Пакистанец

Автор: Леонид Очаковский А чего, Зоя? Говорить - так все. Чего-то гаша я снова перебрал, снова тошнит меня. На душе хуево. Ты ж не опер. Расскажу тебе я все. Как дошел до жизни такой. Как из наркопотребителя стал на какое-то время наркораспространителем. Пассажиром. Барыгой. Был такой эпизод в моей жизни. Помню и не забуду никогда. И когда потом, уже обретя любовь и уходя с другой работы от вздорной бизнес-вумен на ее ор «А вот без работы, без денег чего делать будешь?!! Еще не раз меня меня вспомнишь!», я ей, криво усмехнувшись, сказал - а я хмурым банчить буду по новой; да спел, переиначив хорошую песню «и пошел опять по новой банковать, так и повстречался с прокурором!» - это был не пустой базар. Что было, то было. Раз вложил деньги, привез, продал. Что было, то было. Барыга я хуевый, но на эти деньги потом полмесяца жил. И сам торчал еще. Я ж говорю - ходил по грани. Типа как подруга моя ходила по грани. В свое время она попалась, я - нет. Творец меня помиловал.
А дело было так. Помнишь, я тебе говорил про Асада. Был у меня друг из дальнего зарубежья, из далекого города, известного миру по новостным выпускам, которые по телику рассказывают красивые девушки, про международных террористов и Бен Ладена. Из Карачи. Пакистанец. Познакомился я с ним в той хитрожопой торговой организации. Он там работал торговым представителем. Познакомились мы прямо чрез две недели. Утром я увидел в бухгалтерии низенького черного курчавого мужичка, очень смуглого. Само собой, не русский. А кто - хрен поймешь. Не похож ни на уроженца Кавказа, ни из нашей Средней Азии, не турок (вот они на айзеров очень похожи), не араб. Знакомимся. Асад. Хочет устроиться на работу. То есть, он давно уже здесь работает уже давно, но теперь хочет работать официально. Мол, договорился с директрисой А это ко мне. Я ж обязанности начальника отдела кадров исполнял. Ну чего, говорю, с первого марта оформлю, раньше не могу, потому что налоги с зарплаты уже заплатили за февраль. Его это устраивает вполне. Я спросил его - а у него российское гражданство? Ведь у организации не было лицензии на использование иностранной рабочей силы. Да, у него российский паспорт. Прописка - в Московской области. Я ему сказал, что адрес его мне знать надо, но для трудоустройства прописка и место жительства не являются важными. По новому Трудовому кодексу нельзя отказывать в приеме на работу из-за прописки в другом регионе, например. Итак, я попросил его принести мне ксерокопию паспорта, документ об образовании, трудовую книжку. Спросил его, военнообязанный ли он? Смуглый мужичок говорит - есть военный билет. Отлично, говорю, вот его и принесите то же. А страховая карточка Пенсионного фонда есть? Он говорит - есть. А ИНН есть персональный? Нет. Я узнал все, что мне нужно. На самом деле карточки пенсионной у него не было, он спутал медстраховку с пенсионной. Я заказывал ему эту зеленую карточку в Донском отделении ПФ РФ. Говорил по-русски он довольно чисто, но был акцент сильный, некоторые слова путал. Видно, что не из Союза по речи. Под конец я его спросил, откуда он. Он заулыбался. Слышал ли я про Бен Ладена? А то! Из этого старичка с лицом богобоязненного человека сделали всемирное пугало, как не слышать. Так я сказал ему. А он мне говорит, что он из Пакистана, где скорее всего и находиться Бен Ладен. Из Карачи.
Штат той фирмочки был интернациональным. Там получали доходы выходцы из многих регионов России - из деревень подмосковных, из деревень Рязанской области, из Воронежа, из Дагестана, из поселка Амурской области, из Архангельска, из Ямало-Ненецкого округа, а также уроженцы благословенного Узбекистана, ставшего мне родным. Теперь я зачислю в штат представителя Дальнего Зарубежья. Пакистанца. А тот так рассыпался в благодарностях. Я спросил его, как он получил российское гражданство с медстраховкой. Он честно сказал - купил. Ну, женился он на российской гражданке, кабардинке (это я узнал потом), получил вид на жительство, но купил себе паспорт с пропиской в Подмосковье. Я заинтересовался - ведь с получением вида на жительство для теперь уже бывшей супруги были проблемы некоторые. И я дал ему свой телефон домашний и попросил узнать, сколько будет стоить медстраховка для моей жены. Мол, женился на гражданке Узбекистана, кореянке, что-то тянут с видом на жительство, а ей лечиться надо. Пакистанец согласился помочь, обещал узнать. Вот на этой почве мы и познакомились.
Той весной, когда я еще был с женой, пакистанец несколько раз приезжал на работу, подвозил мне бумаги. Любил потрепаться с Женькой рыжей, да и с другими девчонками тоже. Было видно, что его связывают какие-то особые отношения с пожилой четой - владельцами фирмы. Чужая жизнь мне неинтересна, хотя увидев симпатичную женщину, конечно, подумаю, с кем она спит, изменяет ли своему мужу или другу, сколько у нее любовников. Но не спрошу сам. Так в жизнь сотрудников той фирмочки я совсем не лез. И до пакистанца и его переговоров с директрисой мне дела не было. Из его документов я знал, что у него жена и двое детей, что ему тридцать лет, что паспорт получил в Зарайске. Мне было интересно, как этот пакистанец очутился в России, что он тут делает. Я думал, что сюда приехал учиться, женился на российской гражданке и остался здесь жить, как многие выходцы из развивающихся стран. А впрочем до этого мне особого дела не было. Я аккуратно каждый месяц начислял ему зарплату - и все. Потом у меня жена пустила жизнь под откос, а пакистанец перестал появляться в конторе. Я заказал ему карточку в Пенсионном фонде, начислял ему зарплату и отчисления с нее - и все. Больше примерно полгода этот пакистанец для меня не существовал.
Неожиданно он позвонил мне в сентябре - как раз после налета рекетиров из налоговой полиции. Очень вежливо, даже слащаво, спрашивал про карточку Пенсионного фонда. Готова ли она? Я сказал, что скорее всего да, только я их буду получать после 3 октября. Потом он может подъехать в любой день и забрать ее. Асад просил ничего не говорить Аньке толстозадой и директрисе про его звонок - мол, они не платят ему. Аналогичные жалобы я слышал от многих. И обещал никому ничего не говорить - в отношения сотрудников и руководства я тоже не лез, если это не касалось моих обязанностей. Потом карточки были получены, и я стал раздавать их сотрудникам под расписку. Ведь эти карточки надо раздать застрахованным лицам, а сопроводительный лист вернуть в Пенсионный фонд - и чем скорее, тем лучше. Поэтому я позвонил пакистанцу и сказал, что милости прошу, приходи и забирай, оставив два автографа. Пакистанец расспрашивал меня, в какие дни появляется Анька - встречаться с ней ему очень не хотелось.
В одно дождливое октябрьское утро, когда я шагал по коридору основного здания во двор, я неожиданно наткнулся на идущего наружу Асада. Он бурно приветствовал меня, жал горячо руку и благодарил за карточку. Потом стал ругать Аньку, называя ее сукой и шлюхой - не платит ему деньги уже четыре месяца. Я рассказал про наезд налоговой полиции и про предшествующие этому события. Как Анька допрыгалась, зажимая премиальные. Асад оживился. Расспрашивал подробно и обстоятельно. Как и что произошло. Надели ли на Аньку и Машку наручники, отсосали ли они у налоговых полицейских. Мне бы хотелось того же, но браслеты на них не защелкнулись. А жаль! На прощание Асад сказал, что будет мне звонить при необходимости, если я не против. Я против не был. После этого визита пропала его трудовая книжка. Мне она была не нужна, я думал, что он ее забрал на время. Для оформления каких-либо документов. Но время шло, а он ее не возвращал.
Началась моя кодеиновая зима, а на работе стали проставлять все записи в трудовых книжках. Анька тут вспомнила про пакистанца и спросила, где его трудовая. Я сказал, что не знаю. Была, но пропала. Видно, взял ее зачем-то, да и не вернул. Анька ничего не сказала. И в тот же вечер он позвонил мне. Расспрашивал, как дела на фирме, вспоминают ли там про него. Я рассказал ему, что ищут его трудовую. Асад стал просить меня об одолжении. Во-первых, ничего не говорить никому о том, что он мне звонит, а во-вторых - оформить ему увольнение. Запись в трудовой книжке с колотушкой. Тогда Анька меня напрягала уже по звериному. И я согласился сразу. И спросил, а не может ли мне он помочь - найти мне анашу. Мол, я не сомневаюсь, что он ничем таким не занимается, но в его краях это потребляют, это в культурной традиции. А я тоже потребляю. Может, он знает кого-то из приезжих, у которого можно взять? Асад сказал, что таких людей он не знает, но поспрашивает у афганцев, с которыми работает. Возможно, он мне поможет, хотя ничего не обещает. А ко мне подъедет на другой день, но только вне офиса со мной встретиться.
Мы встретились у офиса на другой день утром. Асад отдал мне свою трудовую книжку и рассказал такую историю. В конце мая он нес при себе деньги фирмы - полторы сотни косых рублями. Его избили и ограбили. Муж директрисы жуликоватого вида категорически запретил ему обращаться в ментовку. И стал требовать с него постепенно возмещения этих денег. Он после этого не получил ни копейки, отдает долги, остался должен еще сорок восемь косых. И теперь ему точно платить не из чего. Все золото жены продано, работы нет. Чего делать, он не знает. Я ему посочувствовал, тоже пожаловался на Аньку - какая та сука и крыса. В тот же день я записал ему увольнение пятнадцатым января и во время обеда, приложил колотушку к этой записи. Какую-то пакость толстозадой и ее родителям мне сделать уже хотелось весьма сильно. Я был рад этой мельчайшей пакости. Пожалуй, близко с этим пакистанцем я сошелся именно на желании напакостить владельцам фирмы, а чего он искал, сходясь со мной - хрен знает. Потом я понял, что это был очень хитрый человек, который заводил массу знакомств в расчете, что они когда-нибудь да пригодятся. Вот так в конце симметричного года началась наша дружба.
Его трудовая книжка осталась у меня. И Асад пригласил меня приехать к нему в гости на новогодние праздники. Посидеть там, пообщаться. Само собой, я охотно согласился. Я легко схожусь с людьми. И вечером третьего января поехал к нему в гости после обеда, нажравшись кадика по дороге. Так я впервые оказался в его квартире.
Пакистанец жил на шестом этаже в двухкомнатной квартире. На Новый год из Владикавказа к нему приехала теща, которая жила на кухне. Квартира его тоже была с трехъярусными кроватями, как у дяди Лёвы. Видно, раньше ее сдавали каким-то нелегалам. Мне очень понравилась его жена - темная пухлая кабардинка в очках и двое детей. Старший сын смуглостью и ростом напоминал мне Кима. Пакистанец пригласил меня в комнату, крикнул жене, чтоб сготовила обед и стал жаловаться на жизнь А жизнь у него была интересная, если судить по его рассказам. И рассказал-то он мне далеко не все, что было в его жизни.
