Персефона

Автор: Леонид Очаковский Привет, Зойка! Вечереет, теплый апрельский вечер. Весна! А меня все еще прет немного. Люблю я эти весенние вечера. Счастливый месяц для меня апрель. Хотя апрель третьего года вначале мне не казался счастливым. Мне хотелось покончить с собой в годовщину свадьбы нашей. Утешала одно - травка. Дивная трава забвения. Но бремя одиночества становилось невыносимым. Вика прекратила свою деятельность, устроилась на работу. Переквалифицировалась из проститутки высшего разряда в секретаршу. Как сказал мой друг-однокурсник, это одно и тоже. Сомнительно, правда. По-моему, утехи в офисе с молоденькими секретаршами в основном в фильмах и происходят. А в реальной жизни это встречается довольно редко. Это миф. Как я не хотел, а офисные барышни мне хрен дали. Ибо если каждому давать, поломается кровать.
А очкарочка игольная меня разочаровывала все больше и больше. Аппетит ее рос вместе с дозняком, а денег у меня практически и не было. Хотелось послать ее на три веселые буквы, да не мог. Ведь она за три пачки выслушивала все мои жалобы на сбежавшую жену. А маманя тщательно затыкала мне рот, едва я начинал говорить об этом.
С другой стороны в жизни моей произошли позитивные изменения. С нехилым риском была добыта дурь. Неожиданно свалилась и работа. Офис находился у метро Пролетарская. Правда, эта контора мне сразу не понравилась. Сугубо семейная фирма. Пожилого хозяйственника - казаха, его взбалмошной бабенки сорока пяти лет и их юной доченьки. Еще там работала одна низенькая девица двадцати семи лет. Спокойная, но с надутыми на весь мир губами тоже. Придя туда, я пожалел об той торговой организации. Там было много народа, причем половина - с белой зарплатой. Там было интересно работать все же. Там была не рутина, а творчество, там я в натуре был начальством. А тут я был простым офисным клерком под началом вздорной бабенки, стремящейся доказать мужу, что она понимает в финансовых потоках больше его. Если наша кафедра анализа готовит вот таких спецов - тогда я понял, почему не любил их предметы и почему напрягали их преподы. Вот такая отстойная финансистка, помешанная на здоровом образе жизни, объяснила подспудную нелюбовь мою к темам экономическо-финансового анализа. Хотя в нашей Академии она и не училась.
В тот квартальный отчет я вообще тихо хуел на эту тетю с дипломом профессионального бухгалтера. Прикинь, она так и не научилась заполнять форму ФСС-4. Самую простую нарастающим итогом. А это первая форма, в которой я не знал, как ее писать, сел, два раза прочел, вник в ее логику и поразился ей. Вот для всех все ясно и понятно. В нормативах налоговой такой ясности не было, разве что в декларациях по ЕСН. Я Наташке своей рассказал - так, бля, эта ж настоящая кишлачная девушка сама заполняла такие формы. И с тех пор кто этой формы заполнять не умеет, для меня - не бухгалтер. Каких бы аттестатов у тебя не было. Или ты понимаешь нормативные требования ФСС или ты занимаешься своим делом спустя рукава. Так что тетю эту я не уважал как специалиста изначально. Как женщину, как мать я не уважал ее тоже, но позднее. Хотя с самого начала стала напрягать меня. Почему жена ушла, а почему вообще женился на кореянке, они же неопрятные, почему тянет к молодым девушкам, какие это соплячки мне звонят, что такое кодипронт. Я даже вообще не знал, что этот мой так называемый друг, думающий пристроить меня в свою конторку, окажется пидором и сволочью последней. Он меня хотел на роль руководителя лоховской конторки по недвижимости. Но интересно одно - за кого он меня считал? Я ж все понял, когда расспрашивал он меня про вексельный оборот и про нормативы, его регулирующие. И про то, сколько кредиторов умеют вовремя опротестовать надлежащим образом вексель. Мошенничество. Он хотел иметь меня в качестве зиц-председателя Фунта. А эта бабенка работала всю жизнь в Турбобухгалтере. 1С пользоваться плохо умела. Ей нужен был консультант по 1С. Пидорок этот решил засунуть меня к ней. И выспрашивал про их дела у меня. А сам, бля, рассказал им все с самого начала. Что работать у них будет наркоман, но такой тихий, спокойный. Что надавить на меня всегда можно, а деваться мне некуда. Чрез неделю без матюков и жаргона я с этой бабенкой говорить и не мог. Тетя доставала с самого начала. Оказалась повышенной противности. Также напрягала ее дочка. Так что чрез неделю я курил с пухлой ученицей Юлей (опять Юля, бля!), вместе кляли руководство. А я ей попутно объяснял значение жаргонных словечек, которые употреблял. Познания мои Юлю впечатлили, но переспать со мной она так и не захотела. Да и не предлагал я ей. Это спокойная девчонка была, непротивная. Училась и считалась с моим мнением. Я ее решил не напрягать своей секс-абстягой.
Надо ли говорить, что Наташка очкастая на работу ко мне приезжала. Ежели считать нахальство вторым счастьем, то Наташка - очень счастливая. Чего-чего, а нахальства ей не занимать. Вот тогда и пошли намеки, что в итоге мы переспим, что личная жизнь у меня наладиться с ней. Она думала, что я ее фуфло захавываю, а того не понимала, что просто тошно мне было. Что какой-то симпатичной мордашке хочется рассказать о себе, о жене, о своем увлечении. Что это приятно даже без всякого секса. Вот Вика, вот Юля маленькая - они это понимали. Они меня за лоха не держали. А эта держала. На чем и обломалась. Круто обломалась. Я-то конечно по жизни лох, но не до такой степени.
Слыш, дай я себе пива возьму. Э, девушка, мне охоту крепкую баночку, спасибо. Нет, я без пива не могу. Бля, слыш, какую музыку крутят?
«Вот она, глядите, перед вами,
Вот она стоит невдалеке,
Девушка с потухшими глазами,
Девушка со шрамом на щеке».
Это «Лесоповал». Нравятся мне их песни. А эта - про любимую. Правда, шрамов на щеке у нее нет. Но шрам остался от пера на горле. Высшая сила несла нас на встречу друг другу. И в апреле наши судьбы неслись на пересечение друг с другом. Мы только пока этого не знали.
А дело было так. Короче, 10 апреля с утра звонит мне на работу Наташка, снова просит подогреть. Я думаю об отданной вчера пятихатки и говорю, что сегодня я на мели. Она ноет, я тверд. Надоела! Достала с однотипными просьбами и просматриваемой фигой. Потом звонит снова - ее в больницу везут на скорой. Накануне я ее видел. Вид был очень нездоровым. Девчонку двадцати трех лет с пробитыми жилами становиться откровенно жалко. Проходит минут двадцать. А она звонит мне на мобильник уже из больницы - мол, купи ей три пачки. Или хотя бы две. Я говорю, что денег нет. Деньги были, но она мне уже надоела со своими просьбами. Я ей сказал, что больше раза в неделю подогревать ее не собираюсь.
Но ведь звонит, просит. В больницу увезли на скорой. Как отказать? Тем более, что просит быть человеком. Снова пожалел ее. И больница недалеко от работы. Короче, вечером навестил ее. И принес ей две пачки кодипронта. Она целовала меня, многословно благодарила, мы обнимались. Тогда я впервые ощупал ее груди. Наташка мне была очень благодарна. И сказала, что думает о разрыве с мужем и о том, чтобы уйти ко мне. Моя мечта о жене-наркоманке вроде должна была осуществиться. Что она осуществиться в более крутом варианте, я не представлял. Скажи мне кто, что я буду снабжать подругу клофелином для работы - поверил бы я в это? А чего было, то было. Снабжал и жили на добычу. Да уж! Мы все живем судьбы своей не зная. Хорошо это поется. А вот знали бы - кто захотел бы жить при таком раскладе?
