Семейный отдых

Автор: Леонид Очаковский Вот скажи ты, Зоя, что по твоим понятиям семья? Не. Во просто интересно? Только не то, что у твоих родителей? Эх, в точку, бля. Только чтоб не так! Что б не повторилось то, от чего ты сам мучился в свое время. Я больше всего хотел жить вместе с девчонкой. Не встречаться, а жить вместе. И вот так смотрю на расстоянии уже и думаю: а не ответила ты, маманя, за свой базар, филологичка ты германоязычная! Обломалась ты по жизни бесповоротно. Меня еще в 17 лет твоя схема семьи была отвратительна и ужасна. Где мне отведена роль жертвы и дойной коровы. Мне такая семья на фиг не нужна. Как не нужны были и ручонки ребенка. Который протянется ко мне своими маленькими ручонками, - и все, себя всего я ему отдам. Ни хуя! Вот раз видел вместе с маманей сцену в автобусе. Там молодой папаша несет ребенка грудного. Сопли ему вытирает, там слюни. И с такой нежностью и пылом смотрит. Я мамане говорю, что вот лично на его месте я ребенку сопли бы вытер, но вот так нежно на него смотреть бы никогда не стал. А маманя давай ныть. Что я так говорю, что это не мой ребенок. Или потому что я - полный идиот по жизни. У мамани были свои понятия о семье. Что такое семья. Семья - это нудное тягло, посвященное детям. Существование интернациональной семьи её сына, впервые за половину жизни пробующего себя в качестве мужа и отца, в схемы матери просто не укладывалось. С ее стороны было чувство полной правоты и нравственного превосходства, право учить и требовать полного повиновения. И повторять мне при любой ссоре: нет жены - и это не жена! И было еще чувство затаенной обиды. С моей стороны - что меня подло кинули. Чего-чего, но вот такой разрушительной вражды я от матери не ожидал! Маманя моей семьи явно не принимала.
Да. Именно от этого было больно мне больше всего. Вот это чувство. Что мать и невестка просто не сживаются. Разные представления о семье, о жене, о ребенке. Вот, мне просто хочется рассказать тебе. Про наш отдых у моря от мамани. Муж, жена, ребенок, кузина и подруга жены. Отдых в Абхазии. Матери такой семейный отдых просто в голову прийти не могло.
А было так дело. Маманя от нас съебалась к своей подруге. Потому что Наташка нажралась до чертиков на дне рождении Любки, совпадавшем по дате со днем взятии Бастилии в далеком Париже. Двадцать пять лет назад в Бухаре точно день в день родилась Любка по кликухе Гоблин. По чьей заяве спустя пару лет закрыли Юрку-героинщика.
Накануне я там с сатанисткой Элайдой встретился, а вот тогда в этот день была Суббота. И без полчаса полудня мы поехали. В Новопеределкино. На квартиру Юрки. Наташа сказала, что мне одному там ящик пива купили. Моей любимой Девяточки. Специально для меня, потому что моя корейская родня предпочитала бухать водяру. Я читал, что китайцы и японцы менее склонны к употреблению алкоголя и к алкоголизму. Ну, как оно на самом деле, я не знаю, но вся моя корейская родня, включая и девушек, лихо пила водку, хотя спивался только один Юрка, а любимая теща пила запоями периодическими. Может, корейцы и действительно вместе со своими сродниками по дальневосточному региону устойчивы к действию алкоголя, трудно сказать.
Приехали. Любка жила напротив и время от времени спала с этим героинщиком. Тогда она была у него на кухне, где в марте я дул план в компаниях с разным составом. Там стоял ящик баночек Девяточки и ящик водяры «гжелка». Любка торговала этим у мадабая, и тот эти ящики подарил ей на день рождения. Кроме этого, были припасены минералка и фанта. Чтобы запивать. Это из напитков. А из закуски - копченые куриные голени и шашлык, помидоры, огурцы. И свежие и соленые, Связка воблы. Мы нагрузились всем этим. И потащили на автобусную остановку. Там поехали по направлению к платформе Переделкино и вышли, не доезжая остановку до платформы. Там пошли по тропинке чрез поля роще. Нашли среди рощи полянку с ящиком металлическим, на котором можно было приготовлять шашлык, стали собирать дрова, разводить костер, приготовлять покрывала, раскладывать на них пищу и напитки с пластмассовыми стаканчиками. Расположились там. Как раз в это время к нам подъехали Колька с Людой маленькой.
Эта супружеская пара была очень интересной. Колька, двоюродный брат Наташи, сын дяди Лёвы, был очень жирный низкорослым корейцем с круглым лицом, заплывшим жиром, и узкими маленькими глазами. Зубы у него были такими же неровными, как у меня, он слегка заикался и жутко потел. Почему-то его считали слабоумным, хотя он просто был чудаковатым, неуклюжим в движениях, с явными признаками шизоидной психопатии. Замкнутый, пассивный. Подобно тому, как я был страстно привязан к Интернету, он был привязан к видику. Мог сидеть за видиком целыми ночами, не обращая никакого внимания на свою миниатюрную жену. Что той было на руку. Люда маленькая откровенно его не любила. И также откровенно пыталась флиртовать со мной с первой нашей встречи, если это не видела Наташа. Всегда танцевала со мной медленные танцы на достопамятном праздновании 8 марта. Людка мне нравилась. И я был не прочь ее трахнуть. Совместная жизнь с женой, да и с любой девушкой, не отбивали у меня никогда охоту глазеть на других девчонок, проходящих мимо меня по жизни. Впиваться глазами в их лица, волосы, плечи, груди, стан. И думать: трахнуть бы тебя, а хрен ты мне дашь! Отоварить бы тебя чем-нибудь по бошке да отыметь. Да на хуй мне из-за тебя, сучки, срок тянуть, не, я лучше подрочу, да к шлюхам своим схожу при случае. Мне вот всегда каждую девчонку хотелось отыметь. Ладно, я думал, от того, что жены нет, постоянной девушки. И ни фига! Женился - те же самые желания. Только с Наташкой из-за этого рвать не хотелось. И поэтому мне хотелось найти замужнюю любовницу.
Вот Люда идеально подходила под роль моей идеальной любовницы. Кореянка, уроженка Узбекистана, наркоманка, замужняя дама, мать грудного ребенка. Что я хотел? Да просто в постель затащить ее, а потом с ней встречаться время от времени. А вот чего она хотела - хрен знает. Потом мне Наташа говорила, что она хотела завести себе русского любовника, просто нравились ей русские мужики, которые ставят ее раком и ебут в передок и в жопу. И она это обожала! Вот мне просто тогда захотелось новой любовницы. И больше ничего другого. Потом-то Наташа ее мне в любовницы сама и привела.
Вот как-то само собой получилось. Людочка маленькая просто села рядом со мной, и чрез полчаса другие участники застолья на поляне потеряли для нас всякий интерес. Меня тянуло базарить только с ней. Людка наливала мне только пиво, а мужу своему и Наташке старательно подливала водку. Прошло время, шашлык сготовился, бухаем, качаемся. Людка им все подливает. Что Колька, что Наташка - оба никакие уже. Недоеденными огурцами кидаются, штормит их капитально, видно, что скоро зарубится. А тут вдруг Людка меня спрашивает: Лёня, а вот у тебя похавать кайф не перебивает? Я ей отвечаю: Нет, сам по себе не перебивает, просто я только на отходняке хаваю, раньше не хотелось никогда. А там уже само собой ощущения начинают уходить.. А Людка и говорит: А если у тебя есть, давай пойдем покурим, на двоих. А дальше - как получится!
Мы и пошли покурить косяк. Я думал, а что значит: как получится? Там уже все набрались капитально. Мне чего-то запало в голову, что она мне дать собирается. Вот чем черт не шутит? Отошли чуть подальше в рощу, нашли толстое бревно. Присели на него, покурили косяк на двоих. Я еще пиво с собой взял. Пили пиво на двоих, курили простые сигареты. Людку убило в гавно. И она первая полезла целоваться. Мы долго целовались, обнимались, молча ласкали друг друга. Паре все было по барабану! А потом я уже чую, что у меня стоит. И стоит промеж ног очень конкретно. Тогда я слова не говоря, перевожу Людочку в горизонтальное положение на землю, залезаю руками и поднимаю кофточку, расстегиваю лифчик и поднимаю его вверх, задираю ей ее юбку, срываю трусики и засовываю ей по самые помидоры. Пару вставило, паре хорошо. Людочка мне отчаянно подмахивала и стонала. Я кончил с мощным рыком, как раз, когда она уже стонала во весь голос. Оба довольные свалились в изнеможении на землю.
Я вот не знаю, кто как, но лично я после секса хорошего, когда уже от первых ощущений шальных отойдешь, кажется, что трезвеешь. И вот именно в этот момент мне так и хочется дунуть еще травки, ежели она у меня есть. Или хотя бы еще за пивом сходить. Приятно, легко, спокойно, чувствуешь истому, довольство - и вдруг начинаешь понимать, что пик ощущений уже пройден. И сексуальной энергии тоже. Я так поднимаю голову и думаю: блин, а чего Наташа скажет, если про это узнает? Ведь говорила мне, что связь с ее знакомой кореянкой будет для нее жестоким ударом. Вот так привожу себя в порядок и думаю. Блин, а чего мне теперь делать?
А дальше пошли к ним. И видим - там уже всем хорошо от водяры. Любка, Юрка, Наташа, Колька - их уже всех зарубило, свалились и храпят. Только Борька жрет и Денис с Оксаной целуются. Все нормально. Посидели, допили все, доели. Колька с Людкой налегке пошел под ручку, ну, а я - с Наташкой. Меня распирало все сильнее и сильнее. Штормило - так штормило. В каком-то Новопеределкинском дворе Наташку еще пробило желание играть в бадминтон. Она, блин, играет, а у меня уже сил стоять нету. Я положил сумку себе под голову и разлегся на газоне. И тут же зарубило меня.
Очухался я от того, что Наташа с силой трясла меня за плечо. Леонидушка, слыш, поднимайся и езжай домой, ты уже готов, а я здесь останусь. Я ей говорю: Наташа, я хочу тебя трахнуть, поехали домой. А она уперлась: нет, я хочу здесь еще посидеть, а тебе уже пора домой, все. Я пригрозил ей, что вызову себе проститутку. Она мне спокойно сказала, что вызывать проститутку надо не дороже, чем за полторы косых. Захлопал я глазами и поехал домой. Маршруткой на Юго-Западную, там взял пиво, попил, покурил, на девчонок поглазел. Приезжаю домой на другой маршрутке, поднимаюсь на родной последний этаж, захожу домой с надеждой, что сейчас вызову себе девушку по тарифу. И облом! Дома и маманя и Наташа с Кимом. Бухая Наташа лежит на нашем супружеском ложе и блюет в ведро, которое держит маманя. Увидев меня, маманя сказала: какой ужас! Лёня, а ты не помнишь, как бабушка Феклушу вытрезвляла? Как-то шипучку делала и заставляла пить, а как конкретно - не помню, ответил я. А сколько она выпила? - спросила мама. Я попытался прикинуть. Да под литр водки, ответил я. Какой кошмар! - покачала головой маманя. Не, пока вы в Абхазию не уедете, я уеду лучше. Кошмар!!! А ребенок все видит! Вот вырастет, вот, вспомните меня, покажет он вам!
Я занялся Кимом, хотя меня время от времени покачивало. Маманя еще посмотрела на меня и спросила: ну, а ты сколько водки выпил? Я? - подумал я. Да я только пиво пил и травку покурил. Мать мрачно покачала головой. Да уж, травка твоя будет получше водки, наглядно увидела!
А Наташа на самом деле сильно перебрала. И в то срединное воскресенье июля ей было очень плохо. Похмелье, синяя абстяга. Весь день в лежку, повязка на голове, тошнота, стоны, нытье: Лёня, больше мне водку эту так пить не разрешай, ты мне не муж что ли!? На что я огрызался: так муж, а не сторож, у самой должна быть голова на плечах!. Про Любку рассказала, что на нее все обиделись. Потому что думали, что она в квартиру позовет для продолжения банкета. А она, шалава, позвала туда Юрку, закрылась с ним и давай трахаться. Маманя же ныла, что видеть она нас больше просто не может. Вот не выносит - хоть тресни! Бывает так, что свекрови с невестками просто не уживаются. Все, ребята, надо срочно размениваться. Вот вам восемь тысяч на отдых и пять тысяч - на дорогу. А пока вы не уедете, ноги моей дома не будет. Я лучше у своей подруги поживу до вашего отъезда. Собрала свои шмотки, поехала. На прощание крикнула мне: прежде чем жениться, надо было развестись с матерью! Заревела в три ручья и хлопнула дверью из последних сил. А за что мне все это?!
