Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Было дело:: - Важная встречаВажная встречаАвтор: 1spb Был холодный осенний день; небо затянули бесконечно серые тучи, а мерзкий дождь так и норовил забраться мне за шиворот, поэтому приходилось раз за разом поправлять воротник, падающий под натиском порывов промозглого питерского ветра. Ускорив шаг, я направился к автобусной остановке. Если идти по улице, то получается долго, поэтому я сообразил сегодня срезать через парк, чтобы не пришлось ехать в транспорте до нитки вымокшим – парковая аллея, затянутая густой желто-оранжевой листвой над головой, оставляла на это хоть какие-то шансы. И зря так долго начищял выходные туфли, буквально через пару десятков шагов они покрылись песчаной крапинкой. В тот день я не просто так трясся над своим внешним видом – накануне мне предложили хорошую работу в столице, и потому я должен был выглядеть на все сто. Эта встреча сулила не только переезд в Москву, но и кардинальную смену наскучившей обстановки.Придерживая свободной рукой воротник пальто, я уверенно двигался навстречу ветру, разрезая парк пополам. То и дело рядом проходили люди, но я не смотрел на них – я и так-то не особенно люблю людей, а сейчас, когда ветер беспощадно хлыщет острой моросью в лицо, это вообще кажется невозможным. Куда важнее было не наступить в очередную лужу, чтобы вслед за туфлями, пятнами не покрылись черные парадно-выходные брюки. А ветер с дождем то усиливался, срывая мне на голову тонну пожелтевшей листвы, то затихал на миг, давая надежду на перемирие. - Сережа? Ты? – послышался робкий женский голос откуда-то сбоку. Я не сразу узнал её, пришлось даже подойти поближе и прищуриться, укрывшись ладонью от бокового дождя. Под большим рослым деревом, тихонько раскачивая коляску, пряталась от дождя Катя, которую я, кажется, не видел целую вечность. - П-привет, Кать… А ты чего здесь? - Да вот – гуляю с ребенком, - она широко и очень искренне улыбнулась, поежившись, и кивнула на коляску. Сделав несколько шагов, я пересек аллею и встал рядом. Тут и вправду непогода переносилась легче – вековой дуб отлично защищал от страстных порывов дикого ветра. Катя отлично выглядела, но я почему-то постеснялся ей сказать об этом, увидев коляску. - Не знал, что у тебя есть дети. - Ну, да. Так уж получилось. - Она ещё раз улыбнулась и смешно пожала плечами, потом заправила длинную челку за ухо. Она всегда так делала, сколько я её помню. Эта случайная встреча вдруг ясно напомнила ту, нашу первую с Катей встречу. Мне было двадцать три, а она только справила свое совершеннолетие. Нас познакомили общие друзья на одной из шумных вечеринок, которых в ту пору было великое множество. Она мне сразу понравилась – высокая, стройная; черные как смоль волосы до поясницы, а ещё большие карие глаза, которые вкупе с пухлыми губами всегда смотрелись просто потрясающе. Она представилась Катей Ерофеевой, а я долго не мог сообразить, как представиться; сказать «Сергей» - как-то грубо, «Сережа» - по-детски наивно, «Серега» - сразу располагает исключительно к дружескому общению. На мое затянувшееся молчание она только широко улыбнулась, заправила челку за ухо и сказала – я знаю, что тебя Сережа зовут, и жену твою знаю. - Как ты, Кать? Женилась? – спросил я, но тотчас поправил сам себя: - то есть замуж не вышла? - Нет, как видишь, - Катя стянула кожаную перчатку с правой руки и продемонстрировала безымянный палец. – С ребенком, думаешь, так легко замуж выйти? Мне вдруг стало неловко за глупый вопрос. - Да и не нужен мне муж. Пока не нужен, - она рассмеялась и показала на коляску. - С одним Андрюшкой и без того столько возни, что второго мужчину я просто не выдержу в доме. В этом вся Катя – она всегда была независимая и гордая, всегда рассчитывала только на себя. Когда мы познакомились, я