А встретились впервые мы так. В субботу 12 апреля мама повезла меня на рынок. Обувь мне покупать. Потому что я деньги получил на работе немного. Аванс. А мама знала, что я все деньги эти проторчу. Она решила немного денег оттянуть на обувку. Чтоб торчал меньше. Бля, как на работу устроился, начались звонки Викуле от мамани. Вика дорогая, если хотите, приходите к нам, живите с Лёней, я не против, но только повлияйте на него. Не могу видеть, как сын загибается. Он уже колется, он становится конченным наркоманом. Или хоть постоянную проститутку ему найдите. Он теперь с такими жуткими и нахальными девушками встречается, что ясно - добром это не кончится. Я даже представить себе не могла, что такие девушки могут быть. Наташа по сравнению с ними - золото! Помогите ему, я Вас прошу! Викуля потом мне выговаривала. Какого хера она звонит мне? На хуй было пред маразматичкой язык распускать. Следующий раз я с ней так поговорю, что звонить больше не будет. Я могу! Она может, я отвечаю. Классная девчонка!
Ну вот, выбираем обувь, а героинщица снова звонит на мобильный. Приезжай, мол, хуево мне, подогрей. А маманя меня пилит-пилит потом. Вот как я о тебе заботилась, я всю свою жизнь к твоим ногам положила, ребенком ты рос вечно больным и проблемным, я так старалась, а ты наркоманом стал! Губишь себя! Вот так ездит по ушам и ездит. Заебывает! Мне чего, всю жизнь ее пиление слушать? Не, я лучше пятихатку на кодипронт выложу, только в другое место поехать. Где мне не будут по мозгам ездить. Какой я плохой. Вот так и решил я поехать после рынка к ней. Оказалось, не зря.
И поехал. Приезжаю. Во дворе больнице звоню ей на мобилу, жду. Выходит она. А с ней какой-то паренек вроде. Я подумал сначала, это к ней пришли ее друзья-нарки. А это была Оля. Она самая. Девушка моей мечты. Приблатненная девчонка с трассы, сержантка. Она вышла пострелять сигарет просто да заодно и на друга Наташки посмотреть, о котором она ей рассказала, как после мне объяснила. Мол, придет друг мой, будешь с ним поласковее, много поиметь можешь. Ей стало интересно, и она пошла посмотреть. Сначала как мужчина я не произвел на нее впечатления. Слишком похож был на ее постоянных клиентов. А я ее принял за паренька. Недавно обритую от вшей.
Наташка тогда была отчасти убитая уже. Взяла с меня 2 благоприобретенных в драге пачки кода и вызвалась со мной погулять. Заяц, давай погуляем. Я-то с удовольствием. Гуляем, а она тут стала предлагать мне Олю. Вот, есть такая девочка, которая в Москве одна совсем. Никого у нее нет. И жить ей негде. Сегодня у нее день рождения. Давай подарок ей сделаем. Зубную пасту купим, шампунь, мыло. На сотку. Новая трата. Я воспринял это без особо энтузиазма, но и без протеста. А все было по хуй. Пошли, купили. А Наташка все гнала свое. Вот, можно Олю из больницы взять мне домой. Ей жить негде. За жилье и за еду она, мол, вылижет у меня все. И моя личная жизнь наладится таким образом. Она не красавица (во, ведь заранее предупредила!), ее обрили от вшей, ее арматурой били, утюгом жгли, осталось много шрамов. Но тело все равно женское. Дырка-то есть. Я помнится спросил - а она останется со мной жить? Аналогичная уличная проститутка Люся сбежала от меня месяц назад, прожив со мной неделю. Наташка стала уверять, что останется, что Оля не такая. Я попросил предупредить Олю, что я - убежденный наркоман. Она обещала это сделать, но на самом деле не сделала. Хотя любимая поняла сразу, что девушка из соседней палаты - наркоманка. И знакомит ее с нарком.
Короче, купили мы Оле подарки и выпивку. Пришли в больницу. Сели курить, Наташка нас познакомила, представила друг другу. Поболтали. Оля как девушка не произвела на меня впечатления тогда. Никакого. Говорили мало. Оля попросила себе сигарет и пива низким мужским голосом. Трахаться мне с ней тогда вовсе не хотелось. А тут еще маманя звонит. Радуйся, сынок, Еко в понедельник к нам жить придет, только ты к ней не приставай, пусть сначала так поживет. Понравишься ты ей - все у вас получится. Фотомодель из овощной палатки и наголо обритая мужиковатая девчонка в одежде не по размеру. А мне уже не хотелось ничего. Хотелось умереть. В натуре. Этого никто не понимал. Поглядывая, на Олю, я думал об одном - интересно, а какие же у нее шрамы от арматуры и утюга.
Вот так вышли во двор все, базар пошел о раскурке. Я отдал один косяк Наташке (а она его зажала - видно обменяла на кодипронт потом), другой дунули втроем паровозиком, который пускала Оля. Я впервые посмотрел на ее неестественно узкий зрак. Это опиатная наркоманка. Так я подумал. В этот момент Оля впервые стала мне интересна как девушка. После раскурки Наташка нас оставила с Олей во дворе вдвоем. Ладно, ребятки, поворкуйте вдвоем, а я пойду. Вечерело. Меня впирала зеленка. Я проваливался в приход. А предо мной стояла низенькая девчонка с землянистым лицом, неестественно узким зраком и следами сифилисной сыпи на шее. Какая-никакая, а девушка. С пиздой. Которую даст мне для пользования. В члене началось какое-то напряжение. "Зайка" -несколько грубоватым низким голосом спросила она - "ты принесешь мне сигарет и пива?" "Да!"
"А сладенького?"
Я кивнул, мне становилось все более и более хорошо. Девчонка похожая на парнишку поцеловала меня. Травка разогрела меня. Под ней я всегда трахался с богинями, травка и секс для меня неразличимы. Девчоночьих поцелув - вот что больше всего не хватало в жизни. От поцелуя этого у меня встало сразу. Я вылупился на нее. Впервые рассмотрел в ней девушку. Бля, а она вобщем-то симпатичная. Ее бы приодеть, волосы отрастут еще, и голову не одному пацану вскружит. "Зай, купи еще курочку-гриль. Я люблю". "Половинку куплю", сказал я, поедая ее глазами. Руки девушки обняли меня. Оля ко мне прижалась нежно. Травка поперла и ее. Ей захотелось ласки, любви и нежности, которых она не видела давно. "Я тебе нравлюсь?" - спросила она с мольбой в голосе. Ее глаза со зраком в точку смотрели на меня неотрывно.
Тогда она мне не нравилась. Но давно никто ко мне так не жался. Я ответил ей утвердительно. Зачем девушку расстраивать лишний раз? "Я симпатичная?" - спросила она снова. Смущенно. Под травкой некрасивых девчонок не бывает. Недаром же поется - как курнешь анаши, так все бляди хороши. Я тут впервые рассмотрел, как красиво сложено ее тело, хотя и в одежде не по размеру. А если она оденет узкую юбочку и обтягивающую блузку - так все сразу станет видно. Все ее красивое телосложение. Лицо, правда, не самое. Симпатичное, но такие крупные носы у девушек мне никогда не нравились. Впечатление портила прическа - ежиком отрастающие волосы. Тогда я думал, что ее обрили в наказание сутенеры, а это в больнице от вшей. Но волосы-то отрастут. И додумывал, что у нее под одеждой, представлял себе все ее прелести. Я искренне сказал, что она очень симпатичная. У меня член все рос и рос. Оля жалась ко мне крепче и крепче. "Дай мне свой телефон" - сказала она. И обещала мне звонить. Я прильнул к ее устам. Мы надолго слились в поцелуе, наши языки столкнулись и периодически проникали друг другу в рты, ездили по зубам друг другу. Мне тогда так захотелось женского тела. Под курткой я ощупывал ее груди во время долгих поцелуев. Мы стояли и обжимались минут 20 без перерыва. Потом мне захотелось секса. В принципе, если Оля мне тогда прямо сказала, что отдастся в палате (а она там лежала одна) - я б с ней пошел и потрахался. Но я не знал вообще-то, как склонять девчонок к сексу, когда очень хочется. Решил свалить домой и подрочить, как привык это делать по укуру. Оля не хотела от меня уходить. Но я все же поболтал и пообжимался с ней 15 минут еще потом. После чего отправил ее в палату, оставив телефон, а ей не хотелось со мной расставаться. А сам поехал домой. Чтоб спокойно подрочить. Как привык за год без жены.
