Ты никогда не останешься один

Автор: 1spb Согласитесь, вечер вторника – не самое подходящее время для романтической встречи. Скорее для свидания подойдет вечер пятницы или субботы, который способен плавно перетечь в ночь, которая, в свою очередь, не будет ограничивать рабочим утром, и мысли будут заняты исключительно этой самой минутой, а не днем грядущим. Но нет же, моя девушка назначила встречу именно во вторник, и в сообщении заранее читался весь ход вечернего разговора.

«Давай встретимся в семь в том ресторане на Марата. Нужно поговорить» - послание ясно дает понять: готовься к серьезному разговору, мужик. Любого другого человека, уверен, это заставило бы хорошенько напрячься и тщательно обдумать причину такого внезапного серьезного разговора, но не меня – мне такие сообщения приходят довольно часто, я уже даже научился прогнозировать их приход заранее.

Наташа, к моему большому удивлению, пришла на встречу вовремя. Впервые, наверное, со дня нашего знакомства - и уж тем более с момента начала наших отношений. Она здоровается, улыбается и садится напротив, после чего сразу же принимается виновато озираться по сторонам. Она ещё ничего не сказала, но я уже узнаю этот притворно-виноватый взгляд – видел его много раз за последние годы – и, конечно же, сразу понял, о чем она собирается говорить.

- Знаешь, Сереж, нам нужно серьезно поговорить, - неуверенно начала Наташа, когда официант принял наш заказ и удалился. – Честно, я даже не знаю, как начать. Короче, я кое-кого встретила. Мужчину.

«Спасибо, что пояснила, а то я уже было представил инопланетянина», - подумал, но промолчал, чтобы дать девушке закончить свой монолог, который она наверняка репетировала несколько часов накануне этой встречи. И действительно, у неё получилась очень красивая и чувственная, полная метафор и эпитетов речь, во время которой я лишь устало кивал. А Наташа – настоящая актриса, в конце даже выдавила из себя крупную слезу, когда взяла меня за руку и перешла на полушепот. В эту самую минуту я в который раз поймал себя на мысли, что подобные сцены давно перестали трогать. Как постоянное дежа вю, посещающее примерно каждые полгода.

- Всё? – спрашиваю, когда она наконец замолчала и опустила глаза в пустую тарелку, словно пытаясь сломать её пополам силой мысли.

- Ну, да, все. Разве этого мало? - она вдруг даже растерялась, потом добавила: - Этот отрешенный взгляд… теперь ты делаешь из меня обманщицу и предательницу?

«Ну ты и дурочка, Наташа. Этого даже много; могла бы просто сказать, что влюбилась – я бы понял прекрасно. Да и как вообще можно винить в чем-либо человека, искреннего в собственных желаниях?», - подумал про себя, но вслух только сказал, что я тогда пойду отсюда, чтобы успеть к новой серии «Физрука» по телевизору. Пришлось даже на прощание изобразить расстроенную физиономию, чтобы девочка ничего такого не подумала зазря.

Лишь только оказавшись на улице, облегченно выдохнул: поставлена жирная точка в очередных отношениях. Сколько было уже таких точек? - и не сосчитать.

Полагаю, сейчас стоит поделиться с вами моей загадочной, но весьма интересной особенностью. Вот уже которая девушка мне изменяет и уходит к другому молодому человеку, с которым у них впоследствии завязываются весьма крепкие отношения, большинство из которых даже переходят в такой же крепкий брак: с пеленками, годовщинами и тёщами. Первые несколько разрывов давались тяжело, но потом я настолько уже привык, что стал получать от этого некий даже кайф! А чего? Три-шесть месяцев хороших (всегда хороших, исключений ещё не было) отношений, потом непременно её измена, такая вот прощальная сцена, со слезами и бесплатным ужином, а потом – новые отношений через какую-нибудь неделю-другую. Красота! Никаких тебе кризисов, никаких привязанностей – только букетно-конфетный период, море бессонных ночей да хорошие воспоминания, так как всегда расстаемся на доброй, дружественной ноте. Мол, не срослось – бывает.

