Кассовый проект

Автор: Братья Ливер От кондиционера тянуло фреоновой прохладой с запахом пыли и водорослей. На стене часы с шизофреническими извилистыми стрелками отщёлкивали время. Я закинул ногу на ногу и глубже вдавился в диван – кто его знает, сколько ещё придётся ждать? От нечего делать рассматривал своих двойников в зеркальных стенах комнаты. Остальные типы, дожидавшиеся вместе со мной, проводили время не менее содержательно: выискивали что-то у себя под ногтями, копались в телефонах, судорожно зевали.
- Надеюсь, раз мы – финалисты, то нам всем чего-нить перепадёт, а? – улыбнулась брюнетка в тесном платьице, нервно поправляя причёску.
- Ну, вообще, да. А то неудобно получится, если денег отвалят только мне. Придётся вас четверых шампа-ааанским поить, - отреагировал кабанчик с пузом между колен. Все вежливо загыгыкали над его толстой шуткой.
Я ещё раз скользнул взглядом по их лицам: кроме брюнетки и кабана своей участи дожидались молчаливый тип с собранной в «хвост» гривой, а также плюгавый бородач в очках. Он сидел ближе всех ко мне, и от него веяло запустением и гнилыми зубами. Я отвернулся: смотреть на своих клонов в зеркалах было куда приятнее.
Оправдывало ли меня то, что я оказался здесь во многом случайно? Пожалуй, нет. На информацию о некоем «Фонде Романа Волкопляса» и проводимых им акциях я наткнулся в интернете. Из любопытства, придури и небольшой нужды в деньгах на совершение переворота в кинематографе я отправил заявку, прицепив к ней пару своих короткометражек. Напомнило мне об этой истории только письмо от оргкомитета, в котором меня поздравляли с выходом в финал и просили явиться на собеседование. И вот теперь я сидел в зеркальном ящике на двадцать седьмом этаже бизнес-центра, а рядом со мной беспокойно ёрзали другие претенденты. Я тоже немного нервничал: из-за дурацкого собеседования пропадал заранее купленный билет на футбол.
Наконец к нам вошёл мужчина в костюме и, выронив на ходу дежурное приветствие, уселся во вращающееся кресло напротив монитора в полстены. Вошедший смахивал на вояку с внушительной выслугой лет и всё время поёживался, как будто ему было тесно в костюме. Представившись исполнительным директором фонда Петром Филипповичем Волобуевым, он уставился на нас с ободряющим прищуром:
- Уважаемые соискатели, чтобы не терять время, я, с вашего позволения, сокращу вводное слово. Вы и так знаете, что грант, вручаемый нашим фондом, предназначен для наиболее смелых, социально активных и не боящихся экспериментов мастеров своего дела. Художников, инженеров, общественных деятелей. Сумму вы тоже знаете, деньги под реализацию своего самого крупного проекта получит по итогам нашего собеседования только победитель.
При этих словах брюнетка в узком платьице выразительно вздохнула, а её груди стали приподниматься над вырезом так, как подошедшее тесто лезет из кастрюли. Пётр Филиппович внимательно посмотрел на них и продолжил:
- Ваши анкеты и работы я изучил от и до, поэтому имею полное представление о каждом. Думаю, вам не помешает и между собой познакомиться. Прошу.
Через пять минут я знал, кто достался мне в конкуренты. Кабановатый тип оказался коммерсантом, владельцем сети релакс-салонов. Девица отрекомендовалась дизайнером модной одежды. Молчун – программистом, запатентовавшим уникальный автоматический генератор заявлений и объяснительных. А борода в очках объявила себя редактором таблоида «Эстетический фюрер». Имён я не запомнил.
Потом около часа я дремал под звуки демонстрации конкурсных работ финалистов. Плазма на стене озарилась отрывком моей независимой короткометражки, релакс-магнат шелестел бизнес-планами, брюнетка рассказывала о клатчах для бучей, изобретатель щёлкал мышью, производя кипы канцелярских шедевров с любыми исходными данными.
