Степь. Зарисовки.

Автор: Mavlon Ясатай полз по степи. Большая потеря крови и упадок сил не давали подняться на ноги. Желание сократить маршрут оказалось для него роковым. От калмыцкой фермы, откуда он шел до точки в степи, где он жил и работал, по грунтовой дороге идти пятнадцать километров. А если напрямую - по степи, километров восемь, не более. Как раз через курган. Там он и нарвался на волчицу, яростно оберегавшую свой выводок.
Была ночь. Пасмурно. Из-за туч на небе не было видно ни звезд, ни луны. Поэтому он слишком поздно заметил тень, бросившуюся на него с глухим рычанием. Времени хватило лишь на то что бы успеть вынуть нож.


Ясатай виртуозно владел ножом, но сейчас его противником был зверь, а не человек. Схватка была недолгой. То, что это была волчица, он увидел, когда добивал зверя. Набухшие соски. Значит, где- то рядом щенята. Интересно, почему она одна и где же "папаша"? И тут он вспомнил, что несколько дней назад, неподалеку убили волка. Но посчитали его за одиночку. Вот оказывается, где было его семейство.

Руки, ноги и живот Ясатая были искусаны. Из рваной раны на ноге хлестала кровь. Он уже чувствовал слабость, несмотря на адреналин, полученный им в этой схватке. Достав из кармана большой кусок шпагата, он перетянул ногу выше раны. Кровотечение стало меньше. Возвращаться смысла не было, курган, ставший когда- то последним прибежищем неизвестного степного батыра, находился как раз на половине его пути.

Ясатай работал пастухом. На степной точке. На самой границе калмыцкой и астраханской степи. За тридцать шесть лет своей непутевой жизни он успел кое-что повидать. Рожденный в Казахстане русской матерью от отца казаха бросившего их, когда ему было два года, он воспитывался в русской семье, состоящей из матери и бабушки. И лишь немного раскосые глаза и имя напоминали о его принадлежности к казахскому народу.

В семье его называли Яшей но он, когда подрос и узнал свое настоящее имя, потребовал называть его так, как назвал его отец, хотя считал себя русским.


Дальше был развал Союза, срочная служба в "горячей" точке, контузия, дембель, неудачный брак и полное неприятие окружавшей его жизни. Вернее, жизнь не принимала его таким, каким он был. А подстраиваться под нее, меняться Ясатай не хотел и не умел.

Свое непонимание того, что вокруг него происходит, и скорее всего непонимание самого себя, он все чаще стал заливать "горькой", что вылилось в беспробудное пьянство и привело к обычным для этого последствиям: он потерял дом, работу, остался без документов.


Вот тогда- то его, шатавшегося по различным областям в поисках заработка, и нашел даргинец Расул - хозяин одной из точек в степи. На предложение - пасти овец пару месяцев за небольшую сумму, еду, одежду и разумеется спиртное, Ясатай, подумав, что ему терять в принципе нечего, согласился сразу. Так он оказался в степи.

Два месяца затянулись на три года. И не потому, что Расул его здесь удерживал. По прошествии двух месяцев он выложил перед Ясатаем обещанную сумму, но тот понял, что возвращаться ему по- большому счету некуда, и сам решил остаться. Ему понравилось в степи.


Здесь он впервые почувствовал себя человеком. Он был просто...один. Тут, в степи, научился слушать тишину, научился слушать, как поет ветер. Понял, что и у ветра есть настроение. Сегодня ему грустно. Вчера он был зол. А завтра, может, смеяться будет. "Хохочешь падлюка, издеваешься"- радостно говорил Ясатай. -"Меня не проведешь, я сегодня потеплее оделся".

Вообще, на кажущееся полное одиночество, Ясатай был не одинок. Вокруг, на расстоянии десяти километров было множество других таких же точек, оставшихся здесь еще с колхозных советских времен. Позже, выкупленных предприимчивыми даргинцами, приехавшими сюда еще при Хрущеве. На этих точках трудились и жили такие же, как и он, работяги.

Когда он пас свою отару, то пересекался с ними на границах земли, принадлежавшей точкам. Знакомился. Его всегда дружелюбно принимали, считали за своего. И он почувствовал здесь себя своим. Через день или два, благодаря сотовой связи вся округа знала, что у Расула новый пастух, и зовут его Ясатай.


