Неистребимая нелепость бытия (3)

Автор: mamontenkov dima …Пока ноутбук «грелся» и расцветал иконками «виндоус», мой взгляд упал на газету, в которою была завернута бутылка. Название «Вечерний Петербург», месяц сентябрь за девяносто третий или второй год, не понятно, шрифт осыпался.
- Кассовые аппараты оптом, на торгах Московской межбанковской валютной биржи курс доллара составил девятьсот семьдесят четыре рубля. Курс немецкой марки – пятьсот шестьдесят девять рублей, финляндской марки – сто семьдесят. Куплю печатную машинку б/у, Александр…
Конечно же, бэу. Я, вдруг, отчетливо представил себе этого человека и его комнату. Если в объявлении пишут имя, значит, квартира коммунальная. Исписанные листы везде – на полу, столе, кровати. Печатная машинка давно нужна. Книги, конечно, на подоконнике, это их законное место.
- Ельцин едет в Голливуд. Надо же.
Ни хрена не понятно, дела давно минувших дней, фамилии давно умерших или свергнутых президентов. Я в те времена еще был маленький. В памяти утопающие в зелени по самые крыши пятиэтажки, кругом ларьки, у метро спирт «рояль» прямо с асфальта из коробок. Карманы набитые вкладышами «турбо», картриджи «денди», кока-кола в изящных стеклянных бутылках…
Замурлыкал сигнал видеозвонка. Вспыхнуло изображение на экране.
- Привет! – Влад махнул рукой.
Я обожал общаться с этим человеком. Мы познакомились в одном чате, где живут якобы психологи и психотерапевты. Я безнадежно пытался избавиться от ночных кошмаров. Думал, помогут. Зато нашелся Влад, он всегда рассказывал потрясающие истории. Вроде как, писал книги, но фамилию свою не называл, стеснялся. Интересовался моим «диагнозом», расспрашивал подробности. Возраст я так и не определил в этом вечно пьяном человеке по ту сторону видеосвязи.
Его почти не было видно, мало света и перед его монитором частокол из бутылок, тарелки с каким-то мусором, пепельница ежиком. И сам он сидел, закинув ноги на стол.
- Чего нового? – говорю.
- Прикинь, сегодня одна баба скинула в чат ссылку на свою книгу. Тупая и косноязычная графомань. Я честно написал, что думаю. Ну, и понеслось – у меня дар, талант и десять книг на Литрес! И все это капслоком, миллион восклицательных знаков после каждого слова, безумные многоточия. Заглянул к ней «ВКонтакт». Обложка странички - фотография билета Союза писателей! Каких нахер писателей? Они давно все умерли! Короче, налетели ее подруги – Ангелы, Богини, Евы, одна дерзкая, симпатичная бабуля, прекрасная аватарка! Предложила мне завальцевать свое мнение в очочело. Ну, я огрызался, как мог, старался ответить всем. И меня забанили наглухо, то есть новый аккаунт можно не делать. Потому что, уже было последнее китайское, я давно заебал почтенных авторов своим тупым снобизмом. Ха-ха-ха!
Я слегка опешил…
- Ты о чем?
- А, - он опять махнул рукой, - тусуюсь на одном форуме. Есть такой, там странные люди, которые почему-то называют себя писателями, сбиваются в группы в соцсетях, вываливают свои произведения, лайкают друг друга, пишут одинаковые, постные отзывы. Это необходимо для умной машины электронных площадок. Человек ничего не решает, алгоритм следит за амплитудой реакций на книгу: переходы, комментарии, лайки, звездочки. Все это каловращение называется самопродвижением.
- С утра лакаешь?
Он внезапно приуныл.
- Еще на рынке начал.
- Где?..
- На барахолке у метро Удельная, торгую собственной книжкой среди развалов ворованных телефонов и тряпок «секонд хенд». Но сегодня, чего-то устал, раскидал, что было по полкам книгообмена.
- Отправь в издательство.
- Отправлял, когда еще электронной почты не было и надо было пихать в бандероль с рукописью конверт с обратным адресом. Двадцать лет прошло, вот, жду. Ха-ха-ха!
- Газету сегодня нашел старинную, объявление – куплю печатную машинку бэу.
- Какой год?
- Девяносто второй или девяносто третий не разобрать, месяц сентябрь.
Он чиркнул зажигалкой, на мгновение исчез в облаке дыма.