После того, как ярмарка достижений закончила свою работу, Пётр Филиппович объявил:
- Ну и напоследок одна небольшая формальность. Вы понимаете, что отличает тех, кто может создать нечто принципиально новое. Это готовность к риску. Свобода от стереотипов. Умение мыслить нестандартно. Поэтому каждого из вас я попрошу выполнить персональное задание. Оно поможет понять, насколько вы готовы перешагнуть собственные рамки.
Пётр Филиппович поднялся с кресла и приблизился к коммерсанту:
- Давайте, вы будете первым. Вам повезло – всего лишь стандартный вопрос любого собеседования. Итак, почему мы должны предпочесть именно вас?
- Ну это… Я целеустремлённый, стрессоустойчивый… ну там… имею чёткую программу, - зашлёпал губами кабановатый молодец.
Волобуев помотал головой:
- Этого мало. Мало. Пока вы в моих глазах по-прежнему один из них. Решительнее. Жёстче. Чем именно вы лучше? Почему мы сделаем ошибку, если выберем не вас?
В заплывших глазках коммерсанта вспыхнули ядовитые огоньки:
- Да почему, почему… Вы посмотрите на них-то. Мямли и рохли. Дрищи и мечтатели. Тьфу!
Среди тех, кто ещё недавно смеялся над кабаньими шутками, пронёсся ропот.
- Я п-попросил бы вас, - выдавил редактор «Фюрера» и густо покраснел.
Пётр Филиппович зажмурился и облизнул губы. Жирный ухмыльнулся, разгоравшийся кураж проступал на его рыле вместе с потом:
- Ничего конкретного, только разлюли-малина, блять, какая-то. Один я тут реальное дело делаю. А эти – пффф, детский сад!
- Я попросил бы вас! – зачем-то повторил бородач. Мне показалось, что он начнёт наливаться фиолетовым, потому что краснеть дальше ему уже было некуда.
Пётр Филиппович удовлетворённо хмыкнул, водрузился обратно в кресло и сделал пометку в бумагах. Я снова оглядел претендентов: их лица ещё больше напряглись и приобрели какую-то крысиную сосредоточенность.
По мере выполнения индивидуальных заданий я всё лучше понимал: мои шансы на победу, пожалуй, стремятся к нулю. Соперники не просто перешагивали собственные рамки – они перепрыгивали их с разбегу. Изобретатель легко согласился на предложение Петра Филипповича переориентировать свою программу на написание доносов. В качестве тест-драйва он обязался вбить в неё данные собственной жены и отослать получившуюся телегу ей на работу.
Брюнетка не стала спорить с тем, что лучшая женская одежда – та, в которой ходила Ева. Выпутавшись из своего трикотажного кокона и стряхнув его на пол, дизайнерша покорно пересела ближе к Петру Филипповичу, чтобы он мог лучше рассмотреть фасончик.
Редактор орал в телефонную трубку:
- Дима… Дим… Номер не заверстали ещё? Нет? Тогда текст в моей колонке поменяй там, а. Напиши, что я… Так. Что я недотраханный мандюк с червяками в бороде и свищом в жопе. Что? Да потом объясню… Да-да, так и пиши: ман-дюк. И что журналом нашим подтираются бомжи на теплотрассе.
В этот момент я заметил, что Пётр Филиппович очень серьёзно на меня смотрит без того сытого прищура, с которым глядел на остальных.
- Ну и вы, - обратился он ко мне. – Скажите, если мы предоставим вам грант на съёмки фильма, ведь вы же дадите мне право немного переделать сценарий? Да? И если я попрошу… ну скажем… роль героя-любовника. Вы же не откажете?
Я поднялся с дивана, выразительно шагнул в сторону Петра Филипповича и ответил:
- Конечно же, откажу. В моём фильме не может быть героя-любовника, у которого пиджак не сходится на пузе. Но как только мне понадобится кто-то на роль мудака-самодура с потной лысиной, я сразу обращусь к вам или ещё к кому-нибудь из вашего фонда.
Пётр Филиппович смотрел на меня так, как будто я вынул из штанов гадюку. Соискатели забушевали.
- Гоните его! Отнимает только время и всё, - сквозь бороду верещал редактор.
- Вот! – торжествующе потрясал сарделькообразным пальцем коммерсант. – А я же говорил: раздолбаи и бездельники. И этих остальных туда же!
- Он не готов к риску. Не умеет мыслить нестандартно, - кричала брюнетка, покрываясь гусиной кожей под кондиционером.