был женат на одной весьма эксцентричной, я бы даже сказал взбалмошной особе по имени Оля, из-за чего Катя казалась мне в сто крат лучше, чем она была на самом деле. Её независимость, на фоне вечного нытья и беспомощности Ольги, воспринималась мною как что-то неземное. А Катина отрешенность, на фоне Ольгиной ревности, сводила с ума – и я стал, понятное дело, ухаживать за Катей. Мои отношения с первой женой уже катились в пропасть непонимания, поэтому я даже не колебался ни на миг, сделав пару попыток сблизиться. Но девушка ясно дала мне понять – с женатыми мужчинами она не связывается. Пришлось врать. Уверив в том, что мой брак уже подходит к логическому своему завершению, ожидая подтвердительных документов на развод, я смог подобраться к Кате вплотную. Несколько дней подряд я оббивал её парадные, старался ненавязчиво ухаживать за строптивой брюнеткой, но девушка не сдавалась. Раз за разом я терпел неудачу, после чего расстроенный возвращался к жене. - А ты как, Сереж? - Я – нормально. Как всегда, в общем. Ничего нового, ничего интересного – рутина и серость, - отчеканил я заученную для посторонних людей фразу. - А куда такой нарядный идешь? Я что-то не припомню, чтобы ты в последние годы носил костюмы. - Это ты верно подметила, Кать. Еду на собеседование – мой рекламный проект вроде как понравился, теперь меня рассматривают на роль штатного. Причем не рядового штатного, а начальника отдела. Крупная организация, и там вроде бы все уже решено, осталось только проект представить да подпись на контракте поставить – и жизнь налаживается. - Ух ты! – она присвистнула. – Это действительно круто! Все никак не могу привыкнуть, что теперь ты – натура творческая, - она звонко рассмеялась, затем посмотрела вверх. – Дождь закончился. Дождь и впрямь окончательно пропал, а небо стало светлое, пусть все также затянутое облаками. - Можно тебя проводить? Ты ведь на остановку? – негромко спросила Катя, словно опасаясь моего отказа. - Да, конечно, - я переложил портфель в правую руку и, задрав рукав пальто, посмотрел на часы. – Только быстро пойдем, а то я уже опаздываю. И мы молча пошли по устланной опавшей листвой аллее. Ветер уже не пытался сорвать пальто, поэтому я опустил воротник и поправил на ходу тонкий галстук, который так неприятно сдавливал шею, мешая вздохнуть. - Отвык от галстуков, я посмотрю? - И не говори. А ведь раньше из них не вылезал. - Помню, - Катя робко улыбнулась и отвернулась, словно стеснялась вспоминать те времена. И я вспомнил первую нашу совместную ночь. У меня тогда была своя маленькая фирма по продаже строительных материалов, в которой работало всего два человека, помимо меня, но я всегда носил костюм и галстук, чтобы подчеркнуть свою значимость и деловитость. В тот летний вечер мне наконец удалось сломить её оборону – и я оказался в её комнате, на вожделенной территории неуступчивой девушки. Соврав жене, что поеду к родителям, я остался на ночлег. Катя постелила мне отдельно от себя, но я все равно перебрался к ней в постель под покровом ночи. Долгими уговорами и мольбами, она наконец сдалась, отплатив великолепными минутами за все мои старания и упорство. Наутро, правда, сказала: получил? Теперь вали обратно к жене. И хлопнула перед моим носом дверью. - Как Макс поживает? Не женился на Вике ещё? - Нет, так и живут вместе, но до колечек не доходит, - сухо ответил я, давая понять, что не горю желанием обсуждать друзей. - А Толик? Он-то женился? - Нет. Он тоже холостяк, как и я, - отчеканил, после чего стал мотать головой по сторонам в поисках более подходящей темы для разговора, но ничего путного не придумал, поэтому спросил: - А как у тебя с работой теперь? Декретный отпуск и все дела? - Да, конечно. А как же иначе. Но на работе попросили, чтобы я с Андрюшкой до года посидела, а потом няньку нанимала