Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Финансовый авантюрист ч2Финансовый авантюрист ч2Автор: Гусар Глава 2Родители встретили дочь не сказать, чтобы совсем приветливо. Отец, Назар Петрович, почесал затылок и изрёк: — Это понятно, что пьёт и бьёт. Но, во-первых, кто же не пьёт? Даже Цукерманы, оказывается, в этом отношении люди! А, во-вторых, мы ж тебя, доченька, предупреждали! Ты ж сама за него пошла. — Да, папа, — вздохнула Надя, — но я думала, он другой... — А теперь что? — подключилась мать, Рая. — Бьёт, значит — любит. Да и пацан у тебя. Кому ты теперь с пацаном нужна? Разве что Петьке-трактористу, у которого глаз косой и зубов передних нет. — Не нужен мне никакой Петька, — гордо ответила Надя. — Я сама Мишку подниму. Вон какой красавец растёт — весь в меня! — Ага, — хмыкнул дед Назар, разглядывая внука, — особенно глаза. Прямо вылитые твои — карие, раскосые. Только вот у тебя глаза голубые... Но это, видать, гены шалят. У евреев они такие — хитрые! Но Мишка рос мальчишкой умным и послушным в отличие от многих шаловливых двоюродных братьев и сестер от большой маминой семьи. Он с малых лет понимал, что жизнь — штука сложная, и если ты Цукерман, выросший в деревенской семье Карпенко, то лучше держать ухо востро и не нарываться. А еще Мишка был красив. Не той деревенской красотой крепких румяных мальчишек, а какой-то особенной, почти киношной. Светлые волосы, которые летом выгорали до белизны, смуглая от южного солнца кожа и те самые темные, как испанские маслины, глаза. Юные девушки, увидев его, восхищались, представляя, какой красавец-мужчина из него вырастет. — Ой, гляньте, какой мальчонка! — восклицала какая-нибудь приезжая Светка, подталкивая локтем подружку. — Прямо как с картинки! — Да, — вздыхала та, — только с мужиками обычно так бывает: пацаном красивый, потом так себе, а к старости, если доживет и не сопьется, снова ничего получается. Мишка делал вид, что не слышит, но эти слова почему-то врезались в память. Надя, его мать, однажды даже специально фотографа пригласила домой — худощавого мужичка с огромным фотоаппаратом и запахом одеколона "Шипр". — Стой смирно, Мишенька, — командовала мать, поправляя ему воротничок белой рубашки, — такая красота должна остаться для истории! Благодаря тому, что одна из сестер матери, тетя Валя, работала учительницей младших классов, Мишка наблюдал, как она занималась дома с отстающими детьми, и в четыре года как-то сам научился читать и рано освоил начальную арифметику. — Ты глянь-ка, Надька, — удивлялась тетя Валя, — твой жиденок уже "Колобка" сам читает! Вот это да! В пять лет он уже приходил к мамке в сельскую библиотеку и под удивленными взглядами посетителей сам выбирал себе понравившиеся книги. — Это что за карлик ученый? — спрашивали бабки, приходившие менять книги. — Надежда, это твой, что ли? И правда, что ли, сам читает? — Сам, — гордо отвечала Надя, — в кого только уродился такой... Тогда же он первый раз своровал. Дело было так. Они с двоюродными братьями и сестрами играли в прятки, и Мишка увидел мамину сумку, в которой лежала только что полученная ей зарплата. Мишка не удержался и взял деньги, решив купить в сельском магазине робота, которого мамка не хотела ему купить. Когда пропажа обнаружилась, начался скандал, но на Мишку никто не подумал. Грешили на младшего брата матери — Толика, который как раз только освободился из тюрьмы. — Толька, паскуда, — кричала бабка Рая, размахивая полотенцем, — я ж тебя предупреждала: еще раз что-нибудь стащишь — ноги твоей в этом доме не будет! — Мам, да ты чего? — оправдывался