По пути само собой набухался пива. В электричке зарубило. Проспал свою остановку, вышел в Солнцево. Пока ждал электричку обратно, Оля позвонила мне на мобильник. Она за меня беспокоилась. Как я доеду домой. Мне тогда все было все равно, но внимание ее произвело благоприятное впечатление. А у варюшки моей уже тогда в голове был план. Как завоевать меня. Навсегда. И остаться со мной. Так она мне позднее сказала.
Она и домой звонила. Мама сначала ей обрадовалась. Потому что у меня была знакомая аспирантка Оля, которую выгоняли из общаги. И мама думала, что это та аспирантка. Я предпочел оставить ее в неведении. А мама еще сказала - если этой Оли жить негде, пусть приходит сюда и живет с тобой. Неделю Оля для нее была иногородней аспиранткой.
На другой день я не пошел к Оле. Не хотелось ничего. Ничего и никого. Вещества дома были, они мне заменили все. Понедельник тоже предпочел после работы пойти домой. Оля звонила мне домой около десяти вечера, возмущалась немного, Наташка звонила тоже и говорила, что Оля плакала.
Как там на самом деле было - я не знаю. Потому что Оля потом мне рассказывала эту историю по-разному. То Наташка возмущалась, что я не иду и не подогреваю ее. И сказала ей - я позвоню ему, скажу, что ты плакала, а ты подтвердишь. Другой вариант был такой. Наташка ныла, что ей хуево, никто не ходит к ней. А Оля ей сказала - возьми да позвони своему другу-наркоману. Ну, этому, который приходил. Скажи ему, что я плакала. Наташка прямо к стене откинулась и посмотрела на нее с изумлением. Откуда ты знаешь, что он - наркоман?! Ее это явно шокировало. План она за дурь не считала, а про другое Оля не знала. Оля якобы ответила ей - хули меня за дуру считать! И Наташка позвонила мне. И потом согнулась от смеха - какой я идиот, во все поверил. Третий вариант был такой - Оля на самом деле плакала, потому что плохо себя чувствовала и на душе ей было хуево. А как было на самом деле - Аллах лучше знает! Так или иначе, но я был поставлен в известность, что Оля меня ждет и даже плакала от того, что я не пришел.
Идти к ней мне не хотелось. Не из-за Оли. Из-за Наташки. Потому что снова придется выкладывать деньги на кадик. Пятихатку как минимум. А как у меня появилась зеленка и белый, к аптечной дури я утратил всякий интерес. Наташку видеть мне вовсе не хотелось. Надоела до чертиков. Пустота, ложь и вымогательство - вот все, что мне в ней открылось. Кроме того, в моем доме появилась овощная фотомодель. Осетинка Еко. Та сразу поставила себя как квартирантка на халяву. Жила, жрала на халяву, со мной неделю до Оли вообще общаться не пробовала. Приходила домой где-то в 22.30, ужинала, мылась и ложилась спать отдельно от меня. А я привычно курил анашу, втыкал, догонялся пивом и дрочил под кассету. При отсутствии какого-либо внимания ко мне спрашивать ее насчет треножников вовсе не хотелось.
Именно поэтому во вторник 15 апреля я после работы все же пошел в больничку. Было неудобно пред Олей. Обещал ей прийти все-таки, а из-за другой девчонки будто кидаю. Нехорошо как-то получалось. Купил ей сигареты, две бутылки пива, курицу-гриль и вафли. Очкарочке трамаловой - код, само собой. Пятихатка так снова и ушла.
А вот что пришел - не пожалел. Девчонки были мне искренне рады. Наташка целовалась со мной, а потом мы вышли в коридор. И там у нас произошел очень серьезный разговор. За это ей я буду благодарен всю жизнь, хотя вела она себя по отношению ко мне не очень красиво. Она спросила так - ты возьмешь к себе Олю? Если возьмешь, твоя личная жизнь наладится. Она некрасивая, у нее все тело в шрамах, глуповатая. Но пойми, ты не красавец тоже. Получится хорошая парочка. У тебя под боком всегда будет преданная тебе проститутка. Ты ж их любишь очень! Только борись за свое счастье. Если на этот раз не устоишь - мать будет ходить по тебе ногами всю жизнь. Мне все было по хуй. В пачке сигарет был заныкан уже готовый косяк. И мне было все равно тогда - что Еко, что Оля, что героинщица. Все одно солнышко мое корейское никто мне не заменит. Я вяло сказал, что беру Олю домой. И мы пошли в олину палату. Оля со мной весело проводила время. Сначала болтали на сексуальные темы. Она похвалялась, что может сделать мне то, что не делала жена. Я заинтересовался, что именно. Оля тут сказала - а может и делала, я ж не знаю. И пообещала вылизать мне анус. Мол, один мужик кончил, когда ему лизала так. Жена мне такого не делала, правда, я к этому и не стремился. Но опытность и смелость Оли импонировали. А она еще предлагала показать секс на столе, что для меня было привлекательным почему-то.
Наташка куда-то ушла, мы пошли вдвоем с Олей во двор. Дунули на двоих паровозиком, который снова пускала Оля. Здорово вперло. У меня сразу встало, когда я стал целоваться с Олей. И мне было очень приятно целовать ее, соприкасаться устами и языками, прижиматься к ее щеке, целовать щечки, ее шейку, ощупывать ее талию, ее груди. Оля попросила принести ей снова сигарет, пива и курочку. Я обещал навестить ее в четверг. Мы обжимались очень долго, потом я проводил ее до входа в больницу и пошел домой, по пути догоняясь пивом. Маманя поворчала на меня, что я опять пьяным пришел, а мне все было все равно.
Я сдержал свое слово на этот раз, пришел к ней 17 апреля и принес ей то, что она просила. В четверг ей дали выписку. Она была готова уйти ко мне в тот же день. Я просил ее остаться хотя бы до субботы. Надо долечится, мол. А на самом деле мне хотелось отложить на пару дней неприятные объяснения с мамой. Кроме того, зная о роде занятий Оли и о ее бомжевании в Москве, у меня возникли какие-то смутные опасения по поводу ее здоровья. В понедельник ее выписывали. Договорились, что я забираю ее в субботу.
Вечером в четверг приехали мои новые приятели по торчу, с которыми я познакомился чрез хаевский форум. То есть, познакомился-то я с одним Филиппом, а он свел меня с каким-то налоговиком Ванькой. Последний мне сразу не понравился. Какой-то стремный парень. Филипп был зубастым и добродушным. Я с ними решил скентоваться, хотя собственно говоря приятели по торчу мне мало были нужны. Ну, может что пробить удастся чрез них. Хотя после гнилых знакомых героинщицы я чрез Интернет мутить боялся. Выучили - наебут, кинут, а то и мусорам сдадут на хуй. Эти ребята, правда, ничего плохого мне не сделали все-таки. Но воспринял я их сначала без особого энтузиазма. Так вот, мы с ними договорились на субботу. Что я им травку, а они - гаш. И курим все это вместе. Чего в субботу будет на самом деле- я этого не знал и старался об этом не думать. В мыслях я решил давно - в воскресенье я с собой покончу, ежели чего не так будет.