Кулибин программирования многозначительно похрюкивал в ноздрю.
- Всего хорошего, нестандартные, - попрощался я и вышел, не придержав дверь.
Уже на следующий день я забыл бы про эту дурацкую историю, если б не телефонный звонок. Мятный голос в трубке поздравил меня с победой в конкурсе и просил явиться в дирекцию фонда, чтобы подписать бумаги и предоставить реквизиты.
- Чёрт знает что, - сказал я своему небритому отражению и побрёл на поиски наименее грязной рубашки.
Пётр Филиппович принял меня в том же кабинете с зеркалами и кондиционером. После моего красивого ухода там почти ничего не изменилось, разве что на стёклах прорезалась пара трещин. Исполнительный директор рассказал, что кандидат в рокфеллеры из релакс-салона немного побуянил в конце собеседования, пытаясь веско доказать, кто именно тут человек дела.
- Наверно вы удивлены нашим выбором? – жмурясь на меня, спросил Пётр Филиппович. – Не удивляйтесь. Не надо. Не всё так очевидно, как может показаться на первый взгляд. Да, остальные, в отличие от вас, ярко продемонстрировали свою лояльность. Но они слишком поверхностны, а их реакции были примитивными и предсказуемыми. Вы же показались нам личностью более сложной и высокоорганизованной. Ваш потенциал выше. И это прослеживалось в том числе и из того, как вы отреагировали на предложение, которое сочли неприемлемым. Уверен, что мы очень продуктивно посотрудничаем. Вы же взрослый человек и знаете, что чёрное и белое - это по своей сути только ярлыки. Угу?
Ничего не ответив, я оглядел помещение. Сейчас, когда здесь не было амбициозных грантодобытчиков, комната казалась просторнее, а воздух в ней – свежее. Даже Пётр Филиппович с его формальными руладами раздражал не так сильно, как в первый раз.
- Наш фонд как социальный проект не имеет аналогов, - продолжал охаживать меня исполнительный директор. – Да, иной раз мы раскручиваем идеи и проекты, которые идут вразрез с традиционной моралью. Но в этом и есть смелость настоящих художников: выйти из привычного загона и показать остальным, что как раз за его пределами и есть жизнь. Настоящая, свободная, полноценная. Вот, посмотрите, небольшая часть нашего портфолио. То, что уже сделали ваши предшественники.
Пётр Филиппович протянул мне распухшую папку синюшного цвета. Я полистал распиравшие её бумажки. Описание изготовления взрывного устройства с подколотой к нему вырезкой из газеты о теракте в гипермаркете. Сценарий спектакля «Занимательная педофилия». Аннотация политической статьи, завершавшаяся фразой «Выгоды от передачи Сибири Китаю несомненны». И многое другое.
Захлопнув папку, я отряхнул руки и посмотрел на свои ботинки. Вид у них был измождённый. Я вдруг вспомнил, что таскал их уже не меньше четырёх лет.
- Думаю, наше предложение покажется вам… эээ… как минимум интересным, - сказал Пётр Филиппович и улыбнулся мне ртом. – Игровой фильм с балканским колоритом и ненавязчивой рекламой абортов и наркотиков. Лёгких, конечно, лёгких, хехехе. Сценарий у меня в компьютере. Вы – режиссёр. У вас полный карт-бланш на подбор актёров, операторов и на всю эту остальную хиромантию. Ну так что? Согласны?
Я кивнул и с грохотом захлопнул дверь в мир независимого кино. Вдруг стало понятно: я прозябал там лишь потому, что до сих пор не находилось того, кто пожелал бы, чтоб я от него зависел. Теперь же, при такой питательной финансовой подкормке, дело революции в кинематографе должно было стремительно пойти в рост. Когда я ставил подпись в контракте, Пётр Филиппович сказал:
- Но вот насчёт героя-любовника всё-таки рекомендую подумать. Настоятельно рекомендую. А?
Я подумал, что такой герой, как Пётр Филиппович, может быть любовником только резиновой бабы. Но вслух этого не произнёс и молча кивнул. В конце концов, чего не сделаешь ради того, чтобы освободиться от стереотипов и перешагнуть собственные рамки?