Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Критика:: - В. Пелевин: «Волшебная лампа Мафусаила…» — бесконечное продолжениеВ. Пелевин: «Волшебная лампа Мафусаила…» — бесконечное продолжениеАвтор: bjakinist. (В. Пелевин, «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами» — М.: Издательство «Э», 2016. — 413 с.)На вопрос «Пелевин или Сорокин?» Дмитрий Быков глухо в ночи ответил категорически: «Пелевин!» Вопрос этот (впрочем, как и ответ), из разряда: «Любовь или морковь?» Мне кажется, сильно поспешил Дм. Быков, потому хотя бы, что они оба, наши два главных монстра литературных 90-х и 00-х, отнюдь не толкаются. И хотя обоих числят по цеху «постмодерастов», художественные (и шире — творческие) вселенные их совершено различны. Сорокин работает с чужим стилем, Пелевин лишь использует завитушки других стилей, имея вполне отработанный свой. Сорокин транслирует страхи подсознания (но сейчас и он сделался несколько социальным сатириком — такова наша общая селяви). Пелевин на чувства не особо разменивается, предпочитая сухие игры воображения и интеллекта. В чем сходство обоих — так это в том, что за десятилетия литературной карьеры им удалось создать свои миры, воспитать своего читателя. Воспитать в том духе, что любой продукт от мэтра ИХ ПУБЛИКОЙ принимается без возражений (и это как минимум). Но Пелевину удалось все же больше, чем Сорокину — он не играет в массовую культуру, он органично для себя создает ее, стабильно выдавая в начале осени свой ежегодный продукт… И хотя тот же Быков довольно опрометчиво (как бы непроф. политкорректно) заметил, что продает Пелевин положенную буддисту «пустоту», «пустота» эта всякий раз не совсем ожиданна, а местами и занятной бывает. Кажется, после крайне неудачного, пусто-пусто-пустопорожнего «Смотрителя» Пелевин окончательно отбросил маску «интеллектуала» и в следующем романе позиционирует себя как автора для людей почти невежественных, «разъясняя в простой и доступной форме главные вопросы мировой политики, экономики, культуры и антропогенеза. Содержит нецензурную брань» (из издательской аннотации). Конечно, и здесь игра в жанр и стиль, но в шутке, как известно есть доля (горчащей, наверно, для писателя) правды… А мне, между прочим, роман показался вполне удачным! Не в том плане, что я в нем «обряк», «обрюк» и т. д. новые знания, углубился в неведомые досель конспирологические и житейские лабиринты, что-то там испытал и открыл. Просто этот роман как бы поймал в фокус самого своего автора, его возможности и его реальную, что ли, творческую стоимость. Кстати, немалую. Он по-своему почти классичен, этот роман, его композицию стоит изучать грядущим письменникам. Ну, в самом деле, как из окрошки культурных кодов и всяких модных мемов, которые никак не складываются во что-то цельное, составить вполне исчерпывающий в главных ее чертах портрет нашей эпохи? А Пелевину это удается уже самой стройной композицией! Первая часть дежурным журналистским слогом повествует о некоем брокере Кримпае Можайском, молодом хипстере и метросексуале, который шустрит на бирже в том числе и для генерала ФСБ Федора Михайловича Капустина. Эта увертюра обращена к собственно главному потребителю пелевинского творчества, является в немалой степени портретом самого читателя — а как занятно читать именно про себя! Мишурный блеск и крайнюю непрочность этого блеска читатель ощущает так остро… Доверие и внимание его завоевано, и можно переходить ко второй части, которая отсылает нас в Россию 60-х гг. 19 века, в имение предка Кримпая — Маркиана Степановича Можайского. Сюда, в имение полуспившегося игрока Маркиана является из будущего команда ФСБ-шников во главе с генералом Капустиным. Цель командировки — переиначить исторические факты и доказать потомкам (нам), что русские обогнали америкосов, первыми поднявшись не только в космос, но даже и просто в воздух. Удалая команда строит в амбаре — он же теперь и ангар — первый русский самолет. Забавно читать (и Пелевин хорошо стилизует речь рассказчика), как очередной среднерусский Обломов встречается с будущим собственной родины, ни фига в этом будущем так и не поняв и даже толком не испугавшись. Сама по себе задумка автора замечательна, но выжал он из нее не слишком много. Хорошо стилизованная речь лишь подчеркивает пустоватость смыслов, вялость сюжетных ходов. И это там, где можно было б все в бурлеск обратить!.. Самая едкая часть романа — третья, «Храмлаг». Вместе с сыном Маркиана Мафусаилом мы переносимся в сталинские