Время неумолимо. Оно течет по-своему! Столь же неотвратимо настала суббота. 19 апреля третьего года. Время исполнения обязательств. Взять к себе Олю, раскурить новых кентов, да и Наташке как свахе поставить магарыч, о чем она настойчиво просила. Раскурить было проще всего - дома корабликов было навалом. Я просто забил косяк и заныкал его в коробку от сигарет. И может, была пара косяков или три - я не помню толком уже. Насчет магарыча, а вернее очередного подогрева назойливой героинщицы, тоже было ясно. Лавэшки были. А вот как привести Олю домой, ежели там маманя, да еще и новая кандидатка в невестки Еко? Ладно, думаю, приведу ее домой, загоню я им, что ей, мол, жить негде, из общаги выставили, пусть хоть три дня или недельку у нас поживет. А дальше - как пожелает Аллах.
Поехал я на Таганскую. Еду, а мне очкарочка звонит - где ты, Оля тебя ждет. Я ей так грубо говорю, что еду. А она сразу оживилась и о своем. О кодипронте. Мол, давай магарыч. Три пачки кода. Так значит на Таганке первым делом в драгу за кодом. Получила Наташка магарыч. 2 пачки кодипронта с меня. И одну - с меня же за Олю. Так что гонит она, что мы - неблагодарные. Магарыч ей поставили. Все!
Приезжаю, подхожу к больничке, а во дворе сидят девчонки из того отделения, где Оля лежала. Из гинекологии. Только вошел, они все на меня зенки вылупляют. Одна такая черненькая, симпатичная, с волосами кругло остриженными выше шеи, спрашивает: а Вы за Олей? Оля Вас ждет. Ну, любимая уже по всему отделению раззвонила, что нашла себе парня, который в субботу ее забирает домой. Там на нас уже в четверг что персонал, что больные пялились. А мне и без этого в больничку заходить стремно было, а так - вдвойне стало. Там эти бахилы одевать, раздеваться. Я говорю им -Девушки, я вас очень прошу, хочет она со мной идти - пусть выходит. Мне в лом подыматься. Скажите ей, пожайлуста, чтоб сама вышла. И девчонка эта попиздовала. Прошло минут пять, гляжу, выходит Оля с баулом своим и Наташка. Пачки свои она получила и успокоилась. Говорит - вы бы хоть поцеловались по-нормальному. А мы просто в щечку поцеловались при встрече. Мы сильно смущались оба. Наташка похвалилась, что она Олю накрасила. Мне это было по фиг, а Оля просто потом постаралась смыть всю косметику в туалете до моего прибытия. Ну, не любит она краситься да и не умеет. Ну, героинщица пожелала нам всего хорошего на прощание и приятной ночи. И мы держась за руки вышли за ворота больнички.
Мы стояли на улице на пороге новой для каждого из нас жизни. Только мы об этом ничего не знали. И растерянно смотрели друг на друга. Куда пойдем - спросила Оля. Налево, к метро - ответил я. Я встречаюсь с другом. Вместе план покурим. А ты будешь со мной. А если он спросит, кто я, что ты скажешь? - спросила снова Оля. Я скажу, что ты моя подруга. Ведь ты и есть моя подруга? Оля поцеловала меня в щечку, и мы пошли с Олей к метро. Мне было стремно. А вдруг тормознут нас мусора, а я же не пустой. А у Оли видок еще тот! Отрастающие после обрития волосы. Вспомнишь ее тогдашний вид - сразу вспоминаются слова песни: «Эх, папиросочка, гоп-стоп причесочка!» Оля же чувствовала себя как рыба в воде. Весело со мной шутила и старалась заболтать меня. Грусть по жене начала исчезать тихо-тихо. Накануне второй годовщины нашей свадьбы, когда я хотел покончить с собой. Со мной шла невысокая веселая девчонка, держащая меня за руку и трещавшая безостановочно. У метро она выдала мне такую просьбу, которая впервые повергла меня в шок. Лёня, а отвези меня к Вике (про Вику она уже знала от меня). Давай я у Вики работать буду. Она вправду девчонкам 70% платит? Я сказал, что при определенных обстоятельствах мы к Вике вдвоем поедем. Снимем комнату, она будет работать с Викой, а я и Кирилл будем с ними жить. Любимую такой вариант устраивал вроде бы.
Чего дальше было? Там на Таганке мусоров - навалом, у Оли примечательный вид. Билет я ей заранее купил, дал ей и объяснил. Извини, ты в глаза бросаешься, я непустой, давай переходы и метро пройдем раздельно. У вагона снова вместе пойдем. Она меня послушалась, хотя старалась держаться близко от меня. И на эскалаторе Марксистской уже жалась ко мне. Приехали на Авиамоторную, встретились с тем пареньком, поехали на маршрутке в ранее неизвестный мне район Москвы. И там осели в квартире пятиэтажки что ли. Хрен помню.
Квартира была какой-то запущенной, а ее арендатор был и в вовсе нездоровом виде. Видно было, что или пьет или торчит уже не один день. И квартира какая-то захламленная. Ну, хаза для наркош, одним словом. А у нас теперь что ли лучше? Там хоть колпачки от инсулинок не валялись. Сели за стол, сначала виски бухали, Оля выпила тоже, начала рассказывать про сифон. Намеками и с намерением. Чтобы ее здесь не изнасиловали втроем. Ребят она впечатлила, и они посоветовали мне отослать ее, когда она ходила слить, но я не согласился. Мол, она - со мной, и все! Так и сидели мы вместе, покурили и план и гаш, виски пили. Мне очень хотелось отыметь Олю прямо там, причем я был не против, чтобы эти ребятки ее потом отымели. Но любимая настолько впечатлила их рассказом про кресты реакции Вассермана, что они ее сразу засрались. Тем более, что подвыпившая после долгого воздержания Оля уже тогда начала показывать свой характер. Раза два огрызнулась на меня. Гулять выходили, потом они куда-то намылились, а мы поехали до Авиамоторной на маршрутке. Было стремно. Нетрезвые, правда, я уже пустой, но Оля..... Тем не менее мы долго пили пиво у метро и целовались. Звонила Вика на мобильник, приглашала на ночь. Я отказался, хотя поехать был не прочь. А Олю куда? А дома чего будет? Но я был удолбан и пьян. Мне было хорошо. Думаю - а что будет, то и будет. Поехали домой.
Сначала приехали на Киевский вокзал. В этот день впервые обнаружилось, что очень странная пара для мусоров никакого интереса не представляет. То ли наметанным взглядом они видели в ней бомжиху, которую неизвестно куда девать потом, то ли еще что. Но как это было позднее, нас не тормозили, хотя иные мусора косились на Олю. На вокзале мы пили пиво по новой, потом пошли на электричку. Стояли, курили в тамбуре, обнимались. Уже стемнело почти совсем. В Очаково я ее вел привычным маршрутом до своего дома, рассказывая ей про свое родное Очаково. Купил ей мороженое. По пути Оля целовалась со мной и кормила меня мороженым из своего рта. Потом темным апрельским вечером целовались на горке у моего дома. Помню, среди этих поцелуев стал я ей лизать мочку, а она завздыхала глубоко и изогнулась всю. Я сказал о своей мечте о наркоманской семье. Что тихо мутить, торчать вместе и детей к этому же приучить постепенно. Чтоб они нам на старости лет нам всегда раскумариться принесли. Оля сказала - зачем ты собираешься учить детей плохому? Плохому они сами научатся без нас. Где-то полчаса на горке мы обнимались и пили пиво на горке. Мне становилось все более и более хорошо. И мы пошли домой.