дядя Толик, худой мужчина с татуировками на пальцах. — Я что, совсем охренел — у сестры тырить? Да я лучше у председателя колхоза украду! Мишка испугался и деньги спрятал в укромном месте среди зарослей больших лопухов. Но однажды не выдержал и проболтался соседской девчонке Ленке — тощей конопатой девахе с вечно растрепанными косичками. — Ух ты! — восхитилась Ленка. — А что ты на них купишь? — Робота, — важно ответил Мишка, — железного, на батарейках. Ленка, конечно же, разболтала все своим родителям, те — матери. И началось... Мать в гневе так порола Мишку, что он от ужаса наложил в штаны. Дед Назар с трудом отбил внука у разъяренной Нади. — Надька, ты что творишь?! — кричал дед, выхватывая ремень из ее рук. — Ты ж его убьешь, дуреха! Ну, украл, ну, дурак малый, с кем не бывает! — Пусть знает, — рыдала Надя, — пусть знает, как воровать! Я не для того его рожала, чтобы вором вырос! Из этого случая Мишка сделал три важных вывода: у своих воровать нельзя, надо не попадаться и не стоит доверять женщинам, даже если им всего восемь лет и у них веснушки на носу. Мишкин отец, Борис, время от времени присылал посылки, писал мамке письма с просьбой помириться и однажды приехал — высокий, сильный, в норковой шапке и кожаном пальто, во рту — золотые зубы, которые сверкали, когда он улыбался. — Надюша, — говорил он, обнимая мать за плечи, — ну хватит дурить. Поехали со мной. Я теперь при деньгах, все будет как надо. — Иди ты знаешь куда, Боря, — отвечала мать, вырываясь из его объятий, — со своими деньгами. Я знаю, как ты их зарабатываешь. Когда Мишка тайком подсмотрел, как отец открывает в дальней комнате чемодан, он увидел там банки со сгущенкой, которую Мишка так любил, и плотные пачки денег. Видимо, батя в этот раз неплохо выиграл в карты. — Сынок, — подмигнул отец, заметив Мишку в дверях, — иди сюда. Это все тебе. Только маме не говори, что деньги видел, а то опять скандал будет. Мать не соглашалась вернуться к отцу, и однажды тот, под предлогом съездить с Мишкой в райцентр, чтобы сделать совместное фото в ателье, увез его на попутках к себе домой в город, к бабушке, за несколько сотен километров. — Ты теперь со мной будешь жить, сынок, — говорил отец, поглаживая Мишку по голове, — я тебе такую жизнь устрою — закачаешься! И в школу хорошую пойдешь, и одет будешь как надо, не как деревенщина. На следующий день туда явилась мать с милицией, забрала Мишку и окончательно рассталась с Борисом, объявив Мишке, что теперь у него нет отца. — Запомни, — говорила она, крепко держа Мишку за руку, пока они ехали в автобусе обратно в деревню, — нет у тебя никакого отца. Умер он. Понял? — Понял, — кивал Мишка, глотая слезы. Мишка рос в деревне, играл с ребятами, купался в речке, пас с дедом коров, слушал его интересные рассказы о жизни и окружающем мире. Дед знал много сказок и разных историй, любил приврать и приукрасить. — А вот когда я на войне был, — начинал дед Назар, попыхивая самокруткой, — нас, значит, окружили немцы. Танки их прут, самолеты бомбят, а нас всего-то взвод остался... — Дед, ты ж говорил, что в плену был, а не воевал, — напоминал Мишка. — Цыц, шкет! — отмахивался дед. — Я и в плену был, и воевал. Жизнь, она длинная, всякое было. Дед знал про окружающие растения, особенно те, что годились на подножный корм. Еще дед умел виртуозно материться. Он ругался так, с такими оборотами, что люди вокруг от неожиданности замолкали, лошади прижимали уши от ужаса, будто почуяли волка, а собаки начинали выть. Однажды зимой он, пьяный, запряг лошадь в сани, посадил туда Мишку и погнал по