и возвращалась к работе. Мол, они оплатят и няньку, и мою зарплату. - Дорожат тобой. - Я тебя умоляю, Сереж! – она рассмеялась. – Да просто я столько всего про их черную бухгалтерию знаю, что нанимать нового человека им просто нерезонно, проще уж меня дождаться. Да и я продолжаю кое-какие дела из дома вести, когда время позволяет. А то ведь когда ребенок болеет, то нет ни минуты покоя. Да и по ночам он плохо спать стал. А ведь когда-то именно я не давал Кате спать ночами. Следующим вечером после той ночи я вернулся к ней домой. Она открыла дверь и улыбнулась, затем поправила челку и сказала – я тебя ждала, будешь ужинать? А я ведь даже не говорил, что собираюсь в гости. Мы поужинали в тишине, потом легли в кровать, но заснули только под утро. А с рассветом она снова выставила меня за дверь. С того дня я возвращался почти каждый день. Мы практически не разговаривали – только смотрели друг на друга и улыбались, а потом шли в постель. И наутро она непременно выставляла меня. Эта девушка сводила меня с ума своей неординарностью и неуступчивостью. К тому моменту я уже чувствовал себя холостяком, пусть и был связан узами брака, который крошился на крупицы – их было уже не собрать. - Сереж, а помнишь, сколько раз мы так гуляли в этом же самом парке? - Как уж такое забудешь, Кать. - А та скамейка, - она показала рукой на кривую скамью с облупившейся краской, спрятавшуюся под мощным дубом, – помнишь, сколько часов ты провел на ней, пытаясь меня поцеловать? - Помню, - коротко буркнул я и отвернулся в надежде, что она не заметила моего смущения. Как уж такое забудешь. На этой скамейке мы провели не одно лето. На этой же скамейке произошел один из самых неприятных в моей жизни разговоров. Мы с Катей встречались почти три месяца, и наши отношения мало отличались от первых встреч; мы никуда не ходили вместе, почти не разговаривали, предпочитая молчаливую кровать шумным компаниям. Ольга же стала закатывать скандалы - она требовала ответа на свои простые вопросы, но у меня этих ответов не было. Мне нравилось с Катей, но и Олю я оставлять не хотел, с ней была связана вся моя сознательная жизнь; все мои взлеты и падения, горечи и радости так или иначе переплетались именно с ней. И тогда я впервые за долгое время позвал Катю на прогулку. Мы молча шли по этому самому парку, пока не сели на нашу скамейку. Тогда я набрался смелости и сказал ей, что дальше это не может продолжаться. Я постарался подобрать нужные слова, предвкушая миллион вопросов и женский крик. Но ничего подобного не было, Катя только сказала – хорошо. Встала со скамейки и спокойно ушла в темноту, будто не было этих месяцев страсти и сотни бессонных ночей. - Ты какой-то молчаливый стал, Сережа, - справедливо заметила Катя. – Обычно ты много говоришь в наши первые встречи после полугодовых пауз. - Сказывается закрытый образ жизни. Ну, ты понимаешь – работа удаленная, общение с живыми людьми ограничивается телефонными разговорами, и только иногда встречи с друзьями. Да и те стали скорее исключением из правил, нежели какой-то данностью. Да и последняя пауза затянулась больше чем на год. - А как же девушка? Как её…, - она задумалась и стала кусать нижнюю губу, потом вскинула указательный палец к небу и, улыбнувшись глазами, добавила: - Лера, точно! Как у вас? - Да нет никаких нас, есть я и она. Мы уже год как расстались. - Да? А что такое? Ты ведь говорил, что все хорошо, дело к свадьбе и детям… - Какой там. – Я махнул рукой. – Даже вспоминать не охота. Не общаемся больше, короче. - А другие? Вокруг тебя ведь всегда девки стаями крутились. - Да когда это было. – Я посмотрел на часы и замедлил шаг. А ведь когда-то я и впрямь был очень популярен у противоположного пола и никогда не жаловался на отсутствие должного внимания от женщин. Но все равно предпринял последнюю