Лифт, 12-й этаж, звонок в дверь. Мама открыла - тут глаза полезли у нее на затылок. Кто это? - только и спросила она тихим голосом, не сводя глаз с девушки. Мама, познакомься, это Оля. Она будет жить с нами. Маманя хватается за сердце. Ты хочешь сказать, что это аспирантка?! Да она из тюрьмы сбежала! Тут же Еко, бесстыдник! Кого ты водить стал!
Чего я тут мог сказать? Еко, блин, всю неделю не давала, сучка! Придет с работы, похавает, примет душ и на боковую пошла, даже не пообщавшись толком со мной. Причем тут квартирантка Еко? Я сказал так - мама, она будет жить со мной. Ну, пусть хоть три дня поживет для начала. Мать заплакала и схватилась за сердце. Нет, говорит, водил сюда наркоманок, так они хоть выглядели нормально, а эту ты где нашел? В больнице, ответил я. В венерологии что ли? - спросила маманя зло. Она была почти права. Только я еще об этом не знал. А Оля ей говорит - можно, я у вас три ночи поночую? Мне жить негде. Мама заплакала по новой. Бомжих стал водить! А я маме сказал - я хотел завтра с собой покончить. Принести себя в жертву моей жене. Если Оля ублажит меня - я забуду про жену быть может. А может и нет. Мама мне сказала так - только заразы не подцепи. Презервативы у тебя есть? И стала готовить ужин нам. Мы поужинали. Мать ушла спать. И мы остались с Олей на кухне одни.
Оля хотела спать. Я привычно забил косяк, предложил ей, но она отказалась. Сказала, что не хочет. Она еще плохо себя чувствовала, вид у нее был довольно нездоровый. Я чувствовал себя совершенно потерянным. Сидит на кухне моя девушка, травки курить не хочет, ебаться, по - видимому, тоже. А укуренному ведь так трахаться хочется. Я робко стал спрашивать Олю насчет треножников, как говаривали в старом Китае. И Оля мне не дала! Сказала сонным и напряженным голосом, что устала и спать хочет очень. Я еще покурил травки, рассказал ей, как жена меня бросила, как мне пусто и одиноко. Ты чего хочешь? - спросила Оля мрачно. Потрахаться или хоть чтоб отсосала - ответил я. Ладно, вынимай свой хер, пососу - сказала Оля и расположилась в кресле. Я встал пред ней, спустил штаны с трусами. Оля притянула меня к себе, поласкала мой член руками искусно, а когда он немного поднялся, она взяла его в рот и стала язычком полизывать и сосать. Сосала она не очень. То ли не хотела, то ли не умела. Но я же укурился. Член рос и рос в олином рту, а она стала его покусывать. Мне это не понравилось, и попросил ее не кусаться. Оля продолжала работать губками и язычком. Вскоре у меня все поплыло пред глазами, член окончательно напрягся. И потекли от головки горячие волны удовольствия по телу. Неожиданно Оля прервала оральные ласки и стала ласкать мой член руками до тех пор, пока я не кончил. Сперма упала на пол пред креслом. Я одел штаны и пошел спать. С мыслью - завтра в 12.35, когда нас в ЗАГСе расписывали, я покончу с собой. А Оля свернулась в кресле калачиком. Я предложил ей разложить кресло, но она отказалась. В постели я еще и подрочил по привычке, а потом уснул. Когда около 5 утра пошел сливать, увидел, что девушка спит сидя в кресле да и похрапывает нехило. Подивился я на нее тут. А ей казалось, что она снова в подъезде ночует.
Утром началось как обычно - с маминой истерики. Пока я спал, мама попробовала допытаться у Оли, кто она и где со мной познакомилась. И почему спит сидя в кресле, а не разложила его и не воспользовалась постельным бельем, которое ей было предоставлено. И сколько времени она думает у нас жить. И Оля ей рассказала про себя. Мать умерла, отец спился, ушла из дома, моталась везде, поехала в Москву заниматься проституцией, как и на Украине работала на трассе, сбежала от мамки из-за плохой отплаты, бомжевала, попала в больницу. И про Наташку очкастую. Как я к ней в больницу ходил, как та в больнице с меня кодипронт брала и деньги. И как познакомила Олю со мной на условии - будешь жить с ним и каждый день вытаскивать ей из моего кошелька триста рублей на кодипронт. Почему кресло не разложила - а в лом было. К тому же представлялось ей, что ночует в подъезде. Сколько времени думает жить? А она вообще со мной всю жизнь жить собирается, потому что у меня девушки нет. Для мамани это было чересчур. Как туз к одиннадцати. Очкарочку она хорошо знала с января. Я ж рассказывал,как та ее полпятого разбудила, мучаясь на абстяге. То ли наглость Наташки повлияла на маму, то ли еще что. Но она, оказывается, пожалела Олю и попросила присмотреть за мной весь этот день - 20 апреля. Не оставлять меня одного и не позволять давать мне очкарочке деньги. На меня, само собой, наорала по полной программе, потом Наташке домой позвонила и обозвала ее сукой наркоманской. Наташка посоветовала ей сходить к психиатру, чем довела маманю до белого каления. Она взывала уже к Оле. Оля, ты только подумай, тянет деньги с этого идиота, а меня посылает к психиатру! Это жуткая девка, самая страшная наркоманка из всех его подруг. А ты не волнуйся, у него их хватает с личиком получше твоего! Не останешься ты с ним, сама ему надоешь! Но избавь сына от этой жуткой девки, я тебя прошу.Я представить не могла, что у него могут быть такие жуткие подруги. Самая наглая из всех, кого я видела! На меня милицию грозилась вызвать. А Оля молча слушала и кивала головой.
Я маманиго ора не переношу. Мне всегда от него тошно становиться. Маманя поорет так - а мне хочется или в петлю полезть или герой двинуться. А тогда было 20 апреля. Вторая годовщина свадьбы. Я думал о Наташке. О том, как прожил год в браке и неожиданно остался один. Стоял на балконе, курил и слушал брюззжание мамани в комнате на меня по телефону. Бомжих водить стал тюремного вида! Какую страшную девчонку вчера привел! Обритая, явно из тюрьмы сбежала, паспорта нет! Вот так и живу с ним! А на хуй все это слушать из-за дня в день. Двенадцатый этаж. Перелезть перила балкона, прыжок - и свобода. Желанное избавление. От всей этой жизни тупой. От вечно ноющей или орущей или ворчащей мамани, которая никак не может смириться с тем, что сын ее никогда не станет таким, каким она его хочет видеть. От своего одиночества. От девчонок, воротящих от меня носы. От тупых работадетелей, по которым плачет крытка давным -давно. Работы для дырявого кошелька. Тупых научных руководителей, для которых ты всего лишь статист. Чего меня держит здесь все? Зачем и доколе? Неохота умирать одному. Куда лучше было бы сегодня обмотаться взрывчаткой да подорвать себя вместе со всеми в каком-нибудь людном месте. Чтобы все полетели ко всем чертям. А все-таки, что меня держит? Сухая темно-зеленая измельченная конопля и бело-сероватый порошок в кусочке целлофана? Страх боли? Тупая надежда? Маманя? Обещания Еко? Или эта похожая на паренька девчонка, которая отсосала, но не дала? Чего меня держит все-таки? Сенека писал в свое время: «Лучшее из устроенного вечным законом, - то, что он дал нам один путь в жизнь, но множество - прочь из жизни..... В одном мы не вправе жаловаться на жизнь: она никого не держит. Не так плохо обстоят все дела человеческие, если всякий несчастный несчастен только чрез свой порок. Тебе нравиться жизнь? Живи! Не нравиться - можешь вернуться туда, откуда пришел.» «Смерть или уничтожает нас или выпускает на волю. У отпущенных, когда снято с них бремя, остается лучшее, у уничтоженных не остается ничего, ни хорошего, ни плохого - все отнято».