Он родился в далеком пакистанском городе Карачи у самого берега Индийского океана. Семья была традиционная. Восемь детей, пять сыновей и три дочери. Интересно, но почти все с высшим образованием. То есть, семья была зажиточная. Пакистанский средний класс. Асад учился в медресе, подрабатывал журналистикой. Неожиданно попал в поле зрения какой-то неформальной военизированной организации, созданной генералом Зия-уль-хаком (он ругал его всегда, называл сукиным сыном). Насколько я понял из его смутных рассказов, это что-то вроде латиноамериканских эскадронов смерти, при помощи которых военные правители Пакистана устраняли неугодных им людей и держали в страхе провинции с сепаратистскими настроениями. Само собой, эти организации с целью самофинансирования занимались наркобизнесом. Что было у Асада с ними - я так и не понял. То ли он написал какую статью в газете, то ли брат его в бизнесе перешел им дорогу. То ли еще что. Не понял, да он и не сказал толком. Только сказал, что его старшего убили эти боевики, а его отец ночью принес ему паспорт с двумя визами и деньги. Визы были в СССР и в Германию. Асад почему-то выбрал СССР и оказался не где-нибудь, а в Баку. Это был 1990 год. Баку, да и весь Азербайджан тогда был горячей точкой. Над выбором Асада можно призадуматься, конечно. Выбрать Баку, в котором только что происходили массовые беспорядки и погромы, вместо сытой и благополучной Германии - это само по себе интересно. А если проследить его последующую жизнь, в которой он умудрялся влезать в конфликтные территории и страны, можно призадуматься еще больше. В самом деле, какая-то нелегкая сила из Баку погнала его в восставшую Абхазию в 1992 году, потом в мятежную Чечню вслед за федералами, потом в Дагестан в 1999 году, где он попал в зону боевых действий, когда туда ломанулись чеченцы. Доводилось ему бывать и в Ливане и в Судане. Да, он занимался многим, в том числе и журналистикой. Но если вот все посмотреть, то подозрения определенные могли возникнуть. Для ФСБ этот пакистанец должен был явно представлять интерес со своим умением вечно выходить сухим из воды и попадать в конфликтные зоны. Из ОАЭ его кстати выслали и въезд туда ему был запрещен - так он мне сказал.
Асад рассказывал мне все это и жаловался на безденежье. И спрашивал меня о возможности получения кредита в банке. Я сказал, что кредит-то получить можно, но банки проверяют кредитоспособность заемщика. Причем исходить будут при этом из официальной зарплаты заемщика. С которой налоги платятся. Асада это не смутило. Он спросил, возможно ли получить кредит организации. Я сказал, что это вполне возможно, особенно если организация по отчетности прибыльная, платит налоги, может предоставить залог. Разумеется, банк все равно проверит кредитоспособность организации, а также технико-экономическое обоснование проекта, под который просится кредит. Асад спросил о размере кредита. Я рассказал о программе кредитования малого бизнеса Сбербанка, о краткосрочном и долгосрочном кредите - на приобретение объектов основных средств. Асад рассказал мне свою задумку. А задумка была такая. Он пишет своему брату, который работает в пакистанском ФСБ (так он и сказал), тот присылает в Москву человека с подложными документами. Этот человек регистрирует на себя фирму, я помогаю все это оформить. Потом эта фирма берет кредит в банке, чем больше чем лучше, ну 200-300 зеленых косых. 30 косых платят тому подставному лицу, а остальное мы делим промеж себя. Задумка эта показалась мне дикой. Я сказал, что это смешно просто. Пакистанец спросил - почему, если банки дают кредиты организациям? Я ответил, что банки будут проверять кредитоспособность организации и такую большую сумму не дадут в кредит новоиспеченной организации без активов, без достаточного штата сотрудников. И вот тут Асад удивил меня еще сильнее. Он сказал, что это понимает, но ведь я могу сказать, что нужно сделать, чтобы организация получила такой кредит. Какие активы должны быть, какой штат сотрудников, короче, все условия. Он понимает, что это будет нескоро. Но ведь в перспективе возможно это сделать? Я сказал, что для этого надо создать организацию работающую, с приличным штатом сотрудников, с приличным оборотом, что надо платить налоги, большую часть, а в идеале все - показывать. Что организация должна иметь хорошую кредитную историю, несколько раз брать кредиты на меньшую сумму, погашать их в срок с процентами по нему. То есть, для этого нужны время и деньги. И немалые. Асад погрустнел немного. И сказал, что к нему должен сейчас прийти его компаньон-афганец. Он хочет со мной тоже поговорить о кредите, но я должен ничего ему не говорить о содержании нашего разговора.
Я слышал немало внешне вздорных проектов от родни моей жены, да и от нее самой. При всей внешней вздорности они частично могли быть реализованы при наличии стартового капитала. Например, открыть будку с шаурмой вполне можно, хотя если официально оформлять разрешение СЭС - не пройдет. Но за некую мзду разрешение можно купить. Так что открыть такую организацию было в принципе можно. Кредит не сразу, а чрез два-три годика ее хорошей работы, возможно в меньшем немного размере взять было можно тоже. Я лишний раз подивился хитрости и какой-то наивности наших нелегалов. А чего? Голь на выдумки хитра. А Асад спросил меня, не может ли он чем-нибудь мне помочь. Я попросил его познакомить меня с какой-нибудь девушкой или женщиной моего возраста, которая бы хотела остаться в Москве, а лучше в России, для чего вступила бы со мной в брак на чисто договорной основе. Тогда я еще верил в такую возможность, хотя уже все меньше и меньше. А второе - помочь с травкой как-нибудь. Асад обещал, что поможет сосватать мне девушку из Дагестана. Я спросил, а не захочет ли выйти за меня замуж какая-нибудь пакистанка из бедной семьи? Он ответил отрицательно. Мол, пакистанцы - страшные националисты. Смешанные браки там редки. А насчет травки он узнает и при случае постарается помочь.
Тут позвонил на мобильник афганец. Он приехал, стоит внизу. Вошел. Я увидел низенького смуглого горбуна с большим носом. Вот афганец этот был похож на таджиков наших. Представляется - Захар. На самом деле звали его Сафар. Он на русский манер переделал свое имя. Ну чего? Сидим за столом, сначала базарим про Афганистан. Я в первый раз говорил с живым афганцем. Оказалось, этот Сафар из Джеллалабада. При дружественном СССР режиму был послан на учебу в Союз, потом решил остаться здесь. Возвращаться было некуда. Торговал кассетами и магнитофонами на Тропаревском рынке. Он высказал мне интересное мнение про афганскую войну. Она началась не из-за шурави, хотя наши повели себя там неправильно. Просто заплатили, чтобы воевали. И пока будут платить, в Афганистане будут воевать. Есть кому платить - кишлаки, племена будут подниматься с оружием. Против всех. Так было всегда, так и будет. Будут ли воевать с янки? Будут, если кто-нибудь заплатит. А против кабульских властей будут воевать всегда, если те будут лезть в племенные дела. Спросил про талибов, изменится ли что-либо с устранением их режима. Сафар улыбнулся. Ничего. Это всего лишь одна этническая группировка. С их устранением разгорится кровопролитное соперничество между всеми этническими группами Афганистана - и все. Сафар не сомневался, что в янки стреляют тоже сейчас на его родине. Возвращаться он туда не хотел. Ему нравилось жить в России.
Потом разговор перешел к обсуждению возможности натурализации афганцев в России. Как заменить справки беженца на российские паспорта? Как получить российское гражданство? Я долго им объяснял процедуру получения российского гражданства и основания для этого. Потом речь пошла снова о банковском кредите. Под Москвой есть двенадцать соток. Можно ли получить под их залог сто тысяч баксов? Я сразу сказал, что это невозможно, потому что стоимость залога должна соответствовать сумме кредита, а вот вряд ли этот участок стоит столько. Сафар согласился - участок оценивали. А сколько можно за него получить? Я сказал, что прежде всего надо посмотреть бумаги, можно ли его заложить. Впрочем, если бы пойти по программе поддержки малого бизнеса, можно было бы получать кредиты под залог, но на меньшую сумму. Это Сафара заинтересовало. И я подробно и долго рассказывал ему про эту программу и объяснял, что такое малый бизнес. Он мне сказал, что есть группа его земляков, которые занимаются как раз малым бизнесом. Вот могу я оформить их бизнес легально, чтоб можно было под него кредиты в банках брать? Я им рассказал много разных путей для этого. Вообщем, проговорили мы часов шесть всего. Был уже одиннадцатый час, стали расходиться. На прощание Сафар сунул пакистанцу две косые в руку, сказал мне, что это надо обсудить с земляками его. И мы разошлись. Я поехал домой, по пути добирая пива. Сложилось мнение такое - там все чего-то крутят, но в кредитах и бумагах понимаю я. Я могу водить их за нос сколько угодно, пока им бумаги интересны, сам ничего при этом не теряя. Я решил дальше углубить свое сотрудничество с ними, надеясь получить травку и девчонку из этого мира нелегалов. Сафар работал вместе с Асадом на тропаревском рынке. Денег им лучше не давать, да и нет у меня никаких денег, а по бумагам лучше им помочь - может, и они мне чем помогут. Вот такой я сделал вывод. Что связался с ними - потом не пожалел. Игра стоила свеч, хотя сами афганцы здесь были не причем.
Потом в мою жизнь влезла очкастая Наташка и гнилые замутки вместе с бело-сероватым порошком, с ложечкой, зажигалочкой, инсулинкой. Я получил то, чего искал и о чем мечтал. Она мне писала - пусть это будет твой выбор. Дура она, я это еще за два года до нее выбрал себе в Каттакургане, если моя кореянка не захочет остаться со мной. А та свалила. И эта не менее мутная компания афганцев с тропаревского рынка чуток бабла мне подкинула накануне замутки достопамятной за оформление бумаг. Они решили, что Асад будет частным предпринимателем официально и платить налоги, чтобы можно было оформить кредит. Но прежде чем я начал оформление, произошла какая-то базарная разборка. Чего-то они не поделили, набили друг другу морды. И общих дел вести не стали. Так что ничего из этой затеи Асада не выгорело. Кроме шарика белого для меня чрез других людей.
Потом в мою жизнь вошли аптечные замутки со странной худой подругой с Хая, сироп от кашля для детей и взрослых. Наташка в феврале вела себя относительно прилично. Если говорить объективно, то я сильно способствовал тому, что она пересела с трама на код. Я ей про него рассказал, я давал ей советы по употреблению. И я никогда не пойму, почему опиаты не сделали меня системным опиатным торчком. Как я начинал с пачки кода в день влюбленных того третьего года нового тысячелетия, так у меня и осталось пачка. Как убивало меня с пятнадцати точек подмосковной шняги, так и убивает до сих пор. Разные опиаты вошли в мою жизнь, как ее украшение, но так и не стали в ней главенствовать. Черт его знает, то ли Высшие Силы меня хранили, то ли просто я убежденный плановой. Не знаю. С пакистанцем я общался тогда чисто эпизодически. И был очень удивлен, когда в годовщину моего появления в той хитрожопой фирмочке он мне позвонил.
Той ночью мне снились офисные барышни из прогоревшей фирмочки. Рыжая Женька. Будто я где-то встретился с ней на улице, она предложила мне отсос и траханье за чек хмурого, я само собой согласился, потом пошел с ней, а к нам прикапывались другие девчонки - развязная Машка, глистовидная Катька, малышка Леночка. Наезжали на Женьку - мол, он тебя снял, а нам тоже раскумариться хочется, за весь вечер ни одного клиента, ломать уже начинает. А я им говорю - ежели отсосете, я вас раскумарю всех. Баяны есть? Потом мы шли мимо помоек какого-то рынка, потом пришли к Юрке на квартиру, а тот с Юлькой маленькой лежали в полном отрубоне, Генка там был укуренный в гавно, потом кипятили на юркиной кухне и все ставились, а потом я еще косяк дунул, потом Женьку трахал, а все остальные девчонки сосали у меня и у Генки и просились на работу к Вике, потом женькина мать с сестрой ее (а я их в глаза не видел наяву) приперлись к моей мамани и жаловались на меня. Вот мол девчонка со мной работала, а я ее подсадил на иглу, теперь она бомжует и занимается проституцией, потому что ее кумарит. А я обещал на ней жениться. Вобщем, такой яркий сон приснился. Отчасти вещий. Вес хмурого я достал-то из своего кармана!