Здешние места чем- то напоминали Карибское море времен пиратов. Сборище неудачников, бывших уголовников, беглых преступников. У всех у них были разные судьбы, разные характеры, но всех их объединяло одно - там за "асфальтом" они были никому не нужным отбросом. Там они не существовали.

А здесь у них был свой мир, у каждого было свое место. И в этот мир, живший по своим неписаным правилам, лишь иногда вторгалась окружающая его среда, в виде участкового и электриков, ремонтирующих обрывы проводов на высоковольтках.


Человек, неопрятный в отношениях с людьми, не пытающийся понять мелких недостатков другого человека и не замечающий при этом своих, долго здесь не задерживался. Вести в степи распространялись с большой скоростью, и о, совершённой кем-то подлостью, моментально узнавали все жившие вокруг соседи.

Точка, на которой находился Ясатай, была в сорока километрах от ближайшей асфальтной дороги. А до ближайшего населенного пункта и того больше.


Жил он в добротной двухкомнатной землянке. Саманные стены, линолеум на полу, телевизор, газовый баллон. Рядом была баня. Кирпичный дом, в котором жил Расул с женой и детьми, кошара для овец, гараж и другие хозяйственные постройки.



Народу больше не было, за исключением изредка приезжающих гостей, и напарников Ясатая, которых иногда нанимал Расул для каких- нибудь работ. И по раннему утру, выведя овец в поле и дождавшись пока тысячеголовая отара перестав "бегать" распасется, расплескавшись по всей степи, он слезал с жеребца, стреноживал его, и сев на ближайшую кочку слушал тишину, тихонько радуясь своей новой жизни.


***
Ясатай полз... Недалеко от кургана он упал. Ноги стали ватными, и как будто, тысяча иголок кололи все тело. Голова горела. Если он потеряет сознание все, конец. Искать лежащего в степи человека, где ковыль по колено, все равно, что иголку в стоге сена. Когда найдут - уже поздно будет.

А хватятся его только поутру. Вчера вечером он перегонял кобылу на калмыцкую ферму. Купивший кобылу калмык наотрез отказался его везти обратно на ночь, глядя, и предложил ему переночевать в домике для рабочих. Ясатай сначала согласился, ворочался какое- то время, а потом встал и вышел из дома, никому ничего не сказав. Да и все уже спали. Он уже и часа не мог прожить без той, что ждала его в землянке... Ясатай часто бывал здесь, поэтому привыкшие к нему собаки не подняли шума. И он пошел.
***
Голова горела… Левее от кургана была другая грунтовая дорога. Доползти до нее - означало получить хоть какой-то шанс. По ней кто-нибудь мог проехать и заметить его. Свой сотовый он второпях забыл дома. Только грунтовка была возможностью остаться жить. А жить у него сейчас было ради чего.

Ужас охватывал его при мысли о том, что после того, как судьба преподнесла ему такой подарок, вот так вот глупо закончить. Он вдруг вспомнил историю с узбеком. Тогда, два года назад...


Второй час ночи. Он сидел на полу землянки, нервно курил и дрожащими пальцами набирал номер телефона Расула. Напротив него лежал молодой большого роста узбек. Из треснутого черепа натекла лужа крови и видна была красновато-белая кашица мозгов. Рядом лежал 25-ти килограммовый металлический блин, бывший, когда то запчастью от комбайна.

Ясатай использовал его как снаряд для физических упражнений. "Расул, спустись ко мне, у нас ЧП"- сказал он, когда тот взял трубку.


"Что здесь было, бля?" – зарычал, зло глядя на Ясатая Расул


"Я спать лег, уже уснул, а он ебаться полез. Еле сшиб его с ног, здоровый гад. Блин ему на голову опустил, не хотел, что бы он поднялся"- ответил Ясатай.

Расул минут десять стоял, угрюмо глядя то на узбека, то на Ясатая, потом ничего не сказав, вышел из землянки.


"Ну, всё, пиздец, пошел ментам звонить"- лихорадочно метались мысли в голове Ясатая, придумывались какие-то отмазки, пришло сожаление того, что он вообще позвонил Расулу - надо было просто уйти по тихому, утром он был бы уже далеко.