Ведь заебало уже все по жизни, а вот зачем я продолжаю жить? Зачем барахтаюсь. Не пора ли прислушаться к этому древнеримскому философу, постоянно писавшему о добровольной смерти? Размышления мои были прерваны сильной рукой, повернувшей мою голову в сторону. Лёня! - низким грубым голосом сказала Оля. Не надо туда смотреть так пристально. Нехорошо. Я тебя прошу. Очень!
Покурив, мы пошли с балкона. Похавали, тут Алик пришел, мама просила Алика устроить Олю на работу. Алик приходил ко мне по вопросу оформления бумаг, обещал подумать, но с сомнением покачал головой. Не получиться, скорее всего. Потом маманя дала мне и Оли по пятихатке, чтоб мы поехали в центр, чтоб я ей украинское посольство показал. Поедет она туда паспорт себе выправлять на неделе, чтоб место знала. Ну, мы и поехали. Только дальше Киевского вокзала не попали. Вышли, Оля посмотрела по сторонам и сказала - красноперых здесь до хуя, никуда дальше не пойду. Узнали, сколько стоит билет до Киева, до Житомира. Потом взяли пиво и стали бухать у входа на вокзал. Три пары бутылок, время от времени наведываясь в туалет. Чтоб слить. Мусора мимо нас ходили, но странная пара - бородатый мужичок в очках и низенькая не по размеру одетая девчонка с ежиком остриженных волос на голове - их внимание совершенно не привлекала. Странное дело - с Наташкой меня то и дело тормозили мусора, а вот с Олей - только на массовых гуляниях. Недаром викин муж Кирилл сказал Вике про это - да менты их бояться. Шутка шуткой, а вот так и было. Полистают мой паспорт, а отсутствие документов у Оли их не напрягало. Наташку же мытарили за каждую буковку в листке регистрации. Потом мы взяли по паре баночек коктейлей и поехали на электричке к тому самому моему другу-пакистанцу.
Поехали к нему не просто так, а за советом. Мне вспомнилось, как жена моя легко проехала пять границ по чужому паспорту, а раньше меня по чужому же паспорту съездила в Киев. Наши нелегалы хитры. Может, Асад знает способ, как добыть Оле документы или выехать без документов домой. Мы и поехали в Солнцево, чтобы поговорить с ним об этом. Прозондировать почву. С какими-то бандитами он был связан все же. Приехали, часа полтора посидели у него на кухне, похавали. Асад все внимательно выслушал, обещал узнать все. В коридоре мне шепнул на ухо, что боится Оли, что Оля может навести на нас банду. Ничего такого из этого не вышло, но все равно. Где-то так часов в 8 вечера мы вышли от него, отоварились пивом и поехали на маршрутке домой. Вышли, на той же остановке, где примерно месяц с лишним назад я был с Люсей, допили пиво и пошли домой. Оля захотела погулять до вечера. Мы отоварились пивом и коктейлями, потом долго сидели на лавке около магазинчика, причем Оля, захмелев, исполнила репертуар блатных песен, известных ей. Она не тихо поет, принялась горланить во весь голос:
«Север-север, далекие страны,
Север-север, родные края,
Над кроватью склонившись рыдает,
Громко плачет девчонка одна.
Ой, как рано я матерью стала,
Ой, как рано я стала гулять,
Полюбила отца-наркомана,
За его раскумаренный взгляд».
И много других песней, которых я раньше никогда и не слышал. Мы обнимались и целовались, тянули пиво и коктейли слабоалкогольные, скурили целую пачку сигарет на этой самой лавочке. Жильцы дома поглядывали на нас косо. Когда совсем стемнело, пошли в обнимку домой. Помню, Оля захмелела и пошатывалась.
Дома мы были около половины одиннадцатого вечера. Еко уже легла спать и храпела в моей комнате. Маманя быстро сготовила мне ужин, я стольже быстро его съел, попил чай и начал забивать косяк. Пока я забивал, на кухню снова вылезла маманя. Увидев, чем я занимаюсь, она спросила - Оля! Тебе это тоже нужно? А Оля ответила ей - нет, я не буду, мне это не нужно. Это ему нужно. Сейчас накурится анаши и будет ко мне приставать. Мама только головой покачала и ушла. Потом она вышла снова и молча бросила на стол пачку презервативов. И свалила спать. Я подорвал косяк, заходясь от пароксизмов кашля, вкушал сладковатый дым, запивал пивом и погружался в приход. Немного повтыкав, я начал базарить с Олей за жизнь. Снова рассказывал ей про свою любовь к жене, бросившей меня, и к анаше, которая, если вот так разобраться и есть самая моя подлинная жена. Оля смотрела на меня с интересом и молча слушала мои излияния. Сама говорила мало. Судя по всему, ей хотелось спать, а трахаться даже вовсе и не хотелось.
Потом, само собой, в моих глазах Оля становилась все более и более симпатичной и привлекательной. В моих штанах член начал напрягаться и я стал спрашивать девушку насчет треножников. Начал приставать к ней нежно. Сначала навис над ней, пытался целовать, обнимал. Оля вырывалась из моих объятий и ломалась. Разыгрывала недотрогу.
Оля! Я тебя так хочу! Дай мне!
Если каждому давать, поломается кровать! Отвали!
Ну, Оля, я ж целый месяц не трахался! Мне ж хочется!
Руки мои потянулись к ее грудям. Только коснулся их - Оля шлепнула меня по рукам легонько и мягко сняла их с грудей.
Слыш, спать иди! Это что такое - косяк скурит и начинает к девушке приставать!
Оленька, я тебя хочу! Ну, дай, а?!
Лёня, я устала, я спать хочу! Не насильничай, пожайлуста!
В ходе словесной перепалки Оля встала. Я прижимаю Олю к стене у двери, наваливаюсь на нее всем весом. Умоляю отдаться и целую ей щечки, шейку, мочки ушей. Когда все личико ее было зацеловано, Оля вдруг прошептала мне - ладно, разрешаю поцеловать себя. Долго целуемся, сливаясь устами и проникая языками друг другу в рот. В поцелуях проходит полчаса. Олино тело расслабляется, я тщательно ощупываю ее груди. Полапать, поцеловать в уста - пожайлуста. Я вижу, ей самой приятно. Погаси свет, просит, я люблю целоваться в темноте, это романтичнее. Свет тут же гасится. Потом она говорит - разрешаю поцеловать меня в грудь. Тотчас задираю кофточку, целую и облизываю ее груди. Свет погасить она зря просит. Света с ночного окна вполне достаточно, чтобы я разглядел все ее шрамы жутковатые. Мне на них насрать, я укурился, Оля для меня богиня страсти нынче. Нас повенчала трава забвения. Еще полчаса проходит в поцелуях и ласках ее грудей, ее стана. Чувствую - Оля сама завелась. Тихо шепчет мне - я пойду помоюсь, а ты разложи кресло. Раскладываю кресло. Оля идет мыться. Я курю в ожидании ее. Чрез 15 минут приходит в халатике щелковом. Спрашивает - он мне идет? Я говорю да! Я правда симпатичная? Да, говорю я совершенно искренне. В тот момент Ольгуша просто великолепна была. Оля зажигает свет, стелит себе постель. Потом гасит свет, ложиться, закутывается одеялом до подбородка и говорит - я тебе не дам! Я в полном отчаянии начинаю ее целовать и умолять. Зачем так обламывать, дай! Ну будь девчонкой! Оля ничего не говорит. Молча притягивает к себе, я незаметно оказываюсь под одеялом. Олины руки проникают ко мне под трусы и начинают массировать член. Трусы с меня снимаются ею. Как-то само собой я ложусь на Олю. Прижимаю напряженный член к ее животу. Целуемся, ласкаем друг друга. Оля! Если б я знал, что ты спидушная, я б тебя трахнул без резинки! Оля меня целует в уста и говорит - ты настоящий друг! Но все же одень резинку. Чтоб нам двоим было спокойнее. Эх, не люблю я этого. Но одеваю, так как всегда уважаю девушек. Ложусь и трусь о ее живот. Член напрягается по новой. Оля начинает жаться ко мне и стонать. Засовываю член в ее мокрую дырочку. Начинаю пихать ее. Она подмахивает очень искусно, как ни одна девчонка не подмахивала мне. Профессионалка, чего еще сказать. Я завожусь еще больше. Волны удовольствия разливаются от моего члена по всему телу. Оба издаем стоны. Чувствую - все, подходит. В голове все плывет, удовольствие из головки шибает в голову. Я рычу и кончаю. Оба измождены, оба без сил. Оба в поту. Слезаю с Оли и ложусь с ней рядом. Она обнимает меня и прижимается. Неужели я нашла свое счастье? - так она спросила. Саму себя. А потом сказала мне - спасибо, мышонок! Так в постели я стал для нее мышонком. Вот так у нас началось все. Два потерянных по-разному в жизни человека нашли друг друга. И минус на минус дал плюс.