Кстати, в ту же субботу была свадьба у другого Кости с красавицей потока Леночкой. Хотя они были на нашей свадьбе, на свою нас не пригласили, что маманя ставила нам в укор. Мол, побывали на вашей собачьей свадьбе, посмотрели на нас, на родню. И сочли нас недостойными. Ну, а мы негордые. Не пригласили, не надо, мы на днюхе Любке оторвались по полной программе. Как я потом услышал от своего Костика, свадьба эта была беспонтовой. Там родители жениха и невесты начали спорить, кто больше выложил денег на свадьбу деток, да и подрались из-за этого при всех прямо. Я Костика с Лизой звал ехать с нами в Абхазию с нами, но он отказался. Мол, Лизу мать ее в Абхазию не отпустит. Она ее и в Крым с подругами не отпускала никогда. Заметил я еще, что Лиза плохо влияет на Костика. Он больше не курил, перестал пить крепкие алкогольные напитки и отказался от пива. Лиза заставляла его заниматься спортом, ходить в тренажерные залы. Я предлагал ему послать Лизу на три веселые буквы, а вместо нее стать парнем шлюхи Галки. Но Костик наотрез отказался с нею знакомиться, сказав, что его Лиза вполне устраивает.
Дома мы жили спокойно вообщем-то с Наташкой Без мамани нам стало спокойно и хорошо. Кроме одного весьма странного обстоятельства, приобретшего сразу характер тенденции. Значит, в понедельник я пиздую сдавать отчетность в ИМНС, потом в Сбербанк - платить зарплатные налоги и налог с продаж, потом в их филиал МРО ФСС. А там, блин, они не прошли перерегистрации весенней. И пока она пройдена не будет, отчетность от этой конторы не примут. Приезжайте завтра со всеми документами. Времени уже под занавес, записываю, что надо представить. Потом еду домой. А дома меня приветствует любимая теща Тамара Алексеевна. И радостно так говорит мне, что пока моей мамани нет, она у нас поживет.
Вот и оказалось довольно неприятной тенденцией. Каждый жаркий летней вечер дома я обнаруживал новых Наташиных гостей, которые почему-то оставались ночевать в гостях, а утром говорили, что поживут здесь, пока нет моей мамани. Во вторник, возвратившись после перерегистрации турфирмы в ФСС, я обнаружил дома Дениса с брюхатой Оксаной. Я пожал плечами только, мне все равно было. В среду в нашей квартире объявились Стас и Олеся шинская. И тоже до нашего отъезда. Эти уже на полу спали, кроме Олеси, которая откровенно спала с Наташей. Я так про себя думаю: интересно, а кто в четверг объявится? Объявилась в четверг Любка - Гоблин. Все, у меня отпуск, еду с вами, вот и буду с этого дня с вами жить. Продирался я ночью в уборную, переступая чрез смуглые ноги своей новой родни. И думал: сегодня кто-то появится? И блин, появились Надира с Юлей маленькой Юрка там забухал, надоел он им, они у нас поживут до воскресенья. Я уже взял билеты туда и обратно, уладил все дела. Договорился, что вместо меня будет в банк Оксана ездить, показал ей все, объяснил. А Димка с Алёной Шегай уже тогда из Москвы уехали. Алёна уехала в Киев и занялась там древнейшей профессией. А то б они приехали, наверно, тоже. Но накануне отъезда приехала провожать Наташу только пожилая кореянка Серафима. С ночевкой. Вот такой узкоглазый калган собрался в нашей двухкомнатной квартире. И ничего, все уживались! Нормально было.
Накануне отъезда вечером я поехал снова на встречу участников форума Кары-Мурзы. Те под пиво и водку обсуждали положение в России. Там в основном тусовались технари ВПК. Собрались в летнем кафе у метро Речной вокзал, долго там сидели, чесали языками. Самые упертые потом отоварились пивом и продолжали дискуссию, потягивая пиво. Ну, а я там курил косяк. Помню, при расходе бородатый социолог сказал: да, у всех свои тараканы в голове: у одного моржевание, у другого - анаша. Нормально доехал домой, хотя убило хорошо. На другой день стали готовиться к отъезду, поезд уходил в 23.40. Закуп на дорогу хороший сделали, что выпить на посошок купили, да и с собой в дорогу взять. В день отъезда после трех часов пополудня собрали вещи и после этого откровенно бухали и дули план до вечера. Приехал Юрка. С его прибытием пьянка оживилась. Все были в гавно убиты, когда подошло время отправления.
Сначала начали тихо-тихо выставлять и рассаживать по тачкам родных. С их нехитрыми шмотками. Потом Юрка тормознул тачку для нас. И мы поехали на Казанский вокзал. По дороге Юрка крыл Стаса трехэтажными матюками, просил мутить только чрез него и без Стаса. Был очевиден какой-то конфликт. Просто на Стаса я обиделся тогда, потому что он попросил на пару косяков, а выгреб половину травки, имевшейся в наличии. В ожидании посадки на поезд, я бухал с Юркой пиво. Потом к нам присоединилась Тамара Алексеевна. Юрка с каждым глотком пьянел все больше и больше, начал приставать к прохожим, а теща ругалась все крепче и крепче. Видя накаляющуюся обстановку, Наташа попросила у меня сотку на машину и отправила их домой. Только мы сплавили, как объявили посадку. Мы прошли в вагон и заняли свои места.
Ким ехал без билета, Наташа его собиралась просто уложить на свою полку. Она уверяла, что так можно, никто слова не скажет. Сэкономим на детском билете для ребенка. И действительно, никто ничего не сказал. Я занял нижнюю полку, Наташа, по привычке - верхнюю; Любка - другую верхнюю. А еще с нами ехал мужичок. На вид - мой ровесник, низенький такой, с рыжеватыми небольшими усами и светлыми волосами. Он то и дело прикладывался к баклашке с пивом. Как только мы выехали из Москвы, пришли проводники и собрали билеты, потом выдали постельное белье. И мы тут же застелили постель и легли спать. Потому что все никакие были. Ким очень спокойно лег спать на верхней полке с Наташей. Он к этому привык. Мы все сразу уснули под стук колес и гудки встречных составов. Просыпаясь, в видел в огне мелькавшие огоньки и сигналы проходных светофоров. Наташа и Любка храпели, Ким тихо сопел носиком Не спал только мужичок. Он уснул только опорожнив двухлитровую баклашку пива, сказав мне пред сном: ну, твоя жена здорова храпеть! Как ты с ней спишь только! Да, Наташа у меня всегда была здорова храпеть. Впрочем, сейчас Оля храпит круче ее. Все познается в сравнении.
Я проснулся рано, когда все еще спали. Сходил поссать, потом курил в тамбуре и смотрел на виды нашего срединного Черноземья. Поезд катился по Воронежской области. И только когда состав достиг Воронежа, Наташка и Любка стали потягиваться и вставать. Наташка не умываясь выскочила на платформу и стала там шлендрать, присматриваясь и прицениваясь к перронным торговцам. Она притащила для меня пять бутылок пива. Пробовала позвонить с моего мобильника Ленке своей в Ростов, но дозвониться так и не смогла почему-то. Стали хавать, когда поезд пошел. Наташка угощала того мужика, что с нами ехал. Быстро разговорилась с ним. И мужик стал нам рассказывать про свою интересную жизнь.
Звали его Сергеем, ехал он Ростов - на - Дону, где жил время от времени. Долгое время на одном месте ему не жилось, он постоянно переезжал из города в город. История его очень интересна. Призвали в армию, попал в Афган. Просто увидел войну в восемнадцать лет. Воспоминание о войне были самыми яркими. Война позвала его. Мы стояли в тамбуре и курили. И он говорил, глядя пустыми глазами вдаль: знаешь, ты этого просто никогда не поймешь. Вот пойми: тебя каждый момент могут убить, а у тебя в руках - автомат. И над тобой нет закона, ты сам себе закон. Это такой кайф! Вот тогда в Афгане я себя впервые человеком почувствовал! И война позвала его. Он тыкал свой нос в любую горячую точку по своей инициативе. Где стреляют реально. Карабах, Ферганская долина, Приднестровье, Абхазия, Чечня, Босния, Косово, снова Чечня... Никто его туда не совал уже, самого тянуло, самому хотелось. А вне военной жизни у него были кратковременные подружки, проститутки, конопля и мак. Зеленая и медленная тема как-то примеряла его с мирной жизнью без ствола и стрельбы. А вот эти бабы вообще нужны? - говорил он. Нет, я сам в браке два года прожил. И она ушла сама. Нужно мне это все было? - говорил он. Травка лучше, травка не кинет. Конопля, мак, война. Вот без всего этого мне и жить не зачем. Наташа слушала его излияния и сказала: все, два наркомана нашли друг друга! Одному воевать надо, другому - над собой эксперименты ставить. Обменивайтесь телефонами, адресами, может, вместе когда замутите. Вот смотрю я на вас и думаю - в Москве, видно, одни наркоманы и живут!
Действительно, мы обменялись телефонами и адресами, мужик тот сошел в Ростове вроде. И мы потерялись просто. Но его мнение о войне было мне очень интересно. Я подивился. А утром мы ехали уже по Краснодарскому краю. Подъезжали к кавказским горам. Я стоял у окна и смотрел на проносящиеся мимо станицы Кубани. А может, здесь уже и не Кубань. Состав тормозил у каждого полустанка. И когда Наташа на двух полустанках лихо разменяла пятихатки, я ей указал на необходимость экономить ограниченные финансы и не делать ненужных покупок. Блин, в ответ истерика: я чего, ребенку и себе купить ничего не могу?! Ох, такое зло меня на нее взяло! Мы голодными просто не были, на хуй было бабло тратить?! Нам бы потом очень пригодилось!
Наташа устала в пути, на меня дуется и ноет: вот из-за тебя мы пред этим мужиком себя беспонтовыми показали. Я ей отвечаю: а я ему должен, чего ставить? От ребенка твоего отрывать стороннему человеку?! Наташка ноет: вот только ты так мог подумать своими тупыми мозгами! Ну, она ноет и пилит меня, Ким, капризничает во всю (ну, это ж ребенок - устают дети от пути!). А мне на душе тошнее - тошного! Поезд едет своим путем чрез кавказские тоннели. И намертво на два с половиной часа почему-то застревает на глухом полустанке в Кабардино-Балкарии. Сигарет хороших немного. Я выхожу вне вагона, курю то их, то беломор. Выходя покурить, выводил с собой Кима, Чтоб тот свежим воздухом подышал, подвигался. Выйдя в очередной раз, я подорвал заранее приготовленный косяк. Ким весело бегал. Воздух был пропитан пылью, соляркой, душистыми зарослями полыни у железной дороги. И эманацией гор, окружавших железную дорогу со всех сторон. Я захлебывался от кашля и пускал вверх дым от Божьей травки. Горы дышали вместе со мной, в моей удолбанной голове всплывали слова библейские: «горы сдвинутся, и холмы поколеблются, а слово Мое пребудет во век». Вот, травы дунешь, так все кругом живет, дышит, колеблется, движется, а вот слово Твое в натуре неизменно, истинно и праведно! Леонидушка! - Наташа высунулась в окно вагона. Так, я вижу ты скурил уже, все, ребенка в вагон, сам пиздуй в купе и ложись на полку. Пиво есть, не волнуйся. Втыкай лежа, ладно?!
Меня хорошо впирало. Ладно, грустно сказал ей я, ощущая на начале прихода всю тяжесть мира. Базара нет! Стал звать Кима и загонять его в вагон. Пока я Кима отловил, услышал голос тети из соседнего купе: да у Вас просто золотой муж, мне б такого! Чего ответила ей Наташка, я не помню. Я привел ребенка за руку, находился между небом и землею, исходил потом на начале тяги, тянулся на полке купейной. Мне было хорошо. А за окном купе проносились тоннели единственной железной дороги к Закавказью.
Покайфовав вдоволь, я не на очень твердых ногах поднялся, одел тапочки и вышел в коридор вагона. Ким стоял у окна напротив купейной двери и просто прилип к стеклу. Да оно того и стоило. Вдали за домами наваливающегося Туапсе, одного нефтепереработочного центра, играло под лучами клонящегося к горизонту солнца Черное море. Благословен Сотворивший великое море - сказал я про себя. Ведь я не видел море больше тридцати дней. Черное море приближалось к нам. И у меня в груди росло чувство счастья. Леонид, а что это? Почему так много воды? - спросил Ким. Это море, Ким, ответил я. Соленая вода, где не видно другого берега. А там можно купаться? - спросил Ким. Я хочу купаться. Да покупаемся, не волнуйся. Прежде, чем солнце взойдет, мы обязательно искупаемся. Мужчина! - вдруг высунулось из двери соседнего купе напряженное лицо матери двух оручих детей. На вас так приятно смотреть с ребенком. Мне вот интересно: он же настоящий китаец на лицо, а Вы вроде русский. Кореец он, ответил я сонно. Это сын моей жены от первого брака. Так он не Ваш? - тетя вылупила на меня глаза. Почему? - ответил я, икая. Ведь отец - это не кто заделал, а кто воспитал. Ким попросился поссать, я попросил его обождать остановки. Мол, пойдешь ссать промеж вагонов. И когда пошел, услышал приглушенный голос тот матери: Вот, Яна, смотри, приехала чучмечка в Москву! И какого мужика себе подцепила! Он же к ее ребенку как к своему относится. А она его в грош не ставит! Скажи мне, отчего таким стервам везет?
