|
Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Графомания
Глотнув из фляги для храбрости, я закинул вещмешок на спину и решительно толкнул дверь. Деревянная, знакомая с детства лестница вела во второй этаж старенького неказистого дома, где жили мои родители. Под ногами заскрипели истертые ступеньки, в груди стало жарко, может быть, от выпитого.... Силком затягивал узлы гордиевы,
Наплел с три короба сетей с косичками, Теперь попробуй-ка, ищи-найди его, Ни ночью с женщиной, ни днем со спичками, Вязал затейливо язык черемухой, Юлил играючи волчком за хвостиком, Как снег на голову ложился обухом, Сжигал и сызнова сгибался мостиком, Трепал задиристой косматой гривою, Искрился лужицей в копыте солнечном, Бросался под ноги потертой гривною, Казался сладостью до самой горечи, Ловил на удочку, на перья с камушко...
Нельзя наёбывать детей
доверчивых и круглолицых, ни в Магадане, ни в столице нельзя наёбывать детей. Со мной такая вышла штука - мне в сердце...дней, наверно, пять... я это точно помню, блять, стучался пепел Чингачгука. Его особенная стать.... Позвякивали серебряные бокалы
Таинственными энергиями мечты. Беснующийся в чистилище обветшалом К пророчествам и гаданиям поостыл. Но времени и страданию неподвластно Стремление покорять и повелевать! Избавившийся от нравственного балласта Возглавит развоплощение божества!... Будда мой, ты познал мироздания суть.
Я дышу, как и ты, благородною праной. Только небо пронзило насквозь мою грудь, И теперь я – сплошная саднящая рана. Будда мой, эту долгую боль разорви, Положи мое тело на мягкое ложе. Научи меня вечному чувству любви, Чтоб был я, как ты, веселей и моложе.... Обворожительность сохраняла и берегла,
Противореча и поклонению и любви, В самоуверенности заставив колокола Противодействовать и воскликнуть: "Останови!" Наверняка, умиротворённые вечера Располагали не обнаруживать и прощать, Но возвращаются устремления и пора Аннигилированное временем возвращать.... Летят над Россией декабрьские ветры;
На поле оглянешься – жизнь пролетела; И оледеневшей земли кубометры Согреты лишь температурою тела. Пространства и долгих времен протяженье В тетрадном листе отражается строчкой. Вселенная – это лишь воображенье – В мозгу у тебя превращается в точку.... Вот если с тобой приключится беда,
Ты думаешь, этого я не замечу – Поди разбери, что приходит сюда Одним неизвестным читателем меньше. А я буду бледен над чистым листом, Слезой обнажив перед Господом душу. Пусть видит, пусть слышит мой сдавленный стон, Ты нужен мне больше, чем я тебе нужен.... По примеру Будды иль самурая,
Каждый миг я медленно умираю. Оттого-то и смерть день за днем со мной, Как в кармане куртки мой проездной. Словно Будда дал постоянный пропуск. В мир иной во сне я лечу сквозь пропасть. И, едва дыша от его красоты, Грифом мёртвым падаю я с высоты.... Все речи молвлены и по носу зима
Нещадно бьёт ледышками ногтей, И к небу примерзающий язык Не отлепить горячим поцелуем, И отогреть способен только спирт, По двести грамм с приятелем на пару, А после – одолжить снеговику До лучших дней свой старенький тулуп, И побрести по стоптанной воде Куда глаза вовеки не глядели, Упасть в пушистый ласковый сугроб И до утра смотреть цветные сны.... Дайте мне гравицапу, дайте гравицапу Шкуропацкому и я улечу из этой казармы, прочь из этого образцового плаца, на планету пустую пацаков или к чёрту на кулички к чатланам в жёлто-горячее дифференциальное царство. А что? кэцэ у меня есть - хорошее деревянное кэцэ - и не удержит меня ЦК, хватит на меня уже цыкать, не успеют оглянуться чекисты, как я улечу и точка.... "Товарищ светлый и холодный..."
М. Ю. Лермонтов ___________________________ К мечте мальчишечьей волнительный шажок, Уж в зрелой силе, Я сделал заново, лишь пальцы складишок Щелчком открыли. Разбойной удалью исполнилась рука Его сжимая, И вдруг почудилась на зеркале клинка Мне тень чужая.... Мышиный шопот, шорох, шелест,
Опавших листьев хрупкий прах. Цвет фильма черно-белый. Серость Сгоревшей осени в кострах. Пока прощались, возвращались И целовались, невпопад, Случайно, словно чья-то шалость, Пал невесомый снегопад На землю, веточки растений, Слетев с космических орбит....
Зад упругий Анны Чапман
плотно брючками облапан, взгляда две зеленых лампы опьяняют, как бухло. Поглядят на Анну люди - Анна ставит в профиль груди, и подбрасывает жути про пилотов нло. Мол, летят пилоты эти, целя в шар от солнца третий - больше жертвы арифметик не умеют сосчитать, но задачи их не странны, перебрав массивы данных, собрались они за ....
Когда слетит последнее число С календаря под новогодний нахер, И пьедесталы превратятся в плахи, И королева в девушку с веслом, Придет тоска в бумажном колпаке, Разбавленная пошлостью олреди, Навяжется в недобрые соседи, И будет мять в умелом кулаке За два стакана кислого вина, Как довод, неотыгранные фанты, Где меж других непризнанных талантов Почти затёрлись наши имена И сведены крест накрест на листе Сонетов поролоновые шпаги....
Жара. Алан не спал до утра, обливался своим прокисшим соком. В семь часов спрыгнул с дивана, умылся, набросил костюм, побежал через парк и спустился в метро. Где из чёрных дыр с пронзительным воем вылетали адские поезда, выплёвывали людей из своего чрева и заглатывали обратно....
РЕЛИГИЯ И ФИЛОСОФИЯ — ДРУГ, ИЛИ ВРАГ? Паскаль и Ницше. Начало и конец.
Судя по всему, нет особого смысла давать определение философии, как научной дисциплине. Философия, или русское любомудрие, подразумевает под собой не просто любовь к отвлечённым размышлениям на произвольно взятые темы, а нечто более глубокое.... я готовлю из мира
полуфабрикат аппетитного завтрака - кромсаю глазным секатором ломоть проржавевшего неба, приправляю его с любовью петрушкой многоэтажных панелек и солью выключенных окон; перемешиваю все это аккордами осеннего ветра, а затем безумно выпрашиваю у солнца разрешения подогреть кастрюлю с этим варевом, пахнущим вокзальной одеждой, чтоб утолить хоть немного вечный душевный голод.... Ты… подаешь мне знаки, откуда-то издалека,
Что твой фрегат на якоре, застрял на годы, века… Я… вижу на синем небе зарева алый стяг, Но понимаешь, не знаю, как к тебе сделать шаг… Ты словно вне зоны доступа, в скрученном измерении, На странном небесном острове, В сюжете стихотворения, Там, - где необитаемо, всуе, за гранью, по;...
В московских звонницах вновь нотки марсельезы.
Не зная клич, не суйся в волчью степь. Но и бежать отсюда бесполезно -- Хрустальной ночью чипсами хрустеть. А нас ветра и волны раскачали, Заря нас научила восставать, И были нам на след земной, случайный Подброшены улики волшебства.... |
