Пъ.Б.

когда последняя мысль
забьётся в последнюю щель,
как последняя мышь,
тогда кончится смысл,
потму что вот она цель
и до пизды
на колличество сорваных крыш
и бесконечность каких-то там чисел.
да уж лучше бы мель,
потому что всё что можно уже превысил
и давно под себя уже ссышь,
без пизды....

По ‘небу’ неспешно плыли облака, рваный башмак, пластмассовая кукла с одним глазом и одной конечностью и ещё какая-то бесформенная дрянь, похожая на говно с волосами. Ветер надрачивал поплавок, навязывая тягомотину.
'Вот бы наоборот было – думаю – чтобы в небушке отражалось всё, что в реку насрато....

Возлегаешь праздно и вальяжно
Ты в уютном озерце своей мочи.
Мол 'смотри и преисполнись каждый,
Ну, или хотя бы подрочи'.

Подрочу
И , застегнув ширинку,
Улыбнусь лукаво на зарю,
С пальчика ноги твоей ворсинку
Сдую, ласково добавив: 'хрю'....

Платон подзавис наблюдая за двумя сцепившимися из-за суки кобелями под самым своим окном. Одичалые твари самоотверженно рвали друг друга в клочки за сомнительную привилегию.
«Каким же, чорт возьми, образом? – раскидывал Платон, – какими манёврами сука просочилась сквозь груду рамок-детекторов, в обход которых ни в один нынешний захолустный двор не проскочишь?...

У Насти в голове жили пауки.
– Они там размножаются, – говорила Настя, – а когда их становится слишком много, выползают, под покровом ночи, в поисках не обжитой, более пустой головы.
– Питаются они, – добавляла Настя, – «чистыми» мыслями, а гадят «грязными»....

Треща станиной, рук плетями
И пролетарскою спиной,
Упругих персь торча сосцами
Металось тело подо мной;

И кумача струилось лентой
Крестьянских недр являя спил,
Когда я в мелкие фрагменты
Серпом колхозницу пилил.


(ц)Парфусьенъ Ольфонсовичъ дэСадиковъ....

Я человек зимы, осени и пасмурной погоды. Когда солнечно, все вокруг довольные, улыбчивые, спешат куда-то, а мне хуёво и хочется подохнуть. Зато когда прохладно и небо затянуто серостью, я умиротворён и тихо радуюсь жизни. Не знаю с чем это связано, просто оно так и никак иначе....

Данность уёбищна, густо напитана серостью,
Блёклые рожи скалятся,– но как-то без разницы.
Не догоняю всеобщей внутренней бледности,
Этой глобальной, всепоглощающей задницы.

А мне тепло, я доволен своей реальностью,
Под ногами – радуга, внутре – безграничное счастье....

Бегу я вдоль проезжей части, что характерно – на своём районе, примерно со скоростью, ну не знаю, под соточки две, где-то, допустим. Периодически вылетаю на дорогу, врываясь в поток движущихся машин, лавирую между ними. Причом мне они кажутся чем-то вроде черепах, ну или штоле улиток, заторможенные все такие....

Эй, на верху! мы, не то что бы очень настаиваем,
Но, не могли бы вы не сучИть так своими ногами?
Хотя, это, бесспорно, честь — быть раздавленными,
Тем более такими большими и прекрасными вами.

Вы уж простите покорно, нас, малогабаритных,
мы понимаем — смотреть вниз не вполне удобно....