Чего-то мы после Туапсе похавали, Ким и я поочередно наблюдали черноморское побережье и само Черное море в подзорную трубу. Это подзорную трубу Стас выиграл в карты. Зачем она ему? - спросила маманю Наташу, когда ту принесла женушка домой. Русская бабушка, а они по ней голых женщин смотрят в окна, а потом массаж письки делают! - радостно проорал Ким, впечатлив маманю. Тогда маманя хмыкнула и погладила растерянно его по голове. А Наташка схватилась за голову. Маманя потом ей не раз торжествующе говорила: ребенок все скажет!!!! А потом пошло такое приключение, к которому я вовсе готов не был.
Встали мы в Лазоревском и стоим там. Жарко, душно, Ким орет и топает ногами: Ссать хочу! Я его успокаиваю, говорю, что можно в тамбур сходить, а туалеты все закрыты. Ким ноет весьма активно, а тут толстуха Любка вызывается отвести его в туалет. На станции. И дура Наташка соглашается. Чего делать? Сходим, идем в дальняк. Ищем там его, находим, заходим. Только облегчились, вышли. И тут гудок. И поезд с любимой женой начинает двигаться по направлению к Адлеру. Ким, видя это, начинает реветь в три горла. Я хватаю его на руки и бегу с ребенком с максимально возможной в той ситуации скорости. Любка бежит за мной, извергая трехэтажный мат. И чего? Я бежал, пусть у меня кололо сердце и мучила одышка, да и Ким сам был нелегким грузом. Когда я поравнялся с путями, а со мной поравнялась открытая дверь последнего вагона состава, в которой курила проводница, я еле схватился свободной рукой за скобу уходящего состава. И запрыгнул на лестницу, а проводница взяла орущего Кима у меня с рук и поставила в тамбур. Я задыхался от кашля, проводница помогла подняться и мне и Любке. Мне было очень плохо. Вслед за мной запрыгнула в двери и Любка. И мы пошли в наш вагон к Наташке, отдохнув. А Наташка там так психовала, что мы просто отстали от поезда. Увидев друг друга, мы не ругались и не ссорились. Мы только целовали друг друга и были рады снова оказаться вместе.
Потом поезд еще стоял полтора часа на каком-то полустанке с пригородными сочинскими поездами. Опаздывал состав уже надолго и бесспорно. Сортир вагонный был закрыт - санитарная зона, блин. И все ходили ссать там, где сцепляются вагону. На эту санитарную зону. И я с Кимом в том числе! Чем ближе к Адлеру, тем более пустел вагон. На полустанках мы слышали смех, говор и плесканье отдыхающих. По вагонам пошли посредники, предлагая сдать койку в Адлере по бешенным для нас ценам. Наташка слала их на три веселые буквы. Ведь мы ехали в Абхазию. К нашей знакомой торговке Марине, продающей фрукты у входа в гостиницу «Самшитовая роща». Она нам не раз звонила из Адлера, она должна была ждать нас на вокзале Адлера, чтобы отвезти в Абхазию, в село Молочное, к себе домой. Наташа сама с ней подружилась в нашем свадебном путешествии. И это позволяло ей слать назойливых посредников на три веселые буквы. Вечерело. А поезд приближался к Адлеру, опоздав на пять часов.
Мы начали выносить вещи в тамбур, а Кима поставили за ними смотреть. Выношу еще вещи, а он, блин, на чемодане качается, другая сумка уже опрокинута. Меня вот такое зло взяло! Кипешнулся: я тебе ж сказал, чтоб смотрел за вещами, а ты баловаться стал! И бац - отвесил ему подзатыльник. Тут Наташа с двумя легкими сумками вылазит: Лёня, как ты посмел моего ребенка ударить, ты ж так хорошо к нему относился! Мы ж все устали! Всем плохо! Зачем ты так сделал. Я ною: прости, Наташа! Прости меня, Ким! Я психанул! Наташа меня успокаивает. Все устали, не бери в голову, ребенок забудет. А все одно невесело. В невеселых думах поезд тормозил. И пред нами поплыла платформа вокзала Адлера. Пришла проводница, открыла дверь вагона. И мы вышли. Позырили по сторонам. И увидели, что никакой Марины на перроне нет.
Вот так мы стоим с баулами нашими, зырим по сторонам. Наташа мне говорит: Леонидушка, своди Кима слить. И пива себе возьми. Приходи к нам. Мы подождем здесь. И вдруг слышим вокзальную трансляционную сеть. Которая объявляет. Молодожены Леонид и Наталья! Вас ожидают около справочного бюро! Мы все берем свои баулы, пиздуем к зданию вокзала. А там у справочного бюро ожидает нас полная абхазка Марина. Радостная такая. И говорит: я так и знала, что вы приедете. Только больше ожидала народу. Давайте, возьмем машину и на границу поедем.
И чего? Взяли машину, доехали до северного берега реки Псоу. Выходим, Марина там помогает нам нести наши баулы. А вечером 24 июля народу на КПП Псоу - до хуя. Абхазы и наши отдыхающие. Там как? Бери вещички и с ними - чрез реку по мосту. На северной стороне - наши посты. Мусорской, таможенный, пограничный. Потом мост чрез реку. Потом - абхазские посты. Ну, мусорской пост мы легко миновали. Пробили наши паспорта по компу, в розыске не числимся, вещей мало, ребенок - скатертью дорога. Потом таможенник к нам прикапался. Оружие, боеприпасы? Нет. Сильнодействующие психотропные препараты? Да нет! Таможенник машет рукой. Проходим пятьдесят метров, и на посту погранцев нам ломает ксивы замотанная прапорщица. А чей это ребенок вообще, спрашивает она, показывая на Кима. Мой, отвечает Наташа. И его ( тут она показала на меня). А, узбекская гражданка, бормочет прапорщица, возвращает нам ксивы и машет рукой - идите с миром. Мы идем, и слышим шум Псоу под нами. Переходим мост над пограничной речкой. Абхазские погранцы со славянскими фейсами сонно ломают нам ксивы. И тут же возвращают назад. Абхазский таможенник снова тихо дремлет на своем посту. Мы шагаем мимо него. Все, мы уже вне России, в непризнанной Абхазии. Здравствуй, Абхазия, майский приют молодоженов! Здравствуй, вольная земля!
На этот раз нас никто, кроме Марины, и ждать был не должен. Поэтому первым делом в Абхазии мы отоварились пивом. И пошли искать маршрутку до Пицунды, которая согласилась бы заехать в село Молочное. Марина сама пошла базарить с водилами. Пьем, курим. Я смотрел в ночном небе на полнеющую луну месяца Ав. Загружаем наши вещи в видавшие виды маршрутку, довольно быстро она набивается местным населением и отправляется. Ким уже просто клюет носом и тихо засыпает на коленях в меня. Мы все очень устали. Кругом нас легла южная темнота быстрая. Которая расцвечивалась только огнями поселков. Мы мчались извилистой горной дорогой. К месту нашего отдыха.
Если говорить объективно, то этот отдых был чистой авантюрой. Но ведь в душе я авантюрист, искатель приключений на свою жопу. У нас всего было, помимо денег на дорогу туда и обратно девять косых всего, а ехали мы на месяц. Вернуться назад должны были 26 августа. Были деньги и у Любки. 200 баксов. Мы считали, что нам этого должно было хватить. Разместить нас у себя согласилась эта самая толстая Марина. Наташа, будучи общительной, с ней познакомилась около отеля. У моей молодой жены была своя избирательность в знакомствах. Она совершенно не пыталась познакомиться с другими отдыхающими парами или группками, а вот тянуло ее знакомиться с гостиничной обслугой, лоточниками, лодочниками. А местное население цеплялось за отдыхающих. На них только они и жили в основном. Объективно Абхазия была гораздо дешевле черноморского побережья Краснодарского края. То, что там была война раньше гражданская - ну, и что? Это было давно, тогда давным - давно все устаканилось уже. Но ехали мы в неизвестность. И, пожалуй, впервые в автономное существование от мамани. Вот, попробовали. Маманя, пожайлуста, не обижайся. Мы ж к тебе вернулись в итоге.
И чего? Вот, приезжаем на место, выходим. И видим кирпичный двухэтажный дом с пристроенной лестницей деревянной. Я вот так смотрю и думаю в себе: ничего хорошего здесь и быть не может. И прав оказался. Поднимаемся там. На кухне у них электроплитки. Вот в розетку думаешь штепсель был? Ни хуя! Вот просто провода зачищенные к розетки обнаженной же от защитного корпуса. Пиздец! Это только и могу сказать.
Честно если, там семья еще та была. Вот это толстая абхазка в возрасте, старше меня. Перекупавшая фрукты в Пицунде. Муж ее. Уроженец Абхазии, грузин - мингрел с одной ходкой. Старше меня однозначно. Сынок их двадцать два года, системный алкаш, мечтающий о карьере киллера. Я б за пятьсот баксов любого завалил! Митя, а мне вообще двух девушек замочить надо. Что, не дали? Пусть будет так. Не дали. Не, девушку замочить - я дороже возьму. За девушку штуку тебе придется платить Это по хмелю или укуру у нас был такой разговор. Еще там была высокая бледная девчонка Юля, жена этого мудака Митьки. Она ему двоих детей родила, мальчика Виталика и дочку Зинку. чего там меж ними было - хрен знает, но вот только не любили они друг друга. Это было видно с самого начала. Вынужденный брак. На член ей никому вешаться не хотелось, но мужа своего эта кубанская девушка ни в грош не ставила. А дети их были откровенно никому не нужны.
Судить всегда просто. Тогда я был просто удивлен. И только в процессе своего проживания там узнавал обратную сторону. Что эта странная семья жила полулегально. Не имея паспортов (только у толстой Марины и был паспорт). Что они были в эвакуации, мужики ее побывали не раз в тюряге, убегая от гражданской войны, что заняли пустующее помещение. Марина не продавала фрукты своего сада, она их просто перепродавала, покупая на рынке в Сухуми. Еще они держали корову. Корова, перепродажа, случайные приработки Ролана составляли все их источники доходов. Каждый день был для них схваткой с жизнью, а мы для них - золотой жилой, улыбкой судьбы. Они сдали нам пристройку без дверей. Мы там прожили месяц. Не было ни сада, ни туалета. Был двухэтажный каменный дом, который они разделяли вместе с неизвестным мне абхазцем, цыганкой (очень оручей тетей) и русской бабкой, кормившей нас помидорами. Источник воды - колонка с насосом во дворе. Дармовое электричество. Сортир - далеко. Пара электроплиток без розеток. Вот и все условия бытовые. Вот туда мы и приехали. И за месяц эта Марина заломила с нас четыре косых. С условием - харчеваться вместе всем. То есть, четыре тысячи платим и кормим их всех. Всю их семью. Наташа и Любка согласились сразу. Это была ошибка. Мы это потом поняли.
Хотя тогда мы курили свежий план, пили местное вино. Пошли ночью на море, купались в нем. Я впервые видел, как при ночном купании фосфоренцирует черноморская вода при движении рук. Очень красиво. Потом дули план на берегу, бухали вино. Всем было хорошо. Кстати, Любке хозяева предлагали жить от нас раздельно. Но она захотела жить с молодыми супругами. Чрез неделю, я ее выносил с трудом за такое решение. Глупая бухарская девка совала нос в нашу постель. Любка была очень глупой и недалекой.
Любка - она тогда была в разводе. Может, она комплексовала из-за своей внешности - я не знаю. Реально некрасивая, угреватая, толстая девка, прозванная Гоблин. Страстно истосковавшаяся по мужской ласке. И этой дуре хватило ума завести роман с женатым сыном хозяйки, хотя холостых пацанов, готовых отыметь ее, было навалом. А там же деревня, блин! Все про всех все знают! Прошла неделя. И нас в шесть часов начала будить то сама хозяйка криком : Люба! Выйдем, поговорим! Или невестка хозяйка Юля с плачем: Люба! Выйди, я тебя бить не буду!, я ж беременна! Только выйди, поговори со мной, как девушка! Зачем ты отбиваешь у меня мужа!?! Почему мне с говорят, что ты с моим целовалась?! И начинала плакать в три ручья. Вот мне ей этой Любке так тогда въебашить хотелось, когда меня будили! Наташа, какого хера за твою кузину мне спать не дают! - начинал орать я. Юля эта намекала и на что-то бывшее между Наташей и ее мужем в апреле. В наше свадебное путешествие. Когда я Наташе об этом сказал, та просто вспыхнула и ответила: нас хотят рассорить! Любка , дура круглая, завела роман с этим гнилым пацаном. Вот Юлька и бесится. И на меня нарочно наговаривает.
