Барыбино

В перекрещеньи небесных воль,
Ото всего вдали,
Тихо идем мы с женою вдоль
Кромки ничьей земли.

Город за нами… Скользит змея…
Запах и вкус кремня…
И произносит жена моя,
За руку взяв меня:

«Знаешь, два ангела в темный час
Ночью пришли во сне
И возвестили сияньем глаз
Бедной дрожащей мне,

Что, как луна, или как мираж,
Вечна и молода,
Буду земли я и соль, и страж
Ныне и навсегда"....

… А потом душа ее упала
Но в душе улеглась вина.
То, что было — больше не бывало,
И тогда за три дня она,

Не желая жить чуть-чуть попроще
До седых, но спокойных лет,
Продала прадедовскую рощу
И купила себе браслет.

… Он лежит, где дальние вершины,
До сих пор, под глубоким льдом
(Серебро и тридцать два рубина),
Обнимая своим кольцом

В молчаливой каменной могиле
Пустоту и небытиё,
Что тому назад три века были
Узкой кистью руки её....

За рекою храм,
Рядом нищий хром,
И поселок там,
А в поселке том
Не обычный люд –
Все работники!
Столяры живут
Живут плотники.

Женки Катеньки
Да женки Лизаньки
Сами складеньки,
Глазки сизаньки
И звезда в косе,
Мужики же – во!...

…русалкою ото сна, лохматой и длинноногой
Изощрены бока диетой, ходьбой и йогой
Таганка, квартира, вид — с верхушки, а-ля Меркатор:
Почти что Москва-река, почти что тот самый театр
Шагает, под шелком скрыв ночной силуэт дельфиний
Подводка от век идет узлом лобачевских линий
Работа, неважно где, но есть… Обведем пунктирно…
Пинап-королева-блонд, плакатна и иномирна

По солнечной городской вращающейся системе
Она ретроград-звездой плывет над другими всеми
И каждого мужика наск...

Наследница и дочка короля,
Неслышна и невидима для глаза,
Качаюсь, как в гробу из хрусталя,
В цепях антенатального экстаза.

Я заперта до времени. Кругом –
Без окон и дверей – но это скоро
Разрушится! – с белесым потолком,
Уютная овальная камора....

Полуденная мягкая сиеста
Закончилась. Июньский вязкий зной
Тебя относит тихо от подъезда
Своею сонной солнечной рекой.

Июнь течет… и плавится, сгорая.
По стрежню мира заданно идет,
Двойной кильватер в небе оставляя,
Троллейбус мой, колесный пароход....

В ресторане, на клавишах вытертых форте-пиано,
Рычажком модератор прижав, ошибаясь без нот,
Я играю мелодию для духового органа,
Отмечая педалью торжественный медленный счет.

Я вращаюсь в гипнозе минорного круговорота
Со своим отраженьем в блестящей панели вдвоем,
Но уже ощущаю — на звуки спускается кто-то,
И молчит, и глядит, и проходит неспешно в проем....

Хозяйка как-то раз, измыслив а том утеху,
Свой вес презреть почла как глупую помеху:
Мол, все есть у меня, а лёгкости-то несть!
Взглянула на весы — и стала меньше есть.
Взмолилась — помоги, небес, святая сила!
И хлебец с огурцом на блюдо положила,
Но только лишь взяла кусочек со стола,
Как Кошка подошла и слово ей рекла:
«Ну как же можешь ты, почто ты восхотела
Вот эдак изменять объём и плотность тела?...

Утро. На тумбочке у кровати – пыль, телефон, часы…
Сколько сегодня легкого счастья выдадут мне весы?
Слыша, как дворник округу будит, микрорайон скребя,
В тапки и толстый халата кокон вкукливаю себя.
Из магнетично-тягучей спальни медленно выхожу
И рефлекторно, тремя щелчками кухню свою бужу....

Родилась и росла я несмелая,
Но взрослела – и вот повзрослела я.

А отпрыгав в скакалку и классики,
Поступить порешила по классике

И смешала, как месят оладушки,
В котелке, что достался от бабушки,

Я ракушки, лягушек с улитками,
Культуристов (со средними битками),

Мерседеса обломочек матовый,
Для духовности – Фрая с Ахматовой,

Инструменты, водяру с пельмешками,
По щепотке угрозы с насмешками,

Мелодрамы со слезными песнями
И наручники....