Вчера вечером Расул привез этого узбека на точку, что бы тот почистил ему колодец. Узбек работал на арбузных полях, по каким- то причинам ушел оттуда и слонялся по селу. Там его и нашел Расул, и предложил ПОДЗАРАБОТАТЬ . Вечером они выпили с Ясатаем за знакомство, а ночью произошла эта история.

Расул вернулся через полчаса с большим куском брезента, бросил его Ясатаю и сказал: "Положи сюда узбека и все что от него осталось. Лужу на полу ототри, чтобы и следа не было. Потом посыпь золой из печки. И быстрей давай".


Минут через сорок они погрузили тело в прицеп, присоединенный к "Ниве" и с потушенными фарами выехали в степь. Ехали молча. Только один раз, Расул, как бы с сожалением, спросил: "Ну что, как-нибудь мирно этот вопрос можно было решить? Убежать там, или орать бы начал". " Что я, баба, что бы орать? Может у них у узбеков и принято с мужиками ебаться, у нас, у русских казахов не принято"- ответил Ясатай.


Проехав километров десять, они остановились перед небольшим холмом. Раньше, давно, здесь тоже была точка, но после развала Союза точку разобрали на стройматериалы, и, о ее существовании свидетельствовал только этот холм, образованный наслоениями овечьего навоза, который сюда свозили, когда по весне чистили кошару. На каждой точке были такие холмы.


Вдвоем они затащили тело на вершину холма, Расул дал Ясатаю лопату и сказал: "Копай метра четыре. Чтобы наверняка. Ни волки, ни дикие собаки, ни вообще кто-нибудь, чтобы до него добрался". Последние два метра навоз грузился в ведро, и Расул разбрасывал его по краям холма. Стоя на дне четырехметровой ямы Ясатай с ужасом подумал, что Расул вот так запросто, скинув в яму труп узбека, мог бы и его здесь похоронить. Живьем. "Приятное" было бы соседство.
Когда Ясатай закончил копать, Расул сбросил ему несколько сцепленных друг с другом фал, объединенных в один импровизированный канат. Пастух сделал сцепку вокруг своего пояса, а Расул прицепил, другой конец каната к Ниве, и дав по газам вытянул Ясатая из ямы.


Тело узбека вместе с брезентом сбросили в яму. "Бисмилля" - произнес Расул. Ясатай быстро перекрестился. Когда ехали обратно Ясатай спросил: "Расул, а почему ты не сдал меня ментам?". "Только не подумай что мне тебя жалко стало" - ответил Расул -"Менты бы сказали что у меня на точке беспредел творится, бродяги друг друга убивают, каждый раз бы сюда заезжали, рабочих забирать. Или барана в замен требовали. Что бы рабочий остался. Заебался бы я от них откупаться. Узбек нелегал был. Без документов. Его особо искать не будут".


"Короче"- добавил Расул - "Если кому-нибудь пизданешь про это дело, и менты сюда нагрянут и раскопают его, я скажу что в ночь убийства и вообще всю неделю, я был в селе, и двадцать моих родственников и других свидетелей это клятвенно подтвердят. Так что сидеть будешь ты. А как ты допер тело до холма, следаки за тебя додумают. Держи язык за зубами. Понял?" Ясатай утвердительно кивнул головой.

***
Ясатай изменил направление и пополз влево. Не наткнутся на дорогу, он не мог. Завтра среда. В селе базарный день. Рано поутру окрестные чабаны начнут съезжаться в село. Его обязательно найдут. Если он, конечно, доползет и не изойдет кровью. До рассвета уже недалеко. Лишь бы хватило сил. Лишь бы не потерять сознание.

На ум пришла мысль, что этот узбек лежит внутри большой навозной кучи и потешается над ним. Бред. Нет, он доползет. Там дома его ждет счастье, его удача.

***
Она появилась сразу после его дня рождения.
Днюха. Большое событие для пастухов. Повод собраться вместе, пообщаться, обсудить новости, ну и конечно же, грандиозная пьянка.
Новый год и другие большие праздники каждый отмечал у себя на точке. Один, и если повезет - с напарником. Но на днюху, как бы считалось обязательным, проявить уважение и поехать поздравить товарища. Поэтому все те, кто не находился на кочевке на дальнем выпасе и не на перегоне, съезжались на точку к имениннику. Исключение составляли лишь те, кто родился весной. Весной шел окот - овцы давали ягнят, и было не до бухла и шумных сборищ. Тогда, несчастный весенний именинник, отмечал свою днюху в одиночку.