А Любка, правда, завела роман с этим алкашом системным. За что хозяева проебывали всем нам мозги. Потому что хозяйская невестка Юля тогда как раз ходила в очередной раз беременной. Вот так, какой был мой день там? На этом отдыхе? Часов в шесть так разбудят, пойдешь покуришь, в сортир сходишь пораньше. Снова ляжешь, да и уснешь не всегда. Так, часов в девять проснешься. Думаешь, пойти не в самый зной дня на море. И ни хуя! Наташку хрен добудишься! Это полчаса надо было, чтоб ее разбудить. Она еще спросонья ебало мне набить пригрозит. Зло возьмет, бывало все. Психану , плюну на пол и отойду в сторону. По разному было. То вот до такого психа доведет. А .бывало, что и нормально просыпалась. А толку? Она в дальняк сходит, себя в порядок как-то себя привести попытается Ну, там в зеркало на себя позырит, волосы причешет, слегка фейс накрасит. И на все это час уходил. С опорожнением в дальняке. А я ж жрать, блин, хочу! Я ворчать начинаю: Наташа, я жрать хочу, а ты, блин, с утра прихорашиваешься, будто на праздник какой! Ты юбку наверно кому-то задрать собралась. На это Наташа, вытаскивая заколки из-за рта, усмехалась и говорила: Если я захочу задрать юбку, то задеру, ты ж это знаешь! И вот ты меня не удержишь! Так думалось мне тогда: Эх. Наташа, Наташа, за что ты со мной так?!
Вот так нервы себе уже с утра истреплешь. А толку? Ты ее добудился, она себя в порядок привела. И чего? А ни хуя! Начинает сонно у Юльки выяснять - чего есть похавать. А они уже похавали и разошлись восвояси. Ролан пошел трубы сваривать, Марина - фруктами торговать, сынок их - сто грамм себе выклянчивать, или просто чтоб кто подогрел его. А Юлька с детьми - они жрать хотят. Начнут кашу варить все вместе. Врубив вот эти электроплиты. А мне делать ни хуя. Вот так сижу. Наташа сгоняет к соседям, чтоб мне вина взять местного за двадцатку. Возьмет литр, я на скамейку вино бухаю, сигаретки смолю, мне так хорошо стало утром. Я ору ей: Слыш, Наташа! Давай у пацанов ханки возьмем за двести, а? Помнишь, с тобой у Зураба базар был? Ханка, ангидрид. И все поставимся, а? А Наташка обычно мыла что-то на кухне. И орала: Лёня, ты меня просто заебал! Это ж надо такого дурака было себе найти!
Ну, похаваем. Лады, дело идет к полудню. Зной дня в солнечной Абхазии вступает в свои права. Ким с утра весь ноет в ожидании тарелки каши. Наташка щедро награждает его подзатыльниками. Ее бесит все: нытье Кима о завтраке, мое ожидание, тупая Любка, из-за глупого чувства к гнилому пацану всех нас будят утром, ее широкое отношение к нашим общим деньгам, сложные отношения, которые неожиданно установились с домовладельцами. Все здесь было сделано по ее настоянию. Наташа повелась на слова Марины: вы живите у нас, только за ваши деньги будем. А взяла с нас четыре косых!. Если снимать - здесь можно было легко найти более лучшей вариант.
В этой семье я впервые увидел настоящую, не домысливаемую бедность, вернее - нищету. Помню, в Узбекистане меня удивила разница уровня жизни. Здесь она просто разительна. Даже по сравнению с Узбекистаном. И все равно, уровень этой семьи лежал ниже всего. Митька, не в осуждение, а что было - трезвым утром не бывал. Сразу самогонка, опохмелится. Похмелье быстро естественно перетекало во вторую пьянку. И в улетную ночь с не менее пьяной Любкой. А дети у него ходили голыми. В гное и коросте. Что ему, что его жене на них было хер положить. А я этому мудаку тогда завидовал. Что он в двадцать лет нашел себе не самую красивую, бледную, измотанную девчонку. Которая сама собой рожает ему детей. Вот отчего у меня так не было в свое время? А ведь было видно, что Юля его не любила. Что у них только брак по залету. Потрахалась, залетела, вышла замуж и живет с ним. А я на него так смотрю и думаю: да вот с таким по жизни вроде срать рядом сесть западло, а эта девка с ним живет. И детей от него рожает Вот эта измотанная и затравленная по жизни Юлька - настоящая девчонка!
Наташа идти потом никуда не хочет. А Любка - это вообще пиздец полный. Вот так поехать на море на месяц - и искупаться в нем всего навсего пару раз. Когда уж совсем достанут!. Как она мне орала - море меня не прикалывает! Просто плавать не умела и отчаянно этого стеснялась. Просто стеснялась. И на море не ходила. Так что я беру Кима - и на море. До трех-четырех. Когда солнце уже печет во всю силу.
Ким всегда был и останется открытым и доверчивым. На море он задавал мне много вопросов. Как все почемучки. А мне на них было не в лом ответить, мы быстро подружились. Я отвечал на все интересующие его вопросы, играл с ним. И моментально стал его лучшим другом. Ребенок играл и разговаривал со мной. От меня он не слышал грубостей. Я его не бил. Для меня этот корейский мальчик был маленьким человеком, брошенным в житейское море. И я вместе с ним лепил фигурки из песка, купался в море (я разрешал ему купаться на определенных условиях - чувствовать ногами дно, не ходить, где глубоко, звать меня при первом страхе в воде. Я научил его плавать. Купаться в море ему было очень приятно. Я чувствовал себя его отцом. Чувствовал ли он меня моим сыном - я не знаю, но ко мне его очень тянуло. Было дело не раз - мы утром ходили к месту, где холодная горная речка впадала в Черное море. И вместе купались в холодной мутной воде.
Где-то уже ближе к концу нашего отдыха с нами случилось ЧП. Какое? Купались вместе, я затащил его туда, где мне вода была по горло. Там ребенок залезал мне на плечи и прыгал. И вдруг со мной случилось судорога. Ноги. Вернее - двух ног сразу. А я там мог стоять с ребенком только на цыпочках. Я понял, что с ним мне можно просто захлебнуться соленой водой. Бросил его к берегу и рванул к нему из последних сил. Ким разорался во весь голос. Никто не пострадал. Просто я потом долго успокаивал Кима. И объяснял ему, что если бы я его не бросил к берегу - вот, утонуть могли все. Я и он. Помню, ребенок тогда ко мне жался и плакал. А где-то к часам трем мы шли на обед. Обед Наташка мне тихо обеспечивала. К обеду было готово все, что можно было приготовить. С каждым днем нашего отдыха приготовить можно было все меньше и меньше. Вот так похаваем, отдохнем малость - и где-то к пяти часам выходили все вместе на море до захода солнца. Вместе купались, потом шли в душ гостиницы. Пред самым закрытием принимали душ около пляжа отеля «Самшитовая роща». Ждали захода солнца. К этому я привык на Куршской косе. Там солнце медленно погружалось в воды Балтийского моря. А здесь - в воды Черного моря. Наташа к морским закатам была равно душно, но это был ее первый отдых с ребенком на море. И ей это нравилось. Потом шли домой. В нашу съемную комнату, не имевшую ни замка, ни двери. Легко ужинали, но почти всегда - с домашним вином. А дальше начиналось самое интересное.
Дело в том, что до того, как наши арендодатели заняли пустующее помещение, здесь была блат-квартира, где собиралась вся деревенская шпана. Она и тогда также продолжала собираться, а Митька, бывший постоянно без гроша в кармане, бухал с ними. Вечерами приходили эти пацаны. Двадцатисемилетний алкаш Илья (этот был женатым на толстой двоюродной сестре Марины Кате; не раз он спал во дворе на скамейке, потому что эта Катя совсем пьяным его домой не пускала, а нередко и поколачивала скалкой). Лешка - веселый плановой парень, хохол, живший в Абхазии. У него дома росли кусты конопли, он и подогревал планом всю эту кодлу, включая и меня. Тоже дури разной перепробовал много. В армии нашей служил. В Москве. Ремонтировал трамвайные пути недалеко от моей родной Академии на военной службе. И ставил своих однополчан в незаметное место стыренным из медсанчасти промедолом. Он умел и ширку сварить (соломку я достать всегда могу, а вот где ангидрид взять? - обычно говаривал он) и классно вмазать. Как про него говорили местные: от травы у него крыша поехала. Пацан этот был добродушным, понтоваться не любил, но трепаться с молодыми девушками и женщинами мог безостановочно и вне всякого смысла. С башней явно у него не все было в порядке. Еще один хороший спокойный пацан - Зураб. Это был осетин двадцати двух лет. Он не пил, только травку курил. Всерьез интересовался исламом, не раз говорил со мной эту тему. Его в натуре влек рай с черноокими полногрудыми гуриями. Мы не раз говорили об исламском рае и о красавицах с вечно восстанавливающейся целкой. Чернявый Зураб всерьез думал о том, чтобы примкнуть к чеченским боевикам, не испытывая при этом никакой вражды к России и русским. В этом абхазском селе делать ему было решительно нечего, а уехать нельзя, потому что паспорта нет. Оставалось одно - жить, копаясь в саду и огороде своих родителей. Или попробовать начать новую жизнь с автоматом и гранатометом, а также с перспективой смерти шахида. Его кликуха была Боевик. В жизни он был очень спокойным, вежливым, никогда не употреблял матерных слов в присутствии женщин, сам не понтовался и всегда старался мирно пресечь пьяные понты других пацанов. Его они уважали и побаивались отчасти. Были и другие пацаны помладше, одного из них Наташка прозвала Фастумгель. Другие пацаны приходили непостоянно, в разном составе. Да мы с ними так близко как с этими не сходились никогда.
И вот, Наташа выходила и начинала общаться с этими пацанами, каждый из которых был бы не прочь ее поиметь. После этого она куда-то шла. В смысле, на какую-то дискотеку. Нет, она всех брала вместе с Кимом. Мы в разные места ходили. Или в Самшитку, или в апацху ту, или (это чаще всего) дискотеку Литфонда. Да ладно б просто ходили, а Любка везде ставила пацанам то пиво, то чачу, то вино. Вот так за десять дней все наши денежки и разлетелись. Любка деньги спустила, но и Наташа была не против прокайфовать в кабаках этих курортных. И мы остались совершенно без денег. Чего делать? Если исходить из представлений мамани о жизни, мы должны были умереть от голода. А ни хуя! Не умерли, не пропали и даже в рабство нас не взяли! Благодаря кому?! Наташе!
И пацаны эти, по словам Наташки, нормальные дворовые пацаны без денег, прокайфовав с Любкой наши денежки, стали добывать нам на жизнь! Какие совсем малолетки, те чего-нибудь у родителей стырят да нам принесут. Пожрать. Ну, а какие постарше - те нас обеспечивали водкой, вином, сигаретами и планом. Вот этот Зураб, у нас раз денег вообще не было, а он пошел в гостиницу, спиздил там сумку у кого-то. И на эти деньги мы потом три дня жили. Или где-то они там денег вымутят, а потом напоят нас и накурят. И пожрать, кстати, тоже принесут. Это Наташка с ними такие отношения установила, что они всегда подогревали. За этот грев Любка у них всех регулярно сосала, с несколькими трахалась. Как мне кажется, Наташка там с двумя трахалась время от времени, только мне об этом не говорила. Это чисто мое мнение.
Я с удивлением узнал, что моя жена очень любила дискотеки (она тут тщательно красилась и хорошо одевалась). Любила плясать быстрые танцы, с малолетками лет 15-16 всегда танцевала медленные. Красиво флиртовала с понравившимися ею мужчинами. Назвать это флиртом? Перебор. Наташа не давала ей никакого повода, вовсе не вешалась мужикам на шею. Она просто общалась с ними. И это нутром чувствовалось, что общение с ними ей просто интересней, чем со мной. Ей просто интереснее. И она не против, если б мне было также весело и интересно в этой дискотечной компании. Но это было не мое. Я от этого шума и сутолки никакого кайфа не получал. Для меня было бы интересно покурить косяк на берегу Черного моря, да и трахнуть Наташу на пляже ночью. А вот ей это было неинтересно явно. Ей нравилась дискотека и эта курортная тусовка местных лоботрясов и отдыхающих девчонок. И вот тогда я впервые почувствовал, что что-то в нашем браке не то. Что жене на меня просто хер положить. Мое мнение она спросит последним.
Я гулял с Кимом у берега моря и думал. Вот, решает все она сама. Что я думаю - насрать и забить ей. Маманя сказала бы - сам себе это сделал. Но при этом от нее я реально чувствую чувства локти. Мои интересы на первом месте в быту. Сначала меня покормит, потом ребенок ее поест, а только потом она - что останется после нас. Чтоб сигареты, план, вино у меня было - об этом постоянно думает. Ребенок ее во мне души не чает! Чем не семья?! А ведь никого и не переделаешь! И мы друг с другом нормально сживались. Так пусть это и дальше будет. У каждого - свой характер. Надо сжиться с реальным человеком.
Жена в натуре вела себя именно так. Обеспечивала мне хавчик, сигареты, план, вино. Что мне это нужно - она не оспаривала. Она заботилась, что бы у меня было все, к чему я привык. Просто у нее были непонятные выкрутасы, один из которых просто не укладывается в обыденное представления.