Потом Оля уснула, а сидел у нее в ногах курил и думал. Два года назад в это время была улетная свадьба и моя первая брачная ночь. Чрез два года все повторилось. Только вместе корейской лисички я трахал украинскую девчонку обоженную утюгом, с пятнами на плечах и груди, многочисленными ожогами и шрамами. Девушку ниоткуда. С трассы, из подъезда. Год назад сбежавшая жена советовала мне найти и привести домой именно такую девушку. Так может на этом кресле спит моя судьба? Не красавица, недавно обритая. Но девушка. И девушка симпатичная. Вспомнились рассказы Пу Сунлина. Эх, корейская лисичка. А это украинская, стало быть? Или украинская бесовка? Моя невеста с того света? Лисонька! - тихо пробормотал я. Да, мышонок мой? - сонно спросила Оля. Тебе чего? Мы поцеловались. И я пошел спать на свое место. Еко давно храпела. По привычке я подрочил, а потом уснул.
Вот так у нас все и началось. Настоящая любовь, настоящее счастье, настоящая совместная жизнь. Убежденного наркомана и приблатненной девчонки с трассы с парой судимостей. Оля осталась у меня. Надеюсь - на всю жизнь. Сначала ночевала она на кухне. Потому что дома тогда в моей комнате проживала осетинка Еко. Ее мама сама привела мне. Покупала у нее овощи, пригласила к нам. Еко жить на халяву у нас хотела, а вот ни выходить за меня замуж, ни спать со мной не хотела. Так полтора месяца и прожила. Ну, Оля на прощанье пару зубов ей выбила. А не хуй понтоваться было! Оля дура, она ничего не умеет, я все умею! Я из порядочной семьи, а ты - шлюха уличная! Я чего, не знаю, что он тебя трахает! Тебя бы не было, я б на твоем месте была, ты мне все поломала! В августе приеду с матерью, чтоб тебя здесь не было! Оля молча врезала ей с кулака. Еко тогда отлетела, стукнулась головой о дверь квартиры напротив. Замок там был давно сломан. Дверь открылась, и она упала. Сосед - системный алкаш - вышел и тупо воззрился на нее. Это чё такое, это чего такие красавицы в мою квартиру ломятся. Оля просто закрыла дверь изнутри. Ну, Еко, само собой, кипеж хотела устроить, а ее подруга давай ей говорить - не ори, не связывайся с наркоманами, опоздаем на поезд. И так эта осетинка ушла из моей жизни. Навсегда тоже.
Но это все потом было. Я раскладывал кресло, Оля стелила постель, я -укуренный - ложился рядом с ней и начинались любовные игры, которыми мы занимались два-три часа. Потом я шел к себе в комнату спать. Днем мама выставляла Олю из дома. Она ехала ко мне на работу и моталась весь день возле проходной. Вместе курили, вместе шли обедать к палаткам у Пролетарской (там рядом кабак есть, в котором за год до этого у нас выпускной был), вместе возвращались домой. Накатали заяву в ментовскую, что Олю обокрали на нашей станции и потому паспорта у нее нет. Чрез месяц Оля получила справку об утере паспорта. С которой и живет по сей день, светясь во всех ментовских базах данных. Самое смешное, что для мусоров она интереса не представляет при этом. В нашей ментовке нас уже за год как облупленных знают. Там драка, ножом отоварили. И Оля свидетельница с ихней справкой. Маманя просто в отпаде. Я -то думала, что ее заберут, а оказывается наркомафия все скупила. Ну, маманя просто не понимает. Ей же начальник нашей ментовки сказал умную вещь, когда она на приеме была у него. С заявой на нас. Вот если милиция будет заниматься кто с кем спит, кто с кем живет, кто чего курит - вот тогда Вас точно в Вашем же подъезде ограбят, изнасилуют, а то и убьют. Семейными сварами мы, к счастью, не занимаемся. Все это позднее было, но было! А тогда в апреле у меня начиналась новая жизнь.
В первую пятницу с Олей я получил зарплату. 6200 рублей. Первым делом я отдал 2000 тому самому пакистанцу на первомайскую замутку. Потом поехал домой, нахававшись по дороге аптечного кадика. Вперло меня замечательно. Причем пришел-то домой я вроде нормально, даже маманя похвалила - мол, мне нравиться каким ты пришел. А как с Олей пошел на лестничную площадку - там меня так убило. Я просто сидел на лестнице и некоторое время втыкал. Потом меня стало рвать. Поблевал - пришел в себя. Попросил Олю убрать. Она аккуратно все убрала, маманя не увидела. А как она легла спать - так я дорожку хмурого занюхал и косяк покурил. О, круто я торчал на те пасхальные праздники. Вспомнить приятно!
В субботу мы с Олей гуляли по Арбату, я купил ей золотую цепочку с кулончиком (смешно, но о такой цепочек, таком кулончике она всю жизнь мечтала, а 200 рублей всего и стоило!), потом набухались пива на Киевском вокзале и поехали домой. Маманя как увидела, что мы оба еле на ногах стоим, расстроилась, давай ругаться. Как обычно - алкоголики, наркоманы, когда вы подохните! Все было как обычно. А на самую Пасху пошли мы гулять. Оля все шашлык просила. И чего? Вернулся домой и черт дернул меня взять конверт с деньгами всеми моими. Сначала мы поехали на метро Университет. Там пивная есть 01, мне все туда зайти хотелось с симметричного года, а посмотрели снаружи - точно заведение дорогое. На хуй туда лезть! Пошли гулять по Ленинскому проспекту, слушали по дороге с плеера кассету с блатными песнями, что остались от жены. Эту кассету я Наташке подарил пред свадьбой. Группа «Лесоповал». Моя кореянка очень блатные песни любила да и меня к ним приучила.
«пятьдесят на пятьдесят - много или мало,
пятьдесят на пятьдесят - а не все пропало,
И любовь тебе твоя еще встретиться быть может,
Если Бог поможет!»
Помню, Оля так ко мне прижимается и говорит - Лёня, а ведь ты свою любовь уже встретил? Ты ведь меня не выгонишь никогда?
Я - ну, Оля, я ж не такой человек! Я знаю, что ты проституцией занималась, но я никогда к тебе как к проститутке не относился.
Оля - а кто я тебе?
Ну чего сказать? Я говорю - ты подруга моя. Любимая девушка.