- Было логово на улице Блохина с окнами по колено. Только на столе не печатная машинка, а 386-й процессор и матричный принтер, который чеканил со страшным скрипом один лист за двенадцать минут… И невеста, что ушла пешком до метро. Я тогда бежал за ней, остановился на самой середине Тучкового моста. Был сентябрь и темно, но все равно разглядел ее на набережной в мутном свете распахнутой настежь парадной. За ее стеной каменный ломоть Василевского острова, она в плаще с ремнем на талии... Мы познакомились в очереди, неважно зачем, очереди были во все магазины, за любой фигней. Даже не помню, во что мы одевались, что ели, ведь ничего не было. Я вытирал рукавом капли дождя на своем кассетнике, мы танцевали прямо в очереди под песню - сегодня будет маскарад. Слышал? Ну да, глупый вопрос. Потом гуляли по колено в лужах и лакали из горла винище. Магнитофон мой захлебнулся и умер… Он воскрес ночью, просох, сначала замычал, потянул кассету и из динамика вырвало: сегодня будет маскарад… Ха! В люстре горел свет, я валялся на полу в своей комнате, один. Все разбежались, девчонки думали, что мы крутики, а оказались помойкой. Это она мне потом рассказала. В те годы загибалась мафия: официанты, таксисты, торговля. Блистала молодежь – спортсмены, челноки, валютчики. Самые передовые крутились на «баках», рубль летел в пропасть, доллар каждый день прибавлял на сто, двести деревянных. Как хорошо, что мы были молоды в эти грохочущие годы перемен. В общем, пошел к бутлегерам, долго стучал в окно… Пока шел домой по ночной улице, посасывая «Три топора», я, вдруг, твердо решил, чем буду заниматься всю оставшуюся жизнь. Никакой бумаги в комнате не было, ну такой, что бы начать. Оторвал кусок обоев и написал свою первую строчку. Она была корява и наивна, не хочу вспоминать… Вот так, одновременно ко мне пришло вот это, и первая женщина, которая согласилась быть навеки и прожила со мной несколько лет в ожидании моего прозрения. Как сейчас, вижу ее в мутном свете распахнутой парадной, стоит, ждет моего решения. Трамвай, карабкающийся на мост, скрыл навсегда ее силуэт, как занавес в театре после аплодисментов. Я бежал вниз с моста в свой подвал, ни разу не обернулся… Через двадцать лет пытался найти ее в соцсетях, но тщетно, скорее всего, она счастлива без этого говна. Может, сменила фамилию или живет на том берегу под звездно-полосатым флагом, как многие из нашего поколения. Не знаю…
Я хотел что-то сказать, но в эту секунду раздался бешенный стук в дверь!
Мы с Владом замерли. Я, глядя в коридор, он на меня. На цыпах подошел к двери. Эля!
- Ты?
- Я…
Пьяная в хлам. Кренделями, держась за стены, дошла до кровати и упала в подушки. Влад спросил:
- Дочка, что ли?
Я заржал. Эля отлягнула одеяло, стала раздеваться, не открывая глаз. Заерзала, будто чесалась спина, кое-как стащила с себя футболку и джинсы, трусы спустила до колен, дальше сняла их какими-то немыслимыми движениями пальцами ног. И затихла обессиленная.
Я накрыл ее одеялом, вернулся к монитору и бутылкам. Молча выпили. Влад, прикуривая, сказал:
- Слушай, хочу записать, что тут наговорил. Завтра уже помнить ничего не буду.
- Да, без проблем.
- Просто важна именно эта минута, пока вдохновение шевелит авторучкой. Всегда надо начинать от руки, потом на клавиатуре.
- Давай по последней.
- Во, черт. Полночь уже. Давай!
Он поднял стакан.
- Спокойной вам ночи, спокойного сна, желаю увидеть козла и осла!
- И вам того же!
Монитор погас. Голос Влада еще витал в углах комнаты, даже, казалось, я унюхал дым его сигарет.
Глаза слипались. Вот он приступ боязни сна, ожидание провала, чувство шагающего в пропасть. Что за нечисть коснулась меня, лизнула мозг, прокляла невиданной еще формой шизофрении? Я мысленно попрощался со всеми… Эля! Совсем забыл. Прижал ее к себе, как в детстве любимую игрушку и очень быстро уснул.