Сидел я за компом, потягивал чифирок, вспоминал свой сон. Год назад ровно я пришел на ту фирмочку, узнал этих девчонок. И увидел их во сне такими, какими бы хотел их видеть в жизни. Хоть во сне отсосали! А так похоже мне уже больше в жизни не светит ничего. И как раз когда я дымил обычной беломориной, мне позвонил Асад. Он сказал, что у него есть для меня приятный сюрприз. Я оживился. Зеленка? Нет, девушка. Хохлушка. Продавщица с рынка. Он еще немножко ее испытает и познакомит меня с ней. Только просит, чтоб мамане я никогда не говорил, что это он меня с ней познакомил. А так ближе в восьмому марта он мне позвонит. И на выходные у меня будет новая девушка. Если для меня это актуально еще. Для меня это было актуально. Еще примерно полтора месяца. Я само собой поблагодарил его, сказал, что буду ждать его звонка.
Только положил трубку - новый звонок. Какой-то мужчина спрашивает меня. Я говорю - слушаю, на проводе. Этот мужчина спрашивает меня, не знаю ли, где сейчас находится директриса или ее муж. Я говорю, что не знаю, сам рад бы был узнать, где они и что дальше. Вот, на 23 февраля приезжали к нам, а больше их не видел. А с кем я собственно говорю. Он представляется - капитан Ковальчук из ОБЭП. Опа, думаю, может заметут их. Говорю, что готов правоохранительным органам рассказать все о своей работе у них. Он сказал, что никому этого не надо пока, стал гнать мне, что просто не может их найти, а вот нужно о чем-то их спросить по одному делу. И помочь я могу только в одном - указать, где их можно найти. Ну, тут я уже ничего не мог указать, потому что сам этого не знал. Этим разговором пока все и исчерпалось. Но рыльце-то у них в пушку было, это точно. В начале марта вся эта семейка слиняла из Москвы.
Потом потекли мои будни безработного уже полностью. О годовом отчете речи не было, с мебельным магазином вышел облом. Тетка там хотела на пенсию выйти да и раздумала. Куда идти - хрен знает. Ходили с очкастой Наташкой на собеседования вместе, вместе жрали коделак. Наташка стала просить у меня денег снова. Трама у нее не было. Так приближался Международный женский день.
Начинался он хуево. Наташка просила лавэ уже каждый день, и отказать я ей не мог. Почему? Попал в зависимость от нее. Что я еще могу сказать? Дружба без траха тогда для меня стала похлеще наркозависимости. Без траха, без дури я еще обходился. Без базаров с Наташкой - не мог. Она была моей знакомой наркоманкой. Я хотел ее, она мне очень нравилась и как человек и как девушка. Снова безответная любовь. Ну вот, поехали в аптеку, взяли код. Убились. Это у нее в районе было. На Первомайской. Потом по этим улицам я к бюро судмедэкспертизы шел зимой. Знакомо все было. Трамвай, аптека. Помойные баки, код, пиво. Все знакомо. Все как и вчера и третьего дня. Код под пиво, Наташка как опиатчица под колу. Потом Наташка впервые сделала мне на свой праздник наркоманок и проституток (извини, Зоя, но для меня женщины прежде всего - это проститутки и наркоманки, или вообще черт знает что; а поперло меня хорошо) подарок. Закинулись вместе - вместе со мной и погуляла. Показала драгу, у которой в былые времена всех принимали с баянами и шариками - круглосуточную. Рассказала про былые точки этого района, где она мутила и жила, свалив от родных, с каким-то героинщиком - грузином, который вообще сидел давно (теперь думаю - не без ее участия). Как обычно, где-то чрез полчаса меня стало накрывать. Пошла легкая теплая волна от желудка к голове, зачесался нос. Снова медленные волны удовольствия разливались по телу, снова стало хорошо и спокойно. Дошли до метро открытого Измайловский парк, там она зашла в аптеку взять коделака на догонку, а там ни хуя не было, она куда-то свалила, но я это уже еле-еле вспоминаю. Куда и зачем. Я взял пиво, стоял у метро и курил. Мусора пристально смотрели на меня, а меня здорово перло. Нехило. Я втыкал на вход в метро и слал всех мусоров на три веселые буквы. Пошли на хуй, я карманы выверну, шмонайте! Я пред вами чист, я убился дурью, которую можно купить легально в аптеке, я - пустой! Жилы нетронуты, но вот зрак сел. Отъебитесь, а?! Они ко мне и не приебывались, вместо этого ломали ксивы у симпатичных девчонок, явно не без намерения завязать знакомство. Когда я допил пиво, я понял, что мусорам я своим убитым видом просто неинтересен. Хмельных в тот день ходило немало, опиатного опьянения лимитчики из рязанской (ну, какой-нибудь еще) области не палили. Они просто смотрели на меня, сколько я простою с бутылкой пива неподвижно на одном месте. А стоял-то я минут сорок как минимум.
Потом было метро, потом Киевский вокзал - само собой, с пивом, потом электричка, где я в тамбуре блеванул по опиатному. Ну, с кайфом, с шиком. Потом я пришел домой. И пошло! Воскресение мертвых, обретение потерянных. Пока закинулся и кайфовал в электричке, звонил Юрка, при мне домой звонила Юля маленькая, потом Вика. Асад просил приехать. Поел против воли, поехал на Юго-западную к Асаду на рынок - а он уже свой прилавок закрыл. Ну чего? Скушал в аптечном пункте пласт коделака, поперло по новой, приехал домой и долго тянул пиво на лестничной площадке под медленные волны удовольствия. Так я отметил день проституток и наркоманок в том году.
Вечером Асад позвонил. Мы договорились встретится завтра на Тропаревском рынке. А чего дальше было? Само собой, Наташка напросилась на аналогичную прогулку с заходом в драгу завтра. Вот спроси - зачем согласился, что, я без нее кода взять не мог? Мог. Зачем подогревал, коли не сосала? Это как в олиной песни:
«Сим, Сим откройся, Сим, Сим, отдайся,
Ну, Сима - Сима, ты не стесняйся,
Поверь мне, Сима, я не насильник,
Но просто жизнь невыносима!»
Вот и я тоже не насильник, а жизнь в том гребаном марте была просто невыносима. С магазином мебельным обломали, жена на меня хер положила, маманя орет каждый день будто чего выорать может, а денег в обрез, на этот долбанный код приходилось у мамани же и выпрашивать. Вот чую - мой путь не идет, хоть в воду. Или в петлю. А тут свеженькая двадцатитрехлетняя девушка - героинщица со смазливым личиком возле тебя. Пусть за код. Да я в нее вцепился как утопающий за соломинку хватается. Ежели думала, что просто разводила меня на деньги - обломалась. Я тогда ее уже понимал. Просто деваться было некогда. Жизнь была просто невыносима. Нет, надо было мне ее избить и изнасиловать тогда. Прежде гольяновского леска. А дошло и до этого все же, но позднее.
На другой день - это было воскресенье с утра я созвонился с Асадом и поехал к Наташке. Асад неожиданно позвонил мне на мобильник, когда я был на Киевской и просил приехать к нему на рынок. Мол, для меня есть девушка, а кроме этого сюрприза надо поговорить серьезно. Ну чего? Снова прогулка, снова аптека, снова помойные баки, снова код под пиво и колу. Потом было метро, прогулка около Юго-Западной, коделак в аптечном пункте, догонка пивом. Потом я зашел на рынок и наткнулся на своего пакистанца при входе.
Асад попросил меня погулять с ним по скверу. Сначала поныл. Что просто прогорает, что афганцы его кинули, что с ними была крутая разборка. Что они от него отъебались, но большую часть денег он потерял. И первым делом попросил взаймы. Штук 6-7. Я сразу отказался. И вот тут началось. Стал выспрашивать, что почем идет Рассказал ему, что, почем и где я брал. У кого - не спрашивал. Потом он спросил меня - хочу ли я взять зеленки. А то! Конечно. И сколько я готов за нее заплатить? Сказал, ну, не больше 4000-4500 рублей за стакан. Или не больше пятихатки за кораблик. Асад пожал плечами и стал расспрашивать про стоимость хмурого. Говорю - рубль двадцать! Двенадцать - два ноля. Пакистанец только головой покачал. И слез с базара. Перешел к девушке. Мол, есть у него продавщица Люся. Хохлушка. Хорошая девушка. Хочет со мной ее познакомить. Он ее испытывал, и она ему понравились. Ну, чего, говорю, пошли с твоей Люсей знакомиться. А она даст? Да, говорит, только не шарахайся, она на пять лет старше тебя.
И чего? Пошел знакомиться с Люсей. Кого я увидел? Женщину уже немолодую с начинающимися морщинами, стройную, темноволосую. Это и была его продавщица, а где он нашел - кто знает. Да мне тогда все было по барабану. Могу сказать одно - как увидел, так и решил, что это опять не то. Опять не то - это то самое, что сопровождало меня всю жизнь. И не только по отношению к женщинам. Ну а тут думаю, дареному коню в зубы не смотрят. Стали знакомиться. Люся сразу мной заинтересовалась. Болтала, Асад взял на рынке кофе. Мы пили его и курили. Люся стала проситься в кафе. Я предложил им забегаловку у метро. Асад резко прервал изливания Люси и сказал, что все сидеть будем у него дома. Что он закрывает на сегодня свою торговлю и все съебываются к нему домой. Мы и поехали в Солнцево.
Само собой, зашли в магазин, Люся там попросила коктейль какой-то, а его не было. Вообще, коктейли она любила пить. Взяли вино и пошли к Асаду. Сидели у него и бухали. Люся все с ним о Горбатом базарили. Так промеж себя они Сафара-афганца прозвали. Базар шел о деньгах. Я понял так, что торговля у Асада не шла, что нужно много денег, которых нет. И которые Сафар ему должен. И что эта Люся появилась у Асада чрез этого горбатого афганца. И вот Люся предлагала ему стребовать их с афганца. Наташка мне на мобильник звонила, бухали. Асад все просил, чтоб я не говорил мамане, что это он меня с Люсей познакомил. А Люся хотела поехать ко мне домой. Асад мне подливал коньяка. Я здорово захмелел после кода уже алкоголем. Мне все стало все равно, да как и было по жизни. Люся ночевала две ночи у Асада, едет ко мне. Что я теряю? А ничего. Равно как ничего и не приобретаю. Это тоже чувствовалось.
Позвонил домой, сказал, что еду с женщиной, Маманя ругнулась и бросила трубку. По хуй! На прощание Асад дал мне длинный список телефонов и попросил чрез базы данных определить адрес, где эти телефоны установлены Поехали с ней домой, взяли по дороге коктейли, мне пиво еще. Было уже темно и морозно. Помню она жалась ко мне на остановке, а курил и пил пиво. При Асаде она держалась скромно достаточно, а во время пути стала откровенно со мной заигрывать. Говорит, давай на лавочке посидим, попьем. Сидим, пьем, обнимаемся. Жмется ко мне, спрашивает так - а можно я у тебя поживу? Так сидел с развязной бабой. И тут впервые что-то произошло странное во мне. Я был голодным, но вот эту трахать мне явно не хотелось. Я, так любивший случайные связи, вдруг не испытывал влечения к женщине - а промеж ног у нее же дырка все равно была. Тем не менее я знал, что приведу ее домой и трахну без всякого желания все равно. После жены я по настоящему с пылом, с чувством занимался любовью только с Викой и с Юлей маленькой. Ну, до Оли. А со всеми остальными - просто дрочил. Интимные отношения - это не засунул, кончил, вынул. Это другое, на самом деле интимное. И когда Люся жалась ко мне на остановке, я чувствовал в ее теле фальш и пустоту.
