Америка

Автор: Khristoff Есть день в году, когда я всегда при параде. Я выбрит и свеж. Я бодр и полон сил. Меня не беспокоят никакие отталкивающие мелочи, вроде порванных носков и испорченного станка на заводе, который мне придется чинить за свой счет, хотя я и не был виноват. В этот день мне все нипочем. Я верю, всегда верил, что чтобы я ни загадал в тот день – все обязательно исполнится.
4 июля – День Независимости моей любимой страны. Боже, храни Америку! Подари ей свою благосклонность в века вечные, пусть прольется любовь твоя нескончаемым потоком изобилия на ее благодатную землю. Пусть граждане ее, населяющие и впредь продолжают нести миру любовь и свободу, прогресс и процветание, благополучие и истинную веру в Создателя нашего Единого и Всемогущественного.
Бойтесь, враги Америки, скоро, скоро ее чрево родит еще одного Героя. И вскормит его своей грудью и даст ему в руки карающий меч-кладенец. И полетят с плеч головы вражьи.
Скоро. Очень скоро. Ждать осталось недолго.
А пока я иду на работу, настроение мое замечательное, улыбка освещает мне путь по темным, по-зимнему унылым улицам города. Мне не холодно и не страшно, потому что я жду, когда настанет тот Великий День.

А пока вот – автобус попал в пробку. И я вместе с ним. Конечно, опоздал на работу.

- Что же это Вы, голубчик постоянно опаздываете? – мастер цеха меня не любит и излишне придирчив ко мне.
- Лев Давыдыч, простите меня! Автобус в пробку попал!
- У Вас, только у Вас Штуков, автобусы вечно попадают в пробку, в метро заканчивается ток, а родственники вечно болеют, умирают и женятся.
- Вы утрируете!
- Ни капли! Весь зал уже работает. Стохов третью деталь сдает, а у Вас даже станок не починен. Нет, так мы США никогда не догоним! Так нас в ЕС никто не примет, пока вот такие как Вы будете тормозить нас.
- Лев Давыдыч, я ща быстро наверстаю, вот увидите!
- Не верю я вам Штуков. Извините, но не верю. Вы – оболтус и разгильдяй. Таких гнать с завода надо, а не нянчиться с ними. При Сталине вас давно бы посадили за саботаж.
- Ах, вот вы как заговорили? Нянчится и посадить? Вам дать волю – вы всех пересажаете и перестреляете! Фашистская сволочь, вот кто вы такой Лев Давыдыч!

Мастер побагровел, потом побледнел, а потом снова побагровел. И уже в нормальный цвет не возвращался. Он стоял и в бешенстве таращил на меня свои чуть лупатые глаза, вращая ими как окулярами.
- ВОН! Вон, гаденыш!!! Чтобы ноги твоей здесь больше не было бы!

Тут он попытался меня схватить за ворот спецовки, но я ловко перехватил его руку и швырнул через себя. Бросок получился очень эффектным, но крайне неудачным. Мастер приземлился головой на швеллер, торчащий из пола, и размозжил себе череп. Всю эту сцену видел мой сосед по станку Рябов Мишка.
- Серега, ты че? – изумленно спросил он, глядя на мертвое тело Льва Давыдыча.
- А ниче. Пускай не хватает. Это была мера самообороны.
- Ничего себе самооборона. Ты ж убил его!
- Я его не убивал. Он сам упал. Мишка, ты же видел, что он сам упал?
- Но ведь он не сам упал, - растерялся кореш, не понимая к чему я клоню.
- Слушай, Ряба, ты со мной в Штаты рвануть хочешь или нет?
- Хочу.
- Тогда хуле ты тут тупишь?! Сам он упал. Споткнулся об эту деталь, - тут я бросил кусок металла на пол, и упал аккурат на штырь. Несчастный случай.

Рябов в конце концов согласился. Потому что я ему друг. Да и в Америку он тоже хочет.

Так что, моя любимая страна, позволь мне попросить тебя принять в лоно твое сразу двух Героев. Вместе мы одолеем всех врагов твоих быстрее и легче.
Одного я уже победил. Я начал отсчет убитых врагов твоих во славу твою. О, Америка, я твой верный рыцарь и бесстрашный воин! Я твой паладин веры! Рябов тоже. Он просто туповат и скуповат на слова, но, поверь мне - в сердце его, как и в моем, тоже выжжены твои полосы и звезды. Так прими скорее нас!