штурман Эштерхази

А от лета - эполеты стрекозиных крыл.
Родинкой поддельной - клещ на коже.
Я его, конечно, удалил,
съездив кулаком по наглой роже.

А потом в кабак под сень листвы
ивы, окунувшей косы в во́ду.
Муравьи отжали пол-халвы,
и остались на вино и бутерброды....

Пробудился очень рано.
За окном бушует мама.
От сирени телеграмма:
Мама утром моет рамы.

Потянувшись, улыбаясь,
с одеялом я брыкаюсь,
и, отбросив одеяло,
с полом пятками смыкаюсь.

На столе - оладки с квасом,
и омлет....

Откусив от глазного яблока, тень искривила угол,
швырнула огрызок солнца под шкаф в пыль.
В этой комнате, как в тылу, был свет, но убыл.
И падает с этим светом в пропасть автомобиль,

начинённый сказками из твоей повседневной жизни.
И да, конечно же, тебя в этом автомобиле нет....

Богу - божье, табак и орешки ке́шью.
За поворотом угол, и тот медвежий.
На подстанции снова исчез весь свет.
Мне протянуть бы ещё пять лет.

Да нет, говорит, над "Нивой" своей не стой
раком, как Микелина Бродского
на постой
вписала в свой взрослеющий ювенал....

Шах и мат. Элеватор
подножного дня позади.
Похоронка на март запоздает
на пару неделек.
Ты меня за ладошку возьми
и по лужам веди
сквозь опять начинающиеся метели.

План грачей не отложен - зависли
в дремучем снегу.
Но ведь, чёрт побери, прилетели,
клюя эту слякоть....

Здравствуй. Я как всегда пьян, но в норме.
Занимаюсь искусством бессонницы, манки́руя сном.
Благословляю табачным дымом - urbi et orbi -
рассвет, что зевает сазаньим ртом.

По-прежнему сплю с социопаткой, ненавидящей маму.
Слизываю с её диковинных глазок слёзы....

Этот город мне вырвал все нервы,
но оставил один стимул -
смотреть, как первой из первых
весна пожирает зи́му.

Как ты среди красок этих,
полных кровью рептильной,
идёшь, и поют о смерти
зимы рингтоны мобильных.

Как ты вырываешь с корнем
меня в этом городе странном,
и ночь танцует на взводе
безбашенные канканы....

*
Залает радостно на воробьёв собака.
И кро́ви в венах нонче не до сна.
В сарае "Rönisch" курами обкакан.
Извлечена из по́дпола весна.

*
Ты в эту касту входишь, как в предбанник.
Февраль пока не сдался до конца....

Я сочиню на вечер два вина.
Точнее, две бутылки "три семёрки".
И бледными чернилами луна
напишет на пергаменте подкорки

о том, что снег начнётся после двух.
А ночи или дня - не сообщила .
О том, что полчища холодных, белых мух
зима на город в бешенстве спустила....

Без всяких неясных молебнов,
во весь свой немаленький рост,
из чёрного тюбика неба
выдавливал пасту звёзд.

И редкая птица клевала
судьбы ослеплённой хлебцы.
Зима по проспекту шагала,
весь город ведя под узцы.

Снежинки на плечи садились,
сминая фонарную тень....