советские годы. Здесь, на Крайнем Севере, создан спецлагерь для русских масонов. Чудовищно быстрая ротация зеков возмещается человеческим материалом «уж какой есть», то есть уголовниками. Забавно читать, как в распальцовках и наколках брателл Пелевин «прослеживает» влияние масонских пальцевых знаков и символов. На кожу летописца (и стукача) лагеря Мафусаила будут нанесены важнейшие масонские символы. Ее, эту кожу, после сделают абажуром лампы, которую и подарит в Лондоне Капустин масонам всея Земли в качестве вступительного взноса за право войти в ряды мировой элиты. Увы, его не поймут, сочтут за варвара, и вся четвертая часть романа будет посвящена лондонским стараниям генерала Капустина исправить свой промах. Один из набольших масонов разъяснит ему, что задача России (политики ее элиты) состоит в том, чтобы оставаться пугалом мира и тем самым поддерживать пирамиду ФРС США, доверие к «зеленому» как убежищу: он, «зеленый»-то, вроде как пустота, но рухни эта пустота — и в какую пропасть свалится мир?.. И это все? — спросите вы. Это много для романа, если учесть, что автор с читателем побывал в нескольких до сих пор ключевых для нашего сознания эпохах отечественной истории и вывел корапь повествования на международную как бы орбиту. В сухом остатке — пелевинская ирония, его откровенное, с подмигиваньем, дерганье за нитки, на которых болтаются главные страшилки и основные шутихи истекшего года. Правда, и досада читателя, зачем автор так густо подмешивает в повествование всякие нудные игры с каббалой или описания то ли триповых, то ли из сновиденных, то ли сочиненных фантасмагорий. Право, порою кажется, писатель гонит оговоренный договором листаж или пародирует интеллектуальную типа прозу. В любом случае, это не достоинство его прозы, собственной, по сути своей сатирической. Ничего нового очередной ( все же забавный и занятный местами) роман Пелевина читателю не откроет. И кажется, смысл его появления состоит именно в самой регулярности публикации новых текстов: Пелевин стабилен, как наши страхи, как наши упования, как «мемы» и «коды» массовой нашей культуры. В этом смысле весь корпус творений Пелевина есть памятник тому, чего так алчут верхи и низы — стабильности, неизменности сформировавшегося уклада, где все всё знают или догадываются, но главное не подвержено переменам. А значит, можно слегка и поерничать… И если возвратиться к тому, с чего я начал, то тексты Сорокина самоценны вне личности автора и его литературной судьбы. Пелевин же самим фактом своего творчества — и такого именно стабильно едкого, но неопасного и, по сути, давно «с холодным носом» творчества — показателен как явление эпохи, которую он так усердно осмеивает. 4.10.2016 Теги:
7 Комментарии
#0 22:23 03-10-2016Гриша Рубероид
не читал ни Пелевина ни Сорокина. и не буду. и Довлатова не буду. вот мало вроде написано, а скучно.. на этот раз не дочитал я тебя, бякинист.. ты както повеселей делай обзоры, чтоли... единственное что понял явственно, что на ЛП "люди почти невежественные", матерятся постоянно, и вообще, не цвет нации бернар анри леви похож. такойже напыщенный поверхносный. сложная форма подачи материала Унылый текст. Такие рецы убивают книгу Хороший обзор. Боюсь теперь, что книжку читать неинтересно будет)) вектора телеговича давно пора наградить за упорный труд Еше свежачок Русскому поэту Петро Залупе, посвящается
К зиме чем ближе, вспоминаю, Твои ужимки и хи-хи Сидим и пьём, а я читаю Петрозалупины стихи Ты пьёшь тяжёлыми глотками, А я вино цежу как мёд, Стихи ты внемлишь потрохами - Рукою трогая живот А солнце жарит в поднебесье, И прахом полнялся черты "Петро Залупа пишет песни!... Априорная предпосылка, что существует некая общечеловеческая литература ошибочна. Предположение о том, что с помощью литературы можно преодолеть свою ограниченность и войти в семью "цивилизованных народов", ещё более ошибочно. Альтернативный, философский взгляд, касающийся литературы: истина литературы всегда является национальной, частичной и динамичной....
У меня возник вопрос: Почему здесь постят коз? Может это зоофил На страничку заходил?! Или кто-то из села К нам заехал без седла?! Разъясните, редаки, Объясните по-мужски: Может быть литпром - колхоз, Чтобы постить этих коз?... "Ди́нго — вторично одичавшая домашняя собака, единственный плацентарный хищник в фауне Австралии до прихода европейцев".
Почему-то все в отзывах говорят , что повесть - о первом чувстве девочки к мальчику. О чувстве девочки Тани к мальчику Коле.... |