Пришли домой, маманя куда-то съебалась. Сидим на кухне, бухаем вино, пиво, курим. Она вообще мне сказала сразу - надеюсь, ты положишь меня с собой в постельку, я же не буду спать одна? Ладно, сказал я совершенно безразлично. Попросила показать, где я сплю, пошла туда, увидела портрет наш свадебный и спросила - а с кем ты там? С женой, наша свадьба. А она - я что буду спать под портретом твоей жены? Убери его. Ни хуя себе, наглость-то. Люся меня напрягала все больше и больше. Сжав зубы, я сказал ей, что это память самого лучшего периода в моей жизни. Что она может спать, где хочет, но портрет я не уберу. Люся притихла. Пошли на кухню, сидели там и базарили. Люся была старше меня на 10 лет, у нее было двое детей, три раза замужем. Мотало ее по жизни. Донецк, Уфа, Новосибирск, Кузбасс. Она отлично знала татарский язык, потому что ее отец был татарином, а мать - хохлушкой. Мову она знала, речь ее разбавлялась обильно украинскими словами. Работала фельдшером на скорой помощи, приехала в Москву на заработки, оставив детей у племянницы, жила у своей сводной сестры в Марьино под Москвой, оттуда ушла, потому что муж ее невыносимый, украли паспорт, потом Сафар рекомендовал ее Асаду, у которого она и проработала три недели.
Мама звонила, что ночевать не будет, ошибочные звонки, а потом Наташка позвонила на мобильный. При каждом звонке она спрашивала, кто звонит. А когда я стал говорить с Наташкой, она стала кричать - скажи ей, я с девушкой. Видя, что я продолжаю говорить, она вырвала у меня телефон и заорала - нечего сюда звонить, он теперь с девушкой. И нажала отбой. Я удивился - а на фиг лезть в мою жизнь так нагло. Поругал ее. А очкастая Наташка сбросила мне СМС. Что за хуйня? Я написал ей, что у меня сейчас новая барышня с рынка, хохлушка. Приходит новый вопрос - значит я в обломе? Я ей пишу под ворчание Люси - нет, завтра встречаемся, позвони после 10, ее уже не будет. Наташка так еще позаботилась обо мне. Написала мне - смотри, чтоб она у тебя что-нибудь не украла. Люся тут вырвала у меня телефон снова и прочла это. Ох, как давай орать - набери номер, сейчас этой наркоманке выскажу все. Терпение у меня иссякло. Я твердо сказал ей, что если она намеревается влезать в мои телефонные разговоры и мою переписку, то может уходить хоть сейчас. Я этого не потерплю, тем более от женщины, у которой на меня нет никаких прав. Она как-то призадумалась и сказала - ну да, прав-то у меня на тебя никаких нет, чего это я в ревность ударилась. Попросила прощения и обещала так больше никогда не делать. Поболтали так, и ей захотелось спать. Вернее лежать. Пошли, она разделась до гола и легла со мной. И чего? Думаешь, дала? Ни хуя! Членом моим играла, на меня наваливалась, к себе наверх пускала, а засунуть не дала. Говорит, а то ты интерес ко мне потеряешь быстро. Надоела до ужаса мне. Короче, подрочил я о нее, кончил ей на живот, да уснул, а она будила меня своим ворочанием и храпом, среди ночи то и дело возобновляла сексуальные игры. К утру мне хотелось только одного. Чтоб ее рядом не было. Что-то было в ней от секс-бомбы из Минска, тезки ее, кстати. Вот такая же манера напрягать в постели. Грудь уже дряблая, видно, что истасканная и пожилая. И еще не дала! Вообщем, когда она утром съебалась на рынок, я только вздохнул с облегчением.
Вскоре мне позвонил Асад. Сначала я дал ему установленные адреса по телефонам, а потом он спросил, как прошла ночь? Да так себе, говорю. Асад спросил меня, буду ли я жить с Люсей? А то ей негде жить, а ларек свой он закрывает, продавщица ему больше не нужна. Жила она раньше на рынке. Я так понял, что он просто решил мне ее сплавить. Что-то лучше чем ничего. Я кисло сказал - да, буду. Асад просил чрез неделю к нему приехать и поговорить. И желательно найти деньги. Мол, с девушкой он мне помог, вот и с другим моим увлечением тоже помочь может. У меня тут ёкнуло сердце от радости.
Потом позвонила героинщица. Пригласила погулять по аптекам, говорила, что состыковалась с другими хаевцами, может, все вместе и встретимся. Значит, третий день пятихатку мне выкладывать - вот что я подумал. Но после Люси хотелось пообщаться со своей игольной подругой. С Наташкой было интересно, напрягали только ее постоянное выпрашивание денег. С Люсей было совсем не интересно, и во всем она меня напрягала. Тем не менее, Наташа оказалась в тот день в обломе все-таки. Не по вине Люси, отчасти и не по моей. Меня что-то стало крутить, поднялась температура. Я заболел и никуда не поехал. Так на всю эту неделю до выходных получил отдых от Наташки. Она правда звонила мне каждый день и очень беспокоилась о моем здоровье. А вот Люся объявилась к вечеру вторника и бухнулась ко мне в постель. Захотела ебаться со мной, а у меня температура 39 с половиной, мне не до ебли было. Но спать она мне все равно всю ночь не дала.
Роман с Люсей продолжался ровно неделю. За неделю я немного к ней привык, поправившись трахался, раза три она у меня отсосала. Жалась ко мне, но вот фальш в ее объятиях была. Мне это навязчивое прилипание ко мне не нравилось, на нее еле вставало. Я спал с Люсей и вел переговоры с Викой о ночи. Последней из трех за миграционную карту. Рассказал ей про Люсю. Вика посоветовала гнать ее в три шеи. Люся вела какие-то переговоры с Асадом по телефону. Я выздоравливал от гриппа сильного, сильно сопливился. Вечерами бухал с Люсей пиво. В субботу съебался в аспирантуру, сдал рефераты аспирантские, на лекции не пошел, а вместо того поехал к Наташке. Да, а Наташка устроилась-таки на работу по своей любимой сотовой связи. В офис на Маросейки. Она позвонила мне, попросила прийти. Мол, недельки две покорми кодом еще. Я хорошо знал это место. Там рядом синагога, где я покупал мидраши. Ну чего, поехал к ней, зашел в этот офис.
А Наташа была веселая и общительная. Там Интернет был, она по нему искала код и трам, вызванивала аптеки. Кофейку мне сделала, попили, попиздели, в четыре закрывается, пошли с ней погулять, зашли в аптеку. Код взяли, потом она себе пепси, а я пиво. Потом закинулись и пиздуем по Маросейке. Ну, впирать стало, накрыло опьянение с кодеинчика аптечного. И вот не помню, пешком ли или на троллейбусе, но мы оказались у Елоховской церкви. И Наташке захотелось туда пойти. Пошли. Стоим, слушаем службу, Наташка свечки ставит. Я ей службу объясняю. И ей понравилось. Вот с шестипсалмия до отпуста утрени стояли. И чего-то Наташку потянуло покаяться. Надо, говорит, мне исповедаться. Прикинь, Зой, так придти на исповедь и сказать - грешна, батюшка, системная я по медленной теме! И говорит мне - а ты много чего знаешь, ты интересный человек, с тобой интересно, давай гулять вместе, давай по церквям, по монастырям ходить. Что ли служба ее проняла на тему покаянную. Но вот она жалеть стала о своем выборе. Мол, зря подсела. Хочется ей операцию такую сделать, чтоб центр удовольствия из мозга удалить, завязать. А я правду люблю. Я ей так и сказал - Наташ, пойми, ни ты, ни я от наших увлечений не отойдем уже никогда. Вне зависимости от употребления ты никогда этого не забудешь. Нам с тобой обратной дороги нет. Бросай своего мужа и выходи за меня замуж. И будет у нас с тобой нормальная наркоманская семья. Будем потихоньку мутить, торчать, деток родим и к этому же их и приучим. А Наташка мне на это говорит, вздыхая - да, дети нам на старости лет всегда раскумариться принесут. Обещала подумать. Вобщем, проводил ее до метро, попил пиво и домой.
А дома чего? Маманя с Люсей подружилась вроде, потому что та, пока я ездил по аспирантским и наркоманским делам, кухню драила. Люся сразу ко мне, а еще еще две пачки коделака на догонку припас и пиво. Что я с кодеина прусь - ни мама, ни Люся не въезжают. Мама мне говорит, что Люся вообще-то ничего, пусть живет со мной, если мы так хотим, Люся ко мне жмется, за комп меня не пускает. А я на своей лестничной площадке еще и коделаком догнался, мне так хорошо стало, стою, пиво потягиваю, курю. Меня прет. Все! Люся со мной, отчего я такой довольный - не знает, да ей особо и не интересно. Потом пиво на кухне бухали, потом маманя спать свалила. Люся меня в постельку потащила. Потрахались хорошо. Что-то лучше чем ничего. Но я не знал, что это наша последняя ночь.
А утром мама едет к своей подруге, Люся идет со мной в магазин по пиво, потом варит суп и начинает собираться якобы к своим племянникам. Говорит, что переночует у них, потому что не может их одних оставить. Ладно, думаю, я от тебя отдохну, а на ночь эту съебусь к Викуле своей, а днем погуляю с героинщицей. Тем более, что она мне звонила, просила приехать, там состыкует с хаевцами из чата, я их про траву спрошу. Ну, в аптеку, само собой. Короче забили стрелку на Курской. Люся поехала куда-то с маленькой сумкой, попросив меня не идти с этой наркоманкой в постель, а я поехал на самую замечательную и достопамятную прогулку с Наташкой по Москве. После этого я Люсю не видел никогда. Правда на память она мне оставила пару вшей на постели, обнаруженных и уничтоженных после ее исчезновения.
Прогулка эта заслуживает того, чтобы о ней рассказать, потому что все эффекты сильного кодеинового опьянения я распробовал именно на ней. Помнится, был теплый мартовский день, снег постепенно таял, превращаясь в грязный московский наст. На Киевском мне позвонил Асад и просил завтра к нему приехать завтра на рынок. Мол, он меня там встретит. Пока можно без денег, надо просто серьезно поговорить. Доехал до Курской. Наташка ждала меня, она выглядела хорошо, была веселой и общительной. Первый вопрос ее, после привычного поцелуя в губы - сколько пачек ты сегодня можешь взять. На кодеин она здорово подсела, ее даже кумарило явно с него порой. В этот раз она попросила всего пачку ей, ну, и для меня тоже. Триста рублей. Тут к нам подошла какая-то девчонка, Наташка с ней потараторила и пошли в аптеку. Гляжу, та девчонка берет себе три пачки кода, а я - две. Значит, Наташке от меня и от той девчонке - по пачке. Их у нее уже две. Потом девчонка та слиняла, а мы поехали на Рижскую, весело болтая. Наташка мне рассказала, что там у нее встреча с еще одним хаевцем, который частенько висит в чате.
