На заработки

Автор: Serg_ Сергей Банцер

На заработки


В общем, собрались мы ехать. Я, Ромчик и Николай. Ромчик флегматик, поэтому как выпьет, то сразу ложится спать. Я тоже флегматичный, а Николай холерик. Холерики это такие люди, что как выпьют, то сильно общительные становятся.
Про флегматиков и холериков это всё Николаю в вытрезвителе рассказал сержант один. Этот сержант почему-то такой умный, что ему даже кличку менты дали - Голова. Вот этот самый Голова и сказал Николаю, когда оформлял его на отрезвление, что он, типа, холерик. Это по складу характера. А по складу ума Николай харизмат. Ну, харизматы это такая разновидность холериков.
В вытрезвителе Николай был уже три раза. Всё из-за того, что он, когда пьяный увидит мента, то подходит к нему и начинает с ним знакомиться. Прикол такой, что ли у Коляна, кто его поймёт.
На вокзал мы пришли рано, поезда ещё не было, ну что делать? В буфет пошли. Раздавили там пузырь на троих, время и побежало. Да так, что чуть на поезд не опоздали. Пока тосты произносили, тётка по радио посадку уже несколько раз объявила. Хорошо, Ромчик вслушался, блин, чуть не опоздали! Баулы похватали и побежали на перрон.
А там возле вагона такое... Челноки откуда-то возвращаются, бабы в основном. Загородили своими баулами все подходы, ни пройти, ни проехать. И, главное, все стоят, в вагон не заходят. Стоят и что-то блеют, ну, как козы всё равно. Мы подошли.
– Мущина, мущина... Пусть мущина зайдёт первым...
Это у них, оказывается, обычай такой, ритуальный, ну как гороскоп, вроде. Для приманывания удачи. А Николай из нас же самый корпусной. Челночницы на него стали пальцем показывать и блеять:
– Вот мущина, вот мущина!
Ну, Колян голову набычил, да, я мужчина! А бабы и расступились перед ним. Только поднялся Колюня по лесенке, а бабы решили, что ритуал закончился, и наподдали снизу.
В общем, затоптали Николая. Простоял он в межтамбурном пространстве в шоке, пока челночницы не сели все.
Ну, как поутихло всё, мы тоже с Ромчиком зашли в вагон и стали размещаться. Николай, потому что посадочный стресс получил, в плацкарту заселился, а мы с Ромой на боковые места напротив. У Коляна в отсеке на нижней полке пожилой челнок оказался, по имени Тамара. Тамара легла на койку, закрыла глаза и стала стонать. Но зато вверху молодуха разлеглась, Тамара её Нинель называла. Красивая такая, здоровая, как коняка. В синих рейтузах, в футболке с фоткой буйвола и бюст брутальный такой.
Короче, как поезд поехал, Нинель стала колбасу есть. А бюст у неё на рельсовых стыках стал туда-сюда ходить всё время. Ну, реально так, как шатнёт вагон, так он как маятник, туда-сюда, туда-сюда! Николай, аж про стресс свой посадочный забыл, на бюст снизу смотрит и лыбится, как павиан. Четвёртой в его плацкарте была какая-то седая старушка, не челнок. Она испуганно косилась то на баулы, то на стонущую Тамару. А баулы те на третьих полках под потолком самым лежат, посыпятся, нас же всех тут как курей придушат, в самом деле, страшно.
Через полчаса Тамара кое-как оклемалась, перестала стонать и стала с Ниной с верхней полки переговариваться. Из разговора я понял, что в Мишкольце на базаре она продала одиннадцать миксеров и два утюга. И что у неё было вообще три утюга, но третий у неё на базаре украли цыгане. А миксеры её свояк с радиозавода вместо зарплаты получил и дал ей на продажу. Ещё свояк поменял часть миксеров на шахматные доски, но их почему-то все забрали на таможне. Миксеры оставили, а шахматные доски конфисковали в пользу государства. И ещё я понял, что на таможне им крупно не повезло, потому, что они нарвались на какую-то страшную бригаду таможенников, состоящую только из женщин. Тамара и Нина почему-то называли эту бригаду "детдомовской" и даже на шёпот перешли, когда говорили о ней.
