Пообещай мне

Автор: D.S. Вспоминаю, как в возрасте лет шести я несусь по лестнице в родную квартиру. Весь зареванный, глаза застилают слезы: ничего не вижу перед собой. Входные двери тогда на ключ никто не закрывал, толкаю их руками и залетаю домой. Мама что-то готовит на кухне. Ага, пусть же ответит мне правду:

- Кто мой папа? – с детства умел четко формулировать вопросы.

- В смысле? - удивляется мама. – Ты не знаешь?

- Во дворе мне сказали, что мой отец – Акобян.

Для меня страшнее позора быть не может, чем в качестве родителя получить злого, бородатого дядьку, да еще чурку - это почти негр. Отец негр - этого более чем достаточно, чтобы тут же прекратить свое бренное существование и не топтать своими лапами родной двор, где играют нормальные пацаны.

- С какой это стати Акобян твой отец? – не перестает задавать вопросы удивленная мама.

- Все просто! Он живет у нас. Приходит каждый день к нам домой. Мне сказали, что тот мужик, который каждый день приходит домой – и есть отец. Значит, Акобян – мой папа!

- Понятно, - мама выключает плиту и идет переодеваться. – Ну, поехали, заново знакомиться будешь.

… На кладбище холодно, и мама покрепче прижимает меня к себе, чтобы я не замерз.

- Читать умеешь? Читай.

Читать я умею. И даже не по слогам. Произношу вслух надписи на гранитной плите под фотографией мужчины (лицо у него доброе и приятное).

- Хорошо, - говорит мама. – А твоя фамилия какая?

Я наталкиваюсь на совпадение. Где теперь правда - совершенно непонятно.

- Ну, и что на тебя нашло? Каждый год, и не раз, мы сюда приезжаем. Ты забыл что ли, к кому?

- Но пацаны сказали… А кто такой тогда Акобян, почему он у нас живет?

- Комнату снимает, квартирант называется. Даже не родственник он нам.

- Мам, а давай его выгоним! – с моей точки зрении, это прекрасный план.

- Ну да, скажешь... Нельзя! Он нам деньги платит, без этих денег нам даже на еду не хватит.

Как все-таки несправедливо устроен мир, лучше бы на еду нам деньги давал родной отец, чем какой-то Акобян.

- А почему папа умер? У всех есть, а у меня умер.

- Потом расскажу, когда вырастешь.

- А расскажи сейчас? Ну, расскажи!

- Пил много… - отвечает мама.

- Пил? Так и я много пью. Сегодня и чай пил, и молоко, и тархуном угостили, – я начинаю бояться, что со своим режимом питания тоже скоро умру.

- Водку он пил, вот и умер.

- Водку я не пью, - у меня словно камень с души свалился.

- Молодец, - говорит мама. – А потом, будешь пить?

- Нет, конечно.

- Пообещай мне.

Я обещаю – это легко. Кто же мне ее продаст, во-первых. А во-вторых, я дурак разве: выпью же - и сразу умру. Схема понятная. По дороге домой, я все-таки еще раз прошу выгнать Акобяна. Потому что мне-то мама вроде все объяснила, но как это пацанам все рассказать - я понять не могу. Их доводы были более стройные и логичные.

И тогда я начинаю бояться иного и обещать себе совсем другое. Что когда вырасту, то буду зарабатывать много-много денег. И мне не придется жить в одной квартире с чужими дядями. Землю зубами грызть буду, но не придется…

***

Улыбка у жены такая дурацкая и неестественная, что я с трудом сдерживаю смех. Хочется пнуть ее в бок и ляпнуть что-то вроде: «заточку попроще сделай!». Но лучше не надо, иначе все испортит, и эта канитель затянется. Наконец, загорается зеленая лампочка, и Света, с этой ужасной дурацкой улыбкой, начинает говорить в камеру:

- Я очень люблю свою семью и своего мужа. Не потому, что он известный спортсмен, нет. Юра – прекрасный человек, любящий отец, практически идеальный муж.

А я слушаю и балдею. Нет, все таки надо этих ребят почаще домой приглашать, пусть хоть каждый день у жены при мне интервью берут. Нормальная тема, даже приплачивать готов.

Однако, хорошего понемножку. Чуть позже я, ссылаясь на режим, прошу ребят закругляться. Собрав манатки и оборудование, тевешники уходят.

-Ну как, я нормально смотрелась? - Света до сих пор не может унять стресс.