Оля меня целует. Спасибо, милый!
Само собой, шли с пивом. Я хмелел и все более и более распалялся желанием отыметь Олю. Щупал ее груди.
Устали и зашли в первое попавшееся заведение. Небольшое. Думал, что дешевое, а там цены средние по кабакам по Москве. Взяли там пиво, водки, шашлыков. Сидим за столом и базарим. Оля мне рассказала много интересного. Во-первых, ей очень я понравился - тихий, спокойный, ласковый. Во-вторых - в день нашей встречи она вышла с героиншицей просто пострелять сигарет. Хотя Наташка ее предупредила, что к ней придет ее друг, с которым она ее может познакомить. Ясно, он одинок, хочет жить с девушкой, что она может переехать ко мне вместо того, чтобы жить на улице. Я ей понравился с первого раза. Она сразу поняла, что я наркоман. Как - спросил я. Ну я дура что ли? - возмутилась она. Наркоманов что ли не видела? Я сразу поняла, что Наташка наркоманка, и все друзья ее тоже наркоманы. А потом и она мне сказала, что ты - наркоман. Но что жить с тобой можно.
Дальше я ей понравился. Она давно не с кем не трахалась. правда, она потом рассказала, что отдалась за торт и пачку печенья охраннику в венерологическом отделении, где она лежала. Блин, оказывается, голодные мужики готовы с кем угодно потрахаться, ни место, ни диагноз не останавливают. И она сразу захотела со мной потрахаться. Готова была даже в больнице, удивлялась, как я не догадался и не отымел ее в ее же палате, куда приходили трахаться со своими кавалерами другие девчонки (а ее палата была на 12 коек, там после абортов клали, и она там едва ли не одна лежала). А почему тогда сразу не отдалась дома? Тогда устала, да и не дают сразу - сначала надо поломаться, чтоб пожеланнее быть. Действительно, она ломалась очень красиво. Мне так красиво ни одна девушка не отдавалась, включая плановую тележурналистку. Трассовая бикса первая была такая.
Я спросил, о чем она думала, когда шла ко мне из больницы. Оказывается, она боялась одного - что я трахну ее как проститутку, а потом выгоню. А что могу изнасиловать, а то и убить? Об этом не думала? Говорит - я сама себя уже хотела убить, мне было все равно. А у тебя на роже написано, что ты этого сделать не можешь. Даже не думала.
Под эти разговоры была выпита бутылка вина, трижды заказана водка и пиво. Оля звонила с моего мобильного какой-то своей подруге по трассе. Потом рассказывала мне, какая хорошая девчонка эта Светка, которая тоже хочет замуж. Она ей похвасталась, что нашла себе любимого и живет теперь у него на квартире. Та нас к себе приглашала. Но Оля не хотела показываться в Люблино. Говорила - увидят меня там - я трупом буду. Да мы были и бухие страшно. Я спросил ее, кто эта Светка. Она говорит - подруга. Хотели вместе работать. У нее проститутки собираются и наркоманы тоже. Ехать нам уже никуда не хотелось. Расплатились, взяли машину и поехали домой. Доехали, я расплатился с водилой, взял пиво. И где я потерял три косых - не знаю. Но потерял - это факт. К счастью - Оля их подхватила и на другой день мне их вернула. А ведь могла и сбежать с ними.
Домой мы пришли, разделись, брякнулись на кровать в моей комнате оба - и уснули. Пока маманя не пришла. Она вздумала постирать куртку Оли. Полезла в карман и нашла выписку из больницы. Сифилис. Ох, как она орала!. Ты ее с сифилисом привел! А я подумал, что все - заразился тоже. Схватил Олю, сжал ее в объятиях и стал просить - Оленька, теперь мы на всю жизнь повязаны, останься со мной. Без тебя я жить не буду! Мне ж с сифоном ни одна девчонка не даст! Оля говорит, что хочет остаться со мной навсегда, что тоже без меня жить не будет. Мать и говорит - ну, и заражайте друг друга дальше, наркоманы проклятые! Все равно у него гепатит. Ты его заразила, а он - тебя! Да с ним ни одна чистая женщина не ляжет! Только ты с ума совсем сошел, если с ней жить хочешь - это мне она сказала позднее.
Вот так мы приняли решение остаться навсегда вместе. И не жалеем о нем и до сего дня. А Оля меня ничем не заразила. Ее хорошо пролечили в КВД имени Короленко. С того дня пасхального мы стали спать вместе. Потом стали вместе хавать кодипронт, курить травку. А потом Оля неожиданно решила попробовать герыч - и он ей очень понравился. Вместе мутили, вместе торчали, вместе бухали - и трахались в самых неожиданных местах и позах. Заделали ребенка, только Оля выносить не смогла. Выкидыш после двухмесячной беременности. Так больно! Помирились с моей мамой. Эх, нам есть что вспомнить. Самое яркое - как подруга моя несла два веса герыча, а позднее как я нес музыкальный центр. Который она спиздила в общаге. Нам 5 статей из УК РФ предъявить можно.
Вобщем, мечта каждого из нас о своей половинке осуществилась. Жизнь и ее и моя повернулась к лучшему. Каждый нашел то, что подсознательно искал. Оля - своего постоянного парня. О котором она мечтала всю жизнь. Алкаша или наркомана, который примет ее такую, какая она есть. Уличную девчонку с 2 судимостями. Пожив со мной три недели, она поняла, что останется со мной навсегда. Когда маманя ремонт затеяла. Тогда ей пришло в голову, что мой дом стал ее домом тоже. И что лучшего в е жизни не будет. А я думал, что сифилисом она меня наградила. И теперь надо мне жить с ней. И я был счастлив, что иду по улице, обнимаясь с молодой девушкой, хотя и не сказать что красавицей. Сифон оказался миражом - Олю хорошо пролечили, я не заразился. Желание жить вместе - оно осталось.
Чрез три месяца - за это время в нашу жизнь вошли вмазки хмурым по выходным и средам и аптечный кодипронт - Оля стала мне рассказывать о своем прошлом. Бомжевание в Москве, утюг, работа на трассе, арматуриной по бошке, ментовка, спецприемники, КПЗ, женское отделение СИЗО, женская воспитательная колония. Охуеть - только и можно было сказать на ее телеги.
Я укуренным не раз смотрел на свою любимую. Что всплывало в мозгу больном? Обычно один образ - Персефона, восставшая из ада. Бездомная уличная проститутка, показавшая отчаявшемуся во всем человеку, что его можно любить, можно с ним жить. Что он может быть любимым. Что его могут дома понять - ну, надо раскумариться, любимая, пиздец мне иначе будет. И любимая молча достает денежки. Это я тебе отложила на раскумарку, я ж знаю, что тебе это надо. Ты ж без дури никакой. А я ее целую. Оля, я тебя люблю, как ты меня понимаешь! Милый, пусть у тебя всегда будет травка и герыч. И пусть никогда тебе за это ничего не будет! И мы целуемся. И у нас все на двоих. Один паспорт, одна пачка сигарет, одна пачка чая, одна бутылка пива, один шарик, одна постель. ИньшаЛла, так будет и дальше. Не сдадимся и не разбежимся. Как бы это мамани не хотелось.
Мы любим друг друга - вот что важно. И пошли от нас все на хуй! Вот так и живем.
Да, хороший месяц апрель. День в день медовый месяц повторился. И живем так и в состоянии медового месяца. Ни ссоры, ни драки, ни измены нас не разлучают. И не разлучат никогда. Бездомная девчонка с трассы затмила всех остальных. Потому что всегда рядом. И любит таким, какой я есть. И я ее люблю такой, какой она есть.
Бля, я уже никакой, все, пиздец. Хуево так ходить. Это до первого мусора только. Отведи к любимой!