про дядю из Подольска, поломавшего все кости в автокатострофе. Они как делали? Наташка нашла какого-то перца, который с помощью компа и цветного принтера мог копировать рецепты. Но ведь бланка не было. Он печатал их на последнем листе кассовой книге. Обратная сторона бланка была палевом. Это не рецепт - сразу видно. Аптекарша это просекла и возмутилась. Мол, это что за порнография?! Я ей говорю - не знаю, такой ему дали. Это воинская часть под Подольском. А в штемпеле как раз код и стоял какой-то. Ох, хрен этих вояк поймешь! - сказала аптекарша, отдавая мне стекляшки с трамом. Наташка потом целовала меня на улице и говорила, что с моим видом мне только герой и банчить на улице. Она была радостной и поехала ставиться ко мне. Мы еще в мою родную драгу зашли за инсулинками. И вот тут она меня удивила. Я как-то эти инсулинки беру смущаясь немного. Ну, в начале особенно. А Наташка аптекаршу замонала. Мол, эта инсулинка ей не подходит, там наконечник у иголки не такого цвета, контроля не видно будет. Пока она базарила там, я съебался на улицу покурить. Ну, думаю, нахальство - второе счастье. Я запомнил, как эта тетка в белом халате посмотрела на нас. Сразу скумекала, с кем дело имеет.
Потом ко мне. Наташка стала ставиться. Я этого видеть уже не мог. Не, Зоя, это не для моих нервов. Надюша так не ставилась страшно как она. Скажу одно - это нечто! И не для слабых нервов. Я от нее свалил в комнату. А потом вышел и сам убрал все палево. Ей-то по хуй, орет маманя на меня или нет. А Наташка вмазалась и ей пиздато стало. Маманя скоро должна домой вернуться, а ее это не напрягает совсем. Еле выставил. А то думал, снова у мамани трам клянчить будет. Но она стала собираться. Я пошел ее проводить. По дороге Наташка мне рассказывала, какое хорошее вещество трам. Что она будто не идет, а летит сейчас. Что это сильный наркотик - верно, что его запретили.
А чего еще помнится? Да много чего. Хуже то, что замутки стали чаще. Раз в неделю выложить пятьсот - шестьсот рублей за код я мог спокойно, мне два раза в неделю кайфа с аптечного кадика хватало нормально. А ей же каждый день надо. Ежедневно выкладывать по триста, а потом по пятьсот рублей становилось в напряг. За это, кстати, с маманей нелады сильные и начались. Да, это была моя судьба очкастая, моя смерть в белых тапочках. Но сил послать ее на три веселые буквы не было. Ни сил, ни духа. Я устал от одиночества. В постели меня от него лечила Викуля, в торче и дружбе - Наташка - героинщица. Постепенно она потеряла свое имя у нас дома с маманей, а потом с Олей. Наша семейная кликуха ей - героинщица, ну, Оля иногда называет еще ее крысой очкастой. А по имени ее никто у нас дома не называл давно. А девчонка она все равно интересная. В ту опиатную весну я хотел видеть ее своей женой. Я надеялся, что она уйдет от своего правильного мужа, разведется с ним, я как-то разведусь со своей женой. И мы будем вместе. Я буду вчерами забивать косяки, а она - ставиться герой или трамом. Такая вот семейная идиллия рисовалась в моей голове. О такой семье я и мечтал.
Саша этот мне говорил, что чрез Интернет она ищет себе мужиков, которых можно развести на деньги, раскумаривается с ними, но не ебется. Это верно. Чрез хаевский чат она находила себе случайных приятелей по торчу и разводила их на деньги. Постоянной дойной коровой у нее был я. Я шел с ней навстречу своей судьбе. Оля тоже шла. В марте какая-то соседка по подъезду направила ее к «Врачам без границ» - эта международная организация занялась московскими бомжами. Оттуда ее направили в венерологию. Больницу имени Короленко, где она как и везде была на хозработах - мыла полы.