- Да, охуенно! Не парься.

Девять вечера. Ловлю себя на том, что сам волнуюсь. Не из-за тевешников конечно, из-за завтрашней Игры. Самое главное, хорошо сегодня выспаться. Лечь вовремя, тут же уснуть и хорошо поспать. Ма-а-аленький бокальчик красного вина в качестве снотворного мне в этом поможет.

Света видит меня с бокалом, но молчит. Но зато как посмотрела – с таким укором. Значит подумала. Не сказала вслух, но подумала про себя.

- Я чуть-чуть, что ты смотришь так на меня? Я профессионал и хорошо знаю: что и в каком количестве для меня полезнее.

- Да пей… я что, вырываю у тебя из рук что ли?

Костик берет машинку с пультом и уходит от нас в свою детскую. Я не психолог, но и так все вижу: стоит нам хоть немного голос повысить, как он тут же убегает от нас в другую комнату. Не плачет, не говорит ничего, просто уходит.

- Юрааа, капец, смотри, - говорит Света.

- Что случилось?

- Смотри на дверцу шкафчика: перекошенная какая… Я же тебя пятьсот раз уже просила что-нибудь с ней сделать.

- Да хрен с ней, в смысле завтра гляну, на этот раз точно.

- Почему не сегодня? Не сейчас? Это так долго и трудно?

- Света, пойми. У меня завтра решающая игра в финальной серии. Проебем, выиграем – не важно, будет отпуск. А сейчас у меня руки ходуном ходят, еще по пальцу ебну и все – привет, запас. Завтра починю.

- Но ты понимаешь, что они снимали меня на фоне этой гребанной дверцы? – у жены трагедия мирового масштаба.

- Ну, нормально, чо.

- Нормально??? Понимаешь, что люди про меня и про тебя, кстати, тоже подумают?

- Подумают нормальная телка, ябывдул, повезло чуваку.

- Не беси меня! Подумают, что эти идиоты даже шкаф не могут себе нормальный поставить.

- Блять, завтра я тебе куплю десять нормальных шкафов. Даже не так – ахуенных. Чтобы люди подумали, что мы мебельные магнаты.

- Не надо мне десять шкафов! Я просто завтра звоню в «Муж на час» и они все сделают, пока тебя не будет.

- Куда??? А «Ебарю на час» ты позвонить не хочешь? – вот тут мне, кстати, сначала показалось, что это лучшая шутка дня. Пока я не услышал ответ:

- Кстати, этому тоже не помешало бы. Спасибо, что напомнил.

Суууукаааа… Нет, ну посраться на ночь глядя - это ж милое дело. Но надо же правила соблюдать: по яйцам не бить, ножами не кидаться.

- Все, нахер пошла…

- И уйду! Вместе с сыном!

- Ээээ, нет, пацана я тебе никогда не отдам. Костьми лягу, но он со мной останется.

Наливаю себе по такому случаю второй бокал. Почему-то бутылка на нем уже и заканчивается. Залпом допиваю и иду укладывать сына спать.

- Пойдем ложиться, пора уже. Я тоже скоро лягу.

- Не пойду! – сын злится, я его понимаю и чувствую свою вину.

Как умею, буду исправлять. Наклоняюсь к пацану и говорю заговорщицким тоном:

- Ты знаешь кто я такой?

Этот голос Костя узнает сразу. Он означает «игра началась!».

- Нееет. А кто ты?!

- Я полицейский, – говорю максимально строго и серьезно. – Вы арестованы, пройдемте со мной в участок.

В качестве участка – кровать. Арестованный переодевается в «тюремную» пижаму и водворяется на место задержания.

- Сейчас я буду проводить допрос. Поклянитесь говорить правду, только правду и ничего кроме правды! – таким строгим я с ним не был, наверно, никогда в жизни.

- Клянусь! – сынуля тоже предельно серьезен.

- Отвечайте, что вы делали восьмого декабря в пять часов дня.

- Был на рыбалке, - отвечает, немного подумав.

- Хорошо, ваши слова совпадают с показаниями свидетеля. Что вы поймали?

- Крокодила!

- Вы знаете, что ловля крокодилов в ванной комнате строго запрещена?

- А мы не в ванной… Мы на речке ловили. В парке!

- Тогда я должен принести вам свои официальные извинения, произошла чудовищная ошибка.

