Он попробовал стать лесом, и у него получилось. Оказывается, это так просто — стать лесом… Втыкаться в бешеное веселье небес миллионами веток, пахнуть, цвести и радоваться жизни, чувствуя как в каждом отдельном стволе трепещут и бурлят тугие ручейки сока, наполняемые неустанными корнями....

Мутное, надтреснутое зеркало устало отразило неструганые деревянные нары, многоногими двухэтажными пауками расставленные по камере, серую, словно специально выкрашенную в цвет уныния, стену и толстые прутья решетки, перекрывающие крохотное окошко, за которым сияло, лучилось, переливалось всеми оттенками синевы свежее весеннее небо....

Про Эвридику спел Орфей,
Ас Пушкин описал Татьяну.
А я пишу, немножко пьяный,
Пособие по ёбле фей.

Вот фея – девка-стрекоза,
С ней нужно нежным быть и чутким,
Крестьянской позою малютку
Ебать нельзя, хоть ссы в глаза!

Она ж крылатая – помнешь,
Не улетит тогда, однако,
Научится и жрать, и какать,
Ну, и храпеть, едрена вошь!...

Сознание пробуждалось медленно. Тяжелыми, тугими толчками,
оно то всплывало к свету, то вновь погружалось в колышущуюся тем-
ноту, испокон веков именуемую «Ничто», вспыхивало в этом «Ничто»
крохотной искоркой, росло… Он смог увидеть мир на одно корот-
кое мгновение, провалился, вновь всплыл… Все....

Чашка кофе.
В крепкой гуще — донышко…
Ах, гадалка, что ты мне плетешь!
Знаю, что сгораю ни за грош
Под такой смешной улыбкой солнышка!
Просишь стошку.
На вот, мне не жалко.
Говоришь, от женщины навет.
Знала б ты, как очень много лет
Я цыганок отшивал,
Гадалка!...

У нас прорвало вдруг трубу!
Ну что, бля, за несчастье!
Я в рот трубу эту ебу,
А тут — хоть рвись на части!
И я бегом по ЖКО,
За слесарем вдогонку:
А слесарь пальцем машет:? О!!
Поставишь самогонку!!!?
Да чтоб тебе, скоту, во рту
Не пахло даже пивом!...