отчаянную попытку сохранить брак с Ольгой. Напрасно. Второе воссоединение блудного мужа продлилось недолго, и через год мы с Ольгой обнялись в последний раз, стоя на пороге ЗАГСа, в котором когда-то расписались в вечной любви. В тот момент для меня началась чехарда непонятных двухнедельных отношений, а ещё женщин, которые мало чем друг от друга отличались, чьих имен я сейчас вряд ли даже припомню. Вывела меня из этого замкнутого порочного круга Катя – она позвонила и сказала, что через месяц выходит замуж, и хочет меня напоследок увидеть. Мы снова встретились в этом парке. Был теплый летний будний вечер, и казалось, что мир полностью вымер, остались только мы с Катей. Мы шли по аллее, я что-то ей рассказывал о своей процветающей фирме, которая на деле уже доживала последние свои дни, а она только улыбалась, время от времени заправляя непослушную челку за ухо. Посидим? – спросила она, когда мы в третий раз проходили мимо покосившейся скамейки в непроглядной тени старого дуба. Стоило мне сесть, как я почувствовал вкус нежных губ Кати – она целовала меня так, будто это последний поцелуй в её жизни. Наутро она снова выставила меня за дверь, сказав, что это была ошибка, которую нам обоим стоит забыть. Но следующим вечером все повторилось. Потом – снова и снова. А через неделю она сказала, что отменила свадьбу. Я сказал – ладно. И мы снова вернулись к нашим молчаливым ночным приключениям, которые с рассветом таяли. - Можно я с тобой автобус подожду? – спросила Катя, когда мы подошли на остановку. – Давно не видела тебя, даже успела соскучиться. - Да, конечно, - я снова посмотрел на часы и улыбнулся, впервые наверно в тот раз. - Так как ты, Сереж? – она с сочувствием посмотрела на меня, будто заранее знала ответ на этот вопрос. - Если честно, то устал. Устал от бесконечной безнадеги, которая окутала мои будни. С каждым новым днем, я нахожу все меньше поводов для жизни. - Это очень грустно. Нельзя так отчаиваться. Нельзя. Через несколько месяцев после отмены Катиной свадьбы, наши отношения снова зашли в тупик. Мне вдруг стало казаться, что Катя потребует чего-то большего, но я не был уверен в том, что смогу это что-то ей дать. Я не хотел на ней жениться, не хотел съезжаться – меня вполне устраивали наши молчаливые отношения, улыбки и переглядывания. Безудержная страсть, в конце концов. Кому нужны все эти ссоры, скандалы, разговоры за ужином? Чувствуя приближение этой новой ступени в наших отношениях, я все больше загонял себя в угол. А Катя делала вид, что ничего и не происходит. Изводя себя долгими размышлениями и различными предположениями, я так и не нашел лучшего выхода, как закончить эти непонятные отношения. В этот раз я сказал ей об этом у неё дома. Она только сказала – хорошо, и даже напоила чаем. - Долго автобуса что-то нет. Сильно опаздываешь? - Да так, - я посмотрел на часы, хоть и делал это всего-то минуту назад, - терпимо. Катя тихонько качала коляску, изредка заглядывая в мутное окошко под козырьком. - На улице хорош спит. - Спокойный он у тебя, - только и сказал я, ведь спросить, чей он, было бы очень не тактично. Но Катя будто прочитала мои мысли и сама ответила на этот вопрос: - Андрюшкин отец с нами не живет. Ну, так изначально и предполагалось, я думаю. Но я даже рада, что воспитываю его одна. Лучше одной, чем с кем попало. Да и родители, дай бог им здоровья, меня выручают. Мама почти каждые выходные приезжает, помогает. - Как мама себя чувствует? – спросил, памятуя о её здоровье. - Уже намного лучше. Ты помнишь, - она засмеялась и забавно прищурилась, - мы с ней часто тот случай вспоминаем. Я тогда был женат второй раз, на Лизе – девушке, с которой меня мало что связывало, но она была очень хорошая хозяйка и замечательная женщина во всех возможных смыслах. Как-то случайно я встретил Катю на улице, мы