Но извинения не принимаются. Костя требует, чтобы допрос продолжался. И чтобы со всей строгостью. Для правдоподобности я приношу блокнот и ручку, и начинаю делать вид, что записываю его «показания».

Хорошо тебе, Костян. Нет, мы с женой,конечно, гавно родители. Но зато оба живые. Ты сейчас копишь обиду, но если бы ты только знал: в твоем возрасте я бы все свои игрушки отдал за то, чтобы меня папа пять минут так подопрашивал полицейским. Ты не знаешь, что это такое: когда вместо отца в твоем доме живет Акобян. Не знаешь, и слава богу. Не нужны тебе такие знания.

***

Во время последнего тайм-аута Андреич был явно не в духе:

- Я хуею с вас, дорогая редакция. Всю встречу вели, кое-как, через жопу, но вели. Двадцать секунд до сирены и минус два. Столько потерь у нас за весь сезон не было. Не надо мне тут НБА устраивать, просто в свою игру играли бы – все заебись было. Нет, блять, обосрались, как дети. Вы сами их вперед вывели, поняли? Не они – вы сами! Игорь, ты пидорас?

Гарик резко вздрогнул и наверняка подумал что-то вроде: «херасе, разбор тактики пошел».

- Н-нет…

- А? Что? Не слышу? – прикинулся глухим тренер. – Ты перед всеми пацанами скажи, чтобы знали: тебе доверять можно или нет.

- Нет, я не гей, – угрюмо ответил Игорь.

- Не гей? Может быть. Но ты, сука, пидорас, как в свою зону ни вернемся - ты, сука, каждый раз их второму номеру начинаешь отсасывать. Каждый раз, сука. Смешно и неудобно.

- Так, Слава. Теперь ты.

Тренер продолжал проводить глубочайший тактический анализ, подробно останавливаясь на каждом. Я с интересом ждал своей очереди. Давно заметил, что я у тренера в любимчиках. Интересно, какой пропистон он мне вставит.

- Теперь, Юра. Что с рукой?– и, не дожидаясь ответа, обернулся к командному врачу. – Что у него с рукой, блять.

- Да хуйня, вроде, - используя научную терминологию, ответил лекарь.

- В штанах у тебя хуйня, блять. Я же вижу, что палец опухший. С-сука…

В это время главный судья жестом показал, чтобы мы заканчивали тайм-аут и выходили на площадку. Подумалось: ну неплохо тренер дал установку при минус два в решающей игре сезона. Пытаясь успеть запрыгнуть в уходящий поезд, Андреич быстро, но четко заговорил, для убедительности показывая руками:

- Сейчас закрутили вертушку, вбросили, отдали Юре, зуб даю, - получаешь двойную опеку, сбросил Славе под щит. Затем Слава, тут внимание, спокойно (СПОКОЙНО, БЛЯТЬ!) продавил и заносишь два, фолить засцут, потому что ты, сука, здоровый, и забьешь с фолом. В овертайме вы их сделаете, как детей, и чашка, сука, наша, блять. Все, погнали!

Ну, погнали, так погнали. Чтобы получить мяч приходится отбежать чуть ли не в центр площадки. Опекун на полусогнутых машет руками с лицом обосранного ежика. Как дети, ей богу, хотя, возможно, у меня такое же.

Обегаю по дуге, за заслон – спасибо. Давай, беги и второй на меня. Хуйня это, а не опека, может, бросить отсюда треху? Боли в пальцах не чуствую, но пиздец мне будет, если не попаду – хоть ты на пенсию в двадцать пять уходи. Ладно, скидываю на ход под кольцо Славе. Ну, удачи. Охх, какой же он медленный. Но сильный. Но медленный. Собрал на себе уже троих, сейчас затопчут. По глазам вижу, что в панике. Все, пизда.

В этот момент, показав руками бросок по кольцу, Слава, не глядя, швыряет мяч мне обратно.

Ловлю. Ну, заебись, блять теперь.

Взгляд номер один: рассеянный на 360, оценить диспозицию. Охуеть, в радиусе трех метров от меня никого, как же так умудрились потерять. Взгляд номер два: на носочки, ага, они за линией трехочковой дуги – все ок. Взгляд номер три: на табло. Пять секунд. Хераси, целая вечность. Можно в туалет сбегать и вернуться. Не помешало бы, кстати. Почему меня-то одного оставили, ребята? Ничего, что у меня с игры лучший процент попадания трехочковых в команде? А тут, считай, тренировочка. Взял, бросил, попал, все – едем бухать. По губам тренера вижу, что кричит что-то на букву «Б». Интересно: «блять» или «бросай». Три секунды.

