Графомания

Прокричал охрипшей петел,
Стёрт некрологов офсет.
Каково же на «том свете»?
И какой же он, «тот свет»?

Отлетел священный ладан,
Похоронная тесьма.
От друзей мне вести надо -
Голоса или письма.

И за рюмкой вдруг на тризне
Голос был мне без затей:
«Всё здесь так же, как и в жизни....

И этот, уходя, не оглянулся...
Да и чего глядеть, когда конец.
Конец всему – взаимному безумству,
жениться обещал, но под венец
я не спешил вести её под руку.
Тщета любви – известный путь в тупик;
лирически-божественная мука
корежила венецианский лик....

И было мне грустно
и сидел я на кипарисовом табурете,
слушая незатейливый бубон и тамбурин,
и на глазах почтенной публики жрал апельсины,
мои любимые пиренейские апельсины,
выросшие на родине Сервантеса,
просто так, не сервированными,
апельсин за апельсином....

Я хочу, чтоб был дом, чтобы сад и скамья,
Чтобы ты была теплая рядом.
Может, в жизни грешил не так много уж я,
Чтобы это все дали в награду.

Чтобы рядом был лес, и река, или пруд,
Чтоб грибы с карасями водились.
Ну а мы, проживая крестьянским трудом,
Сокровенным друг с другом делились....

Снежинки падают как стекла, раздробив
Воздушный плен, что встал им на пути
В глазах моих преобразился миф
Из прошлого в день нынешний вступив
Ищу тебя, среди снежинок сна
Танцуешь видимо ты с этим волшебством
Ты не разгаданная, вещая зима
За моим серым и заброшенным окном....

Что знаете вы про мою сумасшедшую жизнь –
Про осень и зиму, про нежность весны и про лето;
Про то, как она воробьём бесприютным дрожит
За рамой окна, что защёлкнута на шпингалеты;

Ту жизнь, что, как шарик земной навсегда отлюбив, -
Рассветы её и тревожные злые закаты -
Сдаю я на память во времени вечный архив,
Пробитую шифрами дырочек на перфокарте?...

Твоих двух сисек было мало.
Едва торчали впереди.
И ты всегда комплексовала.
Стесняясь маленькой груди.

Ты долго думала и злилась.
И как то раз, в один из дней.
Ты к медицине обратилась,
чтоб сделать сиськи покрупней.

Не знала ты, какую трату,
таит ближайшая пора....

Ты не пишешь стихов, и уже давно —
Говоришь, мол -«Да ну их — слова, слова,
И к тому же холодные, как стекло..»
Только мне как и прежде от них тепло

Даже в этом — последнем, где осень зла
Где дожди иссекают твоё лицо
В каждой строчке горит угольком зола
Хоть беспомощность давит нутро свинцом

Понимаю, что жизнь полна дерьма
И хрустальной рекою не бежит
Но хоть счастьем, хоть горем от ума
Не для меня, но стихи пиши

....

Когда-нибудь залезу я в кладовку,
Где спят десятилетьями штаны
И куртки старомодного покроя,
Рубашки, что пора послать на тряпки,
И чемоданы в невозможной тесноте;
Где шубы, словно брошенные жёны,
Скучают по заснеженной зиме
С морозом эдак градусов под тридцать;...

Стою на вершине горы,
Плывут подо мной облака.
Они — как природы дары,
Неспешных туманов река.

Я прожил тысячи лет,
Я вижу, как рушится мир,
Но данный когда-то обет
Не даст мне вмешаться в эфир.

Что век для такого, как я?...

Ты старалась всегда быть красивой.
всю себя утончённо любя
Молодой, сексуальной, игривой,
я надолго запомню тебя.

Ты меня сладострастно хотела,
Всю себя отдавала мне в дар.
И всю прелесть прекрасного тела,
довелось мне испить, как нектар....

Мгновения мелькали словно стрелы,
Прохладный воздух чуточку горчил,
Домой стремился словно угорелый,
Покой изведать в сумрачной ночи.

Анжеле тоже надо было срочно
Лететь навстречу словно на пожар
Ведь сообщить подруга правомочна
Про новостей хороших божий дар....

как держава и скипетр
всенародного выбора,
поменялись правительство.
исказилась действительность.

стали сытыми жители,
монолитными плитами
социальной политикой
скрыты ямы и рытвины,

но закона обители
служат лучшим прикрытием
воровства и вредительства
как рога и копыта, блин

проходя близ курилки их
невзначай сигу выплюнув,
попадёшь в китель пидора,
ухмыляясь язвительно

нарочито упитанный
титул право-хранителя....

Обострение чувств – знак войны или клиники:
Даже в самом убитом цинике
Пробуждается трепет и чуткость к дивному,
Когда часто дышит костлявая в спину.

Словно мир сто лет дремал в ожидании,
Ароматы копил взорвать обоняние;
Обостряется зрение у порога забвения,
Ветер, шорох, туман – всё полно вдохновения....

Ну что ты там?
Давай — вставай!
Не жди когда придёт рассвет
Оденься, и проваливай —
В конверте деньги и билет

Езжай на Волгу — к отчиму
Езжай пока не сгинула
Побудь чернорабочей
В полях погорби спину

Берёзка придорожная
В манто на тело голое
Обтянутая кожей
С губами цвета олова

Тебе еще не тридцать
И твой закат не скоро
Но волос серебрится
И выглядишь за сорок
....

Три четверти шага до тебя
Три четверти жизни позади
Всё так же отчаянно любя
Всё так же бессмысленно один

Три четверти выжженной свечи
Горят до сих пор в твоих глазах
А мы в онемении молчим
Забыв что хотелось так сказать
....

В сущем мире прямолинейней трамвая – трапеция Гриша,
он укажет каждому открытой ладонью на персональную нишу,
не отведёт взгляда, голос его не дрогнет,
он объяснит дуракам, что в сущем мире дорог нет.

Многие понимают его с полуслова, с полунамёка,
он говорит неярким людям, что действительность блёкла....

Водила Нюра важно позвоночником,
Жевал Иван Михайлович инжир,
Топить в любви строптивца-дело срочное
Пока сюжет не вымаран во лжи.

Иван собрался сгинуть до пол пятого
По накатившим всяческим делам,
Ну кто пропустит мимо неженатого-
Пойдёт по женским страждущим рукам....

Андрей

И вот день смотрин назначен. Андрей припарковал свой старенький «Форд Транзит» на стоянке, расположенной недалеко от парка развлечений «Драйв», и направился в самый дальний конец парка к огромной площадке. Её оборудовали для тех, кто не представлял свою жизнь без риска: паркурщиков, скейтбордистов, дёрт-джамперов и прочих адреналинщиков....

Мы будем с вами курить девайсы и слушать сказки;
И небо нас будет манить голубою волной в никуда.
Я буду похож на дракона, что в вашей нуждается ласке,
моя дорогая, моя неземная звезда.

Нас мир разлучит, нас судьба раскидает и баста;
Но это мгновение наше, и музыка в нём....