Что вспоминается? Электричка, Киевский вокзал, метро Арбатско-Покровской линии. Прогулки с Наташкой на северо-востоке Москвы. Там, где в начале зимы новой я бродил уже один после судмедэкспертизы. Аптеки, аптеки, грязный снег, лужи, гололед, спешащие прохожие. Она драги заранее обзванила, ехали мы уже точно, где был кодипронт. Брали его за мои деньги и хавали у помоечных баков. Я запивал пивом, она - кока-колой. До апреля спиртного вообще не переносила и не употребляла, как настоящая опиатчица. Потом мы гуляли. Сразу уже не разбегались. Меня тихо впирал код. Минут чрез двадцать или чрез полчаса. От эпигастральной области тихо поднималось тепло. Это не волна жара с кончиков пальцев, шибающая в голову при вмазке белым. Нет, совсем другое. Просто в желудке становилось тепло и эта внутрення теплота медленно ползла вверх. Начинал зудеть кончик носа и глаза. Где-то чрез сорок минут на лице чувствовался сухой жар, как бывает, когда поднимается температура. Интересно, но чисто кодипронт никогда не давал липкого пота. Изменялся ритм дыхания. Пауза между вдохами вырастала, вдохи и выдохи становились более глубокие. И самое главное - на полсуток совершенно исчезал кашель моих прокуренных драпом легких. Я не кашлял совсем. Только на отходняке мои легкие начинали очищаться, извергая с кашлем уйму мокроты. Это интересно, но позднее с бодяжным героином кашель не устранялся вовсе, хотя заметно притихал. Код на самом деле был хорошим лекарством от кашля. Что еще? Ах, да. И конечно, став хавать кадик, я получил вздутие кишечника, расстройство своего опорожнительного цикла. Стали заметны запоры - кишечник у меня и без того больной, а тут видно замедлялась перистальтика. И само собой, пробуждался рвотный рефлекс. Где-то так чрез часок начинало нехило тошнить, а в начале чрез полтора-два часа я блевал с кода. Как и с геры блевать было необычайно приятно. Тошноту и блевотню опиатную я воспринимал не как побочки, а именно как часть кайфа. Без них кайф был бы неполным. Иногда ощущалось покалывание иголок под ногтями рук. Зрак садился приметно.
Вот такие чисто телесные эффекты. А если брать психические, то у меня просто поднималось настроение. Причем не такая бурная радость, нет. Расслабуха, покой, довольство, сонливость. Такая тихая - тихая радость. Все было приятно. Слоняться по улицам, зыркать по сторонам, вылуплять зенки на красивых девушек, на витрины. Помнится, Наташка нажрется кода, погуляет со мной, да и съебется. А я домой не хочу. Два-три часа просто слонялся по улицам и дворикам без всякой цели. Бывало блевану в сторонке, потом пива возьму, сяду на лавочку, подкурю сигаретку, потягиваю пиво и втыкаю на московский пейзаж. В этом состоянии я подвисал. Помню раз в Измайлово у метро я просто застыл, наклонившись набок. Причем стоишь, зыркаешь кругом, а двигаться не хочется. Помню, как на меня пялились прохожие и мусора. А мне чего? Я себе стою так спокойно, ни к кому не прикапываюсь, совершенно пустой. Оно, конечно, есть административная статья за наркотическое опьянение в общественном месте. Но я вел себя спокойно. Мусора связываться со мной не захотели. Даже документы не проверили. Так и на Киевском вокзале было, и в Очаково. Алкогольные напитки меня догоняли. Мне было все приятно, чтобы я не делал. Кстати, секса вовсе не хотелось. Вот чего лично я заметил в опиатах - они в натуре позволяют обходиться без секса. Дают похожее довольство помимо ебли или дрочанья. А обычно мне под любыми веществами ебаться хочется. Хороший секс и наркотики для меня неразличимы.
Вообще интересно, почему меня с опиатов тянет шляться без всякой видимой цели? Если я хавал код дома, меня шляться не тянуло. Вот если на улице - то мог чалдонить сколько угодно. Отчего, почему? Я думаю так - мозги просто застывали на процессе ходьбы, а домой мне просто не хотелось из-за мамани. Я и давай шляться и зыркать. Кадик делает мир окружающий красивым, приятным и отстраненным. Смотришь на окружающее как на рыбок в аквариуме, будучи отгороженным от них стеклом толстым. Вот такая аналогия напрашивается. Чего бы ты не делал - тебе все приятно и весело.