Паренек там действительно ждал. Низенький, молодой, в темно-синей курточке, черных брюках и черной кепочке, с напряженным бледным лицом. Вид опиатчика. Она меня представила, его ник я забыл, но вроде на Хаевском форуме с ним никогда и не сталкивался. Пока шли в аптеку, базарили про замутки. Где чего можно взять? Спросил про план. Не знает, должен быть, но не знает где. Не интересует. Герыча в Москве можно пробить чрез несколько рук, жутко кидают с ним. Лучше искать за МКАДом. И желательно подальше от Москвы. В аптеке паренек покупает Наташке пачку кода, а себе две. Итак, у нее уже три пачки, да еще у него триста рублей выпросила. Потом он съебался, оставив свою аську мне для связи, а мы с Наташкой решили погулять по проспекту Мира. Ну, и гуляли, заходя в каждую аптеку. Наташка еще выпросила у меня денег на две пачки коделака - на догонку, а сама еще одну пачку купила кода. Шли мы к центру, свернули во дворик. Там и схвалали то, что у нас было. Вот тут моя героинщица повела себя странно. Все свои 4 пачки она хавать не стала, схавала три с половиной и пласт коделака, а мне отдала полпачки кода и другой пласт. Итак, в тот раз я закинулся 0,53 г кодеина. И медленно пошел с ней дальше, ощущая все прелести сильного кодеинового опьянения.
Действие такой большой дозы кодеина оказалось довольно интересным. Во-первых, можно выделить целую группу общих признаков с другими опиатами. Это и ощущение теплоты, которое распространяется от живота до головы. Теплая волна от живота была только на первых порах, теперь уже не стало ее, но все равно распространение тепла вверх всегда чувствуется. И появлялось тепло в эпигастральной области всегда. Само собой можно всегда отметить отсутствие аппетита, тошноту, замедление дыхания и изменение его ритма - более глубокие вдохи и выдохи. Как общее можно отметить и сужение зрачка. При изрядных дозах, подобной тогдашней возникает зуд, особенно носа и лба. Это характерно и для хмурого, но тогда я не знал причины и приписывал это аллергии на другие вещества в кодеиносодержащих препаратах. Общим будет и определенные трудности при мочеиспускании и дефекации - хочется, но сфинктеры расслабляются с задержкой. Общим будет и подавление кашля и изменения работы кишечника. У меня при употреблении кадика периодически возникают легкие боли и чувство дискомфорта по ходу толстой кишки. Герыч на кишечник так не действовал - может, потому что шел по жилам, тем не менее запоры тоже давал.
Эффект кодеина со стороны психики - это прежде всего медленно развивающаяся эйфория. Мне становилось всегда хорошо, уютно и покойно. Эйфория тихая. Внезапно как-то замечаешь, что рот у тебя давно уже сам собою раздвинулся до ушей. И в основном в таком состоянии и остается. Нет бурной радости, не обхохочешься, активно двигаться не хочется. Характерно также медленно развивающееся состояние оглушенности. Ты приторможен. И тебе просто все приятно. Абсолютно все - даже падать, поскользнувшись на льду. Я понял это в эту прогулку, поскользнувшись. Мне приятно было грохнуться о гололед, хотя потом остался большой синяк. Не раз я говорил, что с опиатами открыл прелесть медленного бесцельного хождения по улицам с отстраненным разглядыванием всего, что попадается на глаза. Общим с другими опиатами будет и эмоциональное состояние - тихая радость, полное удовлетворение и чувство покоя, хотя с героином это намного острее ощущается. Проблемы просто отходят на задний план и кажутся вполне разрешимыми и малозначительными. Ты от всего отрешен, любое последующее развитие событий приемлимо, не напрягает ничего. Можно отметить как общее и явления дереализации - окружающее кажется ненастоящим, некой красочной картинкой. Разницы между окружающим и скажем видеокассетой не воспринимается, не чувствуется. Все вместе, что попадается на глаза - что на улице, что на экране, носит как бы грезоподобный характер. Общим будет и приторможенность, замедленность реакций. Можно подвисать - ты как бы замираешь в одной позе и на какое-то время улетаешь от мира совершенно. Мышление тоже приторможено. Реакция на внешние события вполне адекватная, но замедленная. Мысли текут тихо и порой как бы застревают. Ничего не хочется, кроме одного - созерцать все, что попадается на глаза. Глюков с кодеина почти не бывает. Визуальных. А если бывают, то преобладают тактильные - ощущения, что тебя кто-то толкает, что-то ползает на коже или под кожей. При нечастом употреблении периодически возникают сны наяву - твои мысли начинают разворачиваться визуальными образами, как сновидения, пред закрытыми глазами. При этом усиливается состояние оглушенности. Подвиснешь, замрешь в одной позе - и грезишь наяву.
На приходе походка не очень твердая, речь смазанная. С герыча я такого эффекта не замечал, то есть, со шняги нашей, у тестя в Узбекистане было тоже самое. Общее чувство такое - уютно, спокойно и очень-очень приятно. Общее впечатление - ты где-то посредине между сном и бодрствованием. В теле есть одновременность и легкость и слабость. Ходить по лестнице или подниматься в гору - напрягает. Идти вниз - нет. Зрение на приходе ухудшается. Свет - слегка тускнет. Интересно, но дома никогда кодеинового опьянения не замечали. А вот в метро - поглядывали обычно. На отходняке развивается сильная сонливость. Отходняк с кадика такой. Медленно гаснут ощущения радости и покоя и сонным становишься. Спать очень хочется. Это и есть весь отходняк с кодеина. Если доза изрядная, на другой день могут быть проблемы с кишечником. И еще - начинаешь кашлять и отхаркиваться. У меня ж бронхит курильщика (за год курения травки легкие свои я все же посадил), кашляю постоянно. А тут 6 часов вобще не кашляешь. Зато потом все легкие выхаркиваешь. И постепенно все начинает напрягать. Трезвого ведь всегда все напрягает. Наималейший пустяк типа ушедшего из под носа автобуса или визита к стоматологу.
Вот такое впечатление об эффектах глубокого кодеинового опьянения составил я из той прогулки с Наташкой. А прикольный был момент такой. Захотелось ей посидеть в макдональсе. Ладно, отчего бы не посидеть. Заходим, отстояли в очереди в быстром питании, взяли поднос наш, долго искали место за столом. Я по лестнице поднимаюсь и пошатываюсь. Вот минут двадцать так искали место, присели наконец. Я стал возмущаться - какие эти макдональсы отстойные, курить нельзя, спиртного нет, места не найдешь. Ничего, отвечает мне Наташка, за то здесь в уборных ставиться можно. Я всегда в макдональсах ставилась. А больше они и не нужны.
Кругом люди сидят, парочки, мамаша с двумя мальчиками, хавают. А меня что-то так сильно затошнило. Говорю - ой, тошнит так сильно, пойти что ли в уборную. Наташка уставилась на меня и говорит - пиздец, как у тебя зрак сел. В натуре в точку. Тебя в гавно убило. По-моему, сильнее, чем тогда с геры. Вот за что я люблю кадик. И мы начали рассуждать об эффектах кодеина. Парень с девчонкой искоса поглядывали на нас и усмехались, а мамаша была явно шокирована, когда поняла, что впервые в жизни увидела двух настоящих наркоманов. Мы потом долго ржали, обсуждая ее вылупленные на нас глаза и горящие интересом глаза ее малолетних сыновей. Ну, мальчикам было 14-12 лет. Вот это было забавно.
Погуляли, разбежались, Вика вдруг переиграла на следующую ночь. Я отдыхал от Люси ночь и день. Утром вышел с мамой, чтобы ехать на какое-то беспонтовое собеседование в очередной раз, намереваясь по пути заехать к Асаду. И как всегда мама с утра на меня ворчала, ворчала, ругалась. У сберкассы мы расстались, я поешел расстроенный и совсем поникший. Что-то давило и жало меня, я почувствовал всю безысходность ситуации, в которой очутился. Работы нет, денег в обрез, Наташка просит код каждый день, травки нет, жены нет, нет ничего, чтобы радовало и согревало в жизни. Только кадик аптечный и остался. Я почувствовал, что тихо и незаметно рано или поздно подсяду на него. Но мне было все равно. Хотелось убиться.
Быстро нашел Асада у его прилавка. Он угостил меня кофе и предложил пойти и поговорить о серьезном деле в тихом месте. Вышли на сквер. И тут Асад стал спрашивать по новой - что сколько стоит в Москве, что может взять себе наркоман. Я рассказывал ему о разных ценах на разные вещества. А он так помотал мне головой хитро и спросил, сколько я готов заплатить за зеленку. Я подумал и сказал - а за что? За кораблик, за стакан? Тут он принялся расспрашивать, что это такое. Я объяснил ему, а он спросил, сколько я готов отдать за стакан. Я так сказал - 4 косых. А за порошок? - спросил Асад. Я сказал, что тут не разбираюсь, вот 1200 - и все. Если хороший, то можно и полторы. А есть, что ли? Асад мне сказал вот что. Он снова связался с неким бандитом и тот ему рассказал о точке в поселке в Зарайском районе, где можно замутить. Но там надо мутить по крупному. Нужны деньги. Завтра он поедет на разведку и привезет мне что-нибудь маленькое на пробу. И предлагает мне собрать денег. Чем больше, тем лучше. Вложим их в наркобизнес. В складчину. Прибыль - пополам.
Первая мысль была - а где я возьму денег? Вторая - не кинут ли меня по новой? Третья - а как он это себе вообще представляет? Не было ни одной мысли о возможной уголовной ответственности, как не было и мысли об аморальности наркобизнеса. Я начал с того, что спросил Асада, как он себе это представляет?
И мой пакистанец мне тут выдал. Да ты не беспокойся, с травой я, правда, дело не имел, но вот порошком торговал. Знаешь, такой сероватый порошок. Это в Махачкале было. Давно. Я этим в Москве не занимался. Здесь не знаю, как это делать. Но ведь ты можешь мне помочь. Мне нужны деньги, работы нет. У тебя тоже нет работы, тебе тоже нужны деньги. И вот это тоже тебе нужно. Смотри. У тебя есть друзья, которым надо. Мы продадим им. У нас будут деньги. И у тебя будет конопля. И героин.
Зоя, а ведь логично было сказано, не правда ли? Что я мог сказать? Что сроки за это немалые? А кто узнает? Мне сразу вспомнилась жена, Стас, ее сосед Фархуд, которого молодая русская жена подсадила на иглу и вовлекла в наркобизнес. И совет моей жены - брать и продавать оптом. Тогда можно долго не попадаться. А остальное все правда: работы нет, денег в обрез, заторчать хочется. Тем более, что вроде само плывет в руки.
Э, Асад, - сказал я - А ты уверен, что нас не кинут?
Это серьезные люди, - ответствовал он. Оптовики. Бандиты. Не кидают. Что мы им заплатим - для них это не те деньги, ради которых кидают.
Что ж, денег у меня в обрез - сказал я. Давай так сделаем. Я позвоню своим друзьям, спрошу. Себе на стакан я достану денег, на большее не обещаю. Помолчал и добавил - но рискнуть внутри готов. Потому что все заебало.
А Люся? - спросил пакистанец.
Она куда-то уехала с ночевкой. Отдыхаю от нее.
А ты меня можешь познакомиться с девушкой молодой, которая пососет у меня за порошок?
Я подумал об Анечке и Наташке. Отсосут. У первой тормозов нет, как и у меня, а вторую кумарит периодически. Кивнул утвердительно.
Вот и договорились - пакистанец радостно посмотрел на меня.
Да - подтвердил я. Но чтобы без кидалова.
Это только проект, я ничего не обещаю. Молчи об этом. Никому! Я съезжу, вызнаю, возьму тебе на пробу, посмотрю, что за люди. Тогда и будем решать. А ты ищи деньги.