А дело было так. Собралась пораньше эта кодла вся. Пошли на мидий. Жрать хочется, а нечего. Можно ж мидий собрать на сваях волнорезами. Пожарить их и похавать. А чего, жрать можно. И под чачу очень даже вкусно! Ну, собрались там. Баклашку вина домашнего взяли, литр чачи, хлеба, чуток колбасы. И пошли собирать мидий. На том же месте, где мы с Наташкой в наше свадебное путешествие зажигали. Вот, пошли на это место, я дрова собирал, костер разжег. Пацаны под надзором Наташки набрали мидий. Притащили металлический лист, на котором жарили мидий. Их как жарят? Насыпают на металлический лист, под которым огонь. Они раскрываются. Стало быть, готовы. Их из раскрытой ракушки схавывают - вот и все. Деликатес, но только под чачу. Вот сидим мы так, бухаем и базарим. Что надо собаку завалить, а Наташка ее сготовит. Как для корейцев. Ну, мы так договорились. Наташка кя готовит, пацану собаку приводят, а вот валить ее буду я. А мне чего, в отказ идти, что ли? Я сразу согласился. Жрать-то хочется! Овсяная каша уже заебала!
Ну, вот. Наташка всего самое большое 150 грамм чачи выпила. В чем причина - я не знаю. Только у нее вдруг совсем мозги перемкнуло. Вдруг вскочила и стала у сосны. Там еще кто-то пришел из отдыхающих собирать мидий и бухать здесь. У них играл магнитофон. Наташа стоит у сосны, штормит ее нехило. И она говорит: а давайте к ним, у них же музыка! Я ей говорю: Наташа, а на хуй надо к чужим людям влезать? А Наташка мне и говорит: На хуй твоя жопа хорошо! А я не влезу, я хочу купаться и пойду!. Стаскивает с себя кофточку, снимает юбку и бежит качаясь в море. Я тут только и понял, что Наташа выпила уже изрядно. И ей самой по себе очень хорошо. Ким заныл уже: мама, ты выпила, не ходи в море! А Наташа плюхнулась в море. Сил плавать уже у нее не было, к счастью. Она вылезла на большой камень в воде и разлеглась на нем, как самая соблазнительная русалка. Хвоста только не хватала ей. Лучше - лисьего!
Уже все стреманулись. Вся наша тусовка стоит напротив Наташи и просит ее отказаться от купания и выйти из моря. Наташа тащится на камне и орет на нас трехэтажным матом. Меня тихо внутри берет зло. И дикое желание набить ей морду. А Любка с пацанами просто угарают над Наташкой. Чрез минут десять Наташа слезла с камня и вышла на берег. Ладно, чего-то купаться расхотелось. Так сказала она. И нетвердой походкой пошла отогреваться к костру. Погрелась. И начались ее откровения. Лесбийского характера.
Вообще, рассуждала она, у нас, у лесбиянок, считается западло, ежели девка спит и с пацанами, а не только с девками. А чего делать? Мне так и так нравится спать. Но вот сейчас я хочу Любу! И началось. С криком: где Люба!? Я хочу Любу! - жена вскочила и давай гасать по пляжу, шатаясь. Мы решили, что пора собираться и вести ее домой. Только собрались - а она как побежит по пляжу с тем же громким криком, будто собиралась изнасиловать эту толстуху. Наташа почему-то всегда тянуло бежать черт знает куда, когда от синьки ей срывало крышу. Так она добежала до дома отдыха а апацхой. И прямо на пляже пред апацхой упала навзничь и захрапела. Добежав до нее, мы пробовали ее разбудить, но быстро поняли, что это сделать очень проблематично. Стали ее просто поднимать, она замычала, что хочет пить. Я сбегал в сортир и набрал из крана холодную воду в баклашку пустую. Напоил ее. Дальше Наташу просто вели под руки. Сама она на ногах еле стояла.
Так мы дошли до дискотеки Литфонда. Услышав музыку, Наташа встрепенулась. И заявила, что она хочет еще сто грамм и танцевать. Мы все дружно уговаривали ее идти домой. Наташа молча вскочила и побежала вверх по лестнице. Митька матюкнулся и сказал, что ее нельзя пускать туда в таком состоянии. Побежали за ней. Поднялись - видим, что Наташка подбежала к столику диджея да и развалилась на нем. Видимо, ей показалось это смешным, потому что она дико заржала. И стала просить у диджея - бородатого Виталика сто грамм. А Наташка на этой дискотеке каждый вечер зажигала. Виталик ее хорошо знал. С дуру налил ей. Она чекалдыкнула стопку, встала со стола и давай танцевать. Полчаса танцевала нормально. Потом под какую-то быструю музыку стала во время танца раздеваться. Сняла кофточку и стала мотать ей над головой. Все на нее уставились. А Наташка сбросила юбку, потом сняла лифчик и долго-долго крутила его над головой. Бросила его мне. На минуту остановилась, нагнулась. И стала танцевать уже совершенно голая, весело размахивая трусиками. Само собой, на бесплатный стриптиз моей пьяной жены сбежались смотреть все посетители дискотеки и бара внизу. Пацаны дружно аплодировали Наташке. А она вдруг остановилась, присела и сделала лужу. Прямо при всех.
Это ж Абхазия! Там не было ни мусоров, ни охраны. Охрана в таком виде Наташу на дискотеку бы не пропустила. А она там вот так начала куролесить - и никто ее не останавливал, даже не пытался. Просто когда Наташа стала раздеваться, Любка тишком взяла Кима да съебалась с ним домой. А мне чего делать? Я просто ходил и собирал ее одежду. А когда поссала, я подошел к ней и закричал: хватит! Пошли домой. Наташа молча отвесила мне пощечину. Я рассвирепел, схватил ее за волосы и голую потащил к выходу. Она отчаянно ругалась, пыталась снова ударить меня. Но я все-таки стащил ее вниз, потащил к морю и бросил в воду. Соприкосновение с прохладной морской водой и галькой Наташу немного успокоило. Какое-то время она молча сидела в воде, потом схватилась за голову, вскочила и пошла к кабинке для переодевания. Там я ей дал полотенце, помог вытереться и одеться. И повел свою вдугаря пьяную жену домой. Честно сказать, это было очень неприятно. Во-первых, она два раза в деревне этой садилась ссать у всех на виду, а во-вторых - жутко ругалась на меня и орала, что жить с таким скотом больше не будет. А деревенские все зырятся на нас! Будто пьяную женщину впервые видят!
Наташка достала меня просто. Поэтому с трудом дотащив ее до дома, я ее здорово отлупил. Ремнем по голому заду. Ну, бросил ее на кровать, задрал юбку, сорвал трусики и давай пороть. Наташа особо и не сопротивлялась, только сначала матом сильно ругалась, а под конец стала орать - да хватит уже! Больно ведь! И отчаянно брыкалась ногами. Потом она мне рассказала, что протрезвела только во время порки. А я где-то так разиков двадцать ее ремнем вытянул со всей силы. Надо сказать, что порка на Наташу подействовала позитивно. Она притихла на несколько дней. О происшедшем слушала с изумлением. Якобы она не помнила ничего, что вытворяла. Последнее ее воспоминание было, что она встала у сосны послушать музыку. Дальнейшее до порки она якобы не помнила. Возможно, у нее была форма патологического опьянения.
За это я на Наташу вообщем-то здорово обиделся. Тогда я всерьез осознал, что мои слова для жены значат очень мало. Так же мало для нее значит ее собственный ребенок. Об этом думал я на другой день, гуляя с Кимом у моря. Ким бежал, держась за мою руку. А я шел - и думал. Чего дальше мне делать? Для жены своей я мало чего значу. Развестись? Ни хуя, чужой по крови ребенок держится за мою руку. Как родной. Я отношусь к нему лучше его матери. Он со мной пищей не обделен, хотя матери на него насрать. А чего делать? Чтоб там мать не орала, а этот узкоглазый мальчик со своей матерью стал мне ближе всего. Как родной сын. Хотя бы ради него буду жить с его матерью, пусть она со мной и не считается особо. А почему только ради него? Разве самому мне плохо было с ней? Она ж совсем другой человек. Всю свою юность общалась с дворовыми пацанами, вот она и общается здесь с аналогичной средой. Не без пользы для всей семьи. Обидно просто, что мало внимания мне уделяет. Вечером это я и сказал удрученной жене. Любка и Юлька подтрунивали над ней по поводу перенесенного наказания, Наташа же сначала огрызалась, а потом и сама начала шутить на тему своей поротой задницы. На берегу моря выслушала она меня уже не так мрачно.
Ответ ее меня вообще подкосил. Спасибо, Леонидушка, всего ты просто не знаешь. Боялась тебе сказать. Нет у нас денег. В один котел с Любкой скинулась, а Любка все и спустила с пацанами. Вот и остались практически без денег, хорошо я сто пятьдесят баксов зажала нам на обратную дорогу. Я ей говорю: Наташа, хер со мной, ребенок твой у меня жрать просит. Чего делать будем? Она мне: а ты не давай ему. Ты муж, он - ребенок. Зачем его ты подкармливаешь?! Вот тут у меня зло закипать стало: я просто ребенка видеть не могу с голодными глазами. Чтоб я ел, а он - смотрел только. Сказал я. А если Любка деньги наши прогуляла с пацанами, то пускай натурой отрабатывает. Пиздой своей мне пусть все обеспечивает. И хавчик и пиво, и план. Она мне сказала. За Любу извиняюсь, поступила некрасиво. Так я ж на нее надавила! Лёня, к ней подруга приедет, деньги от ее матери привезет, я сама уже ей звонила в Москву, а пока то она, то я пропитание всем нам добудем как-нибудь. Голодным у меня ты ходить не будешь. И эти десять дней без денег в натуре голодным не был. Хотя зло на молодую жену было безмерное. Уж больно она была легкомысленна. Правильно я ее выдрал! Интересно, но она с этим была согласна тоже.
Тем не менее от Наташи было много толку. В свое время она и Любка подогревали местный молодняк. Теперь этот молодняк подогревал нас. План рос сам, его надо было только надербанить, а вот продукты и выпивку для нас они пиздили - у своих родителей и на работе, кто работал. И я был сыт, накурен, напоен, доволен. На халяву, отчасти незаконным путем. А мне чего, легально ноги протягивать, потому что моей маманя жена моя не понравилась? Ни фига, маманя перетопчется! Пусть вроде и некрасиво, а жить-то надо!
Что мы останемся совершенно без денег - этой актуализации вечного страха мамани я не ожидал. Что страх ее в натуре актуализируется - не ожидал тоже. Ну и? Мы что, под забором подохли? Ни хуя, мы выжили нормально! Благодаря Наташе. И вот здесь я очень удивляюсь. Оказывается, остаться без денег с любимой не так уж и страшно. Да, Наташа относилась к деньгам очень легкомысленно, как и я, она жила одним днем. Мама в этом была права, также как и в том, что в жене я не найду женщину, которая будет заботиться и думать обо мне подобно матери. Но при этом в Наташе и во всей ее родне было больше живучести, жизнестойкости. Она могла жить в любых условиях. И не пропадать. В той ситуации, в которую мы попали благодаря нашему же общему легкомыслию, для нее не было ничего необычного. Она привыкла жить колхозом и умела кормиться от этой колхозной тусовки. Вот реально десять дней Наташа добывала мне все. Подобное не укладывалось в матушкины представления о жизни.
Семья, у которой мы снимали комнатку, была очень и очень бедной даже по меркам того небогатого абхазского села. Кроме того, это была пьющая семья. Там пили все, включая и бледную замотанную Юлю. Утром вино, вечером - чача. Нередко чача пилась и в обед. Что являлось причиной их бедности? Алкоголь? Нет. Работать было просто негде. Правда, Митька там бухал системно. Наташа чрез Любку натыривала его добывать пропитание всем нам. То он где-то спиздил много медного провода и алюминия, продал их, после чего мы весело гуляли. То отправлялся на рыбалку - и мы тогда пировали рыбой. Часть улова обменивалась на хлеб, картошку, чачу, вино. И вечером начиналась широкая попойка всего этого сходняка с рыбой. То мидий собирать его натырит, то ропанов. Ропаны - это такие большие моллюски, они сытные как мясо. Их выковыривали из ракушек, жарили и ели. Используя и как закусь, само собой.
Вообще, там можно было кормиться охотой, рыбалкой, сбором ракушек. Я не понимаю, почему Митька этого не делал сам. У него было двое детей. Ходивших полуголыми, голодными (ели только раз в день), немытыми, все в болячках. Юля тоже какая-то странная была. За детьми она не смотрела и не занималась ими совершенно. Да и незаметно, чтобы что-то делала по дому. Большую часть времени она лежала и ныла, что Митька спутался с Любкой. Но ведь мы застали детей их в таком же состоянии. Значит, она и раньше так себя вела. С Митькой она совершенно не умела разговаривать, только орала на него и ныла, не добиваясь от него этим ничего, кроме пиздюлей. Свекровь тоже охотно ее поколачивала. Юля была очень неряшливой, не хотела никуда выходить с мужем из дома. И удивлялась, что тот съебывался гулять и заигрывать с симпатичными отдыхающими девушками. Откровенно завидовала Наташе. Какой у нее замечательный муж. Если б я так себя с мужем вела, каждый бы день битая ходила, не раз говорила она. Советовала мне почаще драть Наташку.