Я брал трам всего несколько раз по терке. Потом то ли Наташка рассорилась с тем перцем, то ли ей понравился кодипронт, но она стала брать исключительно его. И раз взяла димедрол для меня. Несколько раз в этих прогулках по аптекам сопровождала нас ее сестра Маша, увлекавшаяся феназепамом и вообще сонниками. Наташка была очень активна в Интернет-знакомствах, она часто звонила разным типам с хаевского чата и форума, пока шла со мной. Я стал ее понимать все больше и больше - после того, как я ее подогревал, она забивала стрелку с кем-либо еще и разводила его на деньги. Я ей советовал устроиться на работу. Даже вместе с ней на собеседования ходили, а после шли в аптеку. Мы серьезно подружились, а платить деньги за дружбу и ласку девушки мне было не привыкать. Напрягало только то, что Наташка не знала меры. Как она говорила сама, ее мужики отшивали достаточно быстро, и только я более месяца поддерживал с ней дружеские отношения. Я просто ждал, когда она мне отдастся. Что ж, в итоге я своего дождался - когда ее совсем припекло, она мне отдалась. Только это было потом.
А так жизнь моя становилась все более и более пустой. Исчез в мутной реке времени февраль, начался март с новыми приключениями, новой бабой, новой мазой. Работы я так и не нашел, мучался в библиотеках, подбирая себе текст для своего научного труда на английском, ходил в аспирантуру, заканчивал дела с прогоревшей фирмочкой. Иногда мне звонили бывшие сотрудники по делам. Жена не звонила и не появлялась. Я отчаивался во всем. Отчаялся найти работу, найти девушку, найти план. Даже героин - и то отчаялся найти. Потерялся полностью. Именно поэтому был рад каждому звонку очкастой героинщицы, хотя звонила она с однотипными просьбами - подогрей или «А давай возьмем кадик снова». Если называть вещи своими именами, то я попал в сильную психологическую зависимость от этой вобщем-то беспонтовой девчонки. Я не знаю, что в ней такого было, но она меня как околдовала. Без ее звонков и без прогулок с ней я откровенно скучал. Хотя поехать самому пройтись по аптекам было вполне можно и намного дешевле - одна пачка убивала меня всегда. А она очень быстро набила себе дозняк. В начале марта ей требовалось уже две пачки, а к середине - три. Каждый день. Бремя, которое я взвалил на себя с нею, начало тяготить. И чем дальше, тем больше. Но Наташка умело пользовалась моей откровенностью. Знала, за какие ниточки и как можно дернуть мою душу с максимальной пользой для себя.
Вот так и шла моя пустая жизнь. В нее вошли аптеки тем февралем, а больше - ничего. Пустело все больше. Конец зимы и ранняя весна того третьего года запомнилась мне прежде всего чувством растущей внутренней опустошенности. Заебало все - отсутствие травки, пустые собеседования, симпатичные аспирантки, кафедра, маманя с ее ором и вечным нытьем. Денег становилось все меньше и меньше. Я не мог посещать Викулю свою. Хотя тогда в феврале я сделал ей регистрацию и миграционную карту на свой адрес. Она за это подарила мне три ночи. Этим и выручила. А в остальном - я медленно плыл по течению, ни на что не надеясь и ничего не ожидая. Вот такая жизнь без надежды - чем не адское существование? Да, в феврале маманя неожиданно привела мне фотомодель из овощной палатки - двадцативосьмилетнюю осетинку Еко. Еко скоро уезжала к себе в Гори, маманя, как всегда, купила нам билеты в театр. И мы сходили на интересную пьесу про женщин. Мораль этой пьесы была очень близкой к моему пониманию женщин: все женщины - проститутки, только большая часть об этом не знает. А настоящей женщиной может быть только настоящая проститутка, осознающая, чем она занимается. Викуля вполне годилась бы на главную героиню такой пьесы. Еко же эта пьеса рассмешила и только. С самого первого раза стало ясно, что мне от этой осетинки ничего не обломиться. Может, она всю жизнь будет проклинать тот день, когда мама всунула свою голову к ней в палатку - позднее на прощание Оля выбила ей два зуба. Еко - тот же вариант, как и Наташа № 3, бесследно сгинувшая в начале марта. А мне было все по фиг. Аптечный кадик увеличил мой жизненный похуизм.
Ну чего? Вон в том переулке аптека была. А кодипронт там всегда был. Давай туда заглянем, что ли? А все равно в итоге все получается. Если долго мучиться, что-нибудь получиться!