Скажете, это только в кино такое случается; спешу заверить, я был бы рад, чтобы это действительно могло происходить только на экране и меня бы не касалось ни коим образом, но нет – увы, это целиком и полностью моя история, подлинная и настоящая.

Неотъемлемой традицией после каждого такого расставания становится прогулка по вечерне-ночному Питеру, будь то жаркое лето на дворе, или же студеная зима. Хорошо, что сейчас позднее лето, так что традиционная прогулка совсем не в нагрузку.

Выйдя из ресторанчика на Марата, я, в раздумьях, прошагал по Невскому до Суворовского, который прошел целиком до самого конца, где уперся в Смольный; потом свернул к мосту Петра Великого и неспешно побрел по нему. От проезжающих машин, весь мост вибрировал и трясся, будто бы насмехаясь над моей очередной неудачей. В середине моста, оказавшись как раз меж двух каменных башен, я поднял голову вверх и стал разглядывать тонны окрашенного в серый цвет металла, повисшего надо мной. Когда же от запрокинутой головы в глазах потемнело, я подошел к перилам и заглянул вниз, где игриво плескалась Нева, нарочно искривляя окунающийся в ночь Питер. Для человека, панически боящегося высоты, согласитесь, странное развлечение. Тут и там зажигались огни, улицы и набережная наряжались в миллион елочных гирлянд и бумажных китайских фонариков, но в мутном отражении они больше походили на одно размытое светлое пятно на бугристом фоне, пульсирующем в такт смеющемуся мосту. А я ещё долго стоял на том же месте и всматривался, тщетно пытаясь разглядеть в черных водах Невы что-то очень и очень важное.

- Ну что, разбежались? – с ухмылкой встречает меня Тимоха, сосед по съемной квартире.

- Ага. Что, сомневался?

- Нет, конечно! – Тимоха заржал как конь. – Да и у Наташки всё на лице было написано неделю назад уже. Так что ничего странного.

Химоха лежит на своей кровати с телефоном в руках и, не отрываясь от экрана, продолжает меня подкалывать, пока я переодеваюсь в домашнее. Когда традиционные шуточки иссякли, он тыкает пальцем в сторону полки, где у нас обычно хранится спиртное:

- Что-то ты сегодня хмур, как никогда. Нажремся?

Я в ответ лишь улыбнулся и утвердительно кивнул.

Спустя два часа полупьяный Тимоха ушел спать, оставив меня полутрезвого в тесной кухне, в тусклом свете настенного бра, которое, видимо, мой ровесник, а может и постарше. Прикол съемных квартир всегда был в том, что эта квартира, какой бы уютной и родной не была, сколько бы ты в ней не жил – она никогда не станет домом в полном смысле этого слова. К сожалению, я вот уже восемь лет вынужден снимать жилье, поэтому могу со всей ответственностью назвать себя бездомным. А с Тимохой мы живем уже лет шесть, если память не изменяет. В первый раз я пытался съехать отсюда к Кате, с которой мы встречались тогда уже полгода, но, как вы понимаете, через два месяца пришлось возвращаться. Ещё через полтора года я снова съехал от Тимохи, но уже к Кристине, с которой мы даже успели завести безмозглую карманную собаченку и перезнакомить наших родителей между собой. Но снова мимо.

Потом была Вера, которая, вопреки традиции, сама переехала к нам с Тимохой, но и её скоро не стало – вышла замуж за своего инструктора из тренажерного зала. Кстати, я, наверное, единственный, кто может похвастать тем, что был на пяти свадьбах своих бывших девушек. Первая свадьба психологически была самой тяжелой, зато на последних двух я отжигал чуть ли не за всех родственников. К слову, с Наташей – последней моей бывшей девушкой, можно уже и так её окрестить - я как раз и познакомился на свадьбе Жени, с которой встречался около двух лет назад.