С головой у Митьки было не все в порядке явно. Да и как иначе могло быть? Он видел гражданскую войну начала девяностых. Не раз рассказывал, что тогда на дорогах валялись трупы. А это знаешь как действует на психику! - всегда повторял он, ударяясь в воспоминания. Собственно говоря, их эвакуировали из Пицунды в самом начале войны российские моряки на десантном судне. В Сочи. Но несомненно во время войны было многое, о чем рассказывали местные. Грузинам противостояли не только абхазы, но и масса наемников со всего Северного Кавказа и России. Были и казаки, осетины, дагестанцы, чеченцы, ингуши, черкесы, кабардинцы, калмыки даже. Живущая по соседству тридцатилетняя торговка Света, симпатичная телом, но с уже испитым лицом, как-то раз на попойке рассказала, что во время войны в Самшитовой рощи был какой-то штаб, а при нем с абхазскими и российскими военными был отряд черкесов. Само собой, все деревенские девушки трахались с военными, а те их за это кормили и давали деньги. Так вот, какие-то две девчонки из этого села с ними были, с черкесскими ополченцами. Что ль на всю эту группу деньги были - я так и не понял. Вообщем, видимо, одна девчонка стырила 25 косых зелеными и съебалась. Вот рассказала та девка так: черкесы на другой день схватили ее младшую сестру и долго пытали в бане, а может, трахали. Целый день были слышны ее дикие крики. А вечером ее расстреляли. Нашли ли эти черкесы ее сестру, несомненно стырившую деньги, никто не знает. Она уехала и с концами. Про черкесов этих тоже никто больше ничего не слышал. Пока они стояли здесь, они ее не нашли, что потом с ними стало - тоже никто не знает. Про них еще рассказывали, что после этого у какого-то черкеса после визита девушек пропали личные деньги, после чего двух заподозренных в этом девушек они здорово отлупили плеткой в той же бане.
Кажется, гражданская война сильно впечатлило местное население. Мужички, выпив, начинали понтоваться, кто был под артиллерией, кто брал Гагры, кто лучше всего добывал отряду пищу, кому где доводилось бывать на войне. Участие в войне - постоянный предмет всех абхазских застолий, на которых мне доводилось бывать. Вне зависимости от национальности, жители Абхазии резко негативно относятся к действиям Тбилиси, фактически приведшими к войне - вводу грузинских войск на территорию Абхазии в 1992 году. Все местные жители восприняли это как нападение на их жилище, на себя. При этом произошла маленькая революция, окрашенная в краски национально-освободительного движения. Подобно тому, как в Узбекистане, командные посты в инфраструктуре занимали русские специалисты: железнодорожники, инженеры и т.д., так и в Абхазии грузины были в основном разными начальниками. Абхазы свергли начальство по национальному признаку, но полноценных своих кадров на те же должности не было. Плюс блокада, непризнание, изоляция. Стройки заморожены, городская и сельская инфраструктура в полном упадке. Такой бедности, как в этом абхазском селе, я больше нигде не видел. Узбекская глубинка по сравнению с этим абхазским селом - вполне благополучное место. Воистину, все познается в сравнении!
А тем не менее люди в этом селе жили, плодились и размножались, а умирать вовсе и не собирались. Казалось, они живут вопреки всему и назло всем. И анемичная Юля, без вопросов рожающая детей своему вечно пьяному мужу, мечтающего о карьере киллера, будет и дальше нянчится со своими грязными чесоточными детьми, Ролан - пасти корову и варить чифирок, Марина - перепродавать фрукты, а Митька - бухать по черному и охотится за очередной юбкой. Мы поживем здесь месяц и уедем. А они останутся жить здесь. И кто знает? Может, именно в этих очень жестких и очень неудобных условиях, они в итоге почувствуют себя счастливыми. иньшаЛла!
Интересно, насколько я помню, маманя, читая книгу про войну, про лагеря, про разные экстремальные ситуации, не раз, упоминая подобную литературу, говорила: ужас-то какой! И как ведь живуч человек! Выжить в таких условиях! Маманю это искренне удивляло и поражало. А вот жители этого абхазского села, в полное поругание ее вопросов и изумления, не выживали, а просто жили в очень неблагоприятных условиях и умирать вовсе не собирались. Бытовые неудобства сильные, полная безработица, отсутствие паспортов со всеми вытекающими из этого проблемами при пересечении границы, малый уровень доходов, полное отсутствие каких-либо перспектив - на это всем было насрать. Люди просто продолжали жить. В компромиссе между тем, как привыкли, и тем, как получалось. Похоже, в отличие от сытых москвичей компромисс этот их вовсе не напрягал.
Молодняк этот начинал так мотаться по деревне около трех часов дня, изнывая от безделья. Они сталкивались, искали других своих корешей, Сначала им было интересно собраться вместе, обсудить свои ресурсы и чего-нибудь изыскать на вечернюю пьянку на дискотеке или на берегу моря, желательно с привлечением как можно большего количества девушек. Самое интересное, что на этих пьянках с девушками не было ничего такого непристойного. Вот просто сидели вместе за выпивкой или танцевали на дискотеке. Ну, вот ничего такого как-то непристойного не было, Разве что пошутят на эротическую тему и поржут потом вместе. К девушкам вообще не приставали. Я помню, Лешка порой так психанет: отчего это девушки с ним не разговаривают и не слушают его. А девушки, правда, всегда обделяли его своим вниманием. Вот так этот молодняк тусовался, работал и шустрил для этих тусовок. Ну, а Наташка их умела разводить не хуже Оли.
У Наташки вообще-то дар был развести кого-либо на деньги. Поэтому первым делом Марина взяла нас к своей двоюродной сестре, жившей в горной деревне на берегу той же самой речки Бзыбь с ледяной водой, что впадала в Черное море не очень далеко от деревни. Чтобы Наташа помогла ей развести ее на деньги. Сначала мы поехали на автобусе в Гагры, а там пересели на другой автобус и стали подниматься в горы. Ехали часа полтора. Эта горная абхазская деревушка мне очень понравилась. Такая чистенькая, козочки, коровы, мало местных на улице. Кстати, по виду здесь дома были позажиточнее, чем в Молочном. Ну, село Молочное населяли работники курортов, которые работали в полсилы, а здесь - чистая деревня с натуральным хозяйством. Родные наших хозяев жили намного получше их. Мне запомнился их небольшой аккуратный домик , весь обвитый вьюном. Там еще какая-то абхазская девчонка была, я хоть и с женой, но мне очень ее трахнуть хотелось. Потому что была вся в моем вкусе. Посидели там, искупались в ледяной Бзыби, набухались вином. Как Наташка и Марина это сделали, я не знаю, но они развели их на две штуки. После чего мы поехали домой, а Гаграх набухались еще пива. И дома все просто легли в лежку спать.
Потом к хозяевам приехал в гости какой-то их родственник Зураб. Старичок на палке с двумя молодыми парнями. Этого старичка хозяева называли дядей. Он был очень уважаемым, судя по всему. Я пил с ним вино, а старичок рассуждал, как много Абхазия потеряла от войны. Что раньше здесь была совсем другая жизнь. Пока он базарил о политике, один из приехавших с ним пацанов, набухавшись, начал приставать к Наташке. Наташка вполне могла отшить любого нахала, но старичок, едва увидев это, как-то скривился. Он встал и прихрамывая подошел к этому пацану и что-то сказал ему недовольным голосом на своем языке. Пацан сразу скис и ушел, старичок обратился на своем языке к другому. Потом он извинился пред Наташей за племянника, потом вернулся ко мне и извинился предо мной уже. Мол, просит простить его племянника, парень просто перепил и стал неприлично себя вести по пьяни. Ничего, сейчас его отвезут домой. Его действительно отвезли, а другой пацан потом вернулся, чтобы поздно ночью отвезти в горы этого старика. Марину этот дядя Зураб тоже подогрел.
Где-то так прошла после этого неделя. И вдруг приехали эти пацаны. Стали приглашать нас съездить с ними в горы, посидеть там в речки в апацхе. Обещали мне, что возьмут план у армян в горной деревушке (похоже, планом в Абхазии барыжат армяне исключительно; или так называют барыгу просто). Собрались все. Я с Наташкой и Кимом, Любка, Митька, Юлька. Пацаны эти были отчасти бухие. Один из них все базарил со мной. Рассказывал, что ставиться герой раз в неделю, курит план. Что сидел в тюрьме, что тюрьма лучше зоны. Потому что в тюрьме тебе приносят похавать и выводят на прогулку, а работать не нужно. А в зоне работают. Было ли у него это предварительное заключение - хрен поймешь, да он и не сказал этого. Сказал только, что провел в тюрьме 9 месяцев. По какой статье - тоже не сказал. По началу эти пацаны строили из себя крутых. Как мы все набились в их машину - я не знаю. Но на заднем сидении нас шестеро было, считая Кима. И вечером мы поехали в горы.
Это была та же дорога, которой мы поднимались к озеру Рица, только потом мы с нее свернули с сторону. И остановились в очень красивой деревушке. Помню, там было какое-то ущелье, по которому текла горная речка с запрудой. Чтоб пройти в эту апацху, надо было по горбатому мостику. С одной стороны - горная речка, с другой - маленький пруд. Кругом - горы. Пиздец, как красиво! Вот, мы прошли по этому мостику, спустились по каменной лестнице. А там - такая же плетенная апацха, но домики - на больше человек рассчитаны. На 12-15. А в остальном точно копирует ту приморскую абхазскую национальную харчевню. Тот же антураж, те же реалии. Очаг, котелки, старинные орудия труда. И меню один в один сходиться. И мы себе привычно заказали десять литров вина, поллитра чачи, пять порций солонины из говядины копченой, картофель - фри и салат из свежих овощей.
Вот сидим так, хаваем, бухаем. Мы - то все само собой на халяву. Эти пацаны за нас всех платили. Усиленно изображали из себя крутых. Один - судовладелец, другой - вор в законе. Пиком удачи им казалось пригласить мою жену или Любку на медленный танец. А все девушки охотно с ними танцевали медленный танец. После которого эти молодые пацаны просто хуели. И выкладывали снова лавешки, Новые заказы, а мы сидим и бухаем дальше за их счет. Да уж, это как у «Вороваек» поется? Разинул варюжку, морда колхозная?» Вот, так и было с ними. Очень симпатичные девушки с ними танцевали медленный танец, не собираясь идти в постель. А лохи эти выкладывали денежки. Да, ребята вы гостеприимные, а хули тогда нам стесняться!
Ну вот, мы с ними и не стеснялись. Я захмелел основательно и начала базарить с пацаном постарше о плане. И бля, он сгонял куда-то и принес три косяка. И пока там с другим пацаном то Наташа, то Любка танцевала медленный танец, то мы с ним раз дунули, потом второй раз. И нам так хорошо было. Пошли на этот горбатый мостик над горной речкой, там я целовался с Наташкой, а мне шептала на ухо: видишь, как я умею разводить пацанов? А ты похавал, попил, план покурил, дома у тебя еще вино будет, я тебе чифирь сварю. Вообщем, очень хорошо в той апацхе посидели мы на халяву!
Потом поехали домой в полном составе. А там, бля, ведь всем хочется продолжения банкета. Спускаясь вниз, остановились у одной придорожной забегаловки. Ну, где посидеть можно. Посидели так все вместе, пива попили, чачи, вина. Пришло время расплачиваться. А денег у них нет. Ну, вот эти якобы крутые начали махать ксивами абхазских таможенников. А барменша спокойно говорила им - бабло на базу! Один из пацанов позвонил какому-то Артуру. Чернявый Артур чрез 15 минут приехал. Отдал барменше сотку баксов, извинился. Мы вышли. Оглянувшись, я увидел, что Артур, взяв за грудки вызвавшего его пацана, объясняет, отчаянно жестикулируя, ему что-то очень нехорошее.
Потом тот пацан сел за руль. И мы ехали вниз. Блин, как в Абхазии гнали на горной дороге среди крутых поворотов. Я никогда этого не забуду. На одном из поворотов Наташа с Кимом на коленях, положила голову ко мне на плечо. Милый, - шепнула она мне в ухо. Как бы я хотела, что мы все вместе разбились вдребезги! Ты только посмотри, как он машину ведет! Вел так, что разбиться там, сорваться в пропасть было реально в натуре. Может, хоть так мы все вместе от жизни избавимся, сказал я ей и поцеловал ее. Не, доехали мы все благополучно, легли спать, предварительно выпив домашнего вина после того, как положили спать Кима. Замужние дамы повели спать мужей, оставив Любку наедине с этими пацанами, Любка с помощью хозяина Ролана погрузила этих пацанов в авто, налив им сначала чачи и вина. Протрезвев, они были вынуждены поехать на очень неприятное объяснение со своей родней. Я думал, что они исчезли навсегда.
