Серафим Введенский

Говорят, что Рахим Итегез и его сводный брат Азык Тулек
принесли местному вождю, вместо мёда, дары ухана
в бумажном пакете, где лежал до этого чебурек,
выписанный провизором, как средство, от марихуаны.

На улице, дом не помню, где жил когда-то Итегез,
не давно построили акведук и уложили дорожки
и воссоздав на голове из реальности ирокез,
бегает обезумевший Хенек и хлопает в чужие ладошки....

Один задумывается о вселенной и своей душе,
другого волнует как выглядит его инстаграм.
Третий говорит, что мы не подобие Бога, а жалкое клише,
четвёртый говорит, что мы на этой земле как спам.

Пятый убеждён, что во всем виновата система и власть....

Дали слово, дали боль.
Рана сыпет в рану соль.
Человек так много хочет
за свою простую роль.

Сбит прицел, забыта цель.
Зеленеет только ель
средь унылого пейзажа,
где размыта акварель.

Жизнь торопится вперёд,
как на взлетной самолёт....

Я смотрел в окно устало,
за окном стоял пейзаж,
на столе лежало сало,
плюс надломленный кураж,

кура, цезарь, сок томатный,
три солёных огурца,
аромат черствел салатный
и частично холодца.

Два бессвязных разговора
про политику и Крым
семь грибов, огрызки спора,
пепел в банке от икры....

Если ты по жизни рыба
или, может быть, кальмар,
то скажи судьбе «спасибо»
за такой волшебный дар!

Ты приятен и удобен,
на тебя никто не зол,
потому что ты способен
приукрасить чей-то стол.

Ну, а если ты не рыба,
или хуже – не кальмар,
нет в тебе мой друг изгиба,
плохо держишь ты удар....

Напиши мне письмо, и отправь мне письмо,
буду ждать я его на закате рассвета,
как придёт мне оно, положу я в трюмо,
и оставлю письмо навсегда без ответа.

Спросишь ты: «Почему поступаю я так?»
Я отвечу тебе: «Потому что так надо....

Далеко, далеко, где цветёт дряхлый лист,
выползает из леса тотальный урод –
и летит перед ним нескончаемый свист,
и ползёт перед ним гладь трепещущих вод.

А над ним, а над ним тишина, пустота
и кругом в закутках расцветает февраль.
Он бредёт в те края, где увы ни черта
и горят в темноте звезды, словно миндаль....

В грехе первородном он видел вторичность;
кричал в пустоту: «Человек все же личность,
а осень всегда дистрибьютор хандры»,
но тут же менял аргументы под вечер,
напившись судьбы, сам запаливал свечи,
чтоб жизнь зазияла из чёрной дыры.

За дверью бежали в закат километры,
повсюду валялись обломки от ветра
и небо разорвано напополам....

Я боюсь представить, что случится через пару строк,
может быть ангел-хранитель взведёт над виском курок,
добродетель нальёт паленой водки в гранёный стакан
и начнёт врачевать солью земли поле распаханных ран.

Я боюсь представить, что произойдёт через пару строк,
может быть война, словно кошка, свернётся в клубок
и заурчит и запырчит от батареи требуя сейчас же огня,
и будет смотреть пристально на сидящего в кресле меня....

я выключаю утром понедельник
и разумею пятницу вдали

на лопасти наматывает мельник
по счётчику квадратные рубли
кругом бежит восьмеркой бесконечность
и тает тает плюшевый метал

хватает радости чтоб только лечь, но
вот кто бы радости достал
и все опять бессмысленно и просто
летит в обрыв безумный календарь

дрейфует в океане мыслей остров
и чинит Блок мерцающий фонарь....