Ясатай уже был здесь почти три года, многих знал, у многих был в гостях, поэтому ожидалось много гостей. С утра отару вывели на недалекое расстояние (по надобности Расул подъезжал к ней на машине), и Ясатай занялся приготовлением к празднеству. Генеральная уборка, баня, а ближе к вечеру перед приездом гостей они с Расулом занялись приготовлением шашлыка.



Гости стали прибывать одни за одним. Землянка сразу наполнилась голосами и сигаретным дымом.

Тут были и давнишние постояльцы степи, и новички, лишь недавно оказавшиеся здесь. Витя, по кличке "нос", весь с ног до головы покрытый шрамами от осколков, полученных в Дагестане в 98-ом.
Ваня, по кличке "стакан", по здешним меркам "приподнявшийся" тут. Калмыки - Ильмес и Батман, отец и сын.

Последним приехал дядь Леша, пользовавшийся особенным уважением среди пастухов. Восемнадцать лет лагерей и восемнадцать лет кочевки по степям. Сел он в первый же день дембеля, заступился за знакомую продавщицу продмага перед двумя молодыми людьми. Дело дошло до драки и он, будучи по форме снял ремень и ременной бляхой одного убил, другого покалечил. Оба терпилы оказались сынками местной партийной элиты, так что получил он почти по полной. Дядь Леша не пил ничего кроме пива, и этим отличался от присутствующих.


Каждый прибывающий, заходя в землянку после официальной части типа: " Ясатайка с днюхой брат! Живи долго!" присоединялся к пирующим и приступал к трапезе. На столе было полно снеди: три больших подноса с тушеной бараниной, приготовленные женой Расула салаты, различные соленья и периодически Ясатай выходил к мангалу за очередной порцией шашлыка. Сам Расул на празднике не присутствовал, лишь один раз зашел, при всех поздравил именинника, хотя сделал это еще утром, поздоровался с мужиками, поговорил немного и сославшись на срочные дела ушел к себе.

Пили чистый спирт. Расул выделил для этого пятилитровую канистру.

Разговоры шли о разном. Сначала обсудили новости, потом пошли интересные истории из личной жизни, разговоры о женщинах, помянули усопших, потом опять о женщинах. Женщин в этих местах было крайне мало. И фактически они были одного сорта - заблудившиеся по жизни откровенные бродяжки.


Острая нехватка слабого пола сказывалась на поведении пастухов. Они иногда уходили поблудить в ближайшее село, что порой приводило к печальным последствиям - тюрьме или больничной койке.



Расходились тоже поочередно. Нескольких повез развозить по точкам Ваня-стакан на своей "копейке. " Последним, как и пришел, уходил дядь Леша. Он никого не ждал, потому что прибыл верхом.
"Что же тебе Расул какую-нибудь путевую бабенку не привезет?"- говорил дядь Леша, улыбаясь и похлопывая Ясатая по плечу. - "Ты же у нас затворник, на блядки не ходишь, проститутку себе привезти его не просишь. Должно же тебе когда-нибудь повезти"- добавил он, сел в седло и умчался в темноту. Как в воду глядел...

Ясатай любил женщин. Но в этой любви была большая несправедливость - женщины не любили Ясатая. Наверное, не было в нем природного обаяния и магнетизма, да и физически он был не особо привлекательным.
Ему просто не везло с женщинами. К каждой своей избраннице он относился более чем трепетно, даже если это была дешёвая уличная шалашовка. На все смотрел серьезно, любую любовную историю планировал завершить браком.

Его пассии принимали это за слабость характера, пользовались этим и манипулировали им. В итоге морально выжатый как лимон, Ясатай очень болезненно переживал это, принимая все близко к сердцу. Когда он разводился с женой, то спросил у нее, почему она уходит от него. На что получил ответ: "Ну, скучно с тобой, с тоски помрешь, неинтересный ты".


