отец Онаний

Вахтовый посёлок в жопе мира. Вагончик. Двое сидят за столом. На столе бутылка водки, открытая банка тушёнки, похожая на бескозырку.
- Как бабу делить будем?- спросил первый, нарушив тишину.
- Пополам.
- Пополам? И кому какая часть?
- Монетку кинем....

Петербург - настоящий абьюзер.
Он меняет погоду не глядя.
Мол, лови снег с дождём, чёртов лузер.
Вот, лови ветер в харю, дядя.

Петербург ничего вам не должен.
Ни дворцов, ни мостов, ни улыбок.
Не прощает город ошибок.
Так что будь с ним осторожен....

Недавно меня одна старушка подержала. За хуй, конечно. В автобусе еду никого не трогаю. Присматриваюсь пока. На остановке бабушка заходит. Обычная, чистенькая, с тележкой. Волосы фиолетовые из под платка выбиваются. Милая очень даже бабушка. Я ей место хотел уступить....

Блядь, почему вокруг одни долбоёбы.
Так размышлял Иван Топин сидя на балконе. Ежедневно он начинал своё утро именно так. Заваривал кофе, брал сигарету и выходил на балкон. Независимо от времени года и текущей политической обстановке в стране, утро начиналось Ивана Топина одинаково....

- И запомни, внук, хуй в штанах всегда должен указывать на норд вест.

Это были последние слова старого морского волка и по совместительству моего деда Кондратия Акакиевича Клыка. Его последнее судно так и осталось на вечной стоянке под кроватью....

Кафе "у Наташи". Звучит многообещающие. Это кафе - последняя тошниловка-наливайка на трассе перед съездом на зимник. Дальше всё, сплошное снежное месиво вместо дорог. Иначе, на месторождение не попасть.

"У Наташи" всегда аншлаг....

Вошёл в неё, как-будто в храм. Осмотрелся, поставил свечи в обоих углах, на всякий случай, потому что толком так и не научился определять где за здравие, где за упокой, перекрестился во все стороны и вышел обратно. ЧуднО. Просторно. Ладаном пахнет....

Бабы у нас в деревне как мужиков дрессируют:
Сидеть. Лежать. Проси. Проси. Проси, сука. Голос. Молодец, вот тебе стопка. И больше не проси.
Какие дрессировке не поддаются, тех сразу под нож, чтобы всё поголовье не портить и потомство. Только племенных оставляют....

Когда батя застал меня за онанизмом, тот он не стал бить или орать, лишь произнес всего одну фразу и ушёл из семьи. "Серпентолог, хуев". Это были его последние слова брошенные мне прямо в лицо.

Душить своего змея я начал рано. Слишком рано, озадаченно вздыхала соседка тётя Шура, которая со слепу подумала, что я действительно дрессирую ужика....

Довольно долгое время мои родные думали, что во мне есть божья искра. Всё из-за того, что я терял сознание в церкви.
К походам в церковь меня принуждала бабушка. Родителей я не знал, бабушка вечно подзуживала, что они продали меня цыганам, а она меня выкупила за царский рубль....