Вот так мы и договорились. Потом разошлись. И что ты думаешь, Зоя? Стали материализовываться торчевые байки той игольной пары, что меня кинула. Помню. Саша с Лизой мне рассказывали про торчевый фарт. Прикинь, вот нет у тебя денег, тебя кумарит, словом, все, надеяться нечего. И вдруг, тебе неожиданно на голову сваливается выгодный заказ или премия на работе, или кто-то подогреет. Или просто найдешь кошелек. В тот день байки эти стали реальностью.
Во-первых, на рынке в луже я нашел пятихатку. Код Наташке был гарантирован с ней. И мне тоже. А во-вторых, мне вдруг после собеседования маманя на мобильник позвонила. И заговорила со мной по другому. Лёня, мне больно на тебя смотреть. Мне тебя так жалко стало. У сберкассы. Ты такой понурый идешь. Будто из тебя все ушло. Тебе плохо?
Да - только и сказал я. Удивительно, как маманя наконец-то это заметила. Что мне стало всеконечно плохо без жены, без приемного сына и без работы. Что я просто потерялся. А как безобразно орала на меня утром.
Видеть тебя больно, - сказала мама. У тебя ломка наверное?
У меня нет ничего, кроме аптечной дури - вяло сказал я.
И тут мама спросила - а сколько стоит то, что ты любишь? Марихуана твоя?
Кораблик - 300-500, ответил я, стакан всегда брал за сотню долларов.
Сколько доз в кораблике и в стакане? - спросила маманя спокойно. Я не знаю этих терминов.
Кораблик - в среднем десять косяков на меня. Стакан - десять корабликов, - объяснил я мамане.
Лёня, возьми себе стакан. Насколько его тебе хватит?
Всегда хватало на три месяца, - сказал я. Дай только на кораблик. Мне бы раскумариться.
Нет, бери стакан, тебе сейчас это нужно, но только употребляй сам. - сказала маманя. А сколько стоит героин?
Вес - 1200-1500-1600.
А доз сколько там?
Я не знал, сколько там доз, потому что никогда не мутил хмурый один, да и не моя это тема. А чего сказать? Я ответил так: зависит от качества. 15-20 доз для меня там точно есть.
Я даю тебе пять тысяч - сказала маманя. На марихуану и героин. И еще три тысячи на ночь с Викой, когда у тебя будет дурь. Тебе надо отойти, ты совсем замотался по жизни и измучился. Употребляй, но не злоупотребляй! Вечером ты получишь деньги. Я верю тебе, когда ты говоришь мне о контролируемом употреблении.
Спасибо, мама! -только и сказал я. Восемь косых падают с неба от мамы без всяких просьб. Я просто охуел. И после этого мне ли не верить в Высшие Силы и торчёвый фарт? Всегда бы мама ты была такой спокойной и щедрой. А слова-то какие золотые сказала!
Звоню Анечке на мобильник. Давай встретимся, вроде замутка проклевывается, денег нет. Чрез полтора часа Анечка приезжает ко мне на своем авто. Излагаю ей суть дела. Анечка мне говорит - я беру, тихо девчонок поспрашиваю, давай это разрулим. И чего думаешь? Дает мне сотку ЕВРО со словами - пусти на это дело, можешь не отдавать, все равно ты сейчас не работаешь.
Вот такая бывает жизнь торчёвая. То пусто, а то густо. Я уже ничему не верил и ни на что не надеялся, а тут - на тебе. Код по крайней мере у меня точно будет. И есть надежда получить свое. И не только свое. Мы поцеловались и расстались. Пошли восвояси. Я заехал домой, положил сумку, полазил по Интернету, вел переговоры с Наташкой, вечером поехал к ней на работу, чтобы взять с ней кодипронт, в потом к Вике. К Викуле я приехал само собой уже сильно убитым. Мама звонила, говорила, что ей звонил Асад, очень просил позвонить, какой-то взволнованный, а Люси нет. Звонить с чужого номера Асаду было бесполезно - никто не брал трубку, потому что он от кого-то устойчиво прятался; а батарейка мобильного у меня безнадежно разрядилась к вечеру. Я и не стал звонить, попросил маму сказать Люсе, буде она придет, что я загулял с однокурсниками и остался там ночевать. И занялся Викой. Мы неплохо провели эту ночь. А ведь это была наша последняя ночь. В то время моя судьба пешком от улицы 1905 года пиздовала в Сокольники в КВД имени Короленко с ксивой от «Врачей без границ», неожиданно озаботившимися московскими бомжами. Нас понесло навстречу друг другу. А Вика отходила в прошлое вместе с другими девушками и реалиями симметричного года. Вот когда прошлое кончилось по-настоящему и началось новое - с апрелем третьего года. Но я тогда этого не понимал и не знал. Единственно, что я осознавал тогда - полную беспомощность и полное бессилие. Будь, что будет, все равно в воскресенье 20 апреля в годовщину нашей свадьбы я покончу с собой - такие мысли постоянно бродили в моей голове. И я пытался насладиться телом Викуле по полной программе. А утром одолжил у нее шесть косых на месяц - я ж всегда давал ей в долг раньше.
И чего? Приехал домой, Люси - нет, звоню Асаду. Что такое? А Асад мне говорит - по делу - надо говорить в четверг. А Люсю домой не пускать мне. Это - дешевая проститутка из гостиницы «Южная». Ну, проститутка - так проститутка. Мне это по барабану. Пришла бы она - я б ее пустил. Так она просто испарилась из моей жизни, о чем я совершенно не жалел. Напрягала она меня. Хотя на некоторый момент и стало как-то неприятно. Если беспаспортная проститутка в возрасте, фактически бомжевавшая в Москве от меня съебалась, то может быть маманя права - ни одна баба со мной жить не будет? Тогда только игла и остается. От Люси остались вещи, которые впоследствии стала носить Оля, выбросив часть.
Люсю я искать не стал, а в четверг поехал к Асаду. Мы договорились о встрече у нового торгового центра «Тук-тук». Там и встретились. Асад мне рассказал новости. Значит, так. Нужны деньги. Он поедет с тем своим знакомым бандитом и возьмет товар. Мне стакан. В последнее воскресенье марта я получу деньги, которое вложил в это дело. У них есть только травка и порошок. Травку я могу продать своим друзьям, порошок будет продавать он сам. Есть кому в институте Патриса Лумумбы. Впрочем, я сам могу привести к нему покупателей, которым доверяю, но они не должны его видеть. Ясно. Беру деньги, захожу к нему. Беру и отдаю, потом передаю им. Все мои знакомые героинщики были настолько мутными, что иметь такие дела с ними просто не хотелось. Помимо того, что тут рано или поздно в этом же подъезде на мне защелкнутся наручники. Нет, от этого я сразу отказался. Попросил только отдать немножко герыча мне для личного употребления и возможно - для передачи на возмездной основе девушкам разным. Асад стал уговаривать меня все-таки заняться этим. Мол, знаем про это только мы. И наши клиенты, а они заинтересованы молчать. Можно привести людей, с которыми давно общался по этой теме. Я обещал подумать над предложением. И встречно спросил Асада - как себе он это дело представляет?
Из его ответов я понял, что он его вообще не представляет. За что берется. Какое-то количество хмурого он планировал перепродать двум нигерийцам, банчившим в институте. С минимальной торговой наценкой. Остальное - продать чрез меня, что меня вовсе не радовало. Во-первых, можно было обзвонить ряд людей. Но! Люди были хорошие, нас связывали чисто дружеские отношения. Сотку-другую я мог им накинуть за риск, взять дозой торговую наценку. Наебывать их, бодяжить товар с ними было как-то неудобно, не говоря о том, что как бодяжить - я совсем не знал. Деньги окупятся, вернутся, часть - веществами, но жить на это нельзя, разве торчать самому. Примерно так я и сказал Асаду. Ответ Асада меня ошарашил вообще. С этого дела он хотел сорвать всего триста баксов. Ровно столько ему надо платить за квартиру, а денег нет. За триста баксов так рисковать? В голове моей это не укладывалось. И тут либо Асад темнил и вел свою игру, в которую меня посвящать не собирался. Либо был таким же лохом, как и я. Желание торчать было сильнее голоса благоразумия. Асада я не знал хорошо, но ведь были знакомы. Хотя он постоянно влезал в какие-то темные истории. Думай, чего хочешь, но ведь убиться-то хочется. Очень-очень! Деньги были. Большая часть их ушла в руки Асада. Он взял деньги и обещал вещества к понедельнику. Завтра едет в тот зарайский поселок, в воскресенье или понедельник возвращается непустым и звонит мне. Уезжал я с щемящим сердцем, чувствуя, что здесь что-то не то.
На оставшиеся деньги был взят кодипронт Наташке и мне. Ждать, когда отданы деньги - хреново. Сама знаешь. А я вот ждал до воскресенья. Когда Асад мне позвонил около двух пополудни и веселым голосом сказал - есть часть пока, приезжай быстрее. В душе у меня что-то заиграло. Душа запела. А вдруг? Вдруг получилось? Собрался и попиздовал к нему. Не зная, как всегда, чем это кончиться. Я ж мутил. И снова ехал по Боровскому шоссе за дурью.
Асад ждал меня в подъезде, привел в свою квартиру. Он улыбался и сказал, что деньги при нем, что привез мне полстакана - 5 корабликов. Везти опасно - шмонают по пути. Остальное будет доставлено в течении недели, если товар стоящего качества. И предо мной на столе оказалось пять аккуратно сложенных из газеты пакетиков знакомой формы. Я развернул один. На вид травка была не самой лучшей - не такой темной. Я понюхал ее. Знакомый пряно-сладковатый цветочный запах. Я сказал Асаду, что это не самая лучшая травка, но надо распробовать. Тогда предо мной на столе очутился уже знакомый шарик, перевязанный ниткой. Я аккуратно развернул его. В руках у меня был бело-сероватый порошок. А чего я тут могу сказать? Порошок и порошок. Взял на мизинец, лизнул. Пиздец, как горько! От горечи свело челюсти, аж стошнило немного. И чего? Горький очень, только и мог сказать я. Наташку бы сюда. Ее особо в это дело посвящать было нельзя, хотя я ей и проболтался. Нутром чуял, какая она беспонтовая. Асад сказал, что здесь так примерно на дозы две, взял на пробу. Отдает мне для экспертной оценке. Вот так я стал обладателем пяти корабликов зеленки и чека хмурого, с чем поспешил домой.
Только перешел дорогу - а тормозит мусорская машина. Блондинка. Нутро у меня похолодело. Выходят менты из ППС. Не по меня, по сигареты к киоску. А все одно неприятно. Веществ-то до хуя! Ну чего? Сел на автобус и поехал в Очаково. Там как всегда бутылочка пива, потом две домой, пачка беломора приобретается в киоске табачном, а в аптечном - пара инсулинок. Тихо-спокойно иду домой. Первый вопрос мамани - замутил? Да, я замутил. Доехал домой непустым, не приняли. И запел ей.
«В магнитофоне кассета Челентано,
А мы на съеме, и снова пьяно-пьяно
Давайте деньги, очищены карманы,
В карманах кэмэл и три пакета плана!»
Маманя так покачала головой и говорит - ну и наркоман ты! Что ж, давай делай свое. Считай, что меня нет. Ага! Будто я так терпеть буду. Я чего? Беломорину беру, косяк забиваю и раскумариваюсь. Перво-наперво. Курил на балконе. Помнится, на приходе маманя так посмотрела на меня критически и говорит - думаю, что укурился. А воообще-то ничего страшного в этом нет. Будто от пива развезло, от водки ты пьянее. Вполне безобидно. Только не злоупотребляй. И вид стал нормальным наконец-то.