Ну, поезд как разогнался, а что делать, короче, мы тот пузырь, что в буфете не прикончили, достали и ещё один припасённый. Снедь там всякую, колбасу, лук, курицу копчёную на столике разложили. С завтрашнего дня типа новая жизнь начнётся, а сегодня отдохнуть можно пока в пути. Ромчик выпил, пожевал курицу и полез наверх на свою полку спать. Меня тоже что-то в сон клонить стало. А Колян же харизмат, он, как выпьет, то не сидится ему вообще, общаться хочет, причём интересно ему общаться только с незнакомыми. Лучше тогда ему не мешать. Если окружение женское, пусть даже старые там, то Николай всегда начинает рассказывать, что он спецназовец. Короче, взял он недопитый пузырь и стаканы и пошёл в свой отсек искать общения. А там же женщины одни, вот он и заладил:
– Еду на спецзадание! Смертельный риск. Опасно для жизни.
Ну, как обычно. Седая старушка перепугалась сразу и креститься стала. А Колюня продолжает бредить:
– Спецприём каратэ - калека! Удар - кирпич пополам! Концентрация внимания, расширенное сознание, угол обзора триста пятьдесят градусов по кругу! Спецобучение, подписка о невыезде.
Тут Нина набок перевернулась и рукой подпёрлась чтобы Колюню видеть. Вроде как та тётка на картине какого-то художника, я в одной книжке видел. Только та тётка типа голая совсем была, даже трусов не было, а Нина в рейтузах и футболке, но всё равно похоже.
– Ой, не сочиняй, - сказала Нина.
Колян встрепенулся, потом взял пузырь, разлил водку по стаканам и сказал:
– Чтоб я сдох! Один удар ногой в голову, четыре трупа! Давай выпьем! Николай сегодня пьёт, а завтра может ему каюк! Мы же даём подписку не применять спецприёмы!
Нина достала колбасу, сделала бутерброды, один Коляну дала, второй себе. Ну, они, короче, выпили, Колян бутерброд дожевал, а потом стал так подмигивать Нине одним глазом, типа как заговорщик. Нина тоже раскраснелась вся от выпитого, красивее той тётки голой с картины стала точно! А Колян всё ей подмигивает и головой крутит как павиан. А потом говорит:
– Нинель, а пойдём, покурим, сколько там той жизни?
Нина ноги свесила с полки, ух! В натуре, как у штангиста Андерсона, я на картинке в книге одной видел! Его потом Юрий Власов победил. Ну, короче, свесила ноги... Повезёт же дураку какому-то! Ага, и говорит Коляну так – а пошли!
Двинули они по проходу с Коляном в тамбур, на футболке у Нины спереди буйвол, а сзади цифры "63" и надпись по-английски. Колян за ней идёт, озирается, головой вертит, и теперь мне уже подмигивает заговорщицки.
Народ в вагоне стал постепенно засыпать. Старая Тамара на нижней полке перестала стонать, зато стала храпеть. Точно как батин лодочный мотор перед тем, как заглохнуть. А Колюня с Ниной вернулись через полчаса, но не одни, а привели с собой какого-то прикольного чувака носатого в коричневой кожанке, типа грузина. Нинель по возвращению из тамбура совсем раскраснелась, ну как роза стала, и опять полезла к себе наверх. А Колян сел в ногах у бабушки, достал из своего баула припас, разлил по стаканам самогон и общаться с грузином полез.
– Русский водка! Давай, Гиви, выпьем за нашу с тобой дружбу!
