Белая ворона

Автор: Белая ворона Начало
a href="http://litprom.ru/thread62354.html"/a

Самое страшное время наступило зимой. Зима пришла на ее полянку не сразу, сначала долго била наотмашь косыми, хлесткими дождями, холодными и смутными. Такими же были и мысли, возникающие в эту пору у Белой в голове, голова часто кружилась от рваного ветра, срывающего последние листья. Пышная по лету береза, сморщивалась, ежилась, ее ветви становились голыми и тонкими, как плети и она била ими, беспомощно и жалко.
Гнездо Белой держалось крепко, но она почти не спала в нем, боясь, что на сером фоне голых листьев и завесы, никогда не кончающегося дождя, ее снежное, почти сияющее тело станет заметно в селе. Поэтому, она выкопала ямку под маленькой, пушистой елкой, выстлала ее мхом, натаскав его из дальнего густого леса, где кроны смыкались так, что на землю не попадало ни капли, и прикатила от ручья тяжелые валуны, загородив ими свой зимний дом.

Мох был сухой и теплый, еда еще попадалась и Белая, по прежнему, вечерами, забиралась на свой наблюдательный пункт, чтобы спеть Серым свою песню. Там вдали, среди одинаковых как четки силуэтов, она видела, или ей виделся, один черный, большой, отличающийся от других, как крупный добрый пес от волчьей стаи, силуэт. Она старалась рассмотреть его, но глаза слезились от напряжения, а сердце, почему-то сладко замирало. И песня становилась особенной в это время. Сладостной и нежной. Впрочем, это наверное все чудилось ей, одинокой, мечтательной птице.

И грянула зима! Она пришла сразу, в одну ночь, ударила морозом и засыпала слоем пушистого ледяного снега старый, набрякший от дождя лес. Белая проснулась от того, что лапки ее, совершенно оледенели, и клюв замерз так, что от усилия его раскрыть, заломило горло. Шатаясь, она пошла к запруде, но запруда стала стеклянной, а следы от ее маленьких когтистых лап, оставляли на снегу предательскую четкую цепочку. Она была умной птицей и поняла, что так ее легко вычислить, оттуда, сверху! И еще, она каким то внутренним чутьем, оставшимся от далеких белых предков, чуяла - Серые безжалостны. Им попадаться нельзя!

Следующий свой дом Белая соорудила в том страшном, непроходимом, почти черном лесу, где кроны не давали проникнуть ни солнцу, ни ветру, ни звуку. Только тихий шелест, чудом проникающих сквозь коряжистые ветви снежинок, будил мертвую тишину. Там ей было особенно жутко. Но она хотела жить!

Еда! Все остальное - это были мелочи, по сравнению с голодом. Голод вгрызался в ее тело все глубже, лишая сна и сил. И когда Белая поняла, что не протянет и дня, если не поест, то решилась!

Ночью, пролетая так низко, как только могла, задевая крыльями искрящийся под звездным светом снег, почти сливаясь с огромной, великолепной, побеждающей белизной поля, она пробралась на помойку. Остатки пищи были еще теплыми, и она, забыв про осторожность, давясь и захлебываясь, глотала еду огромными кусками. Ей нельзя было есть столько. Но она не могла остановиться. И ела и ела и ела. И когда поняла, что хватит, было уже поздно. И почувствовала, что совсем лишилась сил.

Полежав немного на теплой помоечной прели, она открыла глаза и увидела, что ночь стала сереть. Собрав все силы, поползла к лесу, с трудом перебирая лапами и помогая грязными, изгваженными на помойке крыльями. Добравшись почти до края, она совсем изнемогла. Наверное, потеряла сознание, если только птицы умеют его терять.... И тут он заметил ее.

Ворон и ворона разные птицы. Но, рассказывая эту историю, я наплюю на орнитологические детали и, чтобы не путаться в родах, назову его Вороном. Мужчина. ВОРОН.

Он жил в стае давно. Но так повелось, что семья его выбивалась из общего серой массы. Все его родственники были крупными, массивными и с очень темным опереньем. А он, последний из рода, был самым большим. Огромным. И черным. Он был ЧЕРНЫМ ВОРОНОМ.

В стае его не любили, но немного побаивались. Было в нем что-то, неуловимое, отличающее от остальной толпы. Может он был добрым. Может благородным. Но главное - он был сильным. Это позволяло жить ему так, как он считал нужным, не угождая никому.

Черный был всегда чуть на отшибе. И практически не участвовал в общих делах. Ворон-одиночка. Почему это прощалось стаей, трудно сказать, но так было!

Жен у него было много. Каждая приходила и уходила, не затрагивая его по настоящему. Но инстинкт требовал - плоди! И он следовал инстинкту.

В ту ночь, когда уже все серые спали, ему не спалось. Он сидел на ветке ели, которая росла недалеко от помойки. Было холодно и звездно. Сильные мускулистые лапы сжимали оледенелый сук и уже почти не ничего не чувствовали, когда, краем глаза, он заметил какое-то движение, на искрящейся от лунного света земле. Приглядевшись, он понял, что белая, худая до синевы, птица, беспомощно бьет полусломанным крылом, пытаясь взлететь и падает без сил в снег.

Он сделал первый, широкий круг над лесом. Потом еще один, потом еще. Круги сужались и сужались, приближаясь. Белая открыла глаза... " Вот и все" - равнодушно промелькнуло в голове. "Только бы он сделал это быстро, Только бы мне не было больно", подумала она. Снег заискрился острыми иглами, потом стал серым туманом и пропал...

Очнулась Белая от непривычного ощущения тепла. Этой страшной, безысходной зимой, она уже не помнила, когда последний раз ее измученное тело ощущало такую негу. Укутанная., дырявой, но теплой шерстяной шалью, она лежала на высокой кочке, покрытой сухим мхом под старой елью, ветви которой были настолько тесно переплетены, что не пропускали ни свет, ни снег. Рядом были аккуратно разложены куски хлеба и сыра! Затвердевшего, заплесневшего, но такого вкусного!

Почти всю зиму ворона болела. То что произошло там, на помойке, как-то странно и вроде беспричинно, надолго лишило ее сил. Она совсем не могла летать и умерла бы от голода и жажды, если бы не Чудо. Каждое утро, она находила рядом еду и воду, чистую воду плескавшуюся в легкой пластмассовой плошечке, мастерски выклеванной по кругу чьим -то сильным клювом.

Конечно же, вороне не терпелось узнать, кто ее благодетель. И однажды ночью, она решила его выследить. Целую ночь, птица не смыкала глаз. Целую долгую, весеннюю, пахучую и звенящую от соловьев, ночь она ждала, придумывая теплые слова, ласкающие фразы для своего невидимого настоящего Ворона. Целую ночь странное нежное чувство рождалось в сердце измученной птицы, бросая тело то в жар, то в дрожь, Под утро в маленьком сердечке Белой уже жила Любовь. Она ждала его. Но он не прилетел...

Прождав три звенящих от пустоты дня и три долгих, давящих камнем ночи, Белая не выдержала. Она знала, где его искать. Она знала, что будет искать. Она знала, что когда будет искать - погибнет!

И тогда, прождав четвертую ночь, Белая решилась. Первый луч еще холодного, раннего, весеннего солнца осветил одинокую белую птицу, парящую над лесом, сделав ее золотой. Нежный гортанный вскрик нарушил утреннюю сторожкую тишину.

Продолжение следует