Тут, в степи, у Ясатая тоже были женщины. Аж целых три за три года. Это были "дамы" шатающиеся по точкам, нанимавшиеся на работу в поисках спиртного и хлеба. Их привозил Расул. И каждый раз, нанимая женщину на работу, Расул втайне надеялся на создание так называемой "луковой" семьи, рассчитывая этим надолго привязать Ясатая к своей точке. И в самом деле: баба у тебя есть, водка есть, деньги я тебе плачу, хочешь дам скотину, куда тебе идти от меня?


Но ни одна из этих женщин не собиралась становиться "луковой" женой Ясатая. Отработав месяц и получив положенную сумму, пускалась в дальнейший путь."Хуево ебешь, раз даже такая старая кочерга здесь не задержалась"- сказал Расул, Ясатаю, когда отвез на асфальт последнюю, довольно изношенную бабенку.

Ясатай на это не обижался.

***
На следующий день после днюхи, Ясатай припозднился. Часа три проплутав с отарой в тумане, вышел, наконец, на точку. Степной ветерок не выветрил похмелье до конца, поэтому он думал только о том, как бы побыстрей получить положенные, ему в зимнее время 150 грамм чистого спирта, поужинать и быстрей лечь спать.


Его, как обычно, встретил Расул и когда они вместе заводили отару на бас, сказал ему: "Там у тебя женщина. Я привез. Вот, только что. Смотри, что бы все без беспонтовых движений было. Не дай бог она мне пожалуется. Я с тобой поступлю так, как ты с тем узбеком поступил." Он это каждый раз, когда привозил женщину, говорил." Расул, ты же знаешь у меня всё по обоюдному согласию"- усмехнувшись, сказал Ясатай, и зашагал в свое жилище.
Когда он зашел в землянку, то сразу почувствовал запах духов. Не перегара, а тонкий запах духов. И вместо распластанной на топчане пьяной бабы увидел сидящую и глядевшую на него большими голубыми глазами женщину.


На вид лет 35-ти. Немного полновата. Короткая стрижка. На щеках румянец. Одета в черный батник, голубые джинсы, сапоги на высоком каблуке. Теплая женская кожаная куртка висела на вешалке. И никаких следов алкогольных запоев на лице. На очень красивом лице, как показалось Ясатаю.

Она совершенно не была похожа на тех женщин, которые здесь бывали. Она не должна была оказаться здесь. Никак не вписывалась в этот интерьер. Всё это сильно смутило Ясатая.

Сразу было видно, что женщина немного напугана. "Привет. Как тебя звать?"- как можно дружелюбнее спросил Ясатай. "Татьяна, можно просто - Таня"- тихонько ответила она."Меня Ясатай, просто Ясатай"-сказал он.


Знакомство состоялось. Дальше был ужин. Ясатай сразу понял, что эта женщина чистый спирт пить не будет - поэтому не предлагал, и сам пить не стал, дабы не смущать ее, несмотря на похмелье.

Заверив ее в том, что ничего ей не надо бояться и никто ее здесь пальцем не тронет, он спросил ее, как она здесь очутилась.

Оказалось, что Таня здесь совершенно случайно. Она, таким образом, хотела скрыться от своего бывшего мужа. Они хоть и были разведены, но жили вместе в одной квартире в городе.

Он долго не хотел ее отпускать. Таня очень боялась его. Она выбрала момент и решила уехать в Саратов. У нее там мама и брат. Есть свой дом. Так он перехватил ее на вокзале, силой усадил в машину и повез куда- то в соседнюю область к своему другу на дачу.

Отобрал у нее сумку, деньги, документы, сотовый, и порвал, уже купленные ею, билеты. Она чувствовала, какие ужасы будут твориться с ней на этой даче.

Абсолютно безбашенный тип. Поэтому, уже на федеральной трассе, когда он пошел заплатить за топливо и купить что-нибудь в магазине, она выбрала момент, выскочила из машины, выбежала на дорогу и тормознула первый попавшийся автомобиль, чуть не попав ему под колеса. Это оказалась Расуловская "Нива".