Грузин, которого Гиви звали, сунул в стакан свой орлиный клюв и осторожно понюхал. Потом покачал так головой, но выпил. Видно непривычные они там в горах к нашему самогону. А Колян извлёк из промасленного свёртка кусок фаршированного мяса и протянул его грузину. Тот рассмотрел кусок на просвет и спросил:
– Холодэц?
Колян улыбнулся и нового друга по спине похлопал:
– Не, это швэнс. Из желудка свиньи. Сам режу, сам кровь выпускаю. Давай, Гиви, выпьем за то, что ты мой самый лучший друг!
Грузин головой замотал, не могу, мол, ещё то не опустилось. А Колян не унимается:
– Давай выпьем, кто знает, что будет завтра. А пока я ещё живой!..
И тут вдруг сверху Нинель закричала:
– Я хочу выпить, Николай, за то, чтобы тебя не убили!
Колян может и спать бы уже полез, но как услышал такое, то вздрогнул аж, как будто его током шарахнуло. Ясное дело, все беды от женщин. Тем более с таким бюстом, как у Нинель. Брутальный бюст, да... Короче, передёрнулся Колян и закричал, показывая на грузина пальцем:
– Меня не убьют! Грузин меня спасет!
Народ аж просыпаться начал и ворочаться в койках от его крика. А Колян, блин, не унимается, пальцем в носатого тычет и орёт:
– Грузин стрелять в меня не будет! Это мой брат!
Грузин удивился и пожал плечами:
– На хрен ты мне нужен чтоб в тебя стрелять?
Тут Колян вскочил и стал дёргать Нинель за ногу:
– Вот видишь! Грузин не будет в меня стрелять, слышишь?!
Потом вдруг бросил дёргать Нинель, повернулся к грузину и сказал:
– Пойдём в ресторан, друг! Я угощаю!
Короче, пошли они в ресторан. Хоть тихо стало. Народ опять позасыпал, ну, и я типа тоже прикемарил. А Ромчик давно спит на верхней полке, только ногу в рваном носке в проход свесил.
Потом Колян из ресторана вернулся. Злой как чёрт, уже без грузина, что-то под нос бормочет. Что-то типа:
– Где мой ножик выкидной, поубиваю как курей всех!
То ли украли у него в ресторане выкидной ножик, то ли потерял по дороге. Побормотал так минут десять, а потом сел в ногах у бабушки и затих. Я уже думал, заснул Николай, но оказалось, что нет. Через некоторое время он стал расталкивать спящую бабушку. Та проснулась, на него уставилась с испугом, седые волосы растрёпаны, ничего не понимает со сна. А Колян ей говорит:
– Мама, прости меня!
Бабуля головой вертит недоуменно, говорит, мол, всё путём, лягай, сынок, спать. Колюня головой поник совсем, и всё только повторяет:
– Нет, мама, прости меня...
Бабуля уже и так и сяк, мол, простила я тебя, предъяв никаких нету, иди спать. Ну, Николай посмотрел на неё так недоверчиво, потом махнул рукой и полез спать. Я уже думал всё, хоть засну теперь, наконец, но нет. Потому что Колян не к себе на полку спать полез, а почему-то к Ромчику. И не с краю, а под стенку втиснулся. А Николай фронтмен же, недаром женщинам нравится, разлёгся на койке. Ромчик держался, держался, а потом свалился вниз. Но подниматься не стал, только отполз в сторону и затих в межкоечном пространстве.
Николай, хоть и на полке один остался, но тоже долго не продержался. Загремел вниз, да не так, как Ромчик, а с таким грохотом, что народ в вагоне аж храпеть перестал и заворочался. Но после падения Колюня не остался лежать на земле, как Ромчик, а, в натуре подскочил как мячик на полметра, потом метнулся к бабушке и заорал:
– Мама, мама! Я упал!!!
И пальцем показывает со страхом на полку, где только что лежал. А старушка тоже реально разозлилась и сама уже кричит:
– А чего ж ты полез до него!?