Ну, хер с вами.

***

- Тройную, ему тройную!!! – орет Вадимка и мне до краев наливают водки в бокал для шампанского. Охх, сука, хорошо пошла холодненькая, но надо сваливать, иначе меня вырубит раньше всех.

Выхожу из-за стола, якобы в туалет. В другой комнате что-то вроде танцпола. Колбасит какая-то хуита,и желающие под это дело дергаются. Не, ребят, тут я тоже пас. Ладно, захожу в туалет, ополаскиваю холодной водой лицо.

- О, Юрец, давай к нам, - доносится голос сокомандника из другого угла клозета.

Что это тут у вас, все веселятся, а вы тут кучкуетесь? Ах, воооот оно что… Я вижу лежащую на подоконнике визитку, с насыпанной на ней горочкой белого порошка.

- Будешь? – спрашивают.

- Ну, давай. Так-то все в жизни надо попробовать.

- Прально мыслишь!

Мне протягивают еще одну визитку, с отсыпанным на нее порошком. Шарю по карманам и вытаскиваю банковскую карточку. Вспоминаю все, чему меня научили фильмы про наркоманов.

- Ыыы, глянь, как он дорожку сделал. Ты что, каждый день, что ли, дома ширяешься? Даже я так ровно за пять секунд не выложу.

- Так, а теперь что делать? – задаю глупый вопрос.

- На эту херню, и всасывай в ноздрю.

- В левую или в правую? - глупые вопросы у меня еще не закончились.

- Да, похуй! Хоть в обе.

- Ок!

Так, ну вот я и пополнил свой житейский опыт.

- А теперь, что делать надо? – все, наверное, это мой последний глупый вопрос.

- Ггы, да ничо, иди веселись.

Хочется спросить про то, что за порошком меня только что напичкали, но почему то стесняюсь. Какая разница, абы не стиральным! Еще раз умываю лицо и возвращаюсь на «танцпол». Нее, за стол бухать не пойду. Вон, девчонка нормальная танцует, подхожу к ней.

- Привет, как тебя зовут, - судя по всему, я теперь супермачо, и от моего мегакреативного пикапа все телочки потекут.

- Света, - отвечает девушка и улыбается.

- Света, ясно… У меня жену тоже Света зовут. – после сказанного задумываюсь, что пикапер из меня все-таки говно - спалился уже на второй фразе.

- Понятно, тоже светленькая? – продолжает беседу девушка.

- В смысле? Ну, ни негра никакая, нормальная, русская.

- Причем тут это? Я говорю, у тебя жена блондинка?

- Слышь, девочка, ты чо тут гонишь? У меня нормальная жена, не тупая.

- Блинна, да я не про это. Я родилась со светлыми волосами, вот меня родители Светой и назвали. Пойдем отсюда в другую комнату, из-за этой музыки я ничего не слышу, что ты говоришь.

- Ну, пошли.

На втором этаже клуба находим пустую комнату, в которой звук музыки почти не досаждает. Света подходит к окну, приоткрывает его и закуривает.

- О, дай и мне, - прошу я.

- Ты же спортсмен? – удивляется девушка.

- Ну да… но я же не курю каждый день. Так, изредка.

- Ясно, ну держи.

- А тебе баскетбол нравится?

- Да так, не особо.

- Вот сейчас обидно немного было. А как ты на нашу тусовку попала?

- Ну, мне сами спортсмены нравятся, у них тела красивые.

- Тела – да. Глянь, у меня как?

И я снимаю рубашку, затем, чтобы уж точно не мешать обзору, еще и майку. В грязь лицом упасть нельзя, поэтому для верности еще и напрягаю пресс.

- Неплохо, - говорит Света, подходит ко мне поближе и начинает целовать меня в грудь, постепенно опускаясь ниже.

Поначалу мне скорее больше щекотно, чем приятно, от этих лобызаний. Но затем… Как она это делает? Сроду такого не было, чтобы я так возбуждался от поцелуев в живот. Языком там фьють-фьють, и все – штаны уже тесные. Да, девочка, ты правильно поняла мои мысли – давай их снимем. И трусы тоже. Я не знаю, в каком институте благородных девиц их этому учат, но хоть бери и снимай на камеру. Затем показывай жене, слезно умоляя ее научиться так же. И тогда до конца дней не пойду ни налево, ни направо. Буду сидеть рядом с ней, молчать и терпеть любые ее капризы.