Ладно, не буду вас утомлять пьяными запутанными подробностями своей личной жизни в духе сериала «Санта-Барбара»; не стану перечислять всех своих бывших, а то вы уснете, а я – протрезвею окончательно от скучного трёпа. Лучше прогуляемся до бара напротив, как раз познакомлю вас с одной удивительной девушкой, Дианой, которая работает там барменом. О, да! Диана действительно необыкновенная девушка и заслуживает особого внимания: безумно красивая, милая, приветливая, добрая, светлая; в меру застенчивая, но в то же время довольно жесткая; с большими карими глазищами, которые больше походят на глаза какого-нибудь окуня, но на её чудесном личике смотрятся крайне привлекательно и очень к месту. Она невысокого роста, хрупкая, с острыми плечиками, которые всегда проглядываются через футболку; с чуть пухлой верхней губой, которая, в свою очередь, очень гармонирует с небольшим носиком. Диана не так часто улыбается, но если вдруг улыбка посещает её замечательную мордашку, то невозможно не улыбнуться в ответ.

- Привет. А я уже и не ожидала тебя сегодня увидеть, - Диана сразу вооружилась пивной кружкой: - Темного?

- Привет. Нет, налей рома, - ответил сухо, вскарабкавшись на стул в углу стойки.

- О! У нас сегодня праздник, или очередной траур по несбывшемуся браку? – она в курсе этой моей загадочной традиции, так что не удивляйтесь. Да что там – думаю, все завсегдатаи этого бара в курсе этой моей опции в комплектации; поэтому, когда говорить в баре становится не о чем, всегда бурно обсуждают меня.

- Второе.

- Морган или Бакарди?

- Что подешевле. На второй бутылке уже не имеет значения.

Диана знает, что со мной в такие моменты лучше не разговаривать, поэтому молча наливает мне полстакана и отходит к другому концу стойки, откуда мне из-за высокого пивного стакана кивает мужичок по кличке Аист, постоянный клиент этого бара. Кроме него и меня, сегодня слишком уж немноголюдно, а знакомых рож и вовсе больше нет.

Сделав протяжный глоток, поцедил ром между зубов, отчего во рту тотчас поселилось приятное жжение. Стыдно признаться, но мне нравится быть пьяным. Нравится то ощущение свободы и вседозволенности, чувство полного отсутствия преград и каких-либо тормозов. Когда линии теряют четкость и строгость, когда мир перестает быть жёстким, неподвижным и прагматичным, а начинает кружиться вокруг тебя и заигрывать всеми цветами радуги, приглашая на танец. К счастью, это озарение навещает меня только тогда, когда я сильно пьян, что бывает крайне редко.

- Составить, может, тебе компанию? – вдруг нарушает мои мысли чуть простуженный голос Дианы, - а то в одно лицо – сам знаешь, патология.

- Коли так, тогда составь, конечно.

Видимо, чтобы хоть как-то вывести меня из задумчивого состояния, она начинает рассказывать какую-то дико несмешную и неинтересную историю вчерашнего вечера. Я же безуспешно стараюсь поймать слова песни, доносящейся обрывками из колонок, висящих под потолком в глубине бара. Невнятная песня для невнятного вечера.

- Сереж, а почему ты никогда не приглашал меня встретиться вне стен этого бара? – резко меняет тему Диана, видимо, уловив мою незаинтересованность в рассказе.

- А? Чего? – дежурно притворяюсь недалёким, пусть и прекрасно расслышал, что она сказала.

Она настойчиво переспрашивает.

- Ладно, я так тебе отвечу: долго и, может, не слишком интересно, зато правдиво. Когда мне было лет шестнадцать, я начал встречаться с девочкой из соседнего дома: из хорошей семьи, воспитанная и умненькая, чрезмерно симпатичная и очень хорошенькая во всех возможных смыслах. Сама понимаешь, первая любовь, да притом в таком совсем ещё юном возрасте, всегда таит в себе много опасности и безумства, вот и мы не стали исключением. Только вот мы совсем не делали глупостей – наоборот, влюбились друг в дружку так сильно, что история о Ромео и Джульетте казалась детской прибауткой на сон грядущий. Была такая любовь, такие чувства! Я даже не буду рассказывать подробно, потому что все слова в мире не смогут описать и десятой доли того счастья, в которое мы окунулись, взявшись за руки. Так вот, встречались мы где-то полтора года, не расставались друг с другом больше чем на несколько часов и ничуть не уставали друг от друга. Даже ни разу не поругались – отвечаю!