разговорились и спустя какое-то время уже целовались в лифте, который поднимал к ней домой. Каково же было мое удивление, когда в самый разгар бушующих страстей дверь отворилась, а на пороге застыла её мама, Валентина Сергеевна, которая как раз приехала на лечение и заодно решила повидать дочку. Так мы и познакомились. Те наши отношения с Катей, четвертые по счету, закончились довольно быстро – в тот раз и я был женат, и она не свободна. - Вон, едет, - Катя вскинула руку и показала вдаль. – Пора прощаться, Сереж. Я заглянул в её большие черные как ночь глаза, и меня вдруг охватила какая-то вселенская тоска. А что, если эта наша встреча – последняя? - Ладно, - только и сказал я, после чего отвернулся и стал считать секунды до появления автобуса. Мне вспомнилась последняя наша встреча, точнее последнее расставание. Мы провели только несколько ночей вместе, после чего она ни с того ни с сего вдруг сказала, что нам нужно прекратить эти бесполезные отношения, наговорила кучу гадостей, которых я никогда прежде от неё не слышал, и сказала больше никогда её не тревожить. Я сказал – ладно, и ушел, не оглядываясь. Двери автобуса дружелюбно распахнулись, приглашая меня на важную встречу. Я и теперь часто гуляю в этом парке со своей третьей женой и детьми. А летом мы все время сидим на той кривой скамье в тени старого дуба. Я читаю газету, дети все безуспешно пытаются забраться на верхние ветки величавого дерева, а жена, беззаботно улыбаясь, смотрит на нас, изредка поправляя челку за ухо. Теги:
2 Комментарии
Так и задумывалось: чтобы герой был тряпкой (не всем же Брюсами Уиллисами да Стетхемами быть) и был не молод. Может, не совсем старец, но и не сопля зеленая. И это всего лишь рассказ. На вкус и цвет, как говорится. Прочитал с интересом. Спасибо. слог слегка хуёв, но гладок мал золотник, но дорог у довлатова было: смотри-ка, маленький, а ёбкий ахаха небольшой, но дурной бгг я оглянулся пасмареть ниаглянулась ли ана данунах Какая-то вялая череда встреч, знакомств, замужеств по-четвертому разу. Суть-то в чем? С ней он остался? Ребенок его? "И ненавидим мы, и любим мы случайно, Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви," проскроллил Еше свежачок Когда молод в карманах не густо.
Укрывались в полночных трамваях, Целовались в подъездах без домофонов Выродки нищенской стаи. Обвивали друг друга телами, Дожидались цветенья сирени. Отоварка просрочкой в тушке продмага.... Однажды бухгалтер городской фирмы Курнык поссорился с Черным Магом Марменом. Мармен был очень сильным и опытным.
И вот Черный Маг Мармен проклял Курныка. Он лелеял проклятье в глубине своего сердца целый месяц, взращивал его как Черное Дитя – одновременно заботливо и беспощадно.... Поэт, за сонет принимаясь во вторник,
Был голоден словно чилийский поморник. Хотелось поэту миньетов и threesome, Но, был наш поэт неимущим и лысым. Он тихо вздохнул, посчитав серебро, И в жопу задумчиво сунул перо, Решив, что пока никому не присунет, Не станет он время расходовать всуе, И, задний проход наполняя до боли, Пердел, как вулкан сицилийский Стромболи.... Как же хуй мой радовал девах!
Был он юрким, стойким, не брезгливым, Пену он взбивал на влажных швах, Пока девки ёрзали визгливо, Он любил им в ротики залезть, И в очко забраться, где позволят, На призывы отвечая, - есть! А порой и вычурным «яволем»!... Серега появился в нашем классе во второй четветри последнего года начальной школы. Был паренёк рыж, конопат и носил зеленые семейные трусы в мелких красных цветках. Почему-то больше всего вспоминаются эти трусы и Серый у доски со спущенным штанами, когда его порет метровой линейкой по жопе классная....
|
но такое впечатление, что пишет старец, кося мод молодого.. нарядные, парадные костюмы, начищенные ваксою туфли и прочее... тон повествования из 40-50-х годов...