Кончаю в кратчайшие сроки. Света, как ни в чем не бывало, поднимается с колен и снова закуривает. Видимо, предыдущую сигарету пришлось выбросить раньше времени, как и мне впрочем.

- Давай и мне… покурим.

Стою голый совсем, в одних только носках, у распахнутого окна и мне даже не холодно. Вертолетики летают в голове, но пока еще приятные. Интересно, это от водки, которую я выпил почти бутылку тремя фужерами или от того белого порошка?

- Оденься. Продует сейчас, - говорит девушка.

Я пытаюсь натянуть штаны, но чувствую себя, будто на палубе корабля во время шторма. Миссия невыполнима. Кажется, все. Лелик, клиент созрел. Пора отсюда валить. Домой.

- Тебе помочь? - спрашивает Света.

- Уйди, сука, я женатый! – вспоминаю фразу из какого-то анекдота. Судя по лицу Светы, анекдоты она не очень любит. Ну, что за люди пошли? Совсем без чувства юмора.

Тем не менее, девушка входит в мое положение и помогает натянуть брюки. Спасибо, Большой Брат не забудет о тебе. Трусы, чтобы не мозолили глаза, я выбрасываю в окно.

- Все, я поехал.

- Далеко собрался?

- Как куда? – моему удивлению нет предела. – Домой, конечно!

Я устал, я мухожук. Ой, не так было. Или так? Бр-р-р-р. Хлоп-хлоп по карманам: ключи на месте. Все, погнали. Красивым голливудским жестом я машу Свете на прощание рукой. Нет, хорошая девочка. Надеюсь, не обидел ее ничем.

… Охранник на парковке удивленно смотрит в мою сторону. Хорошо, что стоит далеко и запаха сигарет не слышит. Так-то я нормальный.

- Жарко тут у вас! – кричу ему, чтобы объяснить ему свой голый торс.

Так, где моя ласточка? Вон она стоит, беленькая: прекрасный цвет – в темноте сразу замечаешь. Как корааааабль вы назовеееетеее, так онаааа и поплывеееет. Буду звать ласточкой – ласточки нормально плавают.

Сели. Где первая передача: влево и вверх? Или влево и вниз? Ссука, включайся, давай. А, блять, у меня же автомат. Заебись. Несемся!

Так-то я почти трезвый, и вожу хорошо. Ща доедем, не ссать.

Не грустиииии, не плачь женааааа. Хорошая песня, жаль начало не помню. Как корааааабль вы назовеетеее, не грустииии, не плачь женаааа. Так что ли? Заебись, пусть будет так.

Сука, холодно все-таки без майки. И жопе холодно. Где-то тут был подогрев сидений. Нихуя не помню: тык – это бортовой, не то. Тык – круиз-кантроль, о заебись, почти то. Тык – нихуя не происходит, значит не то. Где-то было же здесь…

… Сукааа-аааа-ааааа…

Меня бьет чем-то в лицо и следом в плечо. Голова вверх-вниз, вверх-вниз и так по кругу. Нездоровая хуйня. Пфффф. Какой-то каменной крошки на грудь насыпало. Ну вот, весь салон в говне. Пфффф. Кажись, приехали. Пффу. Где-то что-то болит, но не могут понять где. Везде болит, сильно сука! Ушиб всея бабки – перелом всего Юры. Хорошо, что под наркозом ехал, иначе вообще больно было бы. Пффффу, заебали эти сопли ручьем. Пффф. Со вкусом… железа… Пф… Все, я спать. Перед глазами все кружится, будто меня раскрутили на качелях до второй космической. Закрываю глаза…

…Наверно, помру. Обидно, кстати. Хотя все по делу. Но обидно. И стыдно. Блять, найдут почти голым. Жена скажет: ууууу, сука, он у меня блядун еще тот, разъебался - и хер с ним. А Костик что скажет? Костика жалко… Малыш, прости, как же я тебя подставил. Приведет мамка теперь Акобяна в дом вместо меня. Ты спросишь: «а где папа?». Ответит: «а вот твой папа» – и на хача пальцем покажет. И тебе хоть в школу теперь не ходи - залажают. Такая подстава от родного-то папки. Прости, как же я так. Не хотел я этого, сынок. Или обойдется?

… Пфф…

Мама?..