Диана впервые улыбнулась на это моё неуместное заверение, а я продолжил:

- А потом настала пора прощаться со школой и переходить во взрослую жизнь. Казалось бы, что тут такого? Только вот был один нюанс: мы учились с ней в разных школах, а значит и выпускные балы – или как там они теперь называются - были разные. Её выпускной шёл следом за моим, на следующий день. В день моего выпускного мы тепло попрощались – и я отправился на «эпическую гулянку» по случаю расставания с одноклассниками. Все шло тихо и спокойно, пока купленное учителями шампанское не закончилось; тогда кто-то из моих соседей по столу достал из-под скатерти принесенную бутылку водки – и началось… хорошенько «приняв», сначала я послал нашу директрису в недалекое путешествие, потом зачем-то поддался на чью-то инициативу покурить на крылечке – хоть я вообще никогда в жизни не курил. А потом был провал в памяти, длинною в целую ночь, который я смог восстановить только на следующее утро, да и то при помощи одноклассников. Самое же ужасное в этой ситуации, что пришел я в себя у одного своего приятеля дома, на кровати, в обнимку с одноклассницей, а над кроватью стояла моя девушка… Я даже в том полуобморочном состоянии не забуду тот взгляд, полный презрения, обиды и слез. Она убежала, а я даже не нашел в себе сил подняться с кровати, чтобы догнать её…

Я замолкаю и делаю очередной протяжный глоток рома.

- А дальше? Что было дальше? Ты ведь всё это к чему-то рассказывал, как я понимаю?

- Так вот, - продолжаю, не обращая внимания на вопросы Дианы, - ума не приложу, как она вообще там оказалась, на той квартире, как узнала. Да это уже и не важно. Наутро я узнал, что… - я набрал побольше воздуха и резко выдохнул, - в общем, на следующее утро её нашли в ванной с порезанными венами и в вечернем платье для выпускного вечера.

Диана громко вздохнула, а её глаза сначала сильно округлились от удивления, потом резко сузились от горечи.

- Да, она не смогла вынести измены. Не смогла с этим жить.

Я постучал по пустому стакану, намекнув. Когда Диана обновила ром, я продолжил:

- Так вот, к чему это я, собственно, веду: когда я пришел прощаться, её мама выгнала меня. Наговорила кучу неприятных вещей, сказала, что эта кровь вечно будет на мне, и сколько бы вокруг не было девушек, никто меня так не будет любить, как она. И что у меня впереди только одиночество и боль, которую я буду испытывать раз за разом, словно в перемотке. Уж не знаю, то ли это – я имею в виду свою загадочную особенность – её рук дело: порча, или что там ещё есть. Или это простое стечение обстоятельств, которое рано или поздно кончится и забудется, как страшный сон.

- Я думала, тебе нравится всё то, что происходит, - удивляется Диана.

- До поры до времени нравилось. А годы-то идут, я не молодею. Это сейчас мне тридцать, а что дальше – до пенсии так и буду встречаться по полгода? Да и надоело одиночество, если честно, - я улыбаюсь и продолжаю на полтона тише: - Только никому этого не говори, про одиночество. А то я ведь всем рассказываю, что мне самому это безумно нравится. Тебе вот только выдал свой секрет, да и то по пьяной лавочке.

- Зря переживаешь - ты никогда не останешься один, тебя ведь всегда будут сопровождать твое прошлое, твои надежды, мечты и… твоя тень.

- Не сопровождать, а преследовать - это куда тяжелее.

- Я все равно не понимаю, какое отношение я имею ко всей этой истории? – искренне удивилась девушка и сложила свои острые локоточки тругольником на барной стойке, подперев подбородок.