Я на маму диву давался. Трава была так себе. Не убойная, но и неплохая. Серединка-наполовинку. Вот с травой наебать меня нельзя. Звонит Асад, а я приходуюсь. Он про травку спрашивает. А ж с начала увидел. Это не фонтан, но впирает неплохо. Он - а может, это ты привык? Не, говорю, я с начала сказал, что не самая лучшая. Минимальная наценка быть может. Тут меня не наебешь. Он - а пудра? Подожди, говорю, опробую.
Я перся с травки. Впервые за пять месяцев дома у меня лежал изрядный запас. И меня накрывали волны радости. Зеленые волны удовольствия. Но лежал и чек. Прошло время, маманю потянуло ко сну. Она была такая мирная весь этот день. Понимала, что я укурился и решила не ломать мне кайф. Никаких стычек, адекватное общение по бытовым темам. Довольно рано ушла спать. А предо мной тут же оказался шарик с бело-сероватым порошком. Я положил его на крышку от банки с табаком и внимательно рассматривал. Меня перло, ибо уход мамани в постель вызвал новый косяк с новым глубоким приходом. Баян в таком состоянии брать не хотелось. А попробовать-то надо. Порошок рассыпается пополам примерно. Часть большая перекочевывает на ложечку. Вода из чайника, инсулинка на столе. В принципе, я же подкожные уколы делал в аналогичном состоянии. Поставлюсь под кожу, вставит как-то, значит, вещь стоящая. Нет - говно, стало быть. Я высыпал все в ложечку, аккуратно налил туда воды из баяна и стал кипятить. Дно ложечки медленно покрывалось мелкими пузырьками. Грязноватый снежок в кипятке таял медленно и неохотно, я водил по нему иглой. Так раствор делал долго, пока он весь не оказался в инсулинке. Привычно закатал штанину и вмазал в икру под кожу. Инсулинка полетела в окно, ложечка была помыта. Чрез минут 15 началось. Настоящее опиатное опьянение. Царский кайф. Поперла зеленка трижды сильнее, со звоном в ушах и я застыл с дымящейся сигаретой в руках и блаженной улыбкой на устах. Героин был хорошим. С этим пакистанцем я король, подумал я. Немного повтыкал. В Интернет на разных красоток и пошел дрочить на свою кассету. Мне стало очень хорошо. Дрочил очень долго, пока не спустил с мощным рыком, потом выключил телевизор и тут же зарубился.
Проснувшись утром, я первым делом позвонил Асаду. Мол, вещества нормальные. Он попросил приехать на рынок и поговорить. Только поговорили - звонит толстозадая Анька. Годовой отчет сделать надо, только вот документы она представить не может. Короче, меня попросили высосать годовой отчет из пальца. Обещали заплатить. Мне вот стало противно здесь . Именно здесь, а не когда я связался фактически с наркобизнесом. Это было просто издевательство над моей профессией. Я согласился, но уважения к выездной семейки мне это не прибавило. И поехал на тропаревский рынок. К Асаду. После него думая поехать к этой Аньке на Университетский проспект.
Асад встретил меня у торгового комплекса «Тук-тук» («Тук-тук» - лучший нарковский друг»). Он был веселым, довольно потирал руки. Значит, нас не обманули? Пудра нормальная? Неплохая, сказал я. Убиться можно. Асад засмеялся. Иметь дело с ними можно. Можно. Но не нужно - это я подумал, но не сказал. Вот ты и поедешь - сказал мой пакистанец. То есть? - выпучил я глаза на него. Я явно не въезжал. Куда я поеду и зачем. Понимаешь, я -черный. На меня менты косо смотрят. А у меня семья, дети. У тебя никого нет. И никто на тебя не подумает. Привези товар. Себе возьмешь - ну, сколько хочешь. Какой товар - спросил я? Зеленый и белый.
Вот и все. Что называется, влип по полной. А может, рискнуть? Что может иметь против меня ППС? Да ничего. Не употреблять, само собой. Опера из ОБНОН - это все, а может, не знают? Кто знает? Я, пакистанец и его контрагенты. Скорее всего, они ментам что-то отстегивают, но какой резон им меня сдавать? В самом деле, идти некуда. Работы нет, взял деньги в долг, маманя орет ежедневно, девчонки нет - а чего делать? Рискну-ка. Отчего нет?! А деньги - спросил я. Асад сказал так. Ты привезешь и ждешь день. На другой день я отдаю тебе все здесь. На том же месте. Ну, а ты мне домой привозишь. Когда - спросил я. Асад оживился. Ты не бойся, ты ж согласен? Я утвердительно кивнул головой. Зеленое возьми себе, продолжал он. Я беру пудру и продаю ее. Если тебе интересно, ты можешь взять. Два веса. Там будет уже шариками.
Странно, что оптовики уже все рассыпали? - подумал я. Ясно, что этот пакистанец крутит и свою игру ведет. А деньгами я что-то получу? - спросил я. Асад скис. Ну, не сразу, часть я сам продам. С этого, ну, тысячи три-четыре. Ну, стакана два ты продать можешь своим друзьям? Я бы замутил, но не банчил, - только и сказал я. Я бы тоже этим никогда не занимался - ответил Асад. Больше. Но мне надо платить за квартиру. Работы нет, торговля не идет, а жить надо. Да я и не хочу серьезно этим заниматься. Помоги раз, к тебе вернуться деньги и будет то, что ты любишь. А мне было все равно. И я согласился снова. И спросил - когда и куда ехать. Асад в ответ меня заверил, что завтра или послезавтра мне все скажет. Когда, куда и к кому. Но ехать надо будет далеко.
Вот так я и согласился сыграть роль наркокурьера. Единственный раз в жизни пока. Потом поехал к толстозадой. Там была ее мамаша, она сказала, что мне заплатят. И заказала годовой отчет. Просто нарисовать. Без всяких документов. Внутри меня это покоробило. Я уж предпочитал быть наркокурьером нежели профанировать свою профессию. Но деньги нужны, и я снова согласился. Так в тот день дважды согласился сделать нечто противозаконное. Куда деваться? Между прочим от липовой отчетности вреда обществу будет побольше чем от героина. Эх, заменили бы статью за оборот наркоты на статью за предоставление заведомо недостоверной отчетности. Крытка по всем этим бизнес-вумен давно плачет!
Два года назад со своей кореянкой меня поразило одно открытие - оказывается, можно спокойно ходить с парой стаканов зеленки в сумки - и ничего. Не закроют, если не попалят. Можно приносить в свою Академию, дарить или продавать своим однокурсникам. Если говорить честно, два года назад я чисто по дурости, из желания удружить фактически банчил травкой у себя на потоке. Кое-кто мог запомнить меня как барыгу. За риск отсыпал себе только кораблик из стакана, никогда денег не зарабатывал на этом. Пока жена мне не объяснила, что кончится может все это тюрягой для меня. Что на хуй этого делать не надо. Пусть сами мутят. Или на этом надо зарабатывать. В принципе, потребляя вещества, ты так или иначе участвуешь в их распространении. Не приняли. Может, и сейчас пронесет? Сейчас работы нет, денег нет, игра стоит свеч.
Я давно стал участником оборота наркоты. И сменить свои позиции в наркообороте немного меня не напрягало ни капельки. Никаких моральных вопросов тут не стояло, а только опасение, что или кинут или примут. А нарисовать финансовую и налоговую отчетность - напрягало. Помогать наебывать налоговые органы было всегда противно. Да и сделать это было не так просто. Чтоб сходилось с ранее сданной отчетностью. Я ни с одним отчетом так не мучился, как рисуя этот без первички и учетных регистров. Решить систему дифференциальных уравнений намного проще, чем сделать липовый отчет, похожий на реальный. А мне дали вперед три косых, обещая расплатиться после его сдачи. Долго мучился с ним, стараясь, чтобы взаимосвязанные данные из разных налоговых деклараций соответствовали данным в финансовой отчетности. А если долго мучиться, что-нибудь получиться всегда. Так и здесь получилось. Сошлось после многих опустошенных пачек сигарет и чая. А кто-нибудь это оценил? Вот этот труд? Я мог бы за день эти формочки забить данными взятыми с потолка без всякой подгонки - результат был один. И противно было. Вот тогда пришла мне в голову мысль, что честнее и лучше банчить хмурым, чем участвовать в обмане налоговых органов.
Чрез два дня Асад на самом деле позвонил и сказал, что ехать надо в Коломну. Садишься на автобус и едешь, на автовокзале звонишь по телефону, говоришь, что подъехал. Ждешь 15 минут, ко мне подойдет афганец и передаст посылку. Лучше ее не открывать, заныкано с умом. С этой посылкой надо ехать к нему самому. Но сначала надо поехать в Москву на Авиамоторную, встретиться с одним дагестанцем, взять посылку у него и передать ее этому афганцу в Коломне. Это посылка не палево, но лучше и ее не смотреть. Настроение у меня от этого упало. Я понял, что влез куда-то не туда. Но деньги отданы, векселя подписаны. Обратной дороги нет.
На другой день я собрался в дорогу, поехал к этому «Тук-тук» на Юго-западной. Там Асад передал мне телефоны, по которым надо будет звонить и деньги на дорогу. Попиздовал на Авиамоторную, позвонил с мобильного. Мужик сказал, что сейчас выйдет, чтоб я стоял у метро и никуда не отходил. Чрез десять минут примерно ко мне подошел рослый дагестанец, вежливо поздоровался и отдал целофанновую сумку. С баклажкой вина, банкой соленых огурцов и каким-то пакетом. Передал привет Асаду, простился и пошел, звоня кому-то с мобильного. Я покурил и поехал на автовокзал. В метро еще взял пакет. Он был тяжелым. Не наркота и не деньги - это точно. Скорее всего, там было рыжье. А хрен знает, лучше в это не соваться мне. Меньше знаешь, крепче спишь.
Потом я несся на автобусе по Подмосковью. Странно, даже не психовал, будто возить и передавать черт знает что черт знает кому для меня было самым обычным делом. Хотя носить запретное я на самом деле привык. И привычно положился на волю Высшей Силы. Вот тут она меня вела. А судьба моя тем временем мыла полы в венерологии. Что Асад задумал, что делал - хер знает. Я понял, что нас связывает вместе много чего. Общность характеров, общность судеб. Мы оба по жизни авантюристы и оба неудачливые. Потому и сошлись. В этих мыслях я неожиданно уснул и проспал до самой Коломны.
Попутчики разбудили меня. Я вышел вместе со всеми, почалдонил по автовокзалу, слил, попил пива, покурил. У кассы топтался сонный мусор, не проявлявший ко мне никакого интереса. Я взял мобилу и набрал нужный номер. Говорю - от Асада, приехал. Вежливый голос с жутким акцентом попросил меня пройти к камере хранения и ждать там. Ко мне подойдут скоро. Я пошел на место и ждал там. Ждал полчаса примерно. Потом ко мне сзади подошел низенький афганец. Взял сумку у меня, отдал мне такой же пакет с сушеными грибами. Молча. Мы тут же разошлись. Я помню, что напрягся. Стремно. Ближайшим автобусом я отправился в Москву. Никто меня не тормознул, все было тихо, буднично, спокойно. Я снова спал в пути. Вернувшись, поехал к Асаду. Вот это-то было стремно - к нему я приехал полпервого ночи. Брал тачку.