снегу, но вскоре перевернул сани, и Мишка полетел в сугроб, а оттуда с ужасом слышал, как дед материт лошадь, зиму, сани и даже богородицу. — Ты, кобыла драная, — орал дед, пытаясь поднять сани, — чтоб тебя волки съели! И зима эта проклятая! И сани эти кривые! И ты, матерь божья, куда смотришь, а?! Дед и бабушка были очень музыкальные и певучие. Дед сам научился играть на балалайке, выводя такие замысловатые мелодии, что даже заезжие музыканты из районного дома культуры удивлялись. — Назар Петрович, — говорили они, — да вам в консерватории преподавать надо, а не коров пасти! — Какая консерватория, — смеялся дед, — я ж неграмотный почти. Ноты эти ваши — китайская грамота для меня. Бабушка подыгрывала ему на ложках и глиняных свистульках, которые сама делала и красиво разукрашивала. У них дома любили собираться друзья, родственники и соседи. Пели русские, казачьи, украинские песни. Бабушка иногда пела на татарском — протяжно и грустно, и хотя никто не понимал слов, все затихали, слушая ее низкий, бархатный голос. — Эх, Райка, — вздыхал дед после таких песен, — за что ж ты меня, старого черта, любишь-то до сих пор? — А кто ж тебя еще любить будет, окаянного, — улыбалась бабушка, — кроме меня? Мишке стукнуло семь, и он с отличием закончил второй класс, чем немало удивил учительницу. "Этот мальчик далеко пойдёт", - говорила она, вручая ему грамоту с золотым тиснением. А в стране тем временем всё менялось с такой скоростью, что люди едва успевали привыкать к новым реалиям. В деревне жить становилось всё труднее, словно кто-то невидимый затягивал гайки экономического пресса. Зарплаты, которую матери платили в библиотеке, хватало разве что на хлеб да на соль, да и то если экономить на спичках. Дед, почесав затылок и выпустив клуб дыма из старой трубки, предложил Надежде радикальное решение: "Надюш, бери Мишку и езжай к родственникам под Анапу. Там море, солнце, подработаешь летом, а там, глядишь, и останешься. Всё лучше, чем здесь картошку в огороде выращивать да на зарплату библиотекаря перебиваться". Теги:
![]() 0 ![]() Комментарии
#0 12:05 26-03-2025Лев Рыжков
Шикарные типажи. ну хорошо же Продолжение завтра. да, норм. местами личные флешбэки из детства сразу видно предрасположенный к мудрости пацан выводы безупречные сделал.. оказывается деревня наша кишит древними фамилиями а я то думал что эксклюзив придумал гг Еше свежачок Глава 21
Дождь хлестал по окнам квартиры Михаила, сливая огни ночной Москвы в мутные потоки. После встречи с Громовым и ритуального сожжения пиджака он чувствовал себя выжатым, но не сломленным. Холодная решимость, закаленная унижением и шантажом, была его новым топливом.... Когда всё детство ты донашиваешь что-то за старшей сестрой, то у тебя непременно накапливаются комплексы и тяга женскому нижнему белью. Жили мы бедно, но весело. Первым номером со всей своей веселостью отдал концы папаня. С пьяну, впрочем, трезвым он и не бывал, он влез в пилораму.... ![]() Тихо спит на скамеечке дождь
в виде капель не высохших ливней - коренной нестареющий бомж… Жизнь, как тень коммуналки и ты в ней вечный пленник гирлянды звонков с именами прописанных граждан... Дождик, сходим в ДК моряков, что закрыт был навеки однажды, окропишь ты святою мочой по пути ярких баннеров взмахи - чтоб шипели…И город чужой нас пошлет без сомнения на… .... Глава 20 Михаил чувствовал себя увереннее, когда наконец принял решение. Но, прежде чем действовать, нужен был новый союзник. Вернее, новое оружие. Его прежний адвокат, Дмитрий Павлович, после получения повестки выглядел как загнанный заяц.... |