- Ты? Прямое. Ты одна из тех немногих, кто мне по-настоящему нравится, кто действительно небезразличен. И если большинство своих бывших девушек я забываю через месяц-два, и не особенно сожалею, то тебя терять бы мне совсем не хотелось.

Вдруг, неожиданно для себя самого, я взрываюсь резким смехом.

- Извини, Диана. Ещё раз извини. Я бы тебе ничего этого на сухую не рассказал, честно. Видимо, пора мне уже топать по домам.

И тут она накрыла ладонью мою руку и тихо сказала, что пора переписывать историю. А ещё добавила, что завтра не работает, после чего мило улыбнулась и пошла выгонять из бара уснувшего Аиста.

На следующий день мы с Дианой действительно принялись упорно переписывать историю. С первого же дня эти отношения не имели ничего общего со всеми предыдущими – тут были и ссоры, и ревность, и скандалы, и обиды. Настоящие, объемные отношения. Диана стала первой девушкой за долгое время, которую я действительно боялся потерять, отчего оберегал её необыкновенно. Скандалы сменялись бурными примирениями, ревность – безумным ураганом эмоций, и мы отдавались друг другу без остатка.

Дни перелистывали недели, зима победила осень, укрыв озябший город снежным одеялом, а мы продолжали писать нашу любовь. Затем неожиданно пришла весна и окрасила траву жизнью и усыпала деревья листвой. Я к тому времени уже стал забывать о всех своих прежних неурядицах в личной жизни и полностью утонул в Диане. Она же благодарно отвечала взаимностью. К лету я окончательно укрепился в мысли, что всё – прошлое перечеркнуто и осталось позади, больше не будет измен, расставаний и разных неприятных неожиданностей – в моем случае, ожидаемых любовных неожиданностей. И Диана не уставала повторять мне изо дня в день, что она со мной, что никуда не уйдет – и я ей охотно верил. После долгой череды неудач хочется однажды поверить в светлое будущее.

Июнь наградил Питер нескончаемыми дождями, но нам с Дианой они не доставляли никаких огорчений, наоборот – мы стали ещё ближе, чем когда-либо, и даже перестали вечно ругаться. Мы одинаково долго могли болтать обо всем и ни о чем, и также одинаково молчать обо всем. Не знаю, как правильно называется такое состояние, но у меня на ум приходит только одно подходящее слово – гармония.

Наши отношения давно перевалили за психологическую отметку в полгода, а я всё не уставал удивляться безумной красоте своей любимой девушки. Она, как и в момент нашей первой встречи, казалась мне чем-то божественным и светлым – той невероятной удачей, которая спустилась с небес в награду за все мои прежние душевные терзания.

А в августе, на нашу первую годовщину, я сделал Диане предложение – и она, представьте, с радостью согласилась. И невозможно было найти в тот момент на Земле человека, счастливее меня. Свадьбу назначили на декабрь, поэтому сентябрь пролетел как неделя, столько было разных приготовлений и суеты. К тому времени я пошел на повышение и стал начальником коммерческой службы, так что Диана преспокойно уволилась из бара и занималась исключительно свадьбой. Единственно, что съезжаться мы решили только после медового месяца, так как и у меня с Тимохой квартира была оплачена вперед, до Нового года; да и некуда особенно торопиться.

Четвертого октября выдался удивительно холодный и ветреный день; от свиста закладывало уши, а беспощадные ледяные порывы так и норовили сорвать с домов кровлю, а с пешеходов – шапки. Мне с самого утра нездоровилось: головная боль не давала спокойно думать, а возникший из неоткуда насморк мешал разговаривать и сосредоточиться на работе, поэтому я сразу после обеда направился домой, чтобы отлежаться денек-другой, привести здоровье в порядок.

Квартира, к моему удивлению, оказалась заперта изнутри. Я трижды постучал, потом для надежности ещё дважды нажал на кнопку звонка. Тимоха открыл не сразу, и вид у него был такой, будто я застал его за воровством.