"Девушка, я сейчас в степь сворачиваю"- говорил ей Расул, на ее настойчивые просьбы взять с собой. "Мне всё равно куда, только побыстрей заберите меня отсюда"- просила его Таня. "Садись, ты же не от ментов бежишь?"- спросил Расул. Таня отрицательно закивала головой и залезла в машину. Она облегченно вздохнула, когда они свернули с асфальта на грунтовку и стали быстро удалятся от дорожных огней в заснеженную даль, и ее нисколько не смутил, этот мрачноватого вида, кавказец.


"Поработаешь у меня месяц, получишь денег, отвезу на вокзал. Посажу на автобус, на какой тебе нужно"- говорил ей Расул когда вез ее по степи. "А что делать надо? Я коров доить не умею"- с осторожностью отвечала она. "Нет у меня коров. Ничего не надо доить. Убираться, готовить еду, курей кормить, ну еще что по мелочи. Нет, не у меня. У меня жена для этого есть. В рабочем помещении. Где пастух живет. Не бойся, никто тебя не тронет. Аллахом клянусь. Он мужик хороший. Давно уже у меня. Я его хорошо знаю"-смеясь отвечал ей Расул. Он хитрил. Сейчас навалит снег. А через месяц, когда ей надо будет уезжать, все растает и будет такая распутица, что еще недели три по степи только на бульдозере можно будет проехать. И у него будет двое рабочих. Ясатай будет вместе с ним заниматься только окотом, не отвлекаясь на бытовые проблемы. А во всем остальном он говорил правду.

***

Ясатай полз… Он, то цепляясь пальцами за небольшие кочки, то отталкиваясь локтями, подбрасывал свое тело. Красные круги расходились перед глазами. Дорога должна быть уже недалеко. А там уже можно будет отдохнуть, не боясь потерять сознание. Сейчас отдыхать нельзя - сразу клонит в сон.


Он вдруг почувствовал запах ее духов. Тонкий, нежный аромат. Он пьянил Ясатая. "Что у тебя за духи? Как называются"- спросил он у Тани, в вечер знакомства. "Шанель Шанс". Нравится?"- ответила она. Ясатай буркнул что- то невразумительное, хотя на самом деле наслаждался ее запахом. Запах настоящей женщины. Запах другого мира, другой жизни. Он уже почти забыл его.


В тот вечер он, выделив ей топчан в соседней комнате и чистое постельное белье, долго не мог уснуть. Что-то необъяснимое и волнующее откуда-то издалека потихоньку проникало в его сердце. Нет, он не думал о сексе. Хотя мысль о том, что в соседней комнате лежит красивая женщина, которая находится в его власти, возбуждала его.


Но сейчас, воспользоваться ее положением и залезть на нее, для Ясатая было равносильно тому, чтобы раздеть до гола ребенка и, потешаясь смотреть, как он плачет и ежится от холода. И он гнал эту мысль еще на подлете.


Когда прошло несколько дней, Расул спросил у Ясатая: "Ну что, уже на одном топчане спите?". "Нет, она отдельно отдыхает, у меня тесно для двоих"- ответил Ясатай. Расул лишь недоверчиво ухмыльнулся.
Таня оказалась хорошей хозяйкой, быстро научилась правильно топить печку кизяком, и когда Ясатай приходил с отарой из степи, его ждали чистота и вкусный ужин.


Да и сам он стал преображаться на глазах. Стал тщательней следить за собой. Когда только появлялись волоски на его реденькой, доставшейся от казахских предков бороденки, сразу избавлялся от них.


За ужином она рассказывала ему о своей жизни. Ясатай готов был часами слушать ее. Не делать вид, а именно слушать ее. А ведь правильно говорят - слушайте женщину, и она расскажет тебе всё. И вы поймете, какая она. А когда вы поймете ее, она потянется к вам. И Ясатаю показалось, что Таня потянулась к нему.

"Ну, ты теперь прямо все обо мне знаешь" – смеясь, говорила ему она. "Да рассказывай, это не страшно, ты уедешь, и больше никогда меня не увидишь"- тоже со смехом отвечал Ясатай.

Ясатай все реже и реже стал пить. Сначала он объяснял свои выпивки необходимостью не простыть в степи, но когда увидел, что Таня этим недовольна и вовсе перестал ходить к Расулу за спиртом. "Ээээ, да она так из тебя алкаша человека сделает" - как всегда с иронией говорил ему Расул.


