штурман Эштерхази

Без тебя этот город - чердак
с хламом под слоем пыли.
Без тебя этот город - мрак
врезающийся в автомобили.

Без тебя этот город - вхлам.
Без тебя этот город мёртвый.
Без тебя - это город мам,
зацелованных до абортов.

Без тебя - это город-крик....

Не держи в себе этот мусор. Снег
объявит свою территорию кривых.
Следы закончатся там, где начнётся бег
зимы, начинающей байопик.

Всё завязано на пустые углы и чарки.
Ветер, задувающий во все щели.
А знаешь, как бензопила распиливает на марки
солнце, и снег падает на ели?...

Лодки перевёрнуты. И сугробы на́метью.
Острый месяц неба пуховик
искромсал. И снег идёт за памятью.
Перья снега. Он теперь безлик.

Был морозец с ряхой наколдованной,
изразцовой вязью крыл стекло.
Нонче слякоть сапогами продиктована....

А у нас тут перебои в смерти.
Снег не снег, а так - одна тоска.
Баня. В зубы крест. И пляшут черти
на танцполе левого виска.

Справа ангел и коллекция улыбок,
взглядов, непохожих ни на что.
Стал бесцветным в неводе ошибок.
И окно укутал в чёрное пальто....

Снег в клюве снегиря с рябиной мёрзлой.
Сон дня, тоской набухший - не смотри -
из-под ботинок в маленькой прихожей
течёт. Возьми-ка тряпку. Подотри

свои желания на новый год грядущий.
В рассудке ли теперь - поди пойми.
Сырой табак....

В конце декабря, чуть стемнеет, идёшь на поклон
букету засохшего лета, что в банке на полке
шелестит еле слышно, предсказывая циклон,
и с лихвой заменяет отсутствие в доме ёлки.

Вот ангел, похожий на тучку,
в белом пуховике,
пролетев мимо окон, исчезнет под хло́...

Мне тобой обмеря́ться из стольких глубоких чернил,
что никак не понять, как бумага всё стерпит по форме.
Так прото́птер зароет свой сон в засыхающий ил.
И кочующий ветер останется спать на платформе.

Так себя не щадя, обернёшься обугленной тьмой,
отшвырнув одеяло в туман за окно спозаранку....

Предчувствие кликушества зимы. Помятый двор.
На велик цыганёнка Яшки скоро
присядут белые кристаллы снежных спор,
и в шумном таборе цыганском этих споров

родится истина, безгласая сейчас,
а уж потом, когда язык дойдёт до брани,
оскомина печали свой каркас
согнёт в обыкновенный рог бараний....

В кострах осенних дедовский фольварк.
Сгорает деревянный детский коник.
Ноябрь выклевал с утра
последний парк.
Антоновка легла на подоконник.

Кусало небо заусенчики листвы,
уже отмокшей в луже у колодца.
И как Высоцкому, хотелось уколоться....

Я так отойду от вокзала
Уже без себя самого...

Арсений Тарковский.


Детали лиц в той тьме, что будь похожа
на эту тьму, я тотчас бы сказал,
что эта тьма - лишь тень от тени кожи.
И в эту пору пуст автовокзал.

Ты - близлежащий уровень тропинок,
размеренный подошвами сапог,
кроссовок, кед и порванных ботинок,
ведущих с грязью резвый диалог....