А вот и нет! Чрез три дня они прибыли. Кто постарше, начал толкать фуфло, что в Сухуми нагрузили его судно. И он просто приехал посмотреть, как его судно пойдет в Турцию. Мол, с морского берега под Пицундой ему это лучше всего будет видно.. пацан помладше молчал и строил куры Любке, за что Митька его был готов порвать на куски. Ему при этом еще хватило ума заигрывать периодически со всеми присутствующими девушками. Они очень хотели посидеть в каком-нибудь кафе у берегу моря. Мы указали им на кафе-бар, принадлежащий отелю «Самшитовая роща». Бар «Титаник». Летний, который при нашем свадебном путешествии только строился.
Поехали все вместе, посидели. Забухали, шашлыков за их счет нахавались. Выпили много, меня уж сильно зарубать начало. И тут молодой пацан к официантке прикапался. Как-то ее обозвал, она своего друга - охранника позвала, тот того пацана пиздошить стал. Как у них эта бакланка пошла, мы все тихо встали из-за стола и свалили. Там двадцать минут домой идти было. Нам все эти разборки на хуй не были нужны. Говорят, тем таможенникам классно набили морду. Больше мы их не видели никогда.
А чего еще в этот период голодный вспомнить? Помнится две вещи. Как я Кима вечерами успокаивал. Это общее. И как Наташа умела всех развести. Вот дар к этому у нее явно был.
Наташка с Любкой вот так шли шустрить на дискотеку, а я оставался с Кимом. Наташа поняла, что меня все эти танцульки не прикалывают, а Ким на них просто устает. Или засыпает или капризничает отчаянно. И она мне предложила сидеть с ним дома. Мальчик без нее не засыпал. Он ныл: я боюсь, вампир придет! И начинал плакать, за что Наташа его не раз била. Чем попало и по чему попало. Откуда этот детский страх возник, да и не маскировался ли под этот страх просто детский каприз быть с мамой всегда - я не знаю. Наташа любила смотреть фильмы ужасов. Про вампиров, маньяков. Естественно, ребенок все это видел, играя в комнате. Наташа и ее братья при нем и порнуху смотрели и фильмы ужасов. И ночью он начинал ныть - я боюсь вампир придет. Однажды ему приснилось, что его мама стала вампиром. И вот темными августовскими вечерами я гулял с ним пред сном у моря и отвечал на его бесконечные почему. И успокаивал, когда он начинал ныть про вампиров. Да мы сами вампиры, зачем тебе их бояться? Если они и придут, то только чтобы поиграть с тобой. Играть с вампирами, однако, Киму не хотелось. Он начинал ныть - кто все? Я говорил ему: ну, я - вампир, мама - вампир, да и ты вампир маленький. И Люба вампир, и Оксана. В отношении всех остальных Ким был безучастен, но насчет матери и себя он ныл: не-ет! Я не вампир, мама не вампир! Разве вампир - это хорошо?! А чего плохого быть вампиром? - спрашивал я Кима. Но ведь солнышка мы не боимся, да и ты не боишься тоже. Если ты вампир, почему ты не боишься солнышка? Я ему говорил, что вампиры на самом деле солнца не боятся, просто спят днем. Ребенок переставал ныть. Только спрашивал, когда придет мама. Я не знал. Обычно он тихо засыпал, и я относил его на кровать. Уснув, он спал крепко, но оставить его одного было нельзя. Проснувшись один в комнате, он оглашал диким воем окрестности.
Наташа была мне очень благодарна за такое отношение к ее ребенку, а Ким привязался ко мне еще больше. Раз он, ноя по веселящейся на дискотеке Наташе, попросил меня: а отлупи маму снова по голой жопе. И интересно, что чрез два дня это и произошло. А дело было так. Разыгрался сильный шторм. На пять баллов. Наташа никогда еще в жизни не видела шторма на море. Сначала заворожено смотрела на бушующую стихию, а потом сказала, что хочет искупаться в волнах. Я сказал ей, что решительно против. Шторм на пять баллов, однажды в такой же пятибалльный шторм я едва не утонул в Анталии. Было точно такое же крутое дно, галечно-каменистый пляж. Волны сворачиваются у берега. Войти в море можно, а вот выйти из него очень непросто. Можно разбиться о гальку, захлебнуться. Короче, ежели даже такой страстный любитель купаться и далеко плавать, как я, воздерживается от купания, значит, Наташе и подавно нечего соваться в море. Наташа мне сказала, что искупается все равно. Ким заныл: мама, не купайся, мама, ты утонешь! И Наташка вроде согласилась. Что купаться она не будет.
Погуляли у бушующего моря, я там сел покурить. Вдруг слышу Ким орет истошно: мама, не надо! Мама, вернись! Оглядываюсь, а Наташка в купальнике бежит в море и прямо прыгает в волны. Вот ведь настырная, мать ее! А чего из этого хорошего получилось? Войти в штормовое море всегда легко, а вот выйти из него не так просто. Поплавала она, стала выходить, а ее волна и сбила с ног. И обратно утащила в море! Ким орет, плачет. На берегу никого. Следующая волна Наташу бросила на гальку и снова потащила назад. Я матерясь бежал к ней, забежал в воду . Новая волна сенова швырнула Наташку на гальку, чуть не сбив с ног меня. Я схватил Наташу за руку и ору: вставай на ноги и бежим! Так вот вытащил ее. Она вся в синяках была и царапинах. Ким бросился к матери и повис у нее на шее. Мама, мамочка! - плакал он. А я ругал Наташку: я ж тебе говорил, что в штормовое море войти можно, а вот не так просто. Сам чуть в Турции в такой же шторм не утонул, когда купаться полез. Да тебя пороть надо! А она так мотает головой и говорит: Лёня, лучше б ты меня выпорол! Да, зря я тебя не послушала. Зато за всю жизнь выучилась насчет шторма в море. А меня зло брало, взял я палку да и вытянул ее три раза по заду. Чтоб лучше запомнилось!
Настала вторая половина августа. С ее наступлением я своими глазами не раз видел грозное природное явление, о котором раньше только читал. Несколько раз я видел смерч в море, один раз - даже два смерча. Внешне они не производили особого впечатления. Вот представь себе темные тучи с рваными краями далеко над морем. И из такой тучи свешивается как бы черная узкая труба до самого моря. И медленно передвигается вместе с облаками вдали. Мы все смотрели на это как завороженные, ведь раньше такого никогда не видели. Я рассказывал Наташе и Киму про смерчи, торнадо. Она спрашивала, может ли этот смерч выйти на берег. Местные жители нам отвечали, что они и выходят. В море набирают воду и проливают ее страшными ливнями на горы. А вот выходят ли они именно такими вихрями - они этого вспомнить не могли. И действительно, после появления смерча река Бзыбь обычно приметно набухала.
Примерно за неделю до нашего отъезда, приехала подруга Любки белобрысая Оксана со своей девятилетней дочкой Алиной. Оксана была очень симпатичной женщиной тридцати двух лет, со светло-русыми коротко стриженными волосами, очень красивым телом, сводившим с ума местный молодняк. Лицо тоже было красивым, хотя не фотомодель - это ясно. Оксана работала в том же винно-водочном магазине, где и Любка, так они и познакомились. Она привезла толстухе Любке десять косых от ее матушки. А Любка разрекламировала ей это абхазское село как место наидешевейшего отдыха. Но прибыв туда и увидев все условия, белобрысая Оксана была явно шокирована. Она просто не подозревала, что в таких условиях можно отдыхать. Ну, устала после дороги, только это была не простая усталость. Она первый вечер была сильно мрачной. Вела какие-то переговоры с Любкой и Наташей. Спать ей приходилось на полу неделю. Пока мы с Наташей не поедем домой. Отсутствие душа и уборной вблизи от дома, отсутствие привычного водопровода, готовка на кухне вместе с вечно бухими хозяевами на страшноватого вида электроплитках, наличие тараканов и клопов, постоянный сходняк дворовых пацанов и бухариков абхазского села ее напугали не на шутку. Любка ей об этом явно не говорила, да и знать не могла в то время. А деваться ей было уже некуда. Она осталась с нами.
Оксана была очень привлекательной женщиной. И в тот же вечер местный молодняк, включая и женатых, попытался флиртовать с ней. Не грубо приставать, а вот так настойчиво и ненавязчиво одновременно привлекать ее внимание в ожидании встречного желания познакомиться поближе. Оксану этот сельский флирт сильно напрягал. Она как-то потянулась ко мне. Почему-то ей хотелось общаться не с Лешкой и Митькой, а со мной. Вот так стали общаться, и побольше узнали друг о друге.
История Оксаны, на мой взгляд, характерна для поколения, начинавшего свой трудовой стаж в начале девяностых. Со второго курса бросила какой-то технический вуз, потом на нем восстановилась только заочно, получила диплом по какой-то неизвестной ей самой теперь специальности, работала продавщицей, челноком, снова продавщицей. Вышла замуж, родила дочку, развелась, потом снова вышла замуж. Второго мужа очень любила, ставила его всем в пример, да и Алина, кажется, действительно была очень привязана к отчему и скучала по нему. Муж работал, она - нет, еще одну квартиру сдавали. Деньги у них были. Обычная внешне благополучная московская семья. Да т Оксана была самой настоящей амбициозной москвичкой. Она собиралась вместе своим мужем учиться в заочном финансово - экономическом институте. По моей специальности. Дочка их занималась фигурным катанием в какой-то секции.
В этой замужней красивой даме не было ничего грубого, наглого, что в общественном мнении приписывается продавцам. Оксана не ругалась матом и морщилась, слыша матерные и жаргонные слова вокруг. Она была очень милой и гордой женщиной. Всему молодняку показала сразу, что она им не ровня. И обращаться с ней на ровне просто не позволит. В ней чувствовался очень сильный и независимый характер. Оксана более соответствовала представлению мамани о жене и матери. Ей совершенно неинтересно было общаться с неженатыми, в отличие от Наташка. Мы были семейными с ребенком, вот она все и тянулась общаться с нами. Раз, помню, пошли в пляжный бар пить кофе. Наташка ее развела напоить нас кофе и пивом. Вот так сидим в баре и начала эта Оксана с Наташей базарить. О чем могут поговорить две замужние женщины. О домашнем хозяйстве, детях, воспитании детей, их обучении, прокладках женских, контрацепции, консервировании овощей и фруктов, витаминах, нарядах, обуви. Я даже обрадовался. Вот, думаю, Наташка все с молодняком дружит, может, подружиться с этой замужней женщиной. Может, научится быть домашнее. Напрасно. Наташу к Оксане не тянуло. Мы познакомились, но так и не подружились близко. И я думаю, это от того, что слишком мы оказались друг для друга разными. Вот с такой бы невестке, как эта белобрысая Оксана, маманя была бы более рада. Да только с женщиной типа этой Оксаны у меня бы ничего никогда не получилось! А так болтать с ней днем и вечером, да и ночами было очень даже здорово.
Помню на второй день у меня случился приступ во время обеда. Малый бессудорожный приступ, во время которого у меня из-за рта начинают стекать вязкие слюни. Мне в тот день было чего-то с утра беспокойно и хуево на душе, а днем вот стукнуло. Оксану этот приступ насмерть напугал. Она сразу взяла и увела детей. Болезни моей она почему-то побаивалась. И так было не раз раньше. Очень симпатичные и благонравные матери-одиночки всегда откровенно побаивались моей болезни. Ну, и чувствовало поди, что я совсем другой. А им хотелось удачно выйти замуж. В чем они видели единственное предназначении женщины. А вот что значит удачно? Удача - она у каждого своя!
Тем не менее дочь свою она мне доверяла. И по утрам я уже не только Кима, но и Алину вел с собой на пляж. Они там играли, купались, а я за ними присматривал и читал Эриха Фромма на пляже. Сам купался, предварительно выгнав их из воды, ибо я плавал далеко. Дети меня слушались. А Оксана эта любила поспать до обеда, как и моя Наташка. Потом я приводил домой детей, нас ждал обед, мы обедали, а потом был своеобразный тихий час, когда все лежали, а я тоже лежал, а иногда и дрочил тихо на белобрысую Оксану; Наташка и Оксана в то время трепались о своем, женском. Потом мы все вместе шли на море, раза два прихватив с собой Любку. Приехавшую отдыхать на море, и не выходившую на него совершенно. Там купались, лежали под вечерним солнцем, курили, трепались. Потом шли домой, по пути помывшись в гостиничном душе, переодевались, ужинали. И шли в апацху или на дискотеку с детьми. Ким и Алина играли. И практически не докучали своим родителям. А взрослые хавали, бухали. Наташа, Любка и молодняк шли танцевать, Оксану танцевать не прикалывало. Она сидела за столом, пила пиво, как и я, и базарила со мной. Обычно о дочери, о ее школе. Или о литературе. Потом мы шли домой, укладывали детей спать, а сами продолжали попойку чачей во дворе нашего дома. Где-то в четыре ложились спать. Слить я выходил, переступаю чрез ноги Оксаны и Любки. С Наташей приходилось заниматься любовью в кустах. Иногда на нас тайком приходили позыриться местные пацаны.