Дни быстро пролетали. Как и ожидалось, в середине февраля выпало много снега, а в конце пришла оттепель, и начался потоп. Пошел мартовский окот и Ясатай вместе с Расулом весь день проводили в кошаре с овцами. А когда наступал вечер, Ясатай шел в баню и потом быстрее ветра летел в землянку, где его ждала Таня.

Ясатай страстно желал ее, но Таня не давала никаких намеков, а он, не хотел разрушить невидимую хрупкую нить натянутую между ними. Боялся разрушить. Он все чаще с тоской думал о том, что она должна скоро уехать и радовался распутице.



Наконец дороги стали просыхать, и Таня все чаще стала рассказывать о своем доме в Саратове, о разговоре с мамой, которой она звонила c тeлeфонa Ясатая. О том, что ее бывший муж переслал ее документы в Саратов и перестал ею интересоваться, о будущей своей жизни. И как- то, в один из вечеров Ясатай сказал ей: " Тебе не место в этом сарае Таня. Дороги высохнут, и ты должна быстрее уехать, тебя ждет нормальная новая жизнь. Тут в землянке, место только для таких дурачков как я".


"Если я уеду, то только с тобой. Я же вижу, как ты на меня смотришь. Ты настоящий мужчина Яша. Ой, прости, Ясатай. И хоть ты и наделал кучу ошибок, ты не перестал им быть. Это видно было по тому, как ты ко мне отнесся. Я видела многих людей в жизни, но мужчину встретила в степи"- тихо, опустив глаза, сказала она.


"Да называй меня хоть сухой лепешкой, мне всё равно приятно"- радостно крикнул Ясатай... Эта ночь подарила ему счастье. Она лежала у него на груди и щебетала о чем- то. А он лежал, и вне себя от нахлынувшего на него восторга, думал о том, что как мало оказывается человеку надо для счастья. Просто, что бы рядом был родной и близкий тебе человек. И что бы понять эту простую истину ему пришлось пройти через все это, оказаться на самом дне.


Возможно и тогда, давно, рядом были эти родные люди. Но он не заметил их. Оттолкнул от себя. Его не любили, потому что он никого не мог понять или не хотел понимать. Он стремился к тому, что бы его поняли, но не стремился понять других. Его охватывал восторг от единения с близким ему человеком. Кайф, несравнимый с алкоголем. Он больше никогда не будет пить хмельную, вонючую жидкость...

***

Ясатай заполз на небольшой пригорок и попытался разглядеть дорогу. Еще темно, ничего не видно. Видно только свет фонаря на столбе, на его точке. Она недалеко. Километра два. Кричать бесполезно. Ветер идет оттуда. Отчетливо слышен лай собак… Он вчера вечером, подошел к Расулу и попросил расчет, сказав, что они с Таней уезжают. "Я так и знал что это произойдет"- сказал Расул -"Что она уведет тебя отсюда. Нет сейчас у меня такой наличности. В общем так. Оседлаешь кобылу, и перегонишь ее к калмыку Лёве, он у меня давно ее выпрашивает. За 40 тысяч. Это будет твой расчет. Назад он тебя на машине привезет. И деньги заодно. Ты уже, смотрю, недели две ходишь, сияешь и скачешь как сайгак. Все-таки вы спите на одном топчане. Завтра перегонишь, а послезавтра я вас отвезу".


"Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Я сейчас перегоню кобылу, получу расчет, и уже завтра ты нас отвезешь"- сказал Ясатай и пошел запрягать лошадь. Он торопился начать новую жизнь. Уже на полпути он вспомнил, что оставил сотовый дома. Но что с ним может случиться, когда судьба так улыбнулась ему?

Вышедшая на мгновение из-за туч луна осветила колею дороги. Метров семь. Последний рывок. Казалось бы, все силы его предков-кочевников по отцовской линии сейчас собрались в нем. Он пополз. Колючие кочки больно ранили искусанный живот. Все, дорога. Он лежал на животе и чувствовал, как из него, вместе с кровью, по капле выходит жизнь. Он смотрел на дорогу. Скоро будет рассвет. И теряя сознание, вдруг увидел ее глаза. Прекрасные глаза. Они излучали удивительный свет. Свет... Свет... Фары автомобиля... Фары автомобиля... Ясатай поднял руку...