Психапатриев

Я родился в Восточной Сибири, немного раньше, чем планировал. Примерно на три месяца. Мама моя, была в то время очень приличная 37-летняя женщина. На 22-ой неделе ее пригласили на поминки к очередным и многочисленным нашим родственникам. Мама так резво там отплясывала, что в итоге вечером того дня у нее случился выкидыш....

Долго идем. Что в Питере, что в Москве, всегда долго идешь.
Холодно на улице и ветер. На улицах пусто, как у Блока в поэме. И Снег мелкий-такой-мелкий. И все - в лицо. Но я знаю, что, что, где-то там, по другую сторону Невы, на окраине этого сурового обледеневшего города ждет батя. Беспокоится. Поэтому, хоть, ночью, но все-таки приду. Ща, батя. Ща…

***
Антон, сука, длинноногий. Не то, что я – круглый, толстенький, ноги колесом, как у бурята....

Полупролог

- В юкумене, сынок, никто не умирает! – громко сказал дед Федор и разлил остатки водки по стаканам – в юкумене только меняют форму жизни.
- Ты ёбнулся, дед? В какой ойкумене? – переспросил Семен
- В нашей, блядь, в российской юкумкене! Юкумене Российской Федерации! Ты, щенок, даже не знаешь, что мы тут вас всех, блядей, от трагла спасли. 20 лет! 20 лет я за вас, там, лягух, суки, жрал! ...

Я мчался на своем спортивном гоночном автомобиле по главному проспекту города. Мелькали витрины, деревья, уличные фонари, дома, пешеходы. Но мне было не до этого, я ехал искоренять преступность. Уничтожать всю эту мерзкую гнилую мразь, отравляющую жизнь таким честным и порядочным людям, как я. Я ехал на осмотр квартиры Капитолины Иридиевны, так гнусно ограбленной грабителями в лице мерзкого Крысятника....

- Так вот, что я тебе скажу. Бобёр. Ты долго ждал моего ответа, трусливая овца. Ох, как долго. Слушай, Бобёр, ты слишком много знаешь, паршивый шелудивый пёс. Тебе не выйти из нашего бизнеса по торговле проститутками, наркотиками и контрабанде ядерных отходов, подлая гнида, черт побери! Только, если ты захочешь, чтобы тебя вынесли из этого грязного подвала вперед ногами....

В Магниторойск я прибыл часа в три ночи. Едва не развалившийся в дороге «Форд» высветил единственной фарой свежевыкрашенную доску почета с загадочной флюоресцирующей надписью «Они нарыли для пулеметостроения», скрипнул непрокаченными тормозами, и остановился напротив двухэтажного барака из беленого известкой бруса. Водитель ткнул пальцем в белеющую стену – «Гостиница», пересчитал мятые пятидесятирублевки, и, с нетерпением дождавшись, когда я вылезу из душного «универсала», рванул в сторону Питера....

В субботу, за день до голосования, мы с Адольфычем стаскали в машинно-идейное отделение всю выпущенную нами за прошедшие месяцы макулатуру. Листовки, плакаты, три тиража газеты «Гитлер – наше будущее», брошюры четырех видов в глянцевом исполнении, видеокассеты с сюжетом, где Степан Адольфович открывает выставку скульптур детей-имбецылов и хуеву тучу газет с заказными хвалебными материалами. Сверху на эту груду, на всякий пожарный, положили распечатанную из Интернета «Майн Кампф»....

К этому времени я вполне осознал, что вместо 6 тысяч обещанных американских рублей, придется получить горбатый пиздюль без билета и сопутствующего питания. Просмотрев последнюю «социологию», я пришел к выводу, что пора открывать карты перед кандидатом.

- Степан Адольфович. Жопа. Совсем жопа. Социолог выяснил, что электорат с большей любовью к собачьему говну относится, чем к кандидату Гитлеру.
- А не пиздит ли твой социолог?
- Не пиздит. К сожалению… Михалыч ему пальцы газовым ключем поломал...

Вместо обольстительной секретарши, с глубоким декольте, загорелыми ляжками и огромными зелеными глазами, с которой я еще по дороге в Магниторойск решил вступить в беспощадную половую связь, в приемной директора завода меня встретил неопределенного возраста старик в протертом до дыр полосатом костюме и фуражке пограничника на абсолютно лысом, забрызганном пигментными пятнами черепе.
- Ты, кто?
- Я менеджер по рекламе. К руководству вашему. Мне назначено....

С работой, как обычно летом не везло. Да мы, наверное, и не старались искать. Голяк.
К тому времени нам даже пить было не на что. Как-то мы с Яном просидели в сухую почти неделю. Днем ползали по городу. Удавалось настрелять сигарет. Дважды Ян встречал знакомых и сшибал на бутылку пива. Выпивал, сука, сам, аргументируя ролью добытчика. Я оказался более удачливым и более щедрым – спиздил у черного входа в магазин ящик слипающихся при варке, русских макарон....