Наташе белобрысая Оксана не нравилась. Она про эту даму говорила, что в ней ничего, кроме ног и жопы роскошных нет, а лицо так себе. Человеческие качества Оксаны тоже подвергались сомнению. Для Наташи Оксана была хитрой бабой себе на уме, высокомерной и слишком самоуверенной. На самом деле, здесь сказывалась разница характеров. Оксана была вполне домашней и укорененной женщиной, хотя попивала тоже нехило, а Наташка - перекати-поле. Они могли быть хорошими знакомыми, но не подругами. Тем более, Наташа неожиданно ударилась в ревность. Мне она ничего не говорила, а раз я вышел в туалет, когда эта Оксана сидела с Любкой во дворе; так Наташка в ночной рубашке тихо за мной побежала. Так и дежурила возле дальняка. А после того, как я посрал, взяла меня под руку, и отвела в ту халупу. Там она со смехом рассказала мне. Что втемяшилось ей в голову, будто я хочу ей с Оксаной изменить. И пошел не срать, а с ней в кустах трахаться.
Наступил последний день нашего отдыха. Я с трудом прозвонился домой. Просил маманю узнать время отправления самолета из Адлера. Она обещала узнать. Тем более, что в билете ни номер рейса, ни время отправления были не прописаны. Нам сказали, узнаете при отправлении. Вот что 26 августа он железно полетит - это обещали. Поэтому мы с Наташей решили первой маршруткой ехать до Псоу. Чтобы там нормально перейти границу. Путь обратно был тоже своего рода неизвестностью.
Последние наши сутки в Абхазии мы провели как обычно. Утром на пляж с детьми, потом хавчик, потом на пляж с детьми, женой и Оксаной. Потом смотрел последний заход солнца в море в том году. Потом душ. Потом ужин. После ужина девчонки с Митькой и детьми пошли на дискотеку. А я остался сидеть с Роланом. Мы пили чачу, вино, потом чифирили, потом пришли девчата и пацаны, Лешка подогрел всех планом. Я покурил, Наташка покурила, Любка, пацаны. Оксана не стала. Меня перло, они там базарят, а я пошел в комнату, лег и три раза подрочил. Помню, что мне очень хорошо. Надрочившись власть я вышел и, напевая: «я путешествовал под музыку в раю», стал пить вино, а Ролан сварил нам и вторячок. Наташка пошла складывать вещи, подняла Кима. И мы отправились домой. Под проливным дождем в четыре часа утра.
Нас провожали Любка, Оксана, Лешка, Митька, Ролан. Они звали нас приехать зимой. Предлагали пойти в горы на медведя с калашом. Мол, мы только приедем, а они это организуют. Зимой в горах вообще хорошая охота. Кстати, к нашему отъезду чего-то случилось политическое, мусора приезжали в село за резервистами и запасниками. Вернувшись в Москву, мы с удивлением узнали об обострении обстановке в Абхазии. А на месте ничего не чувствовалось. Мирный закавказский край. Вот под эти разговоры о погоде, о дороге, о нашем следующем приезде мы дошли до остановке. Скинули со спин наши баулы и стали ждать маршрутки.
Ждали недолго, минут пятнадцать. Подъехала, тормознула, внесли баулы и вошли. Простились, поехали. Полтора часа пути под проливным дождем в темноте. Когда подъехали к Псоу, стало светать. Мы там были около половины шестого. Вышли и стали топтаться в ожидании прохождения всех возможных контролей. Я немного опасался, так как Лешка подарил мне на память пулю от калаша.
Ну, на этом переходе Псоу мы ждали очень долго. Пожалуй, часа три провели на южном берегу Псоу. Дикая очередь. В этой очереди были все. И подобно нам возвращающиеся домой, а более - жителей Абхазии с их тележками и сумками с фруктами. Марина нам говорила про какое-то время пересменки на границы. Когда посты сменяются. И полчаса чрез границу никого не пропускают. Вот так мы и стояли. Только к постам подходили - блин, границу перекрывают. Караул меняют. Мы стоим, ждем. И все в сердцах самого подходящего пограничному начальству, российским, абхазским и грузинским политическим деятелем. Не, кто эту долбанную границу с ее не менее долбанным КПП придумал, про того, даже и не знаю, как и сказать. Все слишком мягко будет. Там нас чуть своими тележками и ногами не растерли.
Абхазская таможня смотрит , сколько у кого ручной клади и по весу багаж. Кто продавать чего едет - этих сразу видно, к некоторым абхазская таможня прикапывалась.. А у нас сразу размер багажа не представил для таможни никакого интереса. Абхазские погранцы больше для проформы ломанули наши ксивы. И мы пошли по мосту чрез Псоу. И стоим на мосту, блин, минут сорок. И не знаем, чего делать. Вот так тихо идем к северному берегу. К посту российской таможни. А заспанный пацан в форме российского таможенника говорит нам: а вы свои вещи на ленту ставьте. Эх, так ничего паленого нет! Спокойно ставим. А пуля?
Мы идем по коридору. В конце его толстый таможенник то ли втыкает в монитор, только тихо дремлет на посту. Мы спокойно берем наши баулы, а таможня просто не реагирует. Суем наши ксивы погранконтролю. Прапорщица сонно листает наши паспорта. А ребенок чей? - спрашивает. Наташа молча сует ей под нос свидетельство о рождении. Я уже стою на российской территории. Прапорщица читает свидетельство о рождении. А, ясно, это Ваш ребенок, просто всех у вас фамилии разные, - говорит она. Проходите. И мы прошли. А там мусорской пост. И по новой мусора пробивают наши ксивы по компу. А мы вроде как бы ничем противозаконным не занимаемся.. У мусоров есть такая фигня, что на металл звенит. Провели они этой фигней по нашим баулам - и все. Ничего не зазвенело. Больше от нас ничего не хотят. И вся наша интернациональная семья уже на российской территории.
Куда мы первым делом? Правильно, к близлежащему ларьку. Пива купить, сигарет. Потом взяли авто до аэропорта Адлера. Первым делом я мамане позвонил. И услышал: Лёня! Я не знаю, как с вами жить смогу! Мама! -чуть ли реветь не начинаю. Скажи, когда рейс, а отношения дома выяснять будем! Маманя смягчается и называет новый номер рейса на Москву и время его отправления. Мы ожидаем. Ну, в ожидании бухаем пиво. Я вожу Кима в туалет. Ссы сам при этом. Наташа тихо дрыхнет. Развалившись на двух стульях. Я там Кима успокаиваю, а потом как-то само собой меня зарубает. Наташа будит кулаком по ребрам. Неожиданно объявляют посадку на наш рейс.
Я тихо просыпаюсь, тащу вещи. В терминал аэропорта - непонятная очередь. Как работает адлеровский аэропорт - я просто не могу въехать. Пока Наташа стояла в очереди, я два раза успел сходить за пивом и покормить Кима чипсами. Я боялся, что пуля та зазвенит, а мы этот непонятный контроль прошли нормально. Ничего не зазвенело, на билетах нам ляпнули какой-то штамп. Мы пошли. Там поворот налево, багаж сдавать, И вот там Наташу мусор тормозит. Девушка, а Ваши документы! Я остановился. Чтобы посмотреть. Блин, а этот мусорок у Наташки паспорт изымает. И приглашает в ментовку аэропорта. А там сонный ментовской капитан, несомненно оперативный дежурный. Пытается шмонать задержанное лицо кавказской национальности. И ничего умнее придумать не мог, козел красперый, как орать на меня: А Вы зачем зашли? Ваше какое дело? Я ему говорю: Она жена моя! Кстати, по российскому законодательству. И этот мусорок начинает орать на Наташку: девушка, А Вы зачем сюда зашли? Вам чего, интересно, как я мужика шмонать буду?1 минут пять - десять подождите!
Тот мусор, что Наташку тормознул, шепчет: да идите вы багаж сдавать и приходите оба, все в порядке будет! Пошли, сдали багаж. Потом пошли в ту ментовку. Наташка туда зашла. И мусор стал ей втирать, что она регистрацию не сделала. Вот не могут просто они ее пропустить. Регистрации нету. Наташа им сует талон, который нам дали на Псоу. А мусор ноет : ну, Вам просто в Сочи, в ОВИР ехать, чтоб Вам сделали регистрацию. Наташа спрашивает: сколько надо? А мусор ее спрашивает в ответ: а сколько Вы можете? Наташа говорит: полтинник. И сует ему. Мусор вздыхает: маловато, но ладно. И отдает ей паспорт. Мы идем на посадку. Эх, мусорок, понимал бы ты хоть, как позоришь страну, которой вроде вызвался служить!
Проходим нормально спецконтроль и стоим на поле аэропорта, в ожидании посадки. Кругом гудят самолеты. Ждем минут двадцать. Потом нас приглашают на посадку. Заходим в чрево самолета, занимаем места. Мы должны лететь на Яке. Нас предупредили при покупке билетов, что в полете будет здорово трясти. И ничего. Загрузились чуть ли не последними. Наташа спала во время полета с Кимом на руках, трясло нехило, я пил пиво. И в хорошем расположении моего духа самолет стукнул шасси о посадочную полосу аэропорта Домодедово. Мы прилетели. Мы снова в Москве. Пять шагов, можно сказать, до дома.
Очень быстро получаем с резиновой лентой то, что мы сдали в багаж. Контроля никакого нет, что логично - внутренний рейс. Выходим из аэропорта, садимся а маршрутку, доезжаем до метро Домодедовская. И пиздец! Денег на метро нет. Чего делать? Пробуем взять такси. Все водилы заламывают в цену пятихатку. И вот что хочешь думай. Вдруг подходит пацан с явным шайтаном в глазах. Вызывается нам помочь. Помогает нам нести баулы. Базарит, что на соседней улице дешевле авто снять можно. А здесь одни бомбилы собираются. И в натуре! Тормозим первое встречное авто и договариваемся всего за двести рублей до нашего дома. Грузим наши баулы. Паренек тот чернявый еще говорит нам на прощание: братан, а ты смелый человек, что женился на восточной женщине, а ребенок у вас - просто чудесный! Мы его ничем не погрели!
Ну, поехали от метро, на МКАД выехали, в Очаково свернули. Подъезжаем к дому. И Тут мне Наташа говорит: знаешь, я в твой дом даже боюсь заходить. Мне не хочется. Я отвыкла от твоей мамы. Мне тошнее тошного от этих слов стало. Я ей одно сказал: Наташа, если любишь, надо как-то тебе искать с матерью моей общий язык. Пойми одно - в нашей семье я - самая страдающая сторона. При всех скандалах. Она поцеловала меня в губы. И сказала одно: хорошо!
Потом приехали к дому. Наташка побежала, вынесла водиле двести рублей, взятых от мамани. Он помог нам вытащить наши баулы. Мы потащили их домой. Мы не знали, что из Абхазии мы привезли глистов все. Маманя приветливо поздоровалась с Кимом. Погнала нас в ванну. Помылись все в забытой горячей воде. Вроде все легли спать и уснули. Я забил косяк и подорвал его. Сижу, приходуюсь. Мне - очень хорошо. Вдруг вылазит маманя и начинает ныть: Лёня, я не знаю, как буду жить с твоей гадюкой! Я ее просто спрашиваю: мам, мы только сегодня приехали, пусть уже вчера. Но скажи, чем мы тебя обидели?! А мать плачет. И говорит: пойми, бывает просто так, что свекровь и невестка просто не сживаются. Не могут сжиться. И ревет в три ручья. Эх, спасибо, мамочка! Хорошо встретила, нечего и говорить! Я так думаю, а мать плачет. Неужели ты не видишь, как мне твоя гадюка неприятна! Она - узкоглазая! И давай реветь.
Мама, а в падло кайф ломать, шла бы ты спать лучше, - сказал я ей. Мать заревела еще громче. Ну ты же наркоманом стал, не даст тебе счастья твоя узкоглазая! И свалила спать в слезах. А мы ее ничем не обидели. Это была элементарная истерика. Вот такой у нас был отдых. Такая семья. А все одно - от Наташки всегда была чувство локтя. Пусть не любила, но уважала. И всегда была благодарна мне. За это я ее уважаю.
Вот так прошел наш семейный отдых на Черном море. Дешевый, но и необычный. Прежде всего - отдых от мамани. Когда я впервые по -настоящему был вырван из круга привычного для меня существования. И не умер. Не пропал. И Наташу стал уважать в конец. Понял, что я для нее значу больше ее собственного ребенка. Тогда в браке мы прожили четыре месяца. И я не жалел о своем выборе. Мы съездили и тихо вернулись назад. Отчасти к новой жизни. Ким должен был пойти в школу. А я - на пятый курс. Вроде, было возвращение к обыденности существования нашего. Хотя выходило все по другому. Нас ждала новая для двоих жизнь. Только тогда мы этого оба до конца не понимали. Что прежнего уже не будет.
Ну, отдохнули мы по-семейному или по-семейному - каждый по своему решит. Вот только дешево мы отдохнули. И по кайфу для всех.