Пакистанец встретил меня и проводил на кухню. Видишь, что все в порядке, спросил он первым делом. Я кивнул. Ведь это была просто поездка. Что я вез что-то такое, меня под конец даже не волновало. Он взял сумку и пошел с ней на кухню, а раздевался и снимал обувь. Потом пошел в уборную - сильно хотелось слить. Когда я пришел на кухню, на столе уже лежали кораблики. Пять штук скрепленных резинкой. Пакистанец их пересчитывал. Всего было выложено семь таких штук. Три с половиной стакана. Потом я заметил несколько пакетиков из темного целлофана. Асад был оживленным и веселым.
Сколько ты себе возьмешь травы, спросил он. Ну, еще полстакана, сказал я. Стакан чтоб был. Он уточнил, что для реализации. Мол, он мне за стакан может сейчас прямо четыре косых дать. Я согласился. И мне досталось 25 корабликов, которые я заныкал в сумку свою. Один я развернул. Там был другой план. Темно-зеленый, душистый очень. Лучше первого. Потом дело дошло и до пакетиков. Асад предложил мне половину взять себе и продать своим друзьям. Четыре косых он мне положил на стол - , я беру половину, продаю, как получится, и на этом мы в расчете. В противном случае он мне приносит мою долю денег чрез три дня. А кому я буду продавать-то? Наташке? Что-то было в ней такое, что чувствовалось - не надо с ней связываться в столь рискованном деле. Я так и сказал - стремаюсь. Асад тут мне выдал - а я-то кому его продам быстро? И начал мне предлагать взять в это дело свою подругу-наркоманку и торговать чрез нее. Мол, больше наваримся. Я напомнил ему наш уговор - реализовать порошок будет он. Он пообещал отдать мне деньги чрез два-три дня. И спросил, сколько я возьму себе лично. Я сказал - два шарика. Тутже и получил их, заныкал во внутренний карман. И поспешил домой. На прощание Асад сказал, что все будет хорошо.
Домой я ехал на тачке за сотку. Снова мчался темной весенней ночью по Боровскому шоссе. Вспоминал, как также ехал в мае два года назад на излете медового месяца - машину тормознули. Сильно нервничал, но доехал благополучно. Зашел в подъезд, поднялся на лифте. С облегчением вошел в свою квартиру. Было начало третьего ночи где-то. Маманя не спала. Спросила только - мутил? Я кивнул головой. Маманя пошла спать, не ругаясь. А я оставшись один, стал ныкать добытое. Потом забил косяк, крепко укурился и пошел спать.
Утром Асад позвонил и сказал, что все в порядке. Есть пара покупателей, завтра встречаемся у «Тук-тук». И я получаю деньги. Я занялся отчетностью. Само собой, развернул и лизнул с пальца порошок. Горько стало очень-очень. Так и хинин горький. Надо попробовать. Пошел в аптеку, взял инсулинку. Прокипятил пару узких дорожек и поставился по мышце. Круто вперло, раза два блевал. Втыкал весь тот день. Догонялся косяком. И думал - чего мне делать? Снова поделиться с девушками? На хуй! Девушки могут и обойтись сами. Хватит. Позвонил Анечке, предложил приехать. Приехала, сучка! Всегда было у нее чутье, когда я непустой. Два стакана я отдал ей за 4 косых, плюс с каждого кораблик взял. Про герыч я ей все же рассказал, но она так не заинтересовалась. Сказала, что Катька с герычем чуть было коньки не откинула, да и кумарить ее быстро стало. Не надо с ним связываться лучше. Совет вобщем неплохой. Итак, частично деньги ко мне вернулись, Вике я уже отдать мог. Анечка получила свое, а сотку ЕВРО просто подарила. Удачно, а? Так сколько там героина было? Что-то Асад темнил.
На другой день я встретился с Асадом, получил от него 10 косых и шарик еще. Наварил я на этом всего четыре штуки (15 дал ему), стакан травки и три веса хмурого. Сколько наварил он - я не знаю. Думаю, он просто прибеднялся, а наварил гораздо побольше. На прощание он сказал мне, что если не найдет работу, будет и дальше сотрудничать со мной в этом очень рискованном предприятии. Спросил продал ли я зеленку. Я сказал, что да. Вот видишь - сказал он мне. У нас есть небольшие деньги, я плачу за квартиру и кушаю, ты получил свое и немного денег. Разве нам плохо? Нет, не плохо, но могло быть и иначе. У меня было чувство, что меня просто использовали. Зачем было везти мне? На этот вопрос Асад ответил так - черных скорее остановят и проверят, а так на тебя никто не подумает. Ведь все обошлось? Вообще-то обошлось. Я поспешил расстаться с Асадом и вернулся домой. Добивал отчет, на выходные гулял с Наташкой и кормил ее кодом, съездил к Вике и отдал ей деньги. Все было хорошо, просто прекрасно.
В последний день марта я распечатал отчетность и поехал ее подписывать к Аньке толстозадой. Она скрупулезно ее смотрела, будто чего понимала в ней. Сидели часа три, спорили, она ворчала, но в итоге нарисовала подписи и приложила печать. Сказала, что на днях позвонит и окончательно рассчитается со мной. Я отправил этот отчет по почте. На душе было погано. По дороге на почту мне думалось одно - уж лучше хмурым банчить, девчонок сдавать, чем вот так профанировать свою профессию. Было стремно, но не противно, когда я вез дурь. А тут не стремно, но очень-очень противно и гадко. Это не работа, а черт знает что.
И чего, думаешь, обещанных денег я дождался? Ни хрена! Так мне больше ничего и не заплатили больше. На другой день Анька съебалась из Москвы, больше я ее не видел. Скрылась она от своих кредиторов, в том числе и от меня. Десять косых - это для нее не деньги, но зажимала и меньшие суммы. Кого при рассчете на полторы косых наебала, кого на - пять, а меня - на 10. Нас 70 человек там было. Вообщем, так приличная сумма набралась. Сволочь она, крыса галимая - что я могу сказать? Да и родаки ее не лучше. Несомненно, она дочь в мать свою. Что ж, я буду судиться с нею и с детьми детей ее на Высшем суде. Никогда не прощу! Вот поэтому Анька толстозадая для меня хуже Юрки - героинщика, хуже всех кидал, каких только я встречал в жизни. Напрягала меня считай год, норов свой демонстрировала, а под конец кинула. Больше я никогда не видел ее, но, как говаривала моя жена, земля круглая, встретимся еще. Вот так было окончательно покончено с той хитрожопой фирмочкой и с выездной семейкой. Окончательно канул в Лету важный пласт моей жизни симметричного года.
Начался апрель. Месяц знакомства с женой и свадьбы. С утра первого апреля я поехал на занятия английским, потом - на очередное гнилое собеседование. Поток жизни круто поворачивал, а я об этом ничего не знал. Вечером я укурился и погрузился в глубокий приход. Позвонил телефон. Это был мой тезка с моего потока. Тот самый парень на джипе, веселивший меня своими мыслями и целями в жизни. Он предложил мне работу у своих друзей. Стала со мной говорить какая-то бабенка. Это пиздец. Я еле языком ворочал. И как всегда, никто на это внимания и не обратил. Контора была на метро Пролетарская в здании Первого Московского часового завода, разделенного на два предприятия акционерами и сдавшего свои помещения тоже легиону хитрожопых фирмочек. На другой день я вышел на работу.
Одновременно и Асад устроился на работу на наш Очаковский молочный завод. Мы звонили, общались между собой по телефону. Пакистанец больше не хотел заниматься наркотиками, я хотел их только потреблять. Нас никто не беспокоил. Удалось. Наша авантюра окончилась очень благополучно, хотя со временем крепло понимании, что Асад круто наебал меня при расчете. Денег на этом он сорвал побольше. Так не в первый раз и не в последний.
Прошло десять дней, и я встретил свою судьбу. Пакистанец работал. С апрельской зарплаты занял у меня денег. Две штуки. Говорил, до 6 мая, но потом исчез. Только в конце мая позвонил на работу и попросил заехать. Мол, отдаст деньги. Я заехал к нему, предварительно зайдя по привычному маршруту в аптеку около его дома. Взял коделак. Потом к нему.
Пакистанец встретил меня на костылях. Отдал 50 баксов, остальное пообещал отдать чрез 3-4 дня. Рассказал грустную историю свою. Попытался еще раз связаться с этими людьми, его то ли кинули, то ли еще что. Я не понял, да он и не хотел объяснять толком. Ясно было одно. Была разборка, его жестоко избили, сломали ногу и два ребра. Жене своей сказал, что попал в аварию. Маза обломилась окончательно. Правда, можно связаться с другим парнем и попробовать растаможить партию лекарств из Германии, включая трамадол и кодипронт. Аптечная дурь мне надоела. Травки ежедневно и пары вмазок хмурым подкожно в неделю мне вполне хватало вместе с подругой. Да и Асад сам не горел желанием влезать в это дело. Глаза его были хитрыми. Я чрез полчаса поехал домой к любимой.
Чрез три дня звоню Асаду. Никого не было дома. На другой день трубку взяла какая-то женщина и сказала, что Асад больше здесь не живет. Переехали. Пакистанец навсегда исчез из моей жизни, оставшись мне должен 700 рублей. Его искали бывшие коллеги по той фирмочке. Узбечка Диля, долговязая Вика. Должен-то он остался не только мне. Искали верно и те, кому он остался должен гораздо более существенные суммы. Но нас эти люди не беспокоили. Был у него дар бесценный - выходить сухим из воды из любых историй и передряг, из любых горячих точек. С убытками, но живым, побитым, но здоровым. Прошло время. Я ничего не имею против этого пакистанца. Если встретимся, и у него будут деньги, эти 700 рублей он мне отдаст несомненно. Хотя скорее всего я его больше никогда не увижу. Из всех людей, с кем я был так или иначе связан в симметричном году, осталась одна Вика. Все остальные потерялись безвозвратно. Потерялся и Асад. Низенький пакистанец, любитель прибедняться и плакаться на свою судьбу, великий хитрец. Он напоминает мне купца-мошенника из сказок 1001 ночи, могущего наебать визиря и заговорить зубы любому халифу.
А все-таки, та авантюра с курьерством была неплохой. Ничего не проиграл, а немного и выиграл. В ней не было ничего интересного. Съездил и привез, отдал. Так буднично и обыденно. Я не жалею об этом. Пожалуй, без этого не было бы и Оли в моей жизни. Хрен знает. Что было, то было. Тогда я и не знал, что это далеко не самая крутая авантюра в моей жизни, что любимая мне покажет еще покруче осенью. С расстояния смешно даже. На хрен надо было во все это лезть. А ведь влез и немножко выиграл. В азартных играх, говорят, надо уметь вовремя остановиться и уйти, только это не всегда всем удается.
Было дело, было. Да и чего только не было. Жизнь моя убыстрялась все больше и больше. Бурный поток нес меня навстречу новым приключениям, которые я себе ранее не представлял. Я не считаю, что сделал что-то плохое, недостойное. Закон есть закон, но по-человечески ничего плохого я не сделал. А впрочем, не впервой. В Академии-то фактически банчил по маленькой. И все играючи. Я всю жизнь живу играючи, блин.
Вот такие дела, Зоя. Лучше в такие дела не соваться вообще-то. А знаешь, что-то поднялось у меня настроение. Кстати, с шариков тех Наташке хрен досталось. Я ж тела ее не имел тогда, ну, думаю, кайфа тебе от меня не будет. Тогда она на такой бартер не согласилась. Я не согласился ее раскумаривать на халяву. Думал, что в наших отношениях поставлена точка. Ан нет! Она от меня не отставала. И ввела в мою жизнь настоящую любовь.