– До кого? – изумился Колюня.
– До Романа!
Колян стал озираться по сторонам.
– До Романа?! Какого Романа?
Потом он, наконец, увидел спящего между койками Ромчика и сказал:
– Он меня попросил.
– Ну, так иди и спи, – крикнула бабушка
– Я боюсь, мама, я опять упаду!
– Та отстань ты, черт пьяный!
Николай вытаращился опять изумлённо на бабушку и пожал плечами:
– Мама, я не пил!
Бабушка изловчилась и, упершись одной ногой в Николая, столкнула его с полки. Николай осел на пол и на некоторое время затих.
Я только глаза закрыл, засыпать потихоньку начал, как Колюня опять зашевелился и видимо стал обдумывать, чем бы ему заняться. Рассматривал так предметы окружающие, пока не наткнулся взглядом на храпящую на нижней полке Тамару. Ну и стал пристраиваться, чтобы лечь рядом с ней. Тут уже Тамара завизжала на весь вагон:
- Ой, уйдите от меня, уйдите!!! Я же не молодая! Я старая уже! Уйдите, пожалуйста! Вы что, не видите, что я старая?!
Николай, если задумал что, то остановить его невозможно. Но и Тамара, видно челнок опытный, уперлась спиной в стенку, а ногами в Николая и вытолкнула его на пол.
Короче потерпел Колюня два фиаско кряду. Но спать не пошёл, а стал доедать остатки пищи, лежавшие на столике. Доел, встал и как лунатик двинулся вглубь вагона. А потом запел из глубины какую-то песню свою:
– Ой, ё-й-й... Ой, ё-й-й!.. Ой, ё-й-й..., гопа, гопа...
Короче, народ от пения Миколы опять храпеть перестал, проспаться начал. Я посмотрел на часы. Был третий час ночи. А Колян петь перестал и стал кого-то звать так тоскливо из глубины вагона:
- Таня! Таня...
Так и звал Таню, пока опять возня не началась, и женщина какая-то не заверещала:
- Пошел вон, кобель поганый!!!
После этого Николай затерялся и окончательно затих где-то в недрах вагона.
В семь часов утра Ромчик и стал теребить меня за плечо, испуганно тыча пальцем в окно:
– Серёга, мы куда-то едем!
Бабушка тоже уже проснулась и укоризненно сказала:
- Вы едете в поезде!
Ромчик аж оторопел:
- В поезде?
– Да, в поезде! Вы пьянствовали всю ночь!
Рома ещё больше удивился:
– Кто пьянствовал?
– Я пьянствовала! – крикнула бабушка.
Рома, если юмор тонкий, то он не понимает. Изумлённо уставился так на бабушку и только головой покачал.
Тем временем и Николай откуда-то явился. Идёт, шатается и в кошелёк пустой заглядывает. Как бы припомнить что-то хочет, но не может. Идёт и бормочет:
– Все деньги куда-то делись. И ножик выкидной.
Ну, я ему напомнил:
– Ты же с грузином вчера в ресторан ходил.
– Грузином? А откуда он взялся?
– Да ты с Ниной его и привёл. Братались вы тут, за дружбу пили, ты кричал, что он тебя спасёт. А потом вы в ресторан пошли.
Николай почесал затылок и видно что-то вспомнил.
– Ну, да. За дружбу. И в ресторане, видать, я платил. А потом грузин чего-то вспылил и стекло в витрине разбил. Кажется, за витрину я тоже заплатил...
Въехали мы на станцию, взяли свою поклажу и вышли на перрон. Дождик такой холодный моросил, мелкий, противный. И тут грузин идёт, реально вчерашний, от соседнего вагона. В одной руке чемодан, а вторая забинтована. Николай, как увидел его, отвернулся, воротник куртки поднял и пошёл к выходу в город.

http://www.webslivki.com/