- Серега? А ты чего так рано? – спросил он дрожащим голосом, преграждая путь в квартиру.

- Ты не один, негодник? – я улыбнулся, отчего голова загудела ещё пуще прежнего. – Ладно, я не помешаю, дай только в комнату незаметно прокрасться.

Но Тимоха не сдвинулся с места, а его вытянутое от удивления лицо так и не сменилось привычным. Тогда я силой отпихнул его и, перебирая в голове тысячу возможных вариантов, прошел в соседнюю комнату. Там, обернувшись в простыню, на кровати сидела испуганная Диана. Рот её скривился от удивления, губы её дрожали, а руки в бессилии опустились на колени; она то поднимала на меня глаза, то снова смотрела в пол; то пыталась что-то вымолвить, то снова поджимала губы. И тут я заметил свое отражение в зеркале на стене и обомлел – точно такой же взгляд я видел лишь однажды, давным-давно; но его невозможно забыть.

Выйдя в коридор, увидел Тимоху, который так и не сошел с места.

- Ты прости меня, Серег, я даже не понимаю, как это вышло.

- Да ладно, Тимох, всё нормально. Я даже, признаться, рад немного, что это именно ты – лучшей кандидатуры для неё и быть не могло. По крайней мере, теперь я уверен, что Диана в хороших руках. Всё будет хорошо.

Я улыбнулся, по-приятельски похлопал Тимоху по плечу и, заполнив повисшую в воздухе неловкую паузу неуместным словом «ладно», спешно вышел из квартиры.

Трудно описать состояние человека, у которого отбирают самое важное в жизни – надежду; поэтому я даже не буду пытаться рассказать вам о том, что происходило у меня внутри в тот момент. Надеюсь, вы этого никогда не узнаете.

Изменив своей обычной прежде привычке гулять по городу сразу после расставания, я поехал в единственное место, где, как мне показалось, я не буду чувствовать себя таким одиноким и никому не нужным.

Я бывал тут прежде тысячу раз, но подойти так близко решился впервые. Могила оказалась свежей и ухоженной – видимо, совсем недавно кто-то приезжал. Я присел на корточки около гранитной плиты и положил ладонь на камень.

- Ну, здравствуй, моя маленькая. Здравствуй, Катенька. Прости, что ни разу за двенадцать лет так тебя и не подошел. Честно говоря, боялся. И сейчас безумно боюсь. Да ты ведь одна во всем мире знаешь, какой я на самом деле трус.

Прижавшись щекой к ледяному надгробью, я закрыл глаза и прошептал:

- Ты не представляешь, как я устал. И я очень соскучился по тебе, Катенька…

К вечеру ветер исчез, лишь время от времени пытался напоминать о себе короткими резкими рывками. Я бесцельно ходил по бесконечным улицам Петербурга, лишь иногда поднимая глаза и смотря по сторонам. Прокручивая год за годом, эпизод за эпизодом, я снова и снова возвращался к тому, с чего всё началось – и на душе становилось гадко. А в голове как на перемотке повторялся голос Дианы: «Ты никогда не останешься один, тебя ведь всегда будут сопровождать твое прошлое, твои надежды, мечты и твоя тень».

К десяти часам вечера я, уже не обращая внимания на холод, который пронизывал тело насквозь, оказался в привычном для себя месте: на мосту Петра Великого. Остановившись между каменных башен, заглянул за перила и попытался разглядеть свое отражение в черноте волн. И тут вдруг всё прояснилось: частицы мозаики совпали - и теперь я наверняка знал, что ничего не изменится, не исчезнет никогда эта ужасная чехарда отношений и разочарований; я так и останусь навсегда один. И ведь это сущее наказание – знать, что никогда не будешь счастлив.

Тогда я взобрался на металлическую ограду, одной рукой придерживаясь за стену башни, и взглянул вниз.

- Катенька, я иду к тебе, - тихо прошептал